.::. | ходы игроков | Первая кровь или Реверанс судьбы

Утро 18 августа 1899 года (это была пятница), наконец-то постучалось в окна небольшой виллы в Ливорно. Постучалось оно недвусмысленно, так как Сергея Гольдбаха, вернее Дарио Фабретти, как его знали здесь, разбудил стук латунного кольца на входной двери первого этажа. И несмотря на то, что было очень рано - в окно Сергей мог видеть красивое небо и великолепного оттенка море, еле освещаемое солнцем, видимо недавно поднявшимся над горизонтом. Самого солнца, конечно же, видно не было. Окна выходили на запад.
Нежный ветерок колыхал легкие занавески - в общем, ничего не указывало на то, что где-то к севрео-запад, в сотнях верст отсюда стрекочут пулеметы и немецкие "Панцерландшиффы" идут в наступление, пытаясь изгнать наглых томмми, ворвавшихся в их законно отвоеванные территории.
Тем не менее, в дверь стучали, и довольно назйливо.

Боже, как я ненавижу, просыпаться не по своей воле... А ведь именно так всегда и происходит. Скинув ноги, я сел на кровати, протёр глаза и зевнул, прикрыв рот кулаком. Внизу продолжали назойливо стучать, что немного раздражало. Не покидало ощущение, что стучащий поступает не по человечески, и что это не справедливо вот так вырывать человека из объятий сновидений. Это личная свобода каждого живущего на этой планете, любой имеет право досматривать сны до конца.
Ах чёрт, что же мне снилось? Точно не море. Я был в этом уверен. Год уже я торчал в этой тёплой, солнечной Италии. И вид их моря мне уже так осточертел. И запах моря тоже. И даже звук. Так хотелось обратно в Петербург, с его не предсказуемой погодой, тяжёлым климатом, белыми ночами и суровыми морозами.
Встав, я выгнулся, выпрямляя позвонки и потягиваясь. Затем впрыгнул в тапки, взял со спинки стула халат, и начал на ходу надевать его, немного запутавшись в правом рукаве. Выйдя из комнаты я направившись к лестнице, думая про себя, что не мешало бы умыться, побриться, выпить кофе и выкурить хотя бы одну папироску.

Открыв дверь, ты увидел за ней человека лет пятидесяти, с бронзовым загаром на лице, черными усами, свисающими вниз и живыми поросячьими глазками. Одет человек был в форму почтальона. Увидев тебя, он состроил добродушную мину и пробасил:
- Синьор Фабретти? Для вас посылка. Приказано передать вам лично в руки. Потом распишетесь здесь. Чтобы ко мне не было претензий - зачем-то добавил он, подмигивая тебе.

Улица за его спиной как-то необычно пустовала.

Жмурясь, от утреннего света, я посмотрел по сторонам, принимая из его рук планшетку с листком, и ставя свою подпись.
В голове промелькнула мысль о возрасте этого почтальона. Активная личность, наверное он был. Обычно на эту работу устраиваются молодые люди или дети. Бегать то приходится весь день, а к вечеру ноги зудят так, что никакая тёплая ванна не поможет.
- Вот, - сказал я протягивая курьеру планшетку и пару монет, предусмотрительно лежавших на журнальном столики у двери.

- Спасибо, синьор! - сказал почтальон, беря планшетку и передавая тебе маленький сверток коричневой почтовой бумаги, развернулся и пошел дальше, говоря про себя - Тессалоники... Это же деревня! Им туда - это я понимаю, а они что могут послать? Эти уж турки мне.

К посылке была привязана карточка, гласившая:
"С. Дарио Фабретти, Вилла делла Бланка, Ливорно, Италия. Лично в руки.
Обр. адрес: Медрессе Нур Мохаммади, Тессалоники, Османская империя."

Посылка была довольно увесистой.

Так-так-так... Я закрыл дверь и прошёл в гостиную. На голову давила сетка, удерживающая волосы. Я снял её и сунул в карман халата. Ужасно с неё спать, но укладывать волосы по часу - ещё ужаснее.
Шторы были задёрнуты, а в углу мерно тикали старые часы. Сонливость ещё никуда не ушла, потому я строго себе поклялся, что раскрою посылку и отправлюсь в ванную. Взяв с журнально столика нож, для писем, я распечатал бумажную упаковку.

