Энный-62 (Remastered) | ходы игроков | Пламя в сердце

- Ну-ну, только не надо так остро всё воспринимать. - Успокаивающе проговорил Прометей, слыша, как Титан уже практически срывается на крик. - Я понимаю, что ты чувствуешь. Но давай посмотрим на ситуацию трезво. Я не знаю, зачем им нужен Леонид Святославович. Но предположения напрашиваются не самые хорошие. Он - ведущий специалист СССР в области исследования Икс-Генома. Он стоял за сверхсекретными разработками, искал способ ручной активации Икс-Гена. Большая часть мер безопасности, разработанная для противодействия иксам, разработана с его помощью. Через него прошли тысячи самых разных носителей Икс-Гена, так что у него наибольший опыт работы с иксами. Скорее всего, он понадобился им как раз по своему профилю.Может, они украли его, чтобы он не мог работать на западе. А может, хотят заставить его работать над чем-то здесь. В Британии он лишь консультировал, интегрироваться в исследовательскую работу полностью ему мешало здоровье. Леонид Святославович в последние годы основательно сдал. Только не говори ему, что я так сказал, если вдруг повстречаешь.

- Мне не нравится, куда ты ведёшь. - Заметила Эльвира.

- Знаю. - Мрачно ответил Прометей. - В общем так, Артёмка. Сейчас вся Искра под подозрением. Меня крутили, чтобы я выдал спецслужбам все имена. Я отказывался до последнего. От нас отказались тогда, так пусть дадут шанс начать заново, с чистого листа. Но они были настойчивы, и мне пришлось пойти ва-банк. Я сказал, что открою имена, но только американцам. В Штатах рвут и мечут, они считают это нападением на себя, и желают провести собственное расследование. Возможно, они задействуют кого-то из бывших Искр. И скорее всего, это будешь ты. Так что готовься к скорому визиту.

- То есть, вы назвали янки и моё имя, ведь так? - Артём тут захотел высказать своего рода негодование по поводу срыва покровов бывшим идеологическим врагам, но вместо этого подумал: это самое логичное, что мог сделать Прометей. Несколько бывших советских супергероев из "Искры" устраивают теракт, все члены отряда под подозрением как российских, так и американских служб. Тут нельзя ради собственного блага и блага бывших коллег отмалчиваться, а идти навстречу. Да и сам Артём чувствует внутри, что при первом удобном случае он забудет о своей мирной жизни и обменяет его на розыск своих коллег. Лучше уж так, чем оказаться в тюрьме из-за сурового правосудия по отношению к носителям икс-гена. - Что же... Выходит, на мои плечи ляжет защита чести нашего отряда... И выходит, я должен буду помочь американцам расследовать дело против своих же коллег, которые совершили страшное преступление... Мда, определённо мне придётся забыть на какое-то время о своей реальной работе и надеть свой родной костюм вновь.
Артём сложил руки на грудь и потёр свой подбородок, засматриваясь на пол. Потом он поднял свой взгляд на Эльвиру и пожал ей плечами.
- Всё равно я бы долго не удержался на месте. Не умею сидеть ровно. - Титан выставил грудь вперёд, сложил руки на пояс и принял более и наполнил свои лёгкие воздухом и уверенно кивнул головой. Вот тут уже в нём можно было разглядеть не рядового мужика, а супергероя с пламенем в сердце, каким он был в молодости ещё в "Искрах". - Значит, решено. Я буду ждать звонка, приезда, стука в дверь или чего-то такого. Я помогу нашим американским супергеройским коллегам расследовать это дело, надену свой костюм и отстою честь отряда "Искра", раз уж на то пошло, а то и моей страны и стран бывшего СССР. Считайте это моей клятвой вам.

