Немногим после полудня у одного из жилых блоков восточной Фонтаны припарковался Опель Корса. Потрепанный седан вот-вот из аренды, он явно доживал последние дни. Двигатель шумел сильнее, чем должен был, а на топорно выправленных вмятинах потихоньку облуплялась краска. Обычный автомобиль какого-нибудь белого либерального никчемы, намотавшегося на всевозможные кредиты сразу после школы. Местные на восточной Фонтане таких не любили. Они вообще никого не любили. И слава о ней шла на редкость дурная.
Впрочем, сидевшие внутри таковыми не являлись. Справедливости ради, трое из четырех действительно были белыми, но либеральных взглядов не придерживались. Как, впрочем, не имели и привычки что-либо отдавать. Не только кредиты.
Теодор поставил машину на ручник. Доминик, Тристан и Себастьян осмотрелись по сторонам. Последний, сидевший позади Теодора, заметил, как недобро посматривают на них трое гангстеров, отирающихся у блока.
— Глянь-глянь, — он толкнул Тристана локтем. — Шары лупят. Думают, по ходу, что мы пятые. Или федералы.
— Я бы тоже думал, — ответил тот. — Не леденцами они здесь торгуют. А обязательно иметь дело с черными, Доминик?
Теодору это не понравилось:
— Ты че против черных имеешь?
— Против тебя — ничего. Но эти же банчеры натуральные. Нам если деньги нужны — просто приходим и берем. А эти кровь всю жизнь сосут. Пока тушка не издохнет.
— Каждый зарабатывает, как умеет. Твоя жопа белая не в чикагских гетто росла. Где ты либо банчишь, либо траву с газона жрешь.
Перепалка могла принять и более крутой оборот, но в дело вступил Доминик. Он попросту оборвал ее. Играючи и походя, почти без усилий.
— Ебала завалите оба. Тристан, мы будем иметь дело с афро, хочешь ты того или нет. Пушки нужны. Пушка одна на четверых, и больше взять неоткуда. У тебя там че, говна поляна здравых идей? Так я слушаю. Весь внимание.
Идей у Тристана не было.
— Себ, железку наготове держи. Мы пообщаемся выйдем.
— Со скорпиона отсюда даже в блоки не попасть.
— Похуй. Тут шугануть главное, если что начнется. Лады?
— Понял.
Все, кроме Себастьяна, спешились и направились к блокам.
***
— А откуда ты оу-джи знаешь? — спросил Теодор.
— После службы отмазывал пару раз. Залоги вносил. Мой братишка младшой и его сеструха вместе уже лет шесть. Вот так мы и скорешились. Сначала, конечно, искоса друг на друга смотрели. Но потом... Перестали.
— Общие движи?
— Не на улице об этом.
Блок имел П-образную форму, и его двор был сущим хламовником. Теги банд на стенах и асфальте, сотни раз перечеркнутые и нанесенные заново; мешки с мусором, вокруг которого уже роились мухи; пара старых диванов с вырванными кусками синтепона и стол из куска фанеры и стопки покрышек. Пройдя глубже, Доминик не слухом, а скорее чутьем уловил шепотки за спиной.
Подул холодный ветерок. Произошла перемена, от которой у неподготовленного человека побежали бы мурашки по коже. Но ни он, ни его спутники таковыми не были. Доминик знал, что сейчас его убивать не будут. Убийц ищут пятые и, как гласит статистика, почти всегда находят. А местным незачем давать повод перетряхивать блок. Захотят завалить — сделают это позже.
Если только Тристан не сцепится с кем-нибудь языком. Ненадежный человек. Ладно, это всего лишь пара делишек. А потом пусть хоть за горизонт укатится.
У дверей к оу-джи двое местных перегородили им дорогу. Свободные майки и бриджи, фальшивый Nike вместо обуви и хищные, даже не скрывающие угрозу взгляды. Тот, что слева, был выбрит по-армейски, правый же стянул дреды в пучок на затылке.
— Хату не попутал, снежинка?
Доминик еще до того, как они решили сюда ехать, дал право первого слова Теодору. Все же он черный, общий язык найдет легче.
Но такого не ожидал даже Доминик:
— Ты хули базаришь так, рубероид? Мы тут за все в курсах. Оу-джи нас ждет. У этих белых господ деловое предложение, которое лучше бы не проебать.
— И давно ли ты белых господами кличешь, ниггер? — ощерился второй. — В снитчи подался? А сраку многим подставил?
— Можешь сам передать оу-джи, что нас бортанул. Давай.
Двое переглянулись.
— Давай отвалим, Чистый. Они ведь реально в курсах...
Внезапно дверь распахнулась, и тот, кого и искал Доминик, предстал во всей красе. Полный, массивный афроамериканец в потасканных джинсах и рубашке-безрукавке. Крупный нос, массивные надбровные дуги, полные губы. С тех пор, как Доминик вышел, он почти не изменился. Разве что поднялся статусе. Оу-джи. Old Gangster. Известный как Дикий и никому не дававший называть себя по имени.