Лезвие ножа двинулось, разрезая бумагу, как вдруг ты увидел тончайшую проволоку, спрятанную под бумагой. Нож кончиком упирался в нее, слегка натянув, но не очень сильно.
Следующая секунда заставила тебя похолодеть. Ты вспомнил, где употреблялись такие проволочки. Эта посылка должна была убить тебя, взорвавшись, если проволока выдернула бы чеку. Это была бомба.

Внутри всё похолодело, а желудок что-то сжало. Я чуть не распрощался сейчас с жизнью. Дурак, спросонья я не был внимателен, ещё бы чуть-чуть и меня сейчас бы ангелы встречали.
- Вот чёрт. - С досадой прошептал я, аккуратно убирая нож в сторону.
Да, дела были плохи. Нужно было придумать план, как выйти из этой не очень хорошей ситуации, но как назло ничего в голову не приходило. Был только одна мысль - взорвать бомбу, а самому сбежать, что бы все думали, что я погиб. Но это глупо. Они точно проверят что с моим телом, и это даже не даст мне особой форы.
Так, Сергей, спокойно, ты сейчас идёшь в ванну, потом одеваешься, и потом быстро думаешь как надо поступать в этой ситуации.
Так я и сделал. Помывшись, и приведя себя в божеский вид, я оделся в серый костюм и спустился вниз в гостиную, где продолжала лежать посылка-убийца.
Пожалуй, дом нужно было покинуть. Я подошёл к оконной шторе, одёрнул её и поднял окно. Аккуратно выбравшись на улицу, и спрыгнув позади дома я отряхнулся и опустил окно. Остался один вопрос - куда теперь идти?
Особо выбирать не приходилось. Надо было связаться с кем-то из Гимбирлетти. Я незаметно выбрался из кустов, отряхнулся и направился прогулочным шагом к ближайшему отделению почты. Там я нанял курьера, мальчишку лет четырнадцати, который за несколько монет согласился отнести письмо Джакомо Гимбирлетти по адресу Скали д'Ацеглио 26, второй этаж . В письме было написано:
"Дружище, не хотел тебя будить телефонным звонком, потому послал это письмо. Не забудь, сегодня мы встречаемся в нашем любимом кафе, ровно в полдень.
Д.Ф.

P.S.: Брата лучше не бери, приходи один."
Запечатав конверт, я передал его мальчишке, а сам, всё таким же прогулочным шагом направился на телеграф.
Ещё было рано, людей на улицах было крайне мало. Моя трость одиноко цокала по булыжнику улицы. Когда я достиг телеграфа, на часах уже было пол десятого. На телеграфе меня встретил мужчина моего возраста с маленькими очками, в которых стояли толстые линзы. Он скучающе смотрел на стену, на против стойки. Когда я зашёл, он радостно оживился.
- Доброе утро, Синьор! - Улыбнулся он, поправляя пальцем очки.
- Доброго утра и Вам! - Улыбнулся я в ответ. - Могу ли я воспользоваться услугами телеграфиста?
- Да конечно! Куда будит телеграмма?
- Рим.
- Хорошо, вот перо и бумага.
Я взял протянутый им листок и металлическое перо. и написал текст телеграммы и адресс:
"Уважаемый Синьор Ринальди. Извините, белые лилии, что вы заказывали всё ещё не пришли. Спросите у нашего друга в Медрессе Нур Мохаммади что в Османской Тессалоники, почему их всё ещё нет.
Д.Ф."
Дописав, я протянул листок служащему. Он принялся считать знаки.
- И так, с Вас одна лира и пшестьдесят один сантим.
- Пожалуйста. - Сказал я протягивая две лиры.
Забрав сдачу и квитанцию, я вышел на улицу, Закурил и направился на в кафе на встречу. Утро было прекрасно, хотя вся эта Италия и осточертела до бешенства. Я пытался заставить себя думать о происходящем, но настрой был как никогда безалаберный.
Так я добрался на место, заказал себе чашечку кофе и яичницу, закурил папиросу и стал ждать.

