[DA:F] Клубок сплетенных ручьев | ходы игроков | Предыстория Кеннета

Уже несколько дней прошло с тех пор, как Кеннет вернулся в земли своего отца, в его замок, где не был очень давно. После стремительных изменений, принятых в Весне, странно и дико было видеть те же коридоры, те же галереи, те же сады, где один цветок, отцветая, уступал место другому, столь же совершенному, безжалостно срезанный рукой садовника, и это цветение не прекращалось никогда. Ничего не изменилось здесь за годы.
Нет, прекрасные букеты меняли один другой на отведенных им местах в точно определенное для этого время, сменялась стража, и среди слуг Кеннет увидел нескольких новых подменышей и зачарованных смертных, доведенных Туманами до должного внешнего совершенства, но никаких принципиальных изменений не было. Не было перестроек, на место букетов не встала коллекция керамики, тем более, не сместились установленные для них постаменты, тронный зал не уступил места обсерватории, а сады не поменяли свое чеканное регулярное совершенство на уютные и пробуждающие любопытство купы, рощицы и горки, заплетенные морем плетистых роз.

В Весенних дворах все успело бы смениться бесчисленное множество раз, повинуясь новым веяниям политики и просто настроению владыки этих земель и того, кто держал именно это владение.

Резной белый мрамор был идеально отполирован под руками двух ченджелингов, Летнего и Весеннего, договорившихся встретиться в галерее над одним из внутренних садов, покорявших воображение великолепием изумрудных, травянисто-зеленых и моховых оттенков ветвей внизу. Отсыпанные белоснежной мраморной крошкой тропинки складывались в символ медитации и спокойствия духа, начертанный кистью искусного каллиграфа.

Калгир прищурился, глядя на младшего брата, и улыбнулся.
- Я все не могу привыкнуть к обличию, которое ты принял после Благословения. Видеть небесную свободу в твоих глазах настолько непривычно, что это даже пугает. Так о чем ты хотел поговорить - о планах нашего отца или о том, что произошло здесь в твое отсутствие?

Это было даже приятно - среди смущающей весенней путаницы, к которой трудно привыкнуть, в которой трудно разобраться, где всегда - каждый день, каждый час, каждый миг - надо куда-то идти, к чему-то стремиться, вечно бороться с волнами, найти свою обитель уверенности и постоянства. Это хорошо - иногда возвращаться куда-то, где все неизменно и у каждой вещи и существа свое место, но жить здесь... Впервые за долгий срок Кеннет вдруг ощутил глубинную правильность своего решения - всего лишь взглянув на правильность отцовских газонов. Но вспомнив долгую цепочку событий, приведших его сюда, тут же утратил это понимание.

За полтора года он привык в фейском облике повязывать на глаза полосу черной ткани, видеть сквозь которую можно, а вот давить собеседника тяжелым взглядом - уже нет, и, когда Калгир напомнил об изменениях, поспешно отвел взгляд. Сейчас повязки на нем не было. Забыл? Или инстинктивно пытается показать, что вырос и имеет право принимать решения самостоятельно? Скорее, доверяет... не ожидает непонимания и неприязни. Хотя это, конечно, не лучший выбор для той щекотливой темы, которая уже давно не давала ему покоя.

- Не стоило, наверное, хвастаться, - чуть улыбнулся. - В Весне на это не очень обращают внимание, там я - один из многих, но я не чувствую, что изменился. Адана говорит, истинные изменения приходят постепенно и их не замечаешь, но... к черту эту философию. Я здесь ради тебя, брат.
Помолчал, собираясь с духом.
- Я ценю все, что ты для меня делаешь... конечно, не только для меня, но в основном для меня, однако есть что-то, чего я не знаю. Что это задание значит для тебя? Я имею в виду, не тот труд, что ты вложил... Чего ты хочешь добиться? Что изменится, если я сделаю то, что должен? - вот тут стало ясно сильное внутреннее беспокойство младшего, хотя он и старался говорить спокойно.

Калгир посмотрел на младшего без тени сомнения.
- Неправильное станет верным! - ответил он тоном, как будто озвучивал что-то очевидное, - наш отец со своей стороны честно выполнял условия геса, и, я думаю, урок, который хотела преподать ему Нерилья-из-Туманов, он выучил сполна. Мое детство было тяжелым, меня растили больше слуги, а отец наш лишь изредка справлялся обо мне, пока не пришла пора моего Благословения. Мне пришлось многое нагонять, и то, мне кажется иногда, Нарекли меня, наконец, не по моим заслугам, а по имени и желанию отца и моему терпению. Многие вещи я понял только много позднее, когда уже родился ты, и когда я узнал, наконец, об истинных обстоятельствах моего появления на свет.

