|
|
|
Рейнджеры шли домой. Злые, потные, уставшие. Неважно какой ценой, но вот она - победа. Такое пустое слово для рейнджера, но задание выполнено. Так отчего же на душе так погано? Может они и в самом деле не добились ничего. Пошли вглубь болот, передохли и поглазели на каких-то уродцев. Возможно, княжеские писари даже напишут о новой напасти пару строчек в памятке. Мерзавцы-рекрутёры в новый рейд по темницам и каторгам пойдут. Вот и весь итог.
И болото. Воздух спёртый, даже дышать тяжело. Вечные сумерки и густые деревья доводят до клаустрофобии, даже если таковой раньше не наблюдалось. Под ноги глядеть невыносимо. Постоянная опасность наступить куда-то не туда и провалиться в грязный омут уже довела до апатии и безразличия. Ничего уже не осталось, одно только раздражение. Такое бывает, когда долго переворачиваешься с бока на бок и не можешь уснуть, тревожимый непрекращающимся монотонным шумом. Вроде бы сначала вы спокойны, кошмары позади. А тут раз и в мозгу стреляет настойчивая мысль - выпустить бы ещё кому внутренности, проломить бы череп, раздробить бы кости. Даже на друг друга рейнджеры порой неожиданно огрызались, точно враги друг другу кровные. Затем ярость сходила, словно её и не было. Вот пересекут они границу фронтира, вернутся на землю, тогда их и отпустит. Потому и живы они до сих пор, что они люди разумные, а не твари болотные. Главное дойти, главное разумом не тронуться. Не сломать их местности дикой.
Куст впереди зашевелился. Показалась из него палка с намотанным на ней грязно-белым полотнищем. Старик со страшными глазами показался. Всё его тело было перепачкано чернилами. Где-то можно было разглядеть полноценные слова и предложения, но вот прочитать не представлялось возможным - почерк больно кривой и мелкий. Не сразу это стало очевидно, но перед ними был очередной болотник. Жизнь его только потрепала не так сильно, как встреченных ранее: кожа его ещё вполне розовая, бубоны редки, пятна чёрные на глазах не такие явные. Он всё размахивал своим импровизированным белым флагом, да кричал: - Не стреляйте, рейнджеры! Я не враг вам! Не враг!
|
1 |
|
|
|
"Вот и князь", — подумал Георг и усмехнулся одними мозгами. Не весело ему было, ох не весело. — Не стрелять! — приказал. Но стрелу на тетиву положил. — Здравствуй, старче, — кивнул новоприбывшему. — Кто таков? А сам по сторонам смотрел, кустам да кронам. А ну как засада?
|
2 |
|
|
|
- Я... - болотник задумчиво начал осматривать свои запястья, словно надеясь найти среди размытых букв ответ. Наконец он опустил руки и честно ответил, - не знаю. Он вышел из кустов навстречу отряду. Весь обросший, с густой сальной бородой и потерянным взглядом. - Это всё болезнь. Я чувствую, как она прогрессирует. Но у меня ещё остаётся время для самого важного, я ещё не сошёл с ума... Значит я не ошибся? Вы смогли зайти так далеко. Надеюсь, что Джозеф не сможет найти вас. Он хороший человек, правда... Но болезнь его поглотила.
|
3 |
|
|
|
Нахмурился сержант. Джозеф? — Что за Джозеф? — спросил. — Что за болезнь?
|
4 |
|
|
|
Валдис увидел странного старика. "Чертов болотник! Опять?! Не враг? Хрен проверю" – думал Валдис, а потому аккуратно встал между Соловьём и Рексом, после чего начал внимательно осматривать округу на предмет малейшего подозрительного шевеления. Взведенный арбалет был направлен в землю, но вор готов был вскинуть его и стрелять в любую секунду.
|
5 |
|
|
|
Лицо старика исказилось, словно одновременно от боли и невероятного мысленного усилия. Он походил на человека после долгих недель бессонницы, но его странное поведение нельзя было списать на одну только сонливость.