- Нам-то зачем клясться. Я-то в тебе уверен. - Усмехнулся Прометей. - Всё-таки завидую я тебе немного, Артём. Остался в тебе дух той, старой Искры. Все другие как-то огрубели, обтесались в быту, былые идеалы потускнели, и в них мало кто верит. Но не ты. Ты по-прежнему горишь, и горишь всё так же ярко. Ты и Эльвира. - Прометей с той же улыбкой взглянул на доктора Кононову, а та отвернулась от него, скрестив руки на груди.
- Скажешь тоже. - Буркнула она.
- И скажу. - Заявил Прометей. - Можешь сколько угодно строить из себя строгую и циничную тётку, но ты пошла в больничку, и безвылазно тут горбатишься за три копейки, потому что всё ещё хочешь людям помогать. И Артём такой же, потому и пошел в пожарку. А это и было главным - помогать людям. Всем людям.
- Ну всё, всё, включил тут комсомольца. - Отмахивалась от него засмущавшаяся Эльвира. - Ты мне лучше скажи, как помощь людям связана с тем, во что ты его втравил. Он мог бы людей из огня доставать, а вместо этого будет их бить, или ещё что похуже. Ты что, не знаешь, как работают американские супергерои? Они же обычные ряженые отморозки, и это лучшая их половина. Остальные - просто ходячие рекламные таблички, которые аудиторию развлекают.
- Американцы в любом случае помогут найти их. - Твёрдо сказал Прометей. - Мы для них всё-таки союзники, а для наших мы просто подозреваемые. Главное найти Антоху и Купола, а дальше дело за самим Титаном. Он решит, останавливать их надо, или спасать.
- Сейчас ему бы себе помочь. - Прервала Эльвира речь бывшего лидера. - Давай бегом на кушетку, молодой. Развесил тут уши.

Артёму льстило слышать в свой адрес хвалу бывшего его капитана, что его собственное настроение подскочило и на лице показалась скромная улыбка. В какой-то момент показалось, что сейчас всё, как раньше, только постарели все лет так на десяток. Ещё вернулось настроение подшучивать.
- Маринка, я же суперспасатель с почти двадцатилетним стажем, если отсчитывать с пожара на танкере и если включать сюда работу на пожарке. Ты долго ещё будешь меня звать молодым или мне, может, посягнуть на третий десяток лет, чтобы я уже стал взрослым? - Артём присел на кушетку рядом с Эльвирой и протянул ей обожжённую руку и стал ждать, когда та завершит своё важное дело. - Ты не волнуйся так за меня. Мы же оба прошли Камчатку, шторма в Калининграде, Азербайджан тот же... А тут всего лишь какие-то желающие размять кулаки американцы. Если удумают кого-нибудь убить, в лучшем случае у кого-нибудь на заднице отпечатается мой сапог, а в худшем... У тебя в больнице появится ещё один пациент. Я уж не позволю творить такую хрень на моей земле. Ты же мне веришь?

- В том и дело. Мы спасатели, а не бойцы. - Произнесла Эльвира, качая головой. - А американцы что? Они ж боевики-головорезы все до одного, им самим место в тюрьме. Им человека грохнуть всё равно, что высморкаться. И ведь они и правда верят, что преступность можно победить, просто избивая, убивая и сажая в тюрьмы бедняков. Я боюсь, как бы они тебя самого в гипс не закатали. Ну или не повлияли дурно на твоё воззрение, и не заразили этой дубиночной демократией. Ладно. Приготовься, сейчас станет тепло.
Прохладные руки Эльвиры коснулись ожога, и от них действительно пошло какое-то странное тепло. Учитывая, что травмой был ожог, это скорее было неприятно. Сердце участило своё биение, в ушах зашумело, а голова немного пошла кругом - но Артём стал замечать, как обожженная ткань отслаивается, а на её месте прямо на глазах образуется совершенно новая кожа, не оставляя даже шрама или рубца.
- Знаешь, у Купола ведь было что-то такое. - Вдруг сказала она. - Бойцовое, всмысле, как у американцев. Это было заметно в Афганистане. Он защищал госпиталь, когда на него напали моджахеды. И всё время рвался им ответить, Прометей еле его удержал. Наверное, и в этот раз роль сыграло что-то такое. Желание ответить ударом на удар.