- Твоему обучению отец наш уделял гораздо больше времени и внимания. Когда ты... ушел, мы начали даже разговаривать с ним. Он пытается исправить свои огрехи, чтобы не потерять так же и Кайлу. Она даже выходит к его гостям и беседует с ними, а потом рассказывает мне, или даже ему, о том, что она думает о них. Ей выделили компаньонку, чтобы она не скучала в мое отсутствие, или когда отец занят делами, да и в управлении землями он стал больше следить и за людьми, и за их жизнью. Если берет слуг в наши земли не в наказание, то оставляет щедрый выкуп, и следит, чтобы семьи наказанных не страдали, пока люди отбывают тут свой срок. Да, он даже начал вести учет тому, из каких семей он берет людей на службу к нам, и, говорят, горе тем смертным мужам, кто пытался свести в могилу свою жену после того, как она провела ночь с кем-то из нас!

- Наш отец честно старается быть благороднее и справедливее, и учится у нас, - он пожал плечами, - я хотел бы, чтобы его испытание закончилось с Именованием Кайлы, как и должно было бы.
- Разница философий во всей красе, - неожиданно усмехнулся он, - для меня стремление сделать то, что скривилось, снова прямым, то, что должно было быть, но не сбылось, вернуть путь между владениями, растаявший в Туманах, настолько очевидно, настолько естественно... В Весне так не смотрят, судя по тому, сколько пришлось приложить усилий для того, чтобы эта моя задумка удалась.

Калгир смущенно улыбнулся и развел руками.
- Да, за всем этим стою на самом деле я.

- Это так звучит... Но я рад, что ты не сомневаешься. Я запомню твои слова и буду вспоминать их в моем путешествии - уверен, мне это понадобится. А Кайла... ей это не слишком тяжело? Отец не слишком на нее давит? Я зайду к ней попозже. И мне нравится идея с компаньонкой - что она за женщина?

- Весна - это хаос во плоти, - Кеннет запрокинул голову, подставляя лицо солнцу. - Ее нельзя контролировать, но тебе, похоже, удалось - это ли не победа?..

Смущение старшего забавляло. Серьезно, он думал остаться неузнанным? "Надеюсь, я его не разочаровал своим знанием". А потом вспомнился Андреас с его "Папа, папа, смотри, червяк!", и веселье как рукой сдуло - осталось лишь привычное следование правилам: улыбаться, быть здесь и сейчас и "Изменение - это хорошо". "Отец-то не особо беспокоился за нас, пока я ему на гейс не наступил - мне стоит поучиться у него", - невольно промелькнула мысль, вызвав приступ отвращения.

- Ты умеешь донести до других свои желания, - серьезно, но тепло.

- Я думаю, что не слишком, - немного подумав, отозвался Калгир, - она оживленная и радостная после таких встреч, рассказывает о том, кого встречала, кого ей представляли. Я думаю, твой уход заставил его задуматься о том, что ей надо испытывать интерес к членам нашего Двора, знакомиться с ними, общаться, поддерживать какие-то отношения. Чтобы ей не пришлось пережить такой потери, какую пережил ты. Вне Зачарованных земель век людей короток...

- К ней приставили молодую служанку из смертных, Линею, и неименованную пока девушку, по отроческому имени Сарина. Она примерно ровесница Кайлы. У нас всего этого не было, - с какой-то легкой грустью хмыкнул старший брат.
- А ты не думаешь, что отец заслужил свое избавление? - помолчав, спросил он.

- Это хорошие новости. Я, правда, рад, - искренне.

Не пережить такой потери... Он сам дурак. Он должен был забрать их - сюда или в любое другое место, в конце концов, даже в пустошах не так уж плохо, когда хочется быть счастливыми, но он знал, что дома его не ждут с такой семьёй, а даже если бы и ждали - он мог лишь предложить. Разлучить Кейт с матерью? С сестрами? Подругами? А сколько детей здесь для Андреаса и Милити? Им было бы грустно. Но это не снимает с него ответственности.

- Ровесница? Это ещё лучше. Познакомлюсь. У нас - не было, но ты всегда хорошо справлялся. Правильный старший брат.

- Заслужил? - Кеннету не хотелось отвечать. Только не сейчас, когда - если верить Калгиру - все так хорошо. Не хотелось нарушить хрупкое равновесие, спугнуть нечто новое, нарождающееся и наверняка нестойкое, не умеющее ещё бороться за себя. Умнее было бы промолчать сейчас или отговориться чем-нибудь незначительным, но это значило бы оскорбить доверие брата. - Меня больше интересует, заслужил ли он свое наказание... и наказание ли это. Не слушай меня, я говорю глупости. Я сделаю то, что ты хочешь. Передавай отцу мое почтение.
Он собрался уходить - до того как наговорит ещё больше странного и неприятного, чему лучше бы оставаться скрытым.

