| |
|
|
Руины Подземный проход встречает вас темнотой и прохладой. Здесь холоднее, чем снаружи, и остаётся только порадоваться, что Дал Фиатах уже заставила вас надеть вещи потеплее, чем для этого времени года. От мерзлых камней тянет чуть ли не могильным холодом, а каблук нет-нет да и проскользнёт на влажной каменной ступеньке, покрытой патиной мха. Спуск долог; кажется, что прошла почти вечность – даже делая скидку на спуск во тьме, с освещением лишь в виде факелов, вы, пожалуй, спустились под землю не меньше, чем на десяток этажей центральной башни. Во время долгого пути по извивающейся лестнице, свет факелов выхватывает вырезанные на каменных стенах сюжеты. В переменчивой игре света и тени трудно разобрать картины полностью, но одна из сцен неизменно повторяется на каждом повороте: отряд из шести человек спускается в какое-то подземелье, шагая по вырезанным в камне ступеням. Их шесть человек, но один держится чуть в отдалении; некоторые лица, кажется, имеют женские черты. Но больше всего сходства добавляет их оружие: у кого-то за спиной виден лук, а один из впереди идущих мужчин опирается на посох. Но вот ступени заканчиваются. Загадка вырезанных в камне картин остаётся позади, скрываясь в мраке. Пройдя ещё немного, узкий проход резко расширяется, впуская вас в обширный грот. Сверху льётся тусклый свет, раскрашивая зеленью останки какого-то храма. То, что издали казалось просто обломками земных пород, оказывается колоннами и мемориалами. Теперь уже не затхлостью и холодом дышит в лицо подземный ход, а древностью. Даже одного взгляда в царящем полумраке достаточно понять – между вами и теми, кто воздвиг этот храм даже не сотни, а тысячи лет. Повсюду видны статуи различных героев: недвижимые, они безмолвно наблюдают за вами, пока вы проходите дальше. На одном из монументов вы замечаете надпись – Ренйольду едва удаётся её прочитать, так стар этот диалект руадского. Победитель принёс в жертву побеждённого
Отзвонили четыре колокола
И был взожжён огонь на четырёх маяках
И мир продолжался ещё тысячу лет...Нет ни малейших следов пребывания здесь людей. Лишь мертвенная тишина и тени составляют вам компанию в прогулке к храму. Очерченная мрамором дорожка ведёт вас мимо колонн, полуразрушенных арок и храмовых пристроек к массивным каменным дверям, вырезанных, кажется, прямо в камне. Здесь вы вновь встречаетесь с посланием Мерехайна – теперь огненная руна призывает идти вперёд. Ворота кажутся неприступными, но под вашим напором они всё же отворяются – но вместо того чтобы увидеть крытый храмовый зал, вы обнаруживаете за дверьми... ещё одну пещеру. Правда, её потолок уходит так высоко, что даже и не разглядеть, а пол устелен короткой зеленой травой, неизвестно, как выжившей здесь без солнечного света. Чуть присмотревшись, можно решить, что это какой-то парк: в центре возвышается огромный каменный колосс: на его груди высечен щит с рассечённым солнцем, а в правую руку вплавлен расколотый на два лезвия тесак. Помимо этого угрожающего вида голема видны ещё пять-шесть скульптур, похожих на те, что вы видели на храмовой аллее. За этой подземной поляной виднеется ещё один проход, но только вы спускаетесь со ступеней, как в воздух из травы поднимается множество светлячков, искрящихся от света. Они взмывают ввысь, кружась в ярком и безумном танце, сплетаются в причудливую спираль и вдруг все разом разбиваются о грудь каменного стража в центре. По его телу разбегаются ярко-красные побеги и он, будто проснувшись от долгого сна, поднимается с преклоненного колена. Рёв его сотрясает стены, и хотя из прорезей шлема на вас смотрит пустота, он поворачивается точно в вашу сторону, с вызовом выбрасывая мечеруку вперёд.
|
|
1 |
|
|
|
|
Подняв лисий ворот тяжелого плаща и подняв чадящий факел, дочь Бранвен первой начинает спуск по широким ступеням, выщербленным от времени, вниз: в ласковую и спокойную тьму, куда их зовет знак, оставленный Мерехайном. С любопытством, не истребленным годами странствий, она оглядывается по сторонам, касается мокрой старой кладки, щели меж камней которой поросли мягким мхом: ведь не надо быть ученой, чтобы понять, что своды подземелья этого много древнее даже седого Последнего Стража. А витая лестница тем временем ведет все глубже и глубже, так далеко под поверхность земли, как Керидвен никогда не спускалась. Чувствует жрица, как меж лопаток пробегает неприятный холодок при одной мысли, что вся эта масса породы может в один далеко не прекрасный момент обрушиться на головы дерзновенным путникам, чья жизнь перед этой стариной что жизнь мотылька перед могучим дубом.
Но страха демонстрировать нельзя – и дочь Бранвен упрямо идет все ниже в неизвестность. Давно прахом рассыпались все предположения о том, что было сокрыто под гробницей героя, и теперь перед ней только туман неизвестности, не разреженной даже яркими вспышками догадок.
Вскоре гладкие камни стен, сточенные бегущей по серой поверхности водой, сменяются барельефами. Конечно же, служительница Иркаллы не может пройти мимо, и, остановившись напротив одной из сцен, подходит поближе, пытаясь разглядеть изображение поподробнее. И следующее. И следующее. С каждой новой картиной она все больше мрачнеет: Керидвен положительно не нравится, что на плитах изображена компания в шесть человек, мужчин и женщин, вооруженных самым разнообразным оружием и явно не являющихся членами одного заранее организованного отряда. Скорее они похожи на сборище добровольцев… точно также, как те, что сейчас эти барельефы рассматривают. Забавная случайность или пророчество? Вопросы, вопросы – и ни одного ответа. Поняв, что неверная игра факелов и безжалостное время не позволяют разглядеть фигуры целиком, Керидвен еще какое-то время ищет в них условную «себя», в попытке подтвердить или опровергнуть эту мистическую связь. Суеверная, как и многие ее соплеменники, она побаивается непознанного, и даже послушание в храме не до конца изживает эти опасения.
Завершив осмотр, она вымученно улыбается соратникам, стараясь как-то поддержать их боевой дух и не дать погрузиться в пучину исполненных нехорошими подозрениями метаний:
- Друзья! Уж не помню до конца легенду об отряде, подобном этому, но верю, что это для нас хороший знак. Если уж наши предшественники вшестером совершили нечто, достойное быть запечатленным в камне, то сможем и мы, верно? А пока предлагаю не тратить время и узнать, что же нас ждет внизу. Быть может, там мы скорее получим ответы на вопросы, возникшие и в башне, и во время этого долгого спуска. Возражения есть? – и сама себе отвечает, - Возражений нет. Выступаем!
…Войдя под сень подземного грота, жрица застывает, очарованная красотой этого старинного укрытия. Колонны и арки, перламутровый мрамор дороги, украшенный темной зеленью мха, золотые пятна струящегося откуда-то сверху света – все это смотрится здесь так естественно и гармонично, словно природа и люди творили это чудо в едином стремлении, возвышенном и светлом.
С восторженным вздохом дочь Бранвен восклицает, прижав руки к груди:
- О, Дева! Как же здесь красиво! Как естественно и величественно! Иркалла моя, какое счастье оказаться здесь!
Вместе с Рейнольдом исследуя статуи героев давно забытых лет, женщина вглядывается в каменные лица, стараясь запомнить каждую черточку, чтобы сохранить их образы в своей памяти: ведь все мы живем только пока о нас помнят. А те, чьи статуи позабыты-позаброшены в руинах подземного храма, наверняка достойны того, чтобы воскреснуть в воспоминаниях потомков.
Вслед за магом она с глубокой задумчивостью на лице повторяет надпись на постаменте – и невесело усмехается:
- На четырех маяках… Надеюсь, нам не придется после того, как возожжем огонь на Ллойннире, искать еще три!
Керидвен кажется, что прекрасней первой залы места не сыскать, но то, что открывается взору ее за вратами, отмеченными руной мудрого Мерехайна, оказывается ничуть не хуже. Пещера, способная вместить, наверное, весь Лосмор, зачаровывает своими размерами и тем, как уцелел на такой глубине аккуратный сад, который, не смотря на долгое отсутствие людей, не выглядит диким и заброшенным. Снова восторженный «ах!» срывается с губ жрицы.