Джакомо не заставил себя ждать. В дверях кафе показался плотно сбитая, немного приземистая фигура владельца мастерских. Запустив пятерню в каштановые волосы, Джакомо оглядел зал. Видя потенциально прибыльного клиента, официант метнулся к бизнесмену, но тот уже увидел тебя, и, отстранив назойливого молодого человека, приблизился к столику.
- Дарио, дружище, сто лет не виделись! Соскучился я, чертовски! Как дела у тебя? - приятным густым баритоном выписал бизнесмен, протягивая тебе руку и стараясь обнять, в то же время успевая заказать у официанта ккое-что для себя: - "Паста Карбонара", молодой человек. Побыстрее. Не ел ничего сегодня, представляешь! Наши мастерские просто осаждают!..
В гостеприимной Италии даже война не чувствовалась. Оказывается, итальянцы еще и осаждали авторемонтные мастерские!

- Здравствуй, Дружище! - С широкой улыбкой я протянул ему руку, он её с жадностью схватил, а затем стиснул меня в крепкие объятия, так, что у меня чуть глаза не вылезли наружу.
Мы уселись, я достал свой портсигар, беря из него папироску и предлагая французское табачное чудо Джакомо. Не знаю как им удавалось делать такие папиросы. Наши курить вообще не возможно было, немецкие тоже. Сицилийскую дрянь я в рот не брал из принципа, потому, что ненавидел Италию каждой клеточкой своего тела.
Наконец принесли яичницу и кофе.
- Мои дела просто прекрасны, Джакомо. Сегодня утром мне принесли подарок. Я так был рад ему, что решил сообщить тебе об этом лично.

- Не откажусь! - произнес Джакомо, беря папиросу, - что же за посылка такая?

Посылка, откуда он знает, что это была посылка? А собственно, что это ещё могло быть? Что-то я стал слишком подозрителен...
Я наклонился к нему поближе, и тихим тоном произнёс:
- Горячая посылка... Очень горячая посылка, вызывающая просто взрыв эмоций. - Мой многозначительный взгляд, по идее должен был дать понять, что я имел введу.

- Неужели? - с заговорщическим видом проговорил Джакомо, - Неужели взрыв эмоций! Ну право же, наш Дарио женится!
Расхохотавшись, Джакомо хлопнул тебя по плечу.
Дальнейшие события разворачивались быстрее хода их описания.
Официант в дальнем углу кафе уронил поднос. Раздался металлический звон. В руках еще минуту назад обслуживавшего посетителей человека блеснула воронёная сталь. Грохнул выстрел, и, ухватившись за тебя, Джакомо стал заваливаться на пол. Раздался второй выстрел, и пуля отбила кусочек дерева от стола, рядом с твоим ухом.

Признаться, раньше мне приходилось бывать в подобных обстоятельствах, когда на тебя одномоментно падает слишком много. У тебя появляется странное чувство, что ты опаздываешь, что ты слишком медленный, а всё вокруг развивается слишком быстро и ты просто не успеваешь проанализировать. Как пример - машинист, которому принесли множество бумаг и дали мало времени на печать.
Бедный Джакомо, я был повинен в его смерти. Но что мне было делать. Я рассчитывал выпросить у бизнесмена как можно покинуть город тайно, но теперь надо было покинуть город быстро. тайно - отходило на второй план.
Мерзавец, что убил Гимбирлетти, выстрелил повторно. Я скинул с себя тело Джакомо, схватил стул и метнул им в лже-официанта, попутно опрокидывая стол и укрываясь за ним.

.

Стул пролетел в полметре от лже-официанта. Револьвер снова грохнул, в столешнице образовалась дырка с неровными краями. Пуля не задела тебя.
Вдруг ты заметил, что в руке теперь мертвый Джакомо сжимает Шнельшисс.

Раздумья по поводу "С каких чертей у этого макаронника в руках оказалось оружие и когда?", я решил оставить на потом. В моём положении можно было списать всё это на прекрасное спасение, ниспосланное с Небес. Пригибая голову, я подался вперёд и разжав пальцы трупа. Аккуратно вытянув оружие из холодной руки, я подвинулся к краю стола, который оказался лишь визуальной защитой, и уцепился за его ножку. Резко развернувшись на 180 градусов, и отпрянув немного назад, я окинул взглядом то пространство, где должен был быть стрелок. Заприметив его фигуру, я нажал на курок... Два раза. Пистолет издал два хлопка, отдёргиваясь назад, в моей руке.