- Непременно передам, - широко улыбнулся брат, слегка кланяясь, и сразу после этого, разрушая налет церемонности, идеально соответствовавший и белому камню, и зелени травы, и идеальности белых дорожек, хлопнут Кеннета по плечу.
- Ты так изменился. Я не знал, что я увижу перед собой, но я рад видеть тебя, Кеннет, моего брата, ставшего другим, но оставшегося собой. Я не уверен, что жизнь в Лете хорошо подошла бы тебе, и я рад тому, что ты нашел себе долю, хорошую именно для тебя.
- Именно для тебя, - с некоторым нажимом повторил он, - Лето едино для всех. В нем нет места для тех, кто слишком сильно отличается от... идеала.
Пронзительная, бесконечная, безмятежная синева летнего неба плескалась в глазах Калгира.

***
Попрощавшись с братом, Кеннет не без труда нашел младшую сестренку. Она гуляла по другому саду, играя, вместе с другой девочкой-ченджелингом, разве что чуть старше Кайлы, с очаровательным щенком. Чуть поодаль держалась несущая касание Лета девушка-смертная, одетая в ливрею лорда Брана. Ее длинные каштановые волосы, убранные в собранную из коз корзинку, золотились, а черты несли гламор совершенства, так ценимого Летними в своих владениях.
- Кеннет! Кеннет! - закричала Кайла, заметив старшего брата и побежав к нему навстречу. Ее спутницы присели, склонившись перед незнакомым Фейри. Складки их подобранных юбок разлетелись выверенными веерами, у смертной девушки даже четче и равномернее, чем у молоденького подменыша.
- Ой, я так рада тебя видеть! - воскликнула она, прежде чем броситься ему на шею.

Сестренка хорошела с каждым годом. На ее гладкой, уже не выглядящей человеческой коже играл нежный румянец, в глубине карих глаз расцвечивались золотые круги, длинные каштановые волосы, завившиеся в локоны, были собраны сзади затканной золотом и каменьями лентой и шпильками, но оставались распущенными по спине. Наряд, который Кайла носила на прогулке, подобал уже не девочке, но девушке, девушке благородного происхождения. На белом нижнем платье белым и золотом были вышиты различные плоды, светло-коричневое верхнее платье было отделано золотым галуном и подпоясано золотым пояском, с которого на цепочке свешивался маленький золотой свисток. Нежные руки явно не знали работы более тяжелой, чем перелистывание страниц, вышивание и сжимание поводьев хорошо выезженной лошади.

- Кайла.
Это было словно в первый раз, когда он взял на руки ее хрупкое тельце, спеленутое в шелка, - тревожно, и радостно, и теплая волна трепета окатывает с головы до ног. Кеннет бережно обнял сестру.
- Как ты? Такая красивая стала, совсем взрослая. Очень по тебе скучал, - он постарался не навязываться со своими нежностями и разорвал объятия сразу же, как девочка попыталась отстраниться, но ощущение того, что у него есть, за что бороться, не покидало. - Калгир говорит, у тебя появилась подружка. Познакомишь?

По сравнению с Кайлой, которая теперь выглядела совсем как знатная дама, Кеннет ощущал себя охотником с пустошей - пусть в фейском обличье рубашка у него безупречно белого цвета и кожаные штаны и сапоги идеально чистые, все же этого недостаточно, чтобы поражать воображение, как сестра. Он чем-то напоминал дорогу ранней весной - весь коричневый и в лужах, в обрамлении почерневшего снега. И старательно не встречался ни с кем вглядом, чтобы не испугать.

- И я очень по тебе скучала, - нерешительно улыбнулась девочка, совсем еще девочка в своем почти взрослом наряде, - я думала, ты никогда не вернешься. Лорд отец был в такой ярости... Грозы сменялись палящим солнцем, и от жары высыхали и скручивались листья на деревьях. Он попросил меня поклясться, что я не брошу его до Наречения, а сам пообещал, что если мне чего-то будет не хватать, чтобы я тут же говорила ему. Я пожаловалась, что я только вышиваю и сижу в книжках - и вот, у меня теперь есть Сарина, чтобы с ней играть, и отец выписал для меня у своих друзей Байракса.
Щенок, настороженно следивший за Кеннетом, приподнял пушистые уши.
- Он такой смешной! - восхитилась Кайла, - когда он вырастет, он будет меня защищать, но и сейчас он чует чужих и невидимок, и не даст им подкрасться незамеченными! Бай, это Кеннет! Он друг!
Щенок подошел поближе и понюхал ноги Весеннего. Немного подумал, и вежливо помахал хвостом, приподнимая белую морду в умильной улыбке.