- Что же это за место!? Чьи руки и талант создали все это! – вопросы риторические, не требующие ответа, но держать их на запечатанных устах нету сил. Позабыта и усталость, и раздражение, позабыты пикировки волшебников и раздражение за судьбу Жайнира.
Вместе со всеми Керидвен идет дальше, намереваясь пройти мимо гигантской статуи странного вида, выглядящей среди увядающего изящества этих мест чем-то странным и даже посторонним. Размышляя о том, зачем его поставили среди парка, служительница Луны застывает, споткнувшись – игра светлячков, ярких в этой тьме, как маленькие солнышки, полностью поглощает ее. Но когда искрящиеся малыши пробуждают громаду статуи, бывшей, судя по всему, Хранителем этих глубоких и таинственных мест, с губ жрицы срывается негромкое и весьма экспрессивное богохульство: не оскорбляя своей Богини, в порыве чувств женщина не стесняется помянуть тихим злым словом других богов.
Оглушительно взревевший, Страж мерно и методично, словно сделанный вовсе не из камня, наступает. Женщина, не спуская с чудища широко распахнутых глаз, начинает медленно отступать, прикрываясь щитом и вцепившись в верный полумесяц. Хочется кричать и биться в истерике, хочется бежать без оглядки. Но шаги у статуи такие, что от нее не скроешься. Высоким голосом жрица начинает раздавать команды, пытаясь за громкими командами скрыть испуг:
- К бою! Мы от него убежать не успеем! Сейвад, Андре – ваш выход, я – следом, постараюсь не дать вам пасть от ран! Господа волшебники, Люсиль – держитесь за нами! Рейнольд – вас я еще попрошу присматривать за другими статуями: не ровен час… - дочь Бранвен не договаривает. А потом, словно бы спохватившись, добавляет, – Сейвад – принимайте командование боем!
|
|
2 |
|
|
|
|
Примечая очевидно нехарактерный для крепостных подвалов вид подземелья, Рейнольд ступает вниз по лестнице одним из последних, замыкая отряд. Настенные изображения не сильно интригуют любопытство волшебника, потому как искусство и культурное наследие прошлого являются для него наименее приоритетными не столь желанными источниками знаний и объектами исследований. Содержательность подобных находок, по его мнению, является околонулевой, а эстетическая и художественная деятельность в целом – искажением настоящей действительности и всяческих реалий. Тем не менее, древний нетронутый комплекс под землёй не оставляет Рейнольда равнодушным, но видимых эмоций волшебник не подаёт.
Несколько раз Керидвен обращается к отряду и каждый раз Рейнольд удивляется столь яркой экспрессивной впечатлительности статной и высокой женщины. Ему сложно угадать на глаз точный возраст жрицы, но странный диссонанс от того, как она выглядит и ведёт себя несоответственно внешнему виду, возникает у волшебника постоянно. Ему кажется порой, что вместе с ним путешествует не женщина, а вовсе маленькая девочка. Восклицания и восторженность здесь, странное по-детски понурое настроение до этого – Рейнольд гадает про себя и никак не может понять, является ли то следствием некой блаженной воспитанностью богослужения или дело в чём-то другом. Волшебник чувствует себя странно, всякий раз замечая оживлённость Керидвен, он оборачивается на остальных – одному ли ему от этого слегка не по себе? Когда они останавливаются, пройдя мимо статуй героев, Рейнольд перечитывает вслух надпись на монументе и отвечает жрице:
- Надпись, безусловно, древняя. Возможно, когда-то маяков подобных Ллойниру было больше, но в настоящее время остался только один…
Рейнольд отводит взгляд, лик его омрачается. Волшебник не знал в действительности ли это так. И хотя перспектива обнаружить другие маяки кажется заманчивой, но он беспокоится, что на это у них не хватит времени, опасается, что наличие, вероятно, навсегда угасших маяков, может повести их по ложному следу. Один только маяк Ллойнир кажется сейчас безумно далёкой и недостижимой целью.
Встреченная руна Мерехайна отводит тревожные задетые неопределённостью мысли прочь. Её наличие – знак того, что путь их выбран верно. Рейнольд обращает особое внимание остальных на огненную надпись и идёт дальше. Услышав громогласный рёв и увидев впереди суматошность Керидвен, волшебник заинтересовано смотрит на ожившую статую. Он достаёт ведьмин огонь и обращается к Сейваду:
- Занятно. Видимо, бой неизбежен. Готов применить метательную урну по назначению, только дай знак.
Быстро осматриваясь вокруг, Рейнольд пытается приметить хорошее место, дабы в дальнейшем избегать размашистого удара большого двуручного тесака. Пока ещё не разорвав нужную дистанцию, волшебник присматривается к стражу, изучает его движения и пытается определить его сущность, возможные слабые стороны.
|
|
3 |
|
|
|
|
Спуск в глубины напомнил Люсиль о том, что вообще-то она ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ ПОДЗЕМЕЛЬЯ. Привыкшая к вольному ветру, проблескам Солнца и запахам леса охотница ощущала смутную тревогу, оказываясь в замкнутом пространстве, где стены будто давят тебе на плечи и грозят похоронить заживо. Сердце девушки начало биться чаще, а перед глазами в темноте стали проявляться лица тех, кто уже давно был погребен в земле и отдан червям на поживу, словно они терпеливо ждали, пока и сама Люсиль не присоединится к ним... Образ Мелиды, мелькнувший среди прочих, отозвался горечью на языке и холодом беспричинной тоски. "Убирайтесь! Я не готова вот так, сейчас... Проваливайте!" – поморщилась охотница, стараясь не сбиваться с шага и не отставать от остальных, облегченно выдохнув лишь тогда, когда узкая и закрученная, как змея, лестница вывела их в обширный подземный грот.
Но Люсиль не могла позволить себе расслабиться, ибо каменный потолок над головой всё равно действовал ей на нервы, а загадочные и непонятные малограмотной охотнице письмена выглядели угрожающими (вдохновляющие слова Керидвен не сильно подняли ей настроение, поскольку Люсиль вдруг подумала, что ведь ещё неизвестно, чем закончилось путешествие вырезанных на камне героев - и она вполне могла представить себе его ужасное завершение, с тем же искусством и убедительностью в деталях изображенное за следующим поворотом). Вскоре инстинктивное, как у кошки, почуявшей отдаленные подземные толчки, беспокойство полностью оправдалось - Последний Страж, поначалу казавшийся грозным, но неподвижным изваянием, пришел в движение и с пугающей для такой громадины скоростью ринулся на шедших впереди отряда воинов и жрицу. "И как же нам его одолеть?!". Потеряв дар речи на мгновение, Люсиль поспешила в другую от Рейнольда сторону, чтобы постараться найти такое место, где гигант ее не достанет - ну или по крайней мере где ему потребуется немало времени и усилий, чтобы добраться до юркой охотницы. Оставалось только понять, способны ли ее стрелы в принципе навредить этой каменной глыбе?
Но даже если не навредят, она попытается хотя бы отвлечь это создание от товарищей! "Получай!" – подумала лучница, опустив лук и второй свободной рукой вместо стрелы посылая подобранный с земли камень в Стража, стараясь попасть в его "голову".
– Сюда, ты, недотёпа! – воскликнула девушка и дополнила дерзкий возглас пронзительным свистом, которому она когда-то выучилась у Лиама. А потом невольно съежилась в ожидании тех последствий, которые могли последовать за столь безрассудным поведением с ее стороны.
|
|
4 |
|
|
|
|
От промерзлых камней подземелья у Маркуса на спине выступили мурашки. Ему хватило заточения под землей, чтобы полюбить открытое небо и свободу, но он понимал, что если знак Мерехайна указывал сюда - должно было пройти по следу. Наверняка, именно там, под толщей земли, хранилось нечто важное. От барельефах на стенах Маркуса передернуло. Ему показалось, что в них заключена какая-то сила. Что представляли они из себя нечто большее, нежели произведения искусства мастера по камню. В игре света и тени, в движении, сложно было разобрать что именно хранилось за этими порой зловещими изображениями. Но всю дорогу вниз, пока фигуры то оживали, то замирали в отблесках света, Маркус напряженно следил за происходящим, готовый обратиться к своему дару.
- Счастье - не провести здесь дольше, чем необходимо. - напряженно ответил Маркус жрице.