- Им придётся постараться конкретно. Кабы я их сам в гипс не закатал, если они очень-очень-очень сильно будут на это напрашиваться. Я на кого попало не полезу с кулаками... Блин, ожоги залечивать... - Артём стиснув зубы вытерпел несколько болезненный процесс регенерации. После завершения он покачал головой из стороны в сторону и похлопал себя по вискам, прежде чем взглянул вновь на место ожога и счесал с него остатки пострадавшего эпителия. Тем временем Эльвира озвучивала свою догадку насчёт мотива Купола в участии в теракте. - После Чернобыля много лет прошло... Могло что-то да поменяться. В этом причина или в другом, я это обязательно выясню... А за меня не боись, я общий язык найду.
Артём не мог не утешить свою подругу и робко потрясти её за плечо, стараясь внушить так недостающего ей чувства уверенности. Потом ему ничего не осталось, кроме как подняться с кушетки и пройти к двери на выход.
- Так, напомни, меня через час могут выписать или мне из-за журналистов придётся в окно на улицу выходить? Журналисты же не дураки, они и чёрный ход облепят.

- Ну ты уж постарайся как-нибудь, суперспасатель. - Усмехнулась Эльвира. - Но в окно лезть не смей. Мы их только недавно оклеили, раз уж менять рассохшиеся рамы не выделили бюджета.
Впрочем, Эльвира снизошла до подсказки решения.
- Может, договоришься с дежурной бригадой, они тебя тайком на "Скорой" вывезут. Скажешь, что от меня. Если будут крутить на проставу, скажи, что я их всех так закодирую, что никакой медвежатник не взломает. Знаю я их.

- Это слишком жестоко, Мария Константиновна. - Артём карикатурно опустил уголки рта, изображая как бы испуг от её слов, особенно если это говорит суровый главный врач городской больницы. - В любом случае спасибо. Тебя бы на руки и в воздух подбрасывать, но жена моя не поймёт и обстоятельства не самые радужные, как понимаешь. Эльвира, Прометей, я откланяюсь и покидаю вас. Ауф видэрзэен.
Артём тут покинул кабинет и захлопнул за собой дверь, после чего принялся искать путь побега от папарацци сразу через дежурную бригаду, не став проверять чёрный ход. Видел он, как работают журналисты.

Спустившись вниз и найдя бытовки санитаров "Скорой помощи", где отдыхали врачи, санитары и водители, Артём начал договариваться о тайном вывозе с территории клиники. Как и предполалала Мария, санитары и водитель тут же принялись извлекать выгоду в этом предприятии, намекая на то, что их стоило бы "отблагодарить". Так или иначе решив этот вопрос, Артём вместе с бригадой дождался очередного вызова, и вместе с ними погрузился в тот же полуживой "Рафик", на котором ещё вчера сюда же и прибыл. По обыкновению "Рафик" завёлся не с первого раза, но всё-таки согласился поработать ещё немного на благо отечественного здравоохранения, и выкатился через гараж. Из автомобиля Артём увидел довольно большую группу журналистов и репортёров, кучкующихся у всех входов и пытающихся прорваться в здание, в чём им мешало два крепких, плечистых санитара. На микрофонах Артём замечал расцветку не только местного Энского телеканала, но и новостных агенств федерального уровня. Город N, брошенный и позабытый всеми, теперь вновь оказался под пристальным вниманием всей страны.