- Сарина, это мой брат, Кеннет! - представила она его другой девочке, - он приехал в гости впервые за долгое время!
- Доброго дня вам, милорд, - заученно поприветствовала его Сарина, снова приседая в реверансе, - да озарит солнце ваш путь.
- А еще милорд отец знакомит меня со своими друзьями, когда они приезжают к нам гости. Они знают так много разных удивительных историй! А у тебя есть истории, чтобы рассказать их нам за малым столом? Вроде как отец не собирается давать пир в честь твоего визита, значит, мы будем ужинать в малых покоях. В малых покоях гости всегда интереснее, чем в Большом зале.
За прошедшее время сестренка неплохо намотала на ус всякой светской премудрости.

И снова ужалила совесть, как змея подколодная.
- Прости. Я виноват.
Не было никаких слов, которыми можно было бы передать это чувство - невозможность что-либо изменить. И отмотай кто-нибудь время вспять, он бы снова поступил так же, а значит - нет никаких сожалений, есть только негодование, что под раздачу попал кто-то еще. Его маленькая сестра. Которая уж точно ни в чем не виновата.
- Байракс замечательный. Очень полезный подарок и милый, - подменыш протянул щенку пальцы на понюхать и, когда тот познакомился с ними, попробовал легонько провести пальцем по темечку животинки. - Ласковый.

- Приятно познакомиться, Сарина. Зови меня по имени, - но, раз девочке хочется поиграть в дам и кавалеров, он вежливо продолжил: - Да светят тебе звезды.

- Ууу, у меня не детские истории, но раз вы уже почти выросли, можно какую-нибудь из них попробовать. В малых покоях. Или после. Я смотрю, ты теперь хорошо разбираешься в этикете и церемониале, Кайла. Кем думаешь стать, когда вырастешь? Помимо того, чтобы верно служить Лету?

Щенок принюхался к пальцам Весеннего, еще раз задумчиво глянул на него, на свою маленькую хозяйку, и внезапно завилял хвостом, тявкая и подпрыгивая, окончательно признав Кеннета.
- Ты все равно мой любимый брат, - безапелляционно заявила Кайла, хватая брата за руку и опираясь о его локоть.

Сарина заулыбалась, осторожно поправляя свое платье, не в пример проще, чем платье Кайлы.
- Вы ведь погуляете с нами по саду, милорд Кеннет? - чинно вопросила она, не заботясь о том, чтобы прогнать улыбку с губ.
- Я хочу стать посланницей для отца! - призналась Кайла, - для этого нужно хорошо выглядеть, знать, кто есть кто, как себя вести и уметь расположить к себе владетельных лордов. Каждый раз, когда у нас бывают гости, я спрашиваю у отца, кто у нас был и чем он знаменит, а потом в библиотеке ищу истории о них и упоминания в летописях. Посланник же не обязательно должен быть перворожденным... Я имела ввиду, посланники ездят не только к перворожденным. Я думаю, мне будет легче, чем ему или лорду Ипшену иметь дело с людьми и с подменышами, которые живут в его землях. Как ты думаешь, это будет хорошим делом для меня?

Погладив щенка по темечку и за ушами, Кеннет выпрямился.
- Ты лучшая, - легко поцеловал сестру в висок.
"Хоть я этого и не заслуживаю", - осталось невысказанным.

- Конечно, мои дорогие леди, - ответил на вопрос Сарины. - Почту за честь.

Вопрос, заданный сестрой, казался куда более щекотливым, чем мог бы, не уходи он в другой двор. Отец вряд ли будет доволен, скажи сейчас Кеннет то, что он думает на самом деле.
- А ты основательно подошла к поставленной цели, - одобрил подменыш. - Я думаю, если тебе действительно нравится этим заниматься и со временем ты не оставишь этого намерения, из тебя выйдет отличная посланница, умелая в общении и владеющая многими познаниями. Труд обычно вознаграждается, а желания твоего сердца делают его легче и радостнее. Ты уже думала над тем, почему отцу сложно?

Смертная служанка последовала за феями поотстав на несколько шагов, Кайла висела на руке у брата, Сарина шла рядом с ней, а бело-рыжий щенок крутился вокруг, то и дело находя мелкие несовершенства в идеальном саду - то палочку, которую еще не успел убрать садовник, то цветок, нарушивший зеленый ковер ровного газона, то упавший лист.