Когда ступени закончились, пиромант невольно выдохнул с облегчением. Не то чтобы угроза миновала, но загадочные изображения в камне остались позади, уступив место изваяниям. Маркус встречает их как нечто чуждое. Красота этого места не трогает его. Слишком много времени пиромант провел под толщей земли, чтобы оценить красоту этого места. Слишком долго не слышал голосов, чтобы насладиться тишиной. Надпись на одном из постаментов заставляет его задуматься.
- На четырех маяках… Надеюсь, нам не придется после того, как возожжем огонь на Ллойннире, искать еще три!
- Если маяк - это маяк в том понимании, в которым мы знаем его сегодня, то ответ на этот вопрос мы узнаем, когда огонь на Ллойннире будет зажжен. - озадаченно отвечает Маркус жрице, погружаясь в размышления о том, что миссия их может оказаться сильно сложнее.
Проблеском в этих мыслях оказалась руна Мерехайна. Это означало, что жрица избрала верный путь. Маркус кивнул своим мыслям, а затем случилось то, что вырвало пироманта из царства грез. Кажется, пламя под каменным стражем возникло раньше, чем Маркус обратился к дару. А в следующее мгновение руад метнулся в сторону в надежде избежать следующего размашистого удара.
|
|
5 |
|
|
|
|
Единый сюжет, повторяющийся из раза в раз. Шесть человек, спускающихся вниз. Сложно было не увидеть сходство. Было это какой-то игрой реальности, пророчеством или просто совпадением – сказать было невозможно, и Седьмой не стал ломать себе голову. Одно было очевидно – возможно, призыв пропавшего мага спускаться был связан именно с этими образами. Там, где не пройдет один, пройдут шестеро? Он попытался вспомнить что-то из легенд, связанно с подобными обстоятельствами. Но прилагать достаточно усилий, копаясь в памяти в поисках знаний, способных хоть как-то пролить свет на ситуацию, было непозволительно. И большая часть внимания Сейвада была сосредоточена на лежащем перед ними пути.
Пути в древность. Возраст руин ощущался почти физически. Колонны, простоявшие здесь достаточно долго, чтобы их начало разрушать само время, а не люди, как это бывает чаще всего со старыми развалинами. Человеческая нужда истачивает старые постройки куда сильнее, чем гнев стихий…
Но дальше вниз вела дорога, и дальше вниз призывает очередная огненная руна Мерехайна. Невольно возникла мысль – лежат ли впереди какие-то препятствия, какая-то угроза, и если да, то как ее преодолел маг? Проскользнул невидимкой? Пролетел стрелой мимо загадочных стражей? Просочился туманом сквозь щели между камнями, там, где скреплявшая их известь дала слабину? Или же он сразился с врагом и отступил? Или, того хуже, победил, но враг возродился вновь?
Очередные вопросы без ответов. Или, того хуже, с множеством возможных ответов. Так сложно держать себя наготове, когда мысли гложут эти черви загадок. И, наверняка, с остальными спутниками Седьмого было так же. Он посмотрел по сторонам. Восхищение жрицы было понятно, но до конца его Седьмой не разделял. Он мог ценить красоту природы, но когда человек пытался вписать свои творения в ее лик, это всегда казалось ему несколько неправильным. Это было вмешательство в гармонию, столкновение двух стихий, ибо жажду жить, творить и изменять людей нельзя было не считать одно из основ мироздания. Не первоосновой, но новой, возникшей в слиянии людских воли, разума и силы основой.
Он вздохнул.
И, похоже, не он один не разделял эмоций Керидвен. Рейнольд изредка оглядывался, будто стараясь увидеть что-то на лицах спутников. С Сейвадом ему, конечно, не повезло – стальное забрало вряд ли выдавало эмоции или мысли гвардейца. Но вот возможно с Люсиль или Маркусом ему повезло больше. Напряжение первой было довольно заметно, хотя его источник понять было сложно, а во взгляде второго, как показалось Седьмому, промелькнуло неодобрение, когда этот взгляд скользнул по настенным изображениям. Реплика, которую сложно было не признать справедливой, подтвердила догадку гвардейца о том, что как окружение, так и ситуация в целом пироманту не нравится.
Путь привел их в парк. Подземный парк, с неведомо как сохранившейся травой. Возможно, в этом не было ничего сверхъестественного. Возможно, ее подпитывала какая-то магия. Подозрение в этом лишь усилилось, когда из нее поднялись светящиеся искорки. Он поднял руку, приказывая остальным остановиться, чтобы посмотреть, как что будет происходить дальше, но в этот момент светлячки взмылив вверх в причудливом танце, и Седьмому не оставалось ничего, кроме как вскрикнуть:
- К бою!
Он мог ошибаться. Но он не ошибся. Мириады искорок слились воедино и хлынули в грудь стража, оживляя его. Вряд ли им удалось бы проскользнуть к проходу дальше мимо каменного великана. И бой становился неизбежным. Он шагнул назад – от горизонтальных рубящих ударов длинным оружием уходить сложнее, чем от вертикальных, и кроме убойной силы тут каменный тесак не слишком отличался от той же алебарды. Хотя представить себе простого человека, делающего этим оружием горизонтальный удар Седьмой мог с трудом. Для этого нужна сила, выучка, и такую атаку не делают в строю…
Эти мысли были лишними. Сейчас надо было понять, как нанести урон ожившей каменной статуе. Обычно в соревновании камня и острой стали побеждал камень…
- Андре, ножом в прорезь!
А сам вновь шагнул вперед, нанося удар мечом наискось. Если удар был рассчитан достаточно верно, то он должен был попасть в один из светящихся участков на теле существа. Возможно, они как-то были связаны с силой, придавшей жизнь камню. А если нет, то эту возможность надо было исключить предварительно. И, если понадобится, перебором найти уязвимые места и слабые стороны стража.
|
|
6 |
|
|
|
|
Андре не разделяет восторга Керидвен. Чем больше он знакомится с этими безжизненными и оставленными всеми богами бескрайними землями, тем сильнее недоумевает. Неужели руады действительно мечтали когда-нибудь вернуться в эту руины? Неужели именно об этих угрюмых туманных равнинах могла часами рассказывать с восторгом Лорен? Нет, бессмысленно отрицать – Даль Фиатах свойственно мрачное очарование, но неужели кто-то действительно способен жить здесь?
Хмыкнув в ответ собственным мыслям, Андре продолжает спускаться. Взгляд скользит по древним барельефам, подмечая детали. Руад не любит озвучивать очевидные вещи и предпочитает не делать без необходимости преждевременных выводов. Вместо этого он спускается и выискивает оставленные первопроходцем указатели-руны – верный признак того, что отряд движется в правильном направлении. Точнее, того, что отряд идёт по тому же пути, по которому прошел Мерихайн. Но сам старик не вернулся, и, скорее всего, никогда уже не вернется. Не означает ли это, что в конце длинного и тяжелого пути странников ожидает смерть?
Вопросы, одни вопросы. Не переставая поражаться монументальности местной архитектуры, Андре неторопливо входит под своды подземного парка. Останавливается, выдохнув – задрав голову смотрит на величественного каменного колосса, вновь решительно проводя ладонью по съехавшим на лоб волосам. Что это за место? Святилище или капище? Отчего-то мечник не узнаёт в каменном титане ни одного из общеизвестных руадских богов. Пока остальные проходят дальше, Андре выжидает. Завороженно рассматривает исполинскую статую, поражаясь виртуозной резьбе неизвестного скульптора. Есть что-то величественное и непостижимое в присутствии этого существа на поляне посреди подземного леса.
За мгновение до того, как к утопающему в сумраке потолку устремляются в едином порыве тысячи светлячков, в груди зарождается недоброе предчувствие. Андре догадывается, что происходит чуть раньше, чем каменный титан оживает, лениво скидывая оковы многовековой дремы. Поднимается безразмерный тесак, и титанический истукан делает первый шаг вперед с впечатляющим для настолько массивной туши проворством.
Начинаются крики. Андре, не обращая внимания на других, неторопливым размеренным шагом смещается в сторону, не отрывая взгляда от огромного тесака. Руад чувствует – ударит, совсем скоро оно ударит. И даже внушительное расстояние до гиганта не станет надежной гарантией безопасности при учете длины раздвоенного клинка. Скимитары никогда не были хорошим оружием против камня, а в сравнении с этим големом и вовсе выглядят беспомощными иголками.
Ничего не ответив Сейведу, Андре продолжает идти, выжидая. Пальцы левой руки стискивают острие метательного ножа – план гвардейца не блистал особым великолепием, но, по крайней мере, выглядел планом. Смотровая щель действительно казалась единственным уязвимым местом титана, вот только едва ли выйдет попасть в неё на таком расстоянии… Проклятье!