- Эти... - Он сложил пальцы кругом вокруг чёрных отметин на своих глазах. - Они сейчас все собираются в одном месте. Им жертва нужна. Живые люди. Я пришёл к такой мысли, пока наблюдал за ними. Джозеф - он искал эту жертву с отрядом у... подступов к логову. Но он свихнулся. Мне кажется, что он не понимает, служит ли он этим... или всё ещё командует своим отрядом. Он меня не убил - значит, я тоже заражён. Я слишком долго ждал. Болезнь - это я придумал так обозначать это. Но это не лихорадка - это гораздо хуже. Споры... они везде тут, в глубине болот. Вы тоже уже заражены ими, раз зашли так далеко. Но у вас есть время. А у меня уже нет.
|
6 |
|
|
|
Хмурость Георга стала глубже. Споры, заражающие людей? В это верилось гораздо проще, нежели в болотного князя со своей дружиной. — Говори, что делать, старик. Это лечится? Человек может заразить других?
|
7 |
|
|
|
Болотник печально покачал головой и с сожалением посмотрел на сержанта.
- Это всё долгая и сложная история. Про человеческое и нечеловеческое. Это и моя ошибка тоже. Жаль, что я уже ничего не помню. Я могу лишь стоять здесь и умолять вас о помощи в том, чего вы не понимаете. Том, что даже я стал забывать.
Старик вновь сбился, замолчал, стал водить большим пальцем по своему предплечью и бормотать себе под нос невнятный вздор.
- Нимфа... бог... демон... предатель... не человек... моя ошибка... моя ошибка... грех... - Болотник неестественно двинул глазными яблоками и вновь сфокусировался на сержанте. - Споры. Их разносят не люди. И не растения. Не совсем растения. Я ведь уже сказал, разве нет? Страшная тварь сидит в логове. Она и разносит споры. Убить её надо. Я не могу. Но у меня кое-что... точно-точно....
Старик развернулся и вытянул из кустов видавший виды мешок с многочисленными заплатками. Рейнджеры вновь было напряглись, но он вынул оттуда лишь три широкие круглодонные колбы со странной прозрачной жидкостью внутри. Горлышко каждой было надёжно закупорено плотным куском торфа.
- Здесь воздух влажный, огонь добыть непросто. Но я не зря тратил время. Точнее, не совсем зря.
|
8 |
|
|
|
— Что это? — слегка придвинулся Георг. Но совсем приближаться не стал.
|
9 |
|
|
|
Болота... Болота никогда не меняются. Только кажется, что самое страшное позади, так они подкидывают новую напасть. И если тащить помирающего врага было напряжно (тем более в доспехах), но всё таки терпимо, то вот слушать странного старика было действительно страшно. Болезнь? Споры? Чертовщина какая! Соловей не верил, что агрессивность рейнджеров вызвана заразой. Наверняка это просто усталость от перенапряжения, твердил он себе. Даже если и подхватили они какую-то болячку, то уж лекари в штабе смогут их исцелить. А потому не было никакого смысла и дальше здесь торчать.
– Сержант! Тут на нас в любую секунду могут напасть эти хреновы болотники. Давайте домой топать продолжим, а старика с собой возьмём? Нам ведь как раз язык был нужен. Думаю, князь от него много интересного узнает.
|
10 |
|
|
|
– Сержант, там что-то странное в этой жиже в колбах. Будто ампула какая. Надо поподробнее про эти колбы узнать прежде чем брать. Вдруг их нести особо аккуратно придётся, чтобы самим не помереть? – Валдис всё равно не был готов довериться старику и подозревал того в любих подлянках и опасностях, что еще могут поджидать покалеченный отряд в пути, – А что мы ему вообще верим? Может он нас специально по споровым землям погонять хочет, чтобы и мы заразились?..
|
11 |
|
|
|
- Единственный способ всё исправить. - Ответил болотник Георгу. - Выжечь всё огнём. Только будьте очень осторожны с этим. Жидкость вспыхнет пламенем, как только склянка разобьётся. То, что разносит споры. Оно огромное. Но огня боится, как любая божья тварь. Если бог причастен к её созданию. Ампула, - глянул резко на Валдиса, - второе вещество. Она разобьётся вместе со склянкой. Две субстанции смешаются и вспыхнет огонь.
|
12 |
|
|
|
– Черт, как я и думал. Георг, мы тут все ранены и руки могут дрожать не от усталости, так от боли. Не дай бог неаккуратно понесем – сами сгорим заживо. Ну его нахрен!
|
13 |
|
|
|
– Валдис прав. У нас нет никаких причин доверять этому старику. Вдруг он нас в ловушку заманивает? Даже если и нет, какая разница? Задание своё мы выполнили, а мочить неведомую зверюшку не подписывались.
|
14 |
|
|
|
— А что ж ты сам-то тварь не сожжёшь? — спросил Георг с ехидцей. — Для самоубийства здоровье ни к чему. И тварь эта, случаем, не гигантский комар?