- Потому что он - Перворожденный, - практически не раздумывая ответила она, - он не понимает даже нас, не говоря уж о людях. Леди Виенара рассказывала, что он был очень давно. Ему никогда не приходилось испытывать голод, он не страшится непогоды и болезней. Калгир рассказал мне о гейсе, который был наложен на отца, а я спросила у него самого...
- Кеннет, - Кайла подняла расцвеченные дневным золотом глаза на брата, - если бы меня заколдовали так, что я не могла бы куда-то поехать, куда ездила раньше, или общаться с людьми, с которыми мне нравится общаться - например, с тобой, с Калгиром, с Сариной, я была бы рассержена и обижена. Я бы, наверное, даже плакала бы и пыталась бы что-то изменить. Жаловалась бы. Пыталась бы расколдоваться. Лорд отец был недоволен только тем, что колдунья, которая его заколдовала, не сообщила о своем приезде. Мол, в этом она поступила неправильно. А все остальное, с его точки зрения, совершенно нормально. Знаешь, я так удивилась тогда. Почти начала плакать и возмущаться. А потом поняла.
- Перворожденные - они как солнце. Они светят там, высоко в небе, и люди слишком далеко от них и не умеют летать. Они не могут сказать солнцу, что нужно туч, чтобы полям досталась вода, что жара слишком много, или, наоборот, слишком мало, и что надо подсушить землю. Сказать об этом солнцу могут птицы, потому что птицы умеют летать. Но люди не говорят с птицами, а солнце жжет их своими лучами, ведь чем ближе к солнцу, тем жарче.
- Я, - сестренка улыбнулась, - не боюсь солнца, и наше солнце не обожжет мои перья. Я надеюсь, что люди захотят разговаривать со мной, а лорд отец услышит их слова из моих уст.

Кайла рождала восхищение, хотя мысль о том, что она не по годам развита, немного угнетала. Хотелось верить, это потому, что у нее хорошие наставники, а не по причине каких-то тяжелых раздумий и переживаний.
- Абсолютно идеальна, - подменыш позволил своему восхищению прорваться наружу, сквозь печаль и трудности последних лет. Он хотел бы вернуться сюда и год, и два, и десять, и сто лет спустя и увидеть сестру все такой же смелой и уверенной - в себе и отце. Увы, у него такой уверенности не было, и услышанное сейчас только убеждало в том, что его страхи не беспочвенны. Впрочем, Кайле об этом знать необязательно. Как бы мудра она ни была, слабое место есть у каждого - и человека, и подменыша. Пусть ее подольше будет скрытым.

- Не сообщила о приезде - ты имеешь в виду тогда, давно? Когда накладывала гейс? А ты в своих поисках в библиотеке, наверное, не натыкалась на сведения о ней?

Улыбка сестры отозвалась светом и на лице Кеннета.
- Пусть так и будет. Всегда. Если тебе когда-нибудь будет нужна моя поддержка, знай, что она у тебя есть. Я, конечно, тот еще пропадун, но давай больше не будем по-настоящему расставаться, - Кеннет подозвал парившую на очень почтительном расстоянии тучку, сейчас пребывавшую в мрачном настроении, отчего она методично поливала противной изморосью ближайшую клумбу. - Это Иль. Когда напишешь мне письмо, отдашь ей, она отнесет мне, хорошо? Иль, жди письма для меня от Кайлы.

- Я стараюсь, - расплылась Кайла в польщенной улыбке, крепче хватая брата за руку. Но прыгать от радости передумала.
- Да, тогда, - энергично кивнула девочка, - что она жила скрыто среди его людей, а не приехала открыто и не назвала свое дело. Его это очень возмущает. А то, что она его заколдовала - нет.
Кайла вздохнула.
- Я все еще не очень могу это понять, но я хотя бы об этом знаю. Для визитов к другим Перворожденным, - она подняла на Кеннета, - из меня выйдет не очень хороший посланник.

- Натыкалась, - даже слегка возмутилась сестренка от предположения, что она чего-то не знает, - ее зовут Нерилья, леди Смеющихся ручьев, владычица Края Сплетенных ручьев, дама Золотого Наследия Весеннего двора! Она поклялась помогать попавшим в беду и притеснения смертным, которые призовут ее особым образом и предложат выкупной дар, но подробностей, - она огорченно поникла, - я, ты прав, не знаю.