Мысленно покрывая соратников всеми известными ему оскорблениями, Андре бросается вперед. Он мчится навстречу неторопливо скользящему над травой тесаку, и лишь в последний момент смещается вниз. Перекат через левое плечо демонстрирует воочию преимущества легкой и почти не сковывающей движений брони – тесак голема теперь позади, но мечник не оборачивается. Глубоко вдохнув, он резким движением кисти отправляет вперед метательный нож – целясь точно в смотровую щель существа. Может что-то получится.
|
|
7 |
|
|
|
|
Медлительность каменного гиганта позволяет отряду уберечься от первой атаки – бросившись прочь врассыпную от громадного меча, Керидвен, Андре и Седьмой уходят от страшного удара. Жрица отбегает по левую сторону, прочь от колосса, Андре в присущей ему рискованной манере подныривает прямо под лезвие, чтобы оказаться позади смертоносного лезвия, а Седьмой, сохраняя спокойствие, делает лишь пару необходимых шагов назад. Разбегаются подальше от грозного оружия и остальные – Рейнольд, Маркус, Люсиль. Последняя на бегу подбирает подвернувшийся под руку гладкий камешке, похожий на крупную гальку, и со всей силы метает в сторону ожившей статуи. Страж немедленно разворачивается в сторону охотницы – неуклюже, медленно, перетаптываясь на месте. И пока его грузное тело разворачивается к Люсиль, Рейнольд успевает внимательно изучить их противника. намётанный глаз волшебница цепляет одна деталь: в левое надплечье воткнут меч. Клинок загнан почти на всю глубину, и от него по телу разбегаются чернеющие пустотой трещины. Возможно, если кто-то особенно сильный ухватится и поднажмёт, рану можно будет расширить. Даже пламенеющие нити вокруг этой раны светятся слабее, свидетельствуя о суровости повреждения. Пока волшебник изучает храмового стража, Маркус и Сейвад начинают действовать: пламя пироманта расшибается снопом искр о грудь колосса, сталь меча звенит, ударяясь о камень, но противник словно не замечает этого: он продолжает идти вперёд, неумолимо, как сходящий с горы оползень. Оставшийся позади Андре пользуется моментом и метает нож в спину угодящему гиганту, целясь в прорези каменного доспеха. Атака застигает того врасплох и вновь оглушающий рёв облетает пещеру. Но почти сразу становится понятно, что гигант не кричит не от возможной боли – да как каменное тело может её испытывать? – а взывает к силам этого места. Эхо резонирует от стен, возвращаясь обратно на поле, сбивая с ног всякого, кто не успел прикрыться щитом. А после Последний Страж разворачивается обратно к Андре. Заносит свой меч и наносит вертикальный удар своим массивным тесаком – в ушах закладывает от свиста разрезаемого воздуха.
|
|
8 |
|
|
|
|
Нож отправляется точно в цель и растворяется в прорези, не причин чудовищу видимого вреда. Андре стискивает зубы и, вытаскивая скимитары из ножен, тратит драгоценные мгновения на осмотр колосса. Титан выглядит совершенно несокрушимым – настолько же несокрушимым, насколько выглядит, например, замок или гора. Здесь нужна магия – и, как подозревает мастер меча, более серьёзная магия, чем имеется в распоряжении у руадов.
Андре уже почти приходит к необходимости отступать – точнее бежать до первого тоннеля, в который голем не сможет протиснуться, когда порыв внезапно налетевшего ветра сбивает с ног. Крик титана взлетает под своды пещеры и резонирует эхом, Андре приподнимается на локте, в силу старой привычки, не выпустив оружия при падении. Он подтягивает колено к груди и встаёт – как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как развернувшийся каменный колосс заносит меч для нового сокрушительного удара.
Нервы напряжены до предела – мастер меча успевает сделать ещё полтора шага в сторону, прежде чем тесак соскальзывает и устремляется вниз, подобно беспощадной чудовищной гильотине. Пока воображение рисует нелицеприятные картины последствий столкновения тесака и Андре, мечник не двигается. В последний момент – когда изменить направление атаки становится невозможно, Андре отскакивает в сторону и начинает бежать вокруг гиганта по кругу.
|
|
9 |
|
|
|
|
Лавиной, с гор сошедшей, тянущей с собой деревья и камни, несется каменный гигант, порождение чьей-то искусной магии. Рывком жрица отходит в сторону, понимая, что в этом бою от нее не требуется сражаться – лишь не дать пасть остальным. Ведь Страж, против ожидания, не медлителен, чего стоило бы ожидать от слепленных в подобие человеческой фигуры камней, а значит, наверняка сумеет зацепить кого-то своим огромным, страшным оружием, которым впору проламывать крепостные стены, а не пытаться уничтожить вертких людей.
Бьют о каменную плоть клинки, опаляет ее пламя, оставляя после себя черное закопченное пятно. Но разве можно благородным мечом разломать крепкую породу? Сюда скорее бы пригодились рудокопы с кирками, а не воины. По разве неуязвимость противника есть повод отступить? Нет, сделать свое сердце подобным заячьему и бежать из боя – такой позор не для руадов, и уж тем более не для тех, кто взял на себя долг перед городом. Здесь прошел Мерехайн в одиночку – а значит, пройдут и они.
Но вот бьет по ушам дикий рев, которому мигом начинает вторить на разные лады отскочившее от далеких стен насмешливое эхо – и словно волной бьет по самоуверенным людям. Кердидвен чувствует, как ее, не сумевшую устоять на ногах, с силой швыряет о каменистую поверхность и протаскивает вперед, раздирая кожу об острые камни. Попытка вдохнуть оборачивается болью, заставляющей вскрикнуть: женщина чувствует, как внутри трутся друг о друга обломки сломанных ребер. Будь удар чуть сильнее, они бы пробили легкое не хуже кинжалов, и тогда бы смерть от меча каменного великана показалась бы ей, задыхающейся, за подлинное благо.
С искаженным от боли лицом дочь Бранвен вцепляется в священный символ, пятная его в крови ободранных рук. Прикусив губу, она озирается вокруг и убеждается, что магия, высвобожденная торжествующим криком защитника подземелья, ударила не по ней одной. Переломы, ушибы, глубокие раны от острых обломков – вот первые награды тем, кто попытался вступить в бой с ожившим воплощением самой надежной стихии. И если она сейчас промедлит, то рассказать об этом будет попросту некому.
Пересохшие губы начинают шептать молитву об исцелении. Голос, поначалу тихий, к середине крепнет, взымает вверх с торжественностью поднимающегося знамени, словно бы звучит в стенах храма, а не среди забытых даже мудрецами руин. Тонкая длань приносит исцеление королевскому гвардейцу и далее собирается стянуть раны меченосца. Но видя, как Андре, привыкший, видимо, полагаться скорее на себя, отпивает из фляги живительное зелье цвета молодой весенней листвы, жрица чуть доворачивает кисть, даря лечение легконогой лучнице.
Снова зал заполняет эхо слов искреннего воззвания к Деве. Слова кажутся похожими на предыдущую, но все же они другие: так близки и различны две излучины одной реки, неспешно несущей прозрачные воды к далекому морю. Вера – не магия, и не основывается на идеальной выверенности слов заклинаний, она идет от самого сердца и не творит чудо, а лишь просит его явить: и просит так, как здесь и сейчас чувствует молящийся. Снова поднимается рука, и на сей раз милость Иркаллы достается магу и пироманту.
|
|
10 |
|
|
|
|
Грамотное применение острого разума смертоноснее заточенных клинков, а учёность одерживает вверх в обозримых перспективах над любыми формами силы, находя прикладное решение противодействия им. Сейчас, в сражении со Стражем, Рейнольду выпадает шанс наглядно продемонстрировать правдивость этих принципов. Находясь от схватки поодаль на дистанции, волшебник принимает самовольное решение взять командование на себя. Встав позади отряда, скинув дорожный плащ назад и подняв посох, указывая им на ожившего каменного гиганта, Рейнольд властным уверенным голосом отдаёт распоряжения:
- Рубить столь прямолинейно, колоть камень кинжалами и мечами бессмысленно! Но выход одолеть его есть! Удачно и хитро воткнутый оставленный клинок в левом надплечье одарил стража, по всей видимости, весьма серьёзным повреждением. Люсиль – помоги нам отвлечь гиганта от Сейвада! Сейвад – хватайся за тот меч и доверши начатое! Цельтесь в эту рану и постарайтесь её углубить и расширить!