Не верил сержант старику, не верил. Тот явно пытался остатки отряда в ловушку заманить, даже если и правду говорил. Так что ничего из уже сказанного не заставило лучника изменить намеченному. Лишь навело на мысль, что неплохо бы его ускорить.
|
15 |
|
|
|
- У меня уже нет времени. - Повторил старик вновь. - Я слишком давно болен. Но вы правы. Я - трус. Я наблюдал за ними очень долго. Я готовился к своему последнему походу. Но я не смог. Дело даже не в том, что они всё ещё похожи на людей. Дело в их предводителе. Я... не смогу заставить его страдать. Ещё больше. Я уже говорил, что могу только умолять вас. Всё что происходит здесь - это огромное прегрешение нескольких людей. Но моя вина здесь наибольшая. От вашего выбора зависит судьба всех ближайших земель. Может и всех людей. И со временем вы превратитесь в подобных мне. А затем... в подобных им.
|
16 |
|
|
|
– Хрен там. Я не для того жилы рвал и сражался, чтобы болотником стать. Вылечат нас доктора. А вот если повернем да драться пойдем – точно хрен вылечат. Спор-то больше наглотаемся. Надо более защищенный отряд туда посылать. а склянки эти тут, на месте схоронить, чтобы следующий отряд отыскал.
|
17 |
|
|
|
– То есть ты накосячил, а мы теперь отдуваться должны? Нет, старче, так дела не делаются! И хорош нам зубы заговаривать – на умирающего ты не похож. И яснее говори, что ещё за предводитель? Как от болезни вылечиться?
|
18 |
|
|
|
— Ты безумен, старик, — ответил Георг. Но теперь в хмурости затаилось сомнение. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я не могу тебе помочь — мы спешим. Если сможешь, успевай за нами. Желаю удачи!
Сорвалась с губ шаблонная фраза и лучник вдруг понял, что говорит её совершенно искренне — он не желал этому деду смерти, хотел, чтобы тот добрался до людей, нашёл себе спасение. Хоть и невозможное — на Болотах в одиночку никто не выживал, удивительно, как он протянул. Сержант повернулся к своим. Махнул рукой, базар прекращая: — Идём. Быстро. Почти бежим, но аккуратно — не забываем, где находимся. Наша задача — дойти до дома, найти людей, доложить обо всём произошедшем. Обо всём, без прикрас. Хоть один из нас, но должен выбраться. Приказ в силе, даже если я умру. О любых изменениях в самочувствии немедленно сообщать мне.
И снова к деду: — Прощай, старик. Уж звиняй, если чего не так. Сорвался с места быстрым шагом. Нужно было успеть до того, как болезнь начнёт туманить разум. Если, конечно, правдиво было предупреждение.
|
19 |
|
|
|
Валдис подхватился и, пока не разряжая арбалета, быстрым шагом пошел за Георгом. Хотя кольчуга и оттягивала плечи, но тренированные долгой ходьбой по болотам ноги выдерживали без проблем. Вор молча следовал за сержантом оглядываясь, всё еще не уверенный в безопасности округи.
|
20 |
|
|
|
– Понял!
Соловей быстро, насколько позволяли доспехи, последовал за сержантом. На старика бандит даже не взглянул. Безумец, что с того взять! А если и нет – какое разбойнику дело до спасения мира? Своя шкуря всяко ближе и роднее. Прочь из этих проклятых болот! Пора на волю, пора домой.
|
21 |
|
|
|
Густав молча слушал рассказ странного старика. Он сам не знал почему, но верил его словам. И когда отряд уже начал уходить, он обратился к болотнику.