- Ой, это мне, правда? - воскликнула она, когда Иль подлетела ближе, - а она всегда тучка, или она умеет менять форму? Это же твой огонек, да?
Лицо Кайлы светилось от счастья, как и у любого ребенка, получившего подарок.
- А это тебе! - она сняла с пояса золотой свисток, висевший на цепочке.
- Если в него посвистеть, то ближайшее создание Лета услышит и поспешит тебе на помощь. Отец подарил мне его на случай, если Байракс потеряется или убежит, или если я заблужусь или попаду в беду.

- У тебя хорошо получается, - похвалил Кеннет. - Думаю, назови она себя, она бы не смогла выполнить то, зачем приехала. Она же не ради суда над отцом приехала, а ради понимания - хотела разобраться, что не так, чтобы не ошибиться с решением. Если мне, конечно, будет позволено рассуждать о действиях перворожденных. Кайла, ты гораздо ближе к нашему отцу, к чистой стихии, чем к людям с их страстями и сожалениями. Это не плохо до тех пор, пока ты не забываешь, что они есть и думают иначе, а ты сама интересуешься ими и причинами их поступков. Если тебе что-то непонятно - всегда спрашивай, хотя, признаюсь честно, пока не вырастешь - я буду пытаться смягчать краски. Жизнь среди людей не так уж легка, но для баланса - необходима, как и общение с перворожденными.
Значит, это леди Нерилья, как он и предполагал. Идти за снятием заклятья к тому, кто его наложил, более чем ожидаемо, и Кеннет встрепенулся от того, что его догадки подтвердились. Едва услышав свое задание, он загорелся найти Добрую Женщину и поговорить с ней, если по какой-то причине это не Нерилья. Но ему повезло: его намерения отчасти совпадают с заданием и не надо раздумывать над тем, как об'яснить постороннему, что произошло и чего он хочет.
- Тебе есть куда расти, так что пока рано расстраиваться, - очень захотелось погладить ее по голове, но он воздержался и вместо этого крепче прижал локтем ее руку к себе, как будто пожал. - Ты не понимаешь, почему отец не сердится на леди Нерилью? Почему бы не спросить его об этом? Думаешь, он будет ругать тебя за то, что ты внимательна к нему? Всегда можно отговориться своим намерением стать посланницей - он ведь это одобряет? Или нет? Будь спокойна: если я что-то узнаю об этой леди, я тебе расскажу.

- Огонек, - неуверенно согласился Кеннет. - Но она предпочитает, чтобы ее звали Иль. Она меняет внешность в зависимости от настроения - бывает и легкомысленным белым облачком, и обиженной грозовой тучей, даже с молниями и громом. Не очень громким, правда. Мне иногда кажется, что я уделяю ей преступно мало внимания, в основном с Тилли общаюсь - ты ее видела, мой лесной дух, она сейчас по делам пошла, пока я с вами.
Свисток Кеннет принял с тяжёлым сердцем: он не мог отказаться, ибо это обида и неуважение, но безопасность сестры его волновала. Теперь ещё больше.
- Я благодарю тебя за этот дар, сестрица, но то, что ты мне рассказала о леди Нерилье, тоже тянет на ответный дар - это было важно для меня. И мне бы не хотелось лишний раз злить лорда Брана - он и так на меня очень рассержен, а этот свисток он дал тебе ради твоей безопасности. Для нас всех важно, чтобы с тобой всё было в порядке. Можно этот свисток побудет у тебя, пока я не примирюсь с отцом?
"А я не привезу тебе аналогичный подарок", - додумал он про себя.

- Он мне его подарил, - ответил не по годам умный ребенок, - а значит, я могу распоряжаться им, как сочту нужным. Я хочу подарить его тебе. Чтобы ты в своих странствиях был в безопасности, и мог вернуться ко мне. Чтобы рассказать про людей, про дороги, про Перворожденных. Про то, что ты увидишь. А я буду писать тебе письма и передавать с Иль. Байракс защитит меня от тайных врагов, а от явных меня защитят воины отца.
- Твои опасности больше моих, - добавила она, хотела было сказать что-то еще, и отвела глаза.

- Да, ему очень нравится то, что я нашла себе занятие по душе. Ты прав, а я не подумала. Я просто спрошу у него, а если он спросит, зачем мне это, скажу, что я хочу лучше понимать Перворожденных - потому что этого я не могу понять. Может быть, ему даже понравится то, что я этим интересуюсь.

- Пойдем домой, или ты хочешь еще немного погулять с нами?

- Будь по твоему, - Кеннет надел на шею цепочку. - С меня - истории, согласен.

- Расскажешь потом, понравилось ему или нет. Я собираюсь зайти в библиотеку перед ужином, но с удовольствием погуляю ещё немного, если у вас в планах гулять.