Подумать, а уже только потом действовать – воинам подобное невдомёк. Так размышляет про себя Рейнольд, пребывая в высокомерном чувстве умственного превосходства над присутствующими. В самом деле, волшебник надеется, что его малое торжество интеллекта не обернётся ложью, ибо атаки Андре и Сейвада возымели незначительный эффект и если так продолжится без изменений, то бой будет завершён не в их пользу. Рейнольд находит занятной мысль о том, что Страж вдруг мог понять произнесённые слова и предпринять что-либо соответствующее в ответ на его указания. Интересный момент истины, возможность узнать, насколько такие существа в действительности разумны, понимают ли они их речь. Рука быстро тянется к метательной урне.
- Я постараюсь прикрыть вас. А теперь – в атаку!
С этими словами Рейнольд кидает ведьминский огонь, целясь в голову Стража, рассчитывая на то, что взрывчатое вещество дезориентирует противника хотя бы на короткое время, необходимое Сейваду и Люсиль для совершения нужных манёвров, тем не менее, стремясь скорее нанести урон, нежели создать преимущество другим самому. Не желая оставаться вблизи с наступающим на них каменным гигантом и размашистой его атакой, Рейнольд отходит ещё дальше, продолжая разрывать дистанцию.
|
|
11 |
|
|
|
|
И великан ответил на дерзость Люсиль, двинувшись на нее, как начинающая свой сход с горы лавина. На мгновение охотница застыла на месте, ее тело словно одеревенело от инстинктивного ужаса перед кажущимся несокрушимым врагом, но, к счастью, для Стража она была лишь одной из вьющихся вокруг надоедливых мошек, а вовсе не главной целью. Отважный Андре, как видно, представлялся гиганту более серьезным противником, а потому привлек к себе больше внимания и был вынужден вновь избегать гибельного удара каменного клинка.
Но облегчение Люсиль продлилось недолго, потому что своды пещеры сотряслись от громового рёва Стража, от которого ее легкие и диафрагму сдавило болезненным спазмом, в голове словно забил праздничный колокол, а воздушной волной охотницу и вовсе сбило с ног, заставив покатиться по земле и на какое-то время почти оглушив. Но острую боль и дезориентацию тут же залило волной тепла, исходящего от фигуры Керидвен, и с каждой каплей этого потока потрясение и оцепенение оставляли Люсиль, позволяя ей немного неловко, но быстро подняться на ноги. Как бы ни хотелось охотнице поблагодарить жрицу, времени сделать это хотя бы возгласом не было - и наилучшим способом благодарности сейчас было самое активное участие в сражении.
"Теперь мой черёд, грубиян!" – прищурив глаза, помыслила лучница и наложила на тетиву одну из старинных руадских стрел, найденных в башне, а затем оттянула тетиву до уха и мягко отпустила ее, но прежде зацепилась взглядом за щель в каменных "доспехах" гиганта, которую за пару секунд до ужасного рёва метко поразил ножом Андре. "Если тебя это так разозлило, значит скрываешь внутри мягкую плоть, как рыцарь в доспехах!" - и с едва слышным свистом стрела устремилась к щели между "головой" и "кирасой" здоровяка, а за ней еще до того, как первая попадет, полетела вторая, нацеленная чуть пониже, в другое уязвимое место у "бедра" монстра.
|
|
12 |
|
|
|
|
Резонирующий звук сбивает Маркуса на пол, уши пронзает чудовищная боль, но спустя всего несколько ударов сердца тело наливается теплом. Слух возвращается к пироманту. Вокруг слышны лишь звуки боя. Каменный великан уже далеко, и Маркус взывает к своему дару. Огненный шар послушно материализуется перед пиромантом, чтобы через мгновение устремиться к той части голема, которую можно назвать головой. Сгусток огня, начав движение медленно, стремительно ускоряется, приобретая формы покачивающейся головы. А следом за ним летит второй шар, оставляя за спиной опершегося на колени и тяжело дышащего Маркуса.
|
|
13 |
|
|
|
|
Это было на уровне рефлексов. Когда каменный страж издал свой рев, Сейвад ощутил, что за ним что-то воспоследует. Он не мог представить себе, что именно, но приготовился к нападению. Согнув ноги, чтобы мышцы поглотили силу удара, и поднял щит перед собой, закрывая голову и верхнюю часть тела. Мгновение спустя что-то ударило в защищавшую Седьмого сталь с такой силой, что протащило гвардейца назад, оставляя след из примятой травы и вспаханной ногами земли.
Остальным пришлось хуже – атака просто отбросила их назад.
Но это было почти единственным преимуществом Седьмого. Щит не был достаточно эффективен против подобной силы. К тому же, она обрушилась на отряд со всех сторон – они столкнулись со стражем в его крепости, и у него было преимущество. Сами стены помогали ему, и в голове гвардейца мелькнуло подозрение, что, возможно, не только стены. Кто мог поручиться, что те светлячки не в состоянии оживить, например, траву, чтобы та опутывала ноги, сковывая движения?
Поэтому нужно было этот бой заканчивать. И как можно быстрее.
Простого полководца от великого отличает умение воспользоваться преимуществом. Любое поле битвы полнится возможностями, их просто распирает от возможностей, но единицы могут их различить. И, если прочее складывается, эти единицы становятся родоначальниками империй.
Полководцем, разумеется, Сейвад не был. Но замеченный волшебником меч был возможностью. Правда, Рейнольду определенно стоило выражаться более лаконично в бою, а не тратить драгоценные секунды на объяснения. Седьмой бы последовал его указаниям и так. Конечно, это было рискованным ходом. И в логике мага были прорехи – если колоть было так бесполезно, то каким образом попал в эту прореху находившийся там меч? Да и попадание Андре сквозь забрало доспеха, похоже, некоторые неудобства причинило. Во всяком случае то, как заревело существо, как оно изменило цель своей атаки, сосредоточившись на Андре, говорило об этом. Смерть от тысячи порезов, возможно, сработала бы и здесь, если бы не одно но. Уклоняться от обычных атак каменного монстра было несложно, но вот если оно в состоянии издавать подобны рев регулярно, то долго продержаться отряд не сможет.
Стараясь убедить себя в правильности выбора тем, что щит против необычной атаки стража бесполезен, от обычных атак можно и увернуться, а в итоге, если повезет, в его руках окажется меч, способный пронзить ударом камень, Сейвад отбросил щит и меч, беря разбег, чтобы в прыжке схватиться за торчащую рукоять. Удар монстра, от которого, как краем глаза увидел гвардеец, Андре уклонился без особого труда, как раз поставил надплечье в пределы досягаемости....
|
|
14 |
|
|
|
|
Ошеломляющая мощь магии Стража сбивает с ног больше половины отряда. Боль пронзает тело, застревает как клинок в ране и раздражает своей пульсацией ваши тела. Давит в висках, трудно даже сориентироваться в полутьме храмового парка – пока не поднимается над остальными голос Керидвен. Вновь золотистый свет окутывает раненных, а вместе с ним приходит и облегчение. Больше не кружится голова, грудь не сдавливает тисками и можно свободно вздохнуть, даже подняться с колен. Подняться, чтобы продолжать бой дальше.
Вот только Андре приходится позаботиться о себе самому. Откидывается крышка с фляги, глотается зелье, и чудодейственный эликсир Веланны растекается по венам, изгоняя боль и залечивая ушибы. Как раз вовремя, чтобы напитать тело силой для очередного рывка – ещё мгновение и громадный меч колосса обрушился бы на голову мастера меча. Вместо этого он просто пропахивает борозду земли в том месте, где ещё мгновение назад находился мечник. Каменный хранитель уже готов вновь занести своё грозное оружие над головой Андре, но...
По оболочке Стража практически одновременно ударяют три взрыва – пламя Маркуса и ведьминский, брошенный Рейнольдом, отвлекают колосса от расправы над мечником. От каменной брони отлетают небольшие куски, сыпется каменная крошка, кое-где добавляется трещин; но он всё ещё крепко стоит на ногах, и даже влетевшие одна за другой две стрелы Люсиль, теперь весьма живописно торчащие из прорези в шлеме, не причиняют ему, кажется, серьёзного вреда. Но этого достаточно, чтобы на некоторое время дезориентировать хранителя древних руин.