Артёма высадили уже за пределами клиники. До вокзала бригаде медиков было не по пути, так что туда Артём добирался уже сам. Пешком, потому что денег было впритык, и потратив хоть копейку на автобус не хватит уже на переговоры с Германией. Вот и шел пешком, пока на улицах города сгущалась темнота, и вспыхивали первые огни вечерней иллюминации. На улице Артём вспомнил, что вообще-то близится новый год - об этом напомнили гирлянды и ёлки в витринах ещё работающих магазинов, и светящиеся снежинки, смонтированные на фонарных столбах вдоль главной улицы Энного. Путь к вокзалу был светлым, людным, и единственное неудобство, которое чувствовал Артём - холод. Он жил один, а парни из его бригады работали так же, как работали каждый день, и некому было завезти ему другую одежду. Вот и из больницы он вышел в обгоревшей униформе пожарника. Повезло ещё, что минус пока не большой, и вместо новогодней вьюги Энный-62 одолевает новогодняя слякоть и грязь. Прохожие то и дело с недоумением озирались на Артёма, но потом сразу же отворачивались - мол, не моё дело. Люди вообще часто от чего-то отворачивались в эти времена, привыкая не замечать, что кто-то ходит по улицам оборванный, избитый, нетрезвый, как отворачивались от тех, кого бьют и пинают в тёмных переулках, или от тех, кто зовёт на помощь, или от тех, кто медленно замерзает насмерть, уснув тяжёлым алкогольным сном на парковой скамейке. Вот и Артёма они предпочитали не замечать. Не задавай лишних вопросов - не получишь ненужных ответов.

Пункт международной связи на вокзале был практически свободен. Пять пронумерованных кабинок с древними, словно музейный экспонат, телефонными аппаратами. В каждом - справочник с городскими или государственными телефонными кодами, но Артём помнил свой номер наизусть. Встав у окошка кассира, Артём сообщил женщине, что собирается звонить в Германию, и выгрузил на прилавок ворох мятых разноцветных купюр и горсть потускневших монет. Уставшая от отупляющего безделья кассирша посмотрела с долей осуждения на безумца, который собирается звонить куда-то за кордон, и вынуждает её пересчитывать всю эту разношерстную кипу платёжных средств. Но считает она молча, а закончив - даёт заполнить бланк, и наконец позволяет Артёму позвонить.

Звонить через пункт связи - удовольствие ниже среднего. Даже просто сняв трубку, Артём слышит шипение и призрачные отголоски других телефонных разговоров. Уединённый в тесной кабинке с мутным стеклом, Артём ждёт соединения, считает гудки, и с замиранием сердца слышит, как они смолкают. Очередной разрыв связи? Или всё же...
- Алло? Алло? - Вопрошающий женский голос звучит очень приглушенно, и Артём буквально чувствует все эти тысячи километров, что отделяют его от этой женщины. - Артём, это ты? Только у тебя может быть такая ужасная связь!

И тут до Артёма дошёл сладкий и действительно нежный голос с оттенком немецкого акцента, и эту нежность никакие технические ограничения телефона не могут загубить. На сердце давило чувство долгой и томительной разлуки, накопившееся за более пяти лет огромного расстояния между ними. И как долго не готовься к телефонному разговору, всё равно при его начале по голове словно кирпич прилетает. Сразу и не находишь слов, как правильно начать разговор. Тут шутить не уместно, так что начать разговор надо с самого простого, остальное жена сама поймёт.
- Да, это я. Здравствуй, Эми... - начал он после тяжёлого вздоха, от напряжения одной рукой постукивая по стенке кабины своими грубыми пальцами. - Да, связь не очень, но альтернатив у меня нет особо... Это, как жизнь, как здоровье, как богатырь наш там поживает? Просто в последнее время реже стал звонить, на работе гоняют целыми днями, а время не резиновое. Ты извини, что со звонком опоздал.

В трубку приходилось говорить погромче, так как связь была просто невероятно-плохая. И даже так Эмма чуть ли не по контексту угадывала содержание фразы.
- Тебе бы не пришлось никуда звонить, если бы ты переехал наконец сюда. - Даже сквозь помехи Артём услышал упрёк. - У нас всё хорошо. Я сейчас работаю сиделкой в доме престарелых, но думаю, скоро смогу вновь вернуться к врачебной практике. Наш парень в этом году идёт в детский сад. Про папу уже и не спрашивает. - Тут снова был упрёк. - А ещё, как я и боялась, он лучше знает немецкий, чем русский. Артём, послушай. - И снова разговор пришёл именно к этому. - Каждый день, который ты там проводишь, отдаляет тебя от твоего ребёнка. С каждым днём, который мы не вместе, я всё хуже помню твоё лицо. Неужели тебе действительно так необходимо оставаться в России? Неужели я тоже должна туда возвращаться вместе с сыном? Когда там всё наладится? Через пять лет? Через десять?