Библиотека лорда Брана была огромным помещением, ярко освещенным лившимся из высоких стрельчатых окон солнцем. В золотистом свете мерцали прожилки на дереве бесчисленных книжных шкафов и постаментов, на которых лежали особо ценные фолианты.
Смертные практически не допускались в это святая святых, и только подменыши и спрайты нарушали покой залов, когда никому из Перворожденных не нужно было приобщиться к мудрости, жившей на бесчисленных страницах. Услужливый дух, принявший облик маленького старичка в остроконечной шляпе и длинной мантии, помогал Кеннету с поиском нужных трудов и послушно носил отобранные книги к столу для чтения, облюбованному подменышем, а потом принес бумагу для письма, перо и чернила, превосходящие любые творения смертных мастеров.
К тому времени, как Кеннет закончил выписывать найденные факты о леди Смеющихся Ручьев, за хрустальными окнами царила темнота.
Утро и вечер проходили крайне быстро и незаметно во владениях Брана, ночь длилась столько, чтобы все жители его земель могли насладиться отдыхом, а большую часть суток здесь царил день, и он уже успел уступить место ночи.
Ужин был благополучно пропущен.

Кайла уже лежала в постели и слушала сказку, которую прервал Кеннет своим появлением, чтобы пожелать сестренке спокойной ночи и рассказать обещанную историю. На коврике у двери дремал Байракс.
После ночи освежающего сна, незадолго до рассвета, Кеннет направился в залы, где не было ничего горючего, хрупкого, боящегося воды или могущего внезапно прорасти. Камень и металл выбрал лорд Бран для залов, где его воины и придворные тренировались обуздывать силу Туманов.
Найдя в кошеле подходящее медное колечко, Кеннет сосредоточился на образе своей сестры, на амулете, который обеспечит ей возможность незримой добраться до безопасного места. Энергия пришла моментально, наполняя тело утренней свежестью, силой и теплой, нежной лаской. Она захватила Кеннета приливом, который тот с легкостью обуздал, направив всю эту мощь в хрупкий материальный носитель.
Медное кольцо расчерчилось неведомыми письменами, начертанными рассветным светом, и от него рассыпались зеленые искры. Кеннет чувствовал, что он парит в воздухе, свободный и счастливый, пока свивал силу в прихотливые узоры.
В час нужды носительница сего кольца сможет найти путь в безопасность, надежно скрытая гламором от чужих глаз. Колдовство сработает только однажды - в конце концов, Кеннет не был Клятвенным кузнецом, ни даже мастером-ремесленником, чтобы вызывать к реальности подлинные сокровища фейри, но оно не подведет, подменыш мог быть в этом уверен.

Тем временем солнце не только показалось из-за горизонта, но и поднялось достаточно высоко, чтобы начать собираться в дорогу. В старой Крепости Старого камня на ничьей земле пройдет последний совет, прежде чем эмиссары всех договаривающихся сторон отправятся на поиски входа в земли леди Нерильи.

Иногда ему снились сны. Яркие, реалистичные, невозможные в своем хаотичном предвидении, сбывавшиеся порой так причудливо, что хотелось рассмеяться и поднять руки: сдаюсь, сдаюсь, так не бывает! В эту ночь он стоял под переплетёнными ветвями, слушал смех родника в уютной беседке, в которой был не один - с кем-то из перворожденных. Он чувствовал чужое своевольное присутствие, волю, столь отличную от его собственной, и магию, ее нестройное, изменчивое течение, невесомые пряди Туманов, перевитые искусно подогнанными друг к другу образами. Он что-то говорил. Кажется, заготовленную речь, и слова падали, подобно драгоценным камням в бархатный мешок - без малейшего всплеска, без ничтожнейшей реакции, не оставляя кругов на кристальной чистоте сознания собеседника. А потом посыпанный розовым песком пол приблизился, и все тело застыло, словно каменное. Кажется, там, во сне, это было его желание, и оно сбылось, а в голове, когда он проснулся, отчего-то билась пойманной рыбкой мысль: письма! Он должен их написать.

Это была хорошая идея. Он вернулся к ней, идя по серым от утреннего сумрака коридорам, нервно теребя исчерченное нечитаемыми символами кольцо. После пережитого в тренировочных залах под'ема, подменыш чувствовал себя опустошенным - как всегда, когда вкладывал в чары желания и чувства, словно стремясь освободиться от их гнета. Наверное, это очень по-фейски - отдавать то ценное, что делает тебя самим собой, ради мимолётной надежды, призрачной, как крылья спрайта. Дойдя до покоев сестры, он призвал Иль и вручил ей запечатанный конверт с подарком для Кайлы, подробным описанием его действия и скупыми извинениями, что все это на один раз. Выводя эти строчки на бумаге, он снова и снова ощущал несовершенство мира и собственную в нем малую значимость, ничтожность предпринимаемых усилий. Все это - лишь его желание, и стоило ли уступать ему, если судьба неизменна?