... Чем пользуется гвардеец Ллевелина. В зрелищном прыжке, как будто броня на Седьмом и не весит ничего, воин хватается за меч, торчащий из надплечья и крепко цепляется обеими руками. Используя весь свой вес, он тянет меч на себя, рассекая клинком камень. Лезвие идёт тяжело, то и дело останавливаясь, несмотря на все усилия Седьмого, но всё-таки идёт. И, судя по всему, это доставляет Стражу серьёзную боль: он начинает беспорядочно махать мечом в разные стороны с такой силой, что поднимаемые взмахом воздушные волны дробят камни вокруг. И едва ли успевает рыцарь порадоваться тем, что сам он находится за спиной у колосса – мощный удар каменной руки обрушивается на спину, выбивая воздух из лёгких.
|
|
15 |
|
|
|
|
Воздух с шумом вылетел из легких, но доспехи выдержали. Руки каменного стража не были оружием, предназначенным для пробивания доспеха. Они были слишком большими, и сила удара распределялась по поверхности, а не концентрировалась в одной точке. Впрочем, ни сам доспех, ни поддоспешник, поглотить ее до конца не смогли, и ощущение удара бревном по спине было не из приятных. Однако Сейвад хорошо понимал необходимость жертвовать чем-то сейчас, чтобы получить преимущество потом. А то, что его усилия давали результат, было видно невооруженным взглядом. Хотя, наверное, главной составляющей этого результата были не столько его действия, сколько загадочный меч. Кто его вонзил в каменное плечо, как и когда – оставалось загадкой. Думать над которой Седьмой сейчас не намеревался.
Вместо этого он лишь крепче налег на меч. Его действие было не похоже ни на что, когда-либо виденное Сейвадом, и он почти не сомневался, что сталь от того, чтобы сломаться под натиском движущихся камней, составлявших тело стража, или от того, чтобы погнуться под усилиями самого гвардейца, защищает магия.
|
|
16 |
|
|
|
|
Второй натиск относительно сплочённого отряда проходит заметно успешнее их первой попытки в наступление, и Рейнольд принимает это за свою личную небольшую победу, приписывая себе излишние заслуги. За своей многословностью и спесивостью волшебник забылся: оглушающий рёв не затмил глубокую задумчивость размышлений, а благостное исцеление Керидвен осталось незамеченным, но лишь уже после отступления на безопасное расстояние Рейнольд чувствует холодную струйку, что медленно стекает из уха. Дотронувшись до головы, он проводит пальцем по виску и тут же смахивает кровь на притоптанную зелёную траву подземелья.
Рейнольд оборачивается. Бой продолжается, а в арсенале волшебника осталась только одна урна с ведьминым огнём. Свой кинжал, висящий на поясе под дорожным плащом, он даже не воспринимает всерьёз: для него это скорее инструмент для вскрытия писем, но никак не оружие, что способно сразить каменного гиганта. Удачная и своевременная находка Центральной Башни пригождается вновь, но для Рейнольда уже в последний раз. Прищурившись во время прицеливания, он мечет урну в Стража, надеясь попасть в него снова со своего расстояния.
Волшебник устало вздыхает. Не сражениями он планировал заниматься в этом походе. Тихо развевается дорожный плащ по направлению к массивным каменным воротам, медленный шаг ступает обратно к выходу. Рейнольд утомлён донельзя. Все его силы, физические, ментальные и магические – истощились. Как ему хотелось улечься на траву, откинуть голову к бескрайней тьме пещерного свода и порассуждать о древних руинах, подарив долгожданный отдых своему телу и разуму. Но, посчитав это крайним примером неуважения к остальным, что сражаются сейчас с Последним Стражем Храма, подвергая свои жизни опасности, волшебник остаётся на ногах. Оперившись на посох измождённым сгорбившимся телом, он наблюдает за ходом текущей битвы.
|
|
17 |
|
|
|
|
Еще один огненный вар возникает перед пиромантов и устремляется на этот раз в грудь исполину, подальше от гвардейца. А затем, видя разъяренного стража и то, как Сейвад, принявший на себя разрушительный удар, в отчаянной попытке вцепился в застрявший в исполине меч, Маркус вновь воззвал к своему дару, расточительно расходуя последние силы. Но в этот раз пламя не появилось под големом, не устремилось от пироманта, обжигая все вокруг, нет. Оно возникло прямо вокруг головы хранителя, скрывая за языками пламени то, что можно назвать щелями для глаз. Их было так много, что все что было выше плеч стража обратилось в огромный пылающий факел. Увы, столь яркое воплощение стихии вряд ли могло нанести вред противнику, ведь на создание достаточного разрушительного эффекта у Маркуса уже нехватило сил.
- Давай, Сейвад, сделай что должно! - крикнул Маркус гвардейцу прерывисто, стараясь не потерять связи с источником.
Он надеялся, что сможет дезориентировать голема и дать шанс гвардейцу завершить начатое. А потому старался удержать пламя так долго, как сможет.
|
|
18 |
|
|
|
|
Последний Страж, укутанный вспышками пламени, на миг кажется облаченным в нарядные багряные одежды. Опаленный, с выщерблинами на камне, он кажется непобедимым и несгибаемым, но уже можно понять, что руады, пускай и ценой немалых усилий. Смогут одолеть его. Каждый удар, каждая стрела, каждая рдяная вспышка ослабляют могучее создание, и недалек тот миг, когда магия, скрепляющая каменные глыбы, рассеется, и могучий защитник руин падет грудой безжизненных камней. Люди способны рубить огромные деревья и вытесывать из камня огромные замки – а значит, и с этим воплощением гнева земли справятся.
Жрица видит, как повисает на вбитом в крепкий камень клинке Седьмой, как оружие это медленно ползет вниз, расширяя рану. Хранитель пытается скинуть надоедливого человека, и гнев его рождает волнение земли. На глазах Керидвен на земле прорезаются разверстые, расширяющиеся раны, из которых под струящийся с потолка свет тянутся острые скальные клыки. Изгибистой молнией они взрезают почву, раздвигая густые травы, прямо по направлению к ней. Не надо быть пророком, чтобы понять, что удар из глубин земли будет силен и страшен, и верная служительница Лунной Богини снова отпрыгивает в сторону: шаг в бок, прыжок на покрытую мхом плиту – не поскользнуться бы! – перепрыгнуть через расширяющийся шрам на челе природы, оставляя за собой зубы гранитных осколков. За спиной земля вздыбливается, и слышен дробный перестук камней , некоторые из которых на излете ощутимо бьют в спину: спасибо толстому плащу, смягчившему удар, иначе бы обширных гематом, а то переломов не избежать.
Выдохнув сквозь плотно сжатые губы, женщина видит, как соратники длят бой. Чувствуя душой, что сил нести милость Девы у нее почти не осталось, жрица сталкивается с дилеммой: ожидать исхода сражения, чтобы своевременно затянуть раны соратников, или присоединить свою руку к тем, кто пытается одолеть колоссального защитника. В конце концов, у нее есть булава, которой крушить камни несколько сподручнее, чем пытаться их выщербить острым клинком. Размышление не занимает много времени: совесть и чувство долга не позволяют той, кто приносила клятву Богине защищать детей ее, оставаться в стороне, когда остальные сражаются.
Ведь, положа руку на сердце, что сделала она: исцелила их раны? С тем же успехом помогло бы и зелье Веланны. Она обязана хоть как-то помочь своим, присоединить к их стараниям свои, пускай невеликие, силы, и хоть чем-то оправдаться перед самой собой. А значит – вперед, к бешено размахивающему мечом каменному гиганту. А дальше – будь, что будет.
|
|
19 |
|
|
|
|
Люсиль казалось, что напряжение битвы дошло до своей кульминации - или они, или их! Хотя полное отсутствие реакции Стража на ее попадания деморализующе действовало на охотницу, она вновь отбросила руку к холщовому колчану за спиной, чтобы схватить за оперение новый снаряд, но в это же мгновение была вынуждена броситься в сторону, уходя от внезапной атаки каменного великана. Едва не споткнувшись, Люсиль мелкими шажками погасила инерцию от прыжка и выполнила то, что хотела сделать - новая стрела с тихим пением отправилась к темнеющей щели под "шлемом" Стража.