- А что я буду делать в Германии, скажи мне? Языка я не знаю практически, уклад жизни там принципиально другой, мне придётся разорвать все отношения со всеми моими друзьями и близкими, я там никуда не смогу устроиться и в итоге сяду тебе на шею, а мне этого тоже не хочется. Переезд в другую страну, это крайне ответственный шаг, на который я не могу пойти. Эмма, мы сколько раз не разговаривали, ты всякий раз уходишь в это русло, просто... Пойми и ты меня... - последние слова дались особенно тяжело, поскольку за несколько лет тяжёлой жизни в России ничего не стало лучше, только усугубляется, а ведь скоро новый год, ещё одна цифра в ожидании налаженной счастливой жизни. - Я знаю, тебе больно от нашей разлуки, но... Потерпи ещё чуть-чуть. Может, появится повод сказать, что всё налаживается или, может, я наоборот соглашусь с тобой... В любом случае, сейчас я не смогу никуда уехать из-за... Кое-что произошло, в общем.

- Вот как. - Приглушенный голос Эммы даже стал немного холоднее. - Я смотрела новости. Это из-за Протона? Из-за того, что твои бывшие коллеги теперь террористы? Пожалуйста, только не говори мне, что ты намерен в это ввязаться. Мне теперь придётся беспокоиться, а выживешь ли ты вообще.

- Поздно. Если я ничего не сделаю, то все Искры, включая меня, станут обвиняемыми в терактах. Да, ФСБ, которые КГБ в новой обёртке, они не знают моего имени пока что, но могут и выследить, а далее тюрьма без суда и следствия. Наверняка наслышана, как правосудие работает по отношению к суперам... Помогать буду американцам, которые своё расследование замутили сразу после теракта, если Прометею верить. - Артём чесал голову и пытался нормально высказаться по телефону обо всём, что его беспокоит, но сама тяжесть расставания была для него едва подъёмной. - Если я не вмешаюсь, то меня и в Германии достанут, даже если я туда уеду... Да и кроме меня особо и некому, судя по всему... Когда всё кончится, и я буду уверен, что менты не заберут меня из дома в ошейнике, тогда и что-нибудь решу по поводу переезда. Просто... Дрянь...

Все эти доводы были абсолютно несущественны для Эммы как для жены и как для матери, и Артём понимал это по её суровому молчанию. В конце концов она сказала то, что давно хотела, и чего Артём, наверное, давно боялся.
- Рано или поздно ты дотянешь до того, что тебе уже не нужно будет никуда переезжать. - Прорвалась её жестокая фраза сквозь помехи. - До свидания, Артём. Надеюсь, не "прощай".
И в трубке послышались короткие гудки.

Артёму даже не дали возможности попрощаться, из-за чего он остался наедине с короткими телефонными гудками. Он положил трубку и пару раз молча побился головой о стенку будки. Пугает то, что разлука с любимым человеком станет вечной, что они никогда уже не встретятся, и что в собственной семье он станет чужим человеком. Непонятно даже, хорошо это для него или нет, ведь одинокой женщине с ребёнком приходится тяжело всегда, и она нуждается в твёрдой мужской руке, способной поддержать в трудную минуту, а сейчас эта самая рука находится в другом погрязшем в глубоком кризисе государстве. Всё было ясно, ей нужен муж, а ребёнку нужен отец, а Артём этого дать не может. А когда Артём выходил из здания вокзала, тогда ему пришла мысль о переезде сразу после расследования. Тяжёлый и ответственный шаг в его жизни, который буквально скоро он может совершить. Тут нужно было выбрать: либо покинуть страну и воссоединиться с семьёй, оставив позади родину, либо остаться тут и доживать свои дни в полном одиночестве. Зря всё же Прометей завидует Артёму, ведь хвалёный дух старой Искры в любой может угаснуть. Для этого не нужны ни катастрофы, ни сломанные кости, ни ожоги и ни увечия, достаточно всего лишь пары слов от любимой жены, и тогда несгибаемый Титан сломается.