- Старче, не так много времени у тебя осталось. Сгинешь ещё до того как отряд очередной встретишь. И коль истину ты говоришь, то позволь узреть силу твоего зелья. - Густав воткнул копье в землю и протянул старику руку. - А то уйдут ведь и другого шанса не будет.
|
22 |
|
|
|
Болотник глядел в спину уходящим. Бессильный, но продолжающий держаться. Словно он пережил мощный удар по лицу, но не падал.
- Я не вправе ничего требовать. Если бог готовит для нас всех наказание, то может и вы говорите со мной его устами? Может он оставляет меня в одиночестве посреди болот, беспомощно смотреть на неостановимый кошмар, безучастным творцом которого я являлся?
Старик медленно поднял одну из склянок с пола и вложил в руку Густава. Даже если над безумцем просто решили поиздеваться напоследок - его это совершенно не волновало. "Кидай подальше" - только сказал он. Густав размахнулся, отпустил склянку. Треснула она об дерево, разлетелись осколки в эпицентре удара, на секунду можно было увидеть как смешиваются две жидкости, раздаётся щелчок и горящие оранжевые капли разлетаются по земле и древесной коре. Огонь подсушивал траву и та тоже медленно тлела.
|
23 |
|
|
|
Валдис испуганно вздрогнул, услышав звон стекла и разгорающиеся языки пламени, но предпочел не оборачиваться. Ох, как же он не хотел оборачиваться и рисковать спокойным уходом с болот...
|
24 |
|
|
|
- Забодай меня енот! - Восхищенно присвистнул Густав, наблюдая как языки пламени облизывали траву и ствол дерева. Но восхищение сменилось холодным расчетом. Если у него такие эликсиры имеются, то пес его знает, что там еще в мешке припрятано.
- Верю я тебе, старик. Но сам видишь, потрепали нас враги коварные, сильно потрепали. - Густав перевел взгляд на поврежденную руку а затем взглянул в глаза старику. - Ежели найдутся у тебя зелья целебные, то и мы в долгу не останемся.
-
|
25 |
|
|
|
- Если бы только я был волшебником. - С холодом в голосе ответил старик.
|
26 |
|
|
|
Ремиуш все время занимался собой и своей раной. Сраный удар сраным полэксом хорошенько так достал Рекса. Рана уже не так сильно кровоточила, но ничего хорошего тоже не предвещала. Каждое движение отдавало жжением. Не то, чтобы нестерпимым. Но есть некая такая дискомфортность. Хотелось материться. И вернуться к тому Виктору и еще несколько раз проткнуть его труп. Может хоть так станет легче? Кто знает.
Со всем эти пехотинец совсем пропустил разбор трофеев. Но особо этому не расстроился. Потому что, в принципе, не видел у врага ничего особо ценного или полезного. Кроме болезней и всякого рода уродств. Но это ни ценное, ни полезное. От этого нужно держаться подальше. Наверное именно поэтому, в том числе, Ремиуш побрезговал брать что-то с трупов на болоте.
Потому что зараза. Зараза по всюду.
|
27 |
|
|
|
Рейнджеры ушли. Ушли предупреждать своих о надвигающемся роке. А может и не случилось вовсе ничего. Только очередная внештатная ситуация. Легкоразрешимая (не считая предстоящие людские потери), о которой скоро все забудут. Отряд настрадался за всех оставшихся на большой земле. За ублюдков распорядителей, что раз за разом отправляли на самоубийственные задания тех, кого считали нелюдями. За праздного князя и дворянство, не знавших ужаса болот и не зревших в них ни божьей кары, ни угрозы, с которой стоит считаться. Ведь они были далеко. Вынужденное геройство или добровольное - нет никакой разницы для танцующих среди лезвий смерти. Рейнджеры были обычными людьми, и они уже давным-давно преодолели ту грань, за которой многомиллионные представители их рода выходили из ума или попросту умирали. Их долг выполнен с лихвой. С них хватит. Невозможно было просить о большем. Никто не смел. Да и были ли у них хоть какие-то шансы противостоять той угрозе, что сломила абсолютно всех, осмеливавшихся ей противостоять?