Остановившись и взглянув из-под низко надвинутого капюшона - ему не хотелось ни с кем встречаться и особенно показывать, как его кожа после утренней тренировки обрела нежно-салатовый оттенок, - на бесчувственную правильность очередного набора клумб, он вдруг перестал сожалеть. Жизнь не должна быть предсказуемой, соответствовать выверенным догмам или оправдывать ожидания. Она не должна быть чем-то законченным, известным и оттого безопасным. Она лишь шанс на действие, на слова и мысли, на обретение себя, и если она кажется какой-то не такой, наверное, это и есть те самые перемены, о которых любит рассказывать Адана. Неуверенность, нестабильность, отсутствие ориентиров должны сопровождать ее - она не скала, чтобы вечно быть одинаковой. Ей нужно развитие, изменение. Ей нужно все то, что отвергает Лето.

Иль подхватила письмо и исчезла, чтобы передать его и подарок своей новой госпоже. Она оставалась созданием Кеннета, но на время он ее передоверил, перепоручил Кайле, и маленькая переменчивая, как весенняя погода, тучка стремилась исполнить его желание.

В последовавшем за этим процессе, который нельзя было назвать суматохой места прощаниям уже не оставалось - замок перешел от сна к бодрствованию за считанные минуты. Недавно на ногах была только стража, некоторые слуги и сам Кеннет, и вот уже замок кипит жизнью, в которой у каждого было свое дело.
Повара с помощью спрайтов готовили завтрак, конюшие готовили лошадей к скорому выезду, офицеры занимались эскортом, а придворные составляли свиту для лорда Брана.
Отец спустился к общему завтраку в белой мантии песчаного шелка, скрывавшей красно-золотой его наряд. Не изменяя привычному мину, белые волосы Перворожденного были острижены все так же коротко.
Слухи ходили, что какие-то полководцы смертных переняли эту привычку именно у него.
Меч его, Высь Солнца, лежал в темных ножнах с ремнями на оковке устья.

Отец не был бы собой, если бы на встречу с другими высокопоставленными Перворожденными отправился бы только в компании сыновей. Нет, отряд из добрых трех десятков всадников выстроился в главном дворе замка после завтрака, готовый к отправлению. Отец поднял руку, заливая все золотым светом, и из него начала собираться арка Врат, оплетенная золотой лозой, на которой на глазах набухали аметистовые грозди и хризопразовые яблоки. За аркой дрожало невнятное марево.

Получив от слуг сумку-выворотку с богатым содержимым и подробными об'яснениями, что там можно найти, а также указание, какого коня брать, Кеннет только вздохнул. А чего он ждал? Что ему будет позволено отправиться на встречу как какому-то оборванцу? Бесполезно считать себя самостоятельным: девять лет вне дома - лишь пара мгновений для его отца.

Особенно взбесил богатый наряд. Если остальные вещи были полезны в путешествии и их присутствие можно было истолковать как "Я хочу, чтобы ты справился", то одежда представляла собой исключительно дипломатическую ценность. Кеннет никогда не носил ничего подобного вне официальных мероприятий, на которых появлялся, конечно, не раз в столетие, но несильно чаще. Будучи же приглашенным ради развлечения гостей, он одевался как положено простому смертному, а не сыну лорда. Он не чувствовал себя здесь своим и никакого толку в пускании пыли в глаза не видел. Тем более потом надо будет переодеваться.

Но намек был более чем понятен, и Кеннет отправился переодеваться. "Как курица теперь", - раздражённо думал он, поправляя перед зеркалом малейшие складки. Если уж одеваться напоказ, значит выглядеть нужно по-настоящему хорошо. Оделся как Летний - будь им, хотя вся эта серьезность обременяла. В нескольких непривычных в это время года слоях было жарко, шея начинала чесаться от высокого воротника и повязывать на глаза откровенно нищенскую повязку казалось неуместным. Ладно, сыну лорда прилично иметь любой взгляд, так что он постарался убедить себя быть ближайшие несколько часов паинькой и ни на что не обращать внимания. Свою одежду он запихнул в сумку, вывернул ее, превратив в миниатюрный кармашек, и спрятал за пазухой.

Внизу, как и за завтраком, его разбирало желание пристроиться в самом конце процессии, и он долго возился со сбруей, делая вид, что знакомится с животным. И под'ехал к остальным в самый последний момент...