Единственное, чего сейчас боялась Люсиль помимо того, чтобы прекратить осыпать монстра стрелами - это всадить стрелу в спину Сейваду, который сейчас буквально ломал великана на части застрявшим в нем клинком, словно выламывающий трухлявую корягу ломом фермер на своем поле. Потом она испытает благоговейное чувство к отваге и силе рыцаря, который отважился на такой безумным поступок, но сейчас бешено бьющееся сердце не позволяло ей отвлекаться на подобные размышления. Как некогда их первобытные предки-охотники, повергавшие огромных древних чудовищ числом, доблестью, силою и проворством, как охотящиеся на могучего вепря волки, они должны облепить великана со всех сторон и заставить его рухнуть на землю поверженным!
|
|
20 |
|
|
|
|
Андре бежит в сторону, огибая неистовствующего гиганта по широкой окружности.
Со стороны может показаться, что мастер меча уклоняется от сокрушительных атак титана в последнюю секунду лишь чудом, в то время как сам Андре превосходно ощущает ритм боя. Сойдясь с противником, он оценил его способности, скорость. Теперь мечник совершенно уверен – если в рукаве у титана не припасена ещё пара-тройка магических трюков, то эта неповоротливая тварь его не достанет. Не хватит ума, скорости, банальной смекали.
Самоуверенность даёт возможность отказаться от осторожности. Титан месит землю в стороне от Андре, Сейвад расшатывает застрявший в торсе колосса древний клинок. Нужно помочь гвардейцу, отвлечь внимание. Нужно сделать стражу достаточно больно для того, чтобы тот хотя бы ненадолго забыл обо всех остальных. Андре не тешит себя надеждой, что сможет обычными мечами победить каменного колосса. Он ожидает, что станет достаточно заметным источником раздражения для того, чтобы снова сместить фокус нападения чудовища на себя.
Вдох – и две сабли в едином порыве обрушиваются на сочленение каменной ноги с разворота. В последний момент Андре расслабляет немного кисть, ожидая отдачи, но всё же морщится от расползающейся вдоль запястья ноющей боли. Подшаг в сторону, разворот – и ещё один сдвоенный удар обрушивается на вторую ногу гиганта.
|
|
21 |
|
|
|
|
Под яростным напором ударов, сыпавшихся на Стража со всех сторон, вынуждая его отступить. Колосс припадает на колено, стараясь переждать град атак, выждать момент, когда его противники выдохнутся. Кажется, такой момент наступает, когда мастер меча отступает, завершив свой последний удар. Страж поднимает левую руку вверх, вновь выкрикивая свой боевой клич – кажется, вот-вот завибрируют эхом стены, и вновь на отряд обрушится оглушающая мощь магии хранителя этого древнего места.
КРРРК!
... Повисший на мече Сейвад прорубает каменную руку до конца и падает вместе с ней вниз. Трава смягчает удар, так что гвардеец почти невредим. Рука же с грохотом падает рядом, разлетаясь на несколько крупных осколков. Страж же резко осекается: зов не успевает наполнить резонирующие стены своей мощью, обрываясь на полуслове. Колосс качается из стороны в сторону, замирает на несколько мгновений в таком положении и, наконец, падает. Огонь, горящий внутри и бросающий отблески на стенки каменных доспехов, затухает. Но затем вдруг вспыхивает ярче, чем был: и в этой яркой вспышке исчезает и тело Стража, и остатки отрубленной руки, мгновенно истлевая в этом магическом пламени Только уже знакомый вам дымок поднимается над полем битвы, втягиваясь в ваши тела.
И наступает тишина. Стоят безмолвными свидетели-статуи, колышется от незаметного ветра трава под ногами. Напоминанием о произошедшем служит только очередной прилив сил и меч в руках у Седьмого. От потемневшего клинка поднимаются струйки черного дыма, и вместе с ним будто тихий голос закрадывается в голову рыцаря, нашептывает историю этого меча. Образы далёкого прошлого возникают в голове у воина, но вскоре отступают, как простое наваждение. И кажется уже, что е было никакого шёпота, всё это – наваждение, вызванное горячкой битвы. И всё-таки, меч в его руках определённо напитан магией. Тёмной, зловещей магией. Которую, всё же, можно использовать с пользой для себя.
Когда, наконец, весь отряд собирается в центре подземного парка, выясняется, что не только меч им оставил на память последний страж – под ногами Люсиль находит осколок брони Стража, почему-то не сгоревшего вместе с каменным колоссом. Черепок проходит по рукам через весь отряд, и каждый чувствует, что несмотря на гибель обладателя брони, этот знак по-прежнему заключает в себе большую силу. Но как её пробудить?.. На этот вопрос никто, даже Рейнольд или Керидвен, пока не могут дать ответа.
Кажется, теперь путь дальше свободен. Проход, который перегородил вам Последний Страж чернеет в темноте, но оттуда едва уловимо дует свежий ветерок. Значит, там есть выход на поверхность.
|
|
22 |
|
|
|
|
Колосс падает, разваливается кусками, рассыпается пылью. Андре продолжает медленно отступать назад до тех пор, пока не становится очевидно – последний страж храма повержен, и теперь дорога свободна. Уже привычно Андре впускает в себя туманную дымку – делает это на ходу, между делом.
Дымка относится к тому типу явлений, о характере которых не хочется думать, и которые интуитивно принимаются как неоспоримая данность. Андре, недовольно цокнув, придирчиво изучает затупившиеся после столкновения с камнем клинки. Подходит к Сейваду в руках которого переливается мраком трофейный меч.
– Отличная работа, – бросает на ходу, не сильно хлопнув рыцаря по наплечнику.
Останавливается, взглянув на темное лезвие. Не может отделаться от ощущения того, что внутри матовой стали скрывается что-то древнее и зловещее. При одном взгляде на лезвие вдоль линии позвоночника пробегает морозная дрожь. Матовые зеркальные глубины завораживают, приковывая блуждающий взор. Вздрогнув, Андре отворачивается. Со стороны прохода, который охранял страж, сквозит бодрящий по-весеннему ветерок. Мечник осматривает членов отряда, желая дополнительно убедиться – никто не ранен серьёзно.
Отряд выходит неоспоримым победителем из очередного неравного столкновения, и мастер клинков не может отделаться от стойкого ощущения, что путешественникам благоволят все пережившие катаклизм и забвение чудом уцелевшие боги руадов.
|
|
23 |
|
|
|
|
Жестокий бой завершается прежде, чем жрица успевает приложить свои усилия к уничтожению чудовища. Мечи, стрелы, бдительность Рейнольда и самоотверженность Седьмой повергают каменного гиганта. С оглушительным грохотом Хранитель падает на зеленую траву – женщине приходится отойти, чтобы не быть погребенной под ним – и… вместо того, чтобы остаться недвижимым, исчезает в ослепительной магической вспышке, после которой даже в закрытых вскинутой ладонью глазах пляшут солнечные зайчики. И снова, как в битве немертвыми стражами Бастиона, дымный туман появляется на месте поверженного врага, чтобы втянуться в победителей. Керидвен, морщась, вытирает губы, словно желая стряхнуть с себя непонятное и непознанное. Она уже начинает понимать, что дымка эта, судя по всему, особенность погруженной в туман Дал Фиатх, но принимать ее, как нечто должное, упрямо не желает.
Подойдя к Сейваду, она протягивает ему руку, предлагая помочь подняться. В голосе клирика звучат мягкие, заботливые нотки:
- Это было славно и храбро. Я горда, что среди нас есть такие люди, как ты, Сейвад. Если тебе требуется исцеление – только скажи. Пока силы у меня есть – я готова.
Осматривая сочащийся тьмой клинок, долгие годы пронзавший собой гиганта, она печально качает головой:
- Я не ведаю, что это за оружие, но сила его – не от мира живых. И не для живых. Я не могу настаивать, но просила бы, чтобы его никто не брал с собой. Боюсь, дарованная сила его владельцу в этом мире, самым печальным образом скажется на его посмертии. Да и побеждая зло злом, не станем ли мы сами тем, с чем боремся.
Следующая благодарность ее уже всему отряду, собравшемуся вместе, чтобы изучить находку Люсиль. Пожав плечами, служительница Иркаллы честно признается, что не представляет всей возможности этой вещи, но может сказать только, что того темного начала, которым так и разит от меча, она не чувствует. Так что, если кто готов забрать себе обломок в память об этом бое, возражать не станет.