Доминик улыбнулся и настойчиво убрал молодого с дороги:
— Как оно, Кейвон?
Во взгляде оу-джи промелькнула тень узнавания. На мгновение, прежде чем он просиял:
— Уо-о-о-о-о, мой белый брат вышел! — и, сменив тон, вставил: "Исчезли нахуй, щеглы". — Когда? Как? Чего не позвонил?
— Я не совсем свободен.
— Давай в хату, там расскажешь! Ебать, это ж какого бродягу да ко мне на отмель...
***
— Кто это с тобой, Лестер?
— Доминик. Называй меня Доминик.
— Опасаешься ушей? Правильно опасаешься. Будь по-твоему: кто это с тобой, Доминик?
Теодор при виде того, насколько тепло Доминик был принят, тоже не сдержал улыбки. Тристан же наоборот, выглядел крайне обескураженным.
— Тот, что с родинкой во все тело — Теодор. А другой — Тристан.
— Французы что ль?
Теодор и Тристан переглянулись.
— Да бросьте, я просек уже. Все на мази, не ссыте. Тут чужих нет.
Однако никто не расслабился и на йоту. Кейвон тоже посерьезнел, словно бы в тон.
— Ты сказал, что не совсем свободен. Как это понимать? Ты бежал?
— Отчасти. Меня освободили условно. Я... Нарушил условия содержания.
— Не хочу называть тебя дебилом с ходу, поэтому — причины были?
Доминик поскреб в затылке.
— Смотря что ими считать. Я намерен бежать из страны. У меня жена и дочь в Колумбии, ты ведь знаешь. А пятые, когда меня взяли, разрыли не все мои дела. Если... Кхм. Когда разроют, я снова сяду. Сечешь?
— Ну дак, — оу-джи улыбнулся. — У самого дети. Дишон рэп читает, Дарден подался в смешанные бои. И никто из них уже не связан с тем, чем занимаюсь я на этой помойке.
— Большое счастье.
— Ты прав, белый брат. Если кто-то попытается сманить их назад в банду или какую-нибудь всратую клику — я убью нахуй этих людей. Господом Богом клянусь, найду и ебну... Ладно. Ты здесь не просто так, поэтому говори.
***
— Железо за нихуя? Ты серьезно?
— Не за нихуя, а за долю в деле, — с нажимом произнес Доминик. — Считай это инвестицией в будущее. Причем будущее ближайшее.
— Рискованная инвестиция. Если я достану тебе стволы, они однозначно будут мокрыми. А по мокрым стволам могут выйти уже на конкретных людей. Я жопой рискую, Лес... Доминик.
Доминик помассировал себе виски.
— Кейвон, вот ты разбогател, купил себе шмотки поновей, людьми обзавелся... И таким очкуном вдруг стал, не узнаю тебя просто. Дело верное, ты же сам видишь. Все при своих останутся.
— Ладно, хуй с ним, это-то допустим несложно. А потом что? Все баксы ты мне не отдаешь. А полную цену пушек моя доля не отбивает.
— Салоны сотовой связи будем бомбить.
Кейвон даже махнул рукой.
— Туфта. На кассе не больше десяти баксов для сдачи. А на витрине куклы. Пустышки. Ты ничего не...
— Айфоны.
— Что "айфоны"?
— Айфоны — не куклы. У Эппл гарантия производителя начинает действовать, когда снимают оплетку с упаковки. Поэтому айфоны на витринах всегда упакованные. Они не фальшивка, и каждый по две сотни стоит. Сгребем штук двадцать таких и задвинем по полторы за каждый. Три куска с нихуя. Одну точку здесь бомбанем. Вторую в Сан-Бернардино. Третью... Еще где-нибудь. Будет десять кусков в сумме. Дадим парням по полтора куска, остальное поделим. Они согласны на пятнашку от доли.
— Точняк, черный брат, — кивнул Теодор. — Сначала думали делить как сорок Доминику и по двадцать всем нам. Но потом с железом затык встал. И каждый замазался отписать часть доли.
Оу-джи задумался.
— Ладно, пес с вами, — спустя какое-то время решил он. — Будут вам железки. Но нужна гарантия.
Доминик пожал плечами, а затем передал ему ID-карту.
— Держи. Если я исчезну или еще что, можешь сдать меня маршалу.
— Я не снитч.
— А я?
Кейвон рассмеялся.
— Оставь свои цифры и тащи отсюда свою сраку, — сказал он, но карту все же забрал. — Я на тебя выйду.
— Подождите меня в машине, парни, — бросил Доминик своим. — Мы еще пару вещей обсудим.
***
Корса просела на рессорах. Хлопнули двери.
— Как улица, Себ?
— Тихо все. Никто не доебался даже.
— Странно... Ну похер. Ты прикинь, он реально свой ай-дишник отдал. У него с головой точно нелады.
Себастьян вздохнул и чуть покачал головой. Настоящая карта Доминика лежала под его сиденьем.