Первая же пуля заставила противника упасть навзничь, без промедления. На стенке за тем местом, где стоял стрелок, образовалось отвратительное розовато-красное месево с белевшими кусочками. Пистолет макаронника был заряжен разрывными... Странный выбор для гражданского.

Только теперь, когда противник был нейтрализован, ты наконец заметил других людей. Семейная пара на полу, с руками за головой. Испуганные молодые люди за опрокинутым столиком. Какая-то девушка...

Когда оцепенение спало, тебя пронзил неимоверно высокий женский крик. Англичане даже назвали это спецальным словом - такая ассоциация промелькнула в твоем аналитическом уме за долю секунды. Primal scream, что-ли? Да, так...

Ох, бедные мои перепонки. Сейчас этот звук раздражал так, что хотелось пристрелить Даму, что столь пронзительно вопила.
- Боже мой, ну зачем же так кричать? Всё в порядке. Этот преступник мёртв. Я сейчас же найду полицейского и они, я думаю, разберутся что тут произошло. - Успокаивающим голосом сообщил я, выказывая всем своим видом мол "Всё в порядке, не бойтесь, я вас всех спас". Сунув пистолет в карман пиджака, я наклонился и прощупал карманы Джакомо, делая вид что проверяю пульс и дыхание. Правда их я тоже проверил.

Женщина визжать перестала, только начала стенать и рыдать.

У Джакомо никаких признаков жизни.

В карманах обнаружены:
- Обойма для пистолета
- Ключ от замка автомобиля
- Связка из двух ключей большего размера, для дверей
- Паспорт на имя Джакомо Гимбирлетти
- (!) Паспорт - Антонио Эспарра, гражданин (!) Испании
- Странный цилиндр из зеленоватого металла.

Цилиндр, как одна из самых неожиданных (кроме второго паспорта), вещей из карманов покойного, был выполнен из зеленого металла, украшен какими-то странными узорами из прямых (если "раскатать" цилиндр на плоскости, конечно) линий. Ни визуально, ни на ощупь, неровностей на нем нет. Холодноватый. Тяжелый.

"Джакомо,Джакомо... Кто же ты на самом деле?" - Думал я, незаметно пряча целиндр, ключи и обойму в свой внутренний карман.
"Так, Антонио Эспарра - надо запомнить." В следующую секунду я встал, закрыв предварительно макароннику глаза ладонью, и напустив как можно удручённый вид, покачал головой, что должно было символизировать "О, мой бедный старый друг!". Подняв голову и тяжело вздохнув, я направился к выходу. Выйдя на улицу, я начал искать глазами машину, которая могла принадлежать покойному Гимберлетти.

Так как больше авто на улице не было, ты смело направился к красивому приземистому кабриолет-болиду, так и блестевшему на ярком солнце хромированными деталями. На водительском сидении лежал небрежно смятый кожаный автомобилистский шлем с очками, а под ним - газета.
"АНГЛИЯ ВВОДИТ ФЛОТСКУЮ ПЕХОТУ НА ГАЛЛИПОЛИ" - гласил заголовок. Фотография изображала турецкого солдата за пулеметом.

Читать времени не было, я отодвинул газету и уселся за руль. Одев водительские атрибуты, я завёл машину и тронулся. Тронулся... А куда я тронулся? А трогаться было всё равно куда, главное подальше от ресторана. Нужно было проверить дом братьев, он был тут неподалёку, но соваться туда сейчас - полное безумие.
Гольдбах, чёрт побери, когда тебя в последний раз так прижимали? Вот как на зло ни черта в голову не приходит. Ни разу так не было. Да, ситуация пахла керосином и грозила воспламенится. Нужно было срочно уходить из города, и пробираться в Рим, там устроить встречу со связным и получить От него указания. Надеюсь они успеют разработать план, пока я буду прорываться в столицу Католицизма.
Проехав по улице, я свернул на дорогу, ведущую к выезду из города. Надо было дождаться вечера, а затем вернуться, что бы разобраться кто на меня охотится и кто же на самом деле Джакомо...
Сказано - сделано...

...