Пока отряд приводил себя в порядок, Керидвен, заложив по старой привычке руки за спину, гуляет по пещерному парку, осматривая поросшие мхом в трещинах статуи и лежащие на траве обломки, а потом вместе со всеми идет к проходу, защищая который, отдал свою жизнь колосс. Улыбаясь ласковым прикосновениям ветерка, она входит в комнату, за которой уже недалече открытое взглядам, широкое пространство. Даже пускай там будет темный лес: хотя древние руины, хранящие память о далеких поколениях руадов, были безумно интересны, и, будь время, жрица бы с удовольствием их изучила, но все равно – человек создан для того, чтобы жить на поверхности.
Столкнувшись с загадкой, препятствующей дальнейшему пути, и бросив задумчивый взгляд на донельзя странный фонарь, жрица высказывает негромко свои предположения:
- Я, наверное, сейчас скажу глупость, и наверняка есть более изящное решение, но, может, нам стоит попробовать либо положить в углубление пластину Стража, либо камней по весу равных ключу. Ну или попросту заблокировать отъезжающую панель – например, Черным мечом. Мастер Рейнольд, я же верно понимаю, что заклинание, что нашли вы, воздействует только на самого мага, и только визуально? Нам же не получится скопировать ключ? Хотя для начала мы можем поискать дублер ключа – но что-то мне подсказывает, что его нет.
|
|
24 |
|
|
|
|
Досмотрев финальный акт представления, завершившийся зрелищностью магических эффектов, Рейнольд медленным шагом возвращается обратно к остальным, приминая траву нижним концом магического катализатора, что в данный момент служит лишь длинной тростью для уставшего ходока. Волшебник не присоединяется к словам о похвале Сейвада, но одаривает гвардейца почтенным уважительным кивком. Вдумчивый осмотр черепка занимает не больше минуты и несколько идей приходят в голову, что не озвучиваются сейчас при всех. После находка передаётся Сейваду:
- Эмблема, защищающая от воздействия магии, скрывающая неопознанный потенциал силы. Полагаю, она сгодится воинам нашего отряда, что принимают удары на передовой.
Опасения Керидвен по поводу Меча Падшего Рыцаря встречаются Рейнольдом весьма скептически. Тяжёлые веки опускаются на глаза, уголок рта кривится на язвительном лице:
- Что есть зло, жрица, как не пустые слова, подменяющие собой смысл наблюдаемого и осязаемого. Никто из нас в самом деле не знает, с чем мы сталкиваемся на опустошённых землях Дал Фиатха, и не нужно рассказывать о том, что богиня дала тебе однозначный ответ на этот вопрос. Являются ли неприкаянные так называемым злом, последствием естественных процессов мироздания или же ошибкой непреднамеренности. Нам только предстоит это выяснить.
Взгляд волшебника падает на чёрный меч, определённо пропитанный тёмной магией и обладающий скверной историей, что формально подтверждает слова последовательницы Иркаллы. Тем не менее, Рейнольд не поддаётся чувствам ощущения нечто зловещего, что исходит от ореола оружия:
- Оживлённое магией каменное изваяние является стражником прохода. Вероятнее всего, созданным трудом заклинателя или группы волшебников... Одно можно сказать точно: меч служил инструментом незадачливому нарушителю, встретившегося со Стражем, но не разобравшимся с ним до конца. Я предлагаю оставить этот меч, если он кажется Сейваду или Андре достойным инструментом, что может помочь им выполнять понятные и известные задачи эффективнее.
Закончив с этим обсуждением, покинув останки Стража, Рейнольд движется вперёд, зайдя в освободившийся проход. В кромешной тьме дальнейшего пути, волшебник периодически нащупывает стену и ставит посох вперёд перед собой, дабы не споткнуться. Дуновение ветерка помогает следовать ему в нужном направлении. Вскоре он выходит в следующую комнату с небольшим пьедесталом и бесхозным ключом. Осматривая здешнее убранство, волшебник останавливается перед примечательной конструкцией и выслушивает предположение Керидвен.
- Нет, вовсе не глупость. Не стоит прибегать к изящным решениям, не опробовав сначала самые очевидные.
Когда жрица вновь упоминает Меча Падшего Рыцаря, Рейнольд усмехается:
- Значит, теперь ты всё-таки хочешь использовать его? Занятно.
Волшебник проводит ладонью по подбородку и слабыми касаниями стукает посохом о стенку пьедестала:
- Опробуем два предложенных тобой варианта и для начала приступим к фиксации каменной плиты мечом. Что касается заклинания Хамелеон, то данная магия является иллюзорной, судя по описанию в свитке, а иллюзия это всегда визуальный обман, не более того. Могу предложить ещё один простой третий вариант: разбить пьедестал или выломать силой механизмы его конструкции.
После этих слов Рейнольд выжидает несколько секунд, призывно откашливается, посматривает на каждого из присутствующих здесь участников Отряда Лосмора:
- Но для начала стоит задуматься, зачем нам нужен этот фонарь. Руны Мерехайна привели нас в залы древних руин. Знал ли Мерехайн о каменном стражнике, столкнулся ли он с ним сам? А если и знал, то почему не предупредил о нём в оставленных записях? Возможно ли такое, что он сам создал Стража и поставил его здесь охранять проход? Что в действительности хотел Мерехайн от тех, для кого он вывел послания рунами? Желал ли он, чтобы мы нашли фонарь или забрали эмблему у Стража? Мне кажется маловероятным то, что и Страж и фонарь являются оставленными подарками Мерехайна. Подобная теория имеет мало смысла. Хотя, всякое может быть и о его характере мне мало что известно…
Волшебник закрывает глаза и покачивает головой:
- В любом случае давайте приступать к извлечению фонаря. Лучше забрать его заранее, ибо обратно возвращаться сюда за ним будет проблематично и расточительно по времени.
|
|
25 |
|
|
|
|
Отряд лосморцев пересекает подземное поле и оказывается в комнате с пьедесталом и лестницей. На правой стене вырезана картина: на ней изображен человек преклонных лет, несущий перед собой фонарь. Лучи от него расходятся в разные стороны, достигая всех четырёх стен картины. В самом углу вырезано название картины: "Луг Путевод". На самые верхние ступени, которые ещё можно разглядеть отсюда, падает солнечный свет. Пусть наверх.
Неподалеку от картины Рейнольд замечает грубо сработанный ключ, который судя по всему подходит под резьбу, сделанную в пьедестале. Вставив туда находку, волшебник подтверждает собственную мысль: картина вдруг отъезжает в сторону, оказавшись подвижной панелью. За ней скрывается небольшая комната с алтарём, на котором стоит интересного вида фонарь – судя по всему тот, что был изображён на картине. Окованный железом, которое причудливым орнаментом обвивает стекло, защищая его по-видимому от повреждений, он источает тусклый синий свет вокруг себя. Однако не получится просто забрать его, протянув руку: комната огорожена решеткой из стальных прутьев, которые просто так не сломать. Загоревшись идеей завладеть фонарём, волшебник решил испробовать различные способы.
Остановить движение панели оказывается сложно: кроме меча достаточно длинной и прочной опоры поблизости не видится, а если пытаться остановить движение камнями, то их требуется столько, что проход будет полностью перекрыт уже ими. Пластина стража, тоже, увы, не срабатывает: отверстие явно требует ключа, и не нуждается в воздействии веса, так что и сложенные сверху камни оказываются бесполезны. Булава же Керидвен – самое подходящее для разрушение пьедестала оружие, бессильно отлетает от него, практически не повредив. Можно долго охаживать монолит её оружием, но вряд ли это принесёт какой-то эффект. Удивляться, впрочем, не приходится – чтобы защитить такой артефакт архитекторы прошлого явно постарались. В конце концов, владеть им явно должен отнюдь не любой странник, случайно оказавшийся в катакомбах.
Наконец, решили воспользоваться мечом. Установив его в изголовье прохода, отряд с замиранием сердца следил, как надвигается стена на придерживающего клинок Седьмого. Послышался неприятный скрежет и... стена замерла! Выкованный божеством клинок оказался достаточно тверд, чтобы выдержать сопротивление камню. Лезвие едва заметно подрагивало, но уверенно препятствовало движению панели. Теперь можно было без проблем достать реликвию из тайника.
Фонарь перекочевал в руки волшебника: письмена, высеченные на алтаре указывали, что фонарь этот служит репликой с настоящего, которым когда-то Сиал одарил Луга. И хотя магия этого артефакта значительно слабее, она всё ещё может пригодиться путникам в их странствии к четырём маякам. При помощи волшебного света этого фонаря можно будет отыскать надежную и незаметную тропу, которая выведет путников к нужному месту.
|
|
26 |
|