Старик-болотник не осуждал их. Лишь осуждал себя за то, что посмел свалить ответственность за своё бездействие. Он стоял на месте и смотрел на разрастающийся огонь, даже не думая сходить с места. Языки всевластного пламени плясали, пожирали скверную флору болот. Старик не крикнул от боли, когда пламя поцеловало его ноги, обугливая кожу. Может, даже на ранней стадии болезни болотники были нечувствительны к физическим страданиям. А может быть старик просто не смел перечить своему последнему справедливому судье, выносящему ему заслуженный вердикт - огню. Всё его тело покрылось пламенем, а он всё стоял на месте. Лишь скупую слезу пустил. То ли за всех болотников, что раньше были людьми, то ли за того, кто корчился от вечной боли там, в логове. Того, за кого всё было решено заранее. Кому предстояло стать предводителем болотной орды. Кого он видел ещё обычным человеческим ребёнком, что постепенно превращался в чудовище. Старик умер в полном безмолвии. Опустошённый.
|
28 |
|
|
|
Может оно и к лучшему, что ты никогда не узнаешь историю своего появления, Сэндрик. Человечество богато талантливыми людьми. Твой отец, например, очень хорошо умел убивать. Крайне ценный навык во все времена, но его он привёл только на каторгу, так как ему всегда недоставало хитрости и холодной головы. Потом прогремело восстание и большей части заключённых удалось сбежать, включая меня и твоего отца.
Кровавое событие. Уверен, что в стране до сих пор об этом помнят. Никому из нас не хотелось идти в рейнджеры и не факт, что нас бы пощадили там, узнав вдруг нашу подноготную. И тогда мы оказались в безвыходном положении, и уже нечего было терять. Я так думал. Будь я проклят за это. Не все люди сторонились болот. Многие активно пытались постигать их тайны. Как тот безумный священник. Он определённо знал больше остальных и, подобно нам, не имел места в цивилизованном мире. Твоего отца он кормил обещаниями о власти и становлении полубогом. Меня же подтолкнуло губительное любопытство и возможность познать тайны, недоступные ни одному из живущих ныне людей. И тогда я серьёзно верил, что в любой момент могу выйти из этой опасной игры.
Твоя мать - вовсе не человеческая женщина, Сэндрик. Она была порождением болот. Этот святоша завёл нас прямо к ней в логово. Я не знаю и не хочу знать, каким образом этот еретик втёрся к ней в доверие, но если он чувствовал себя на болотах не хозяином, то как минимум желанным гостем. В тот момент я прозрел. Всё это место было пропитано скверной, здесь не было и не могло быть благодатных для человека сил. Но твой отец решил идти до конца. Даже когда ему сказали оплодотворить это богомерзкое создание. Я должен был прекратить всё это ещё тогда. Я должен был убить их всех и прервать этот дьявольский шабаш. Я бы спас тех, кто остался на большой земле. Я бы спас тебя, Сэндрик.
Твой отец заплатил свою цену. А то существо, что породило тебя, начало видоизменяться, утратив свои лже-человеческие черты. Вопреки всему, ты родился обычным ребёнком. Ты смотрел на окружающих тебя чудовищ, на ядовитые воды и вечную тьму болот. Ты смотрел на меня. На ублюдка, который позволил тебе родиться. И ты улыбался. Искренне, не зная другой жизни. Смеясь, как смеются все дети. Потом ты начал расти. Мне казалось, что сами деревья дрожат от твоих нескончаемых криков, когда ты, лёжа в луже крови, бился об пол, не в силах терпеть прорезающиеся сквозь твоё тело ростки. И даже тогда ты ещё продолжал сохранять рассудок, хотя в тебе становилось всё меньше человеческой плоти. Я никогда не умел врать, но пожалел об этом лишь один раз в жизни, когда ты спросил меня о том, как выглядят все люди. Я сказал, что они подобны мне, надеясь, что ты ничего не поймёшь. Но с тех пор ты больше никогда не подходил к водной глади.
Время шло, ты переставал меня узнавать, а твоя боль всё усиливалась. В один день тот священник выглядел необыкновенно счастливым. Он успел потерять всякое здравомыслие и вообще частенько ходил с жизнерадостным оскалом, но тогда он буквально сиял. То существо, к которому он привёл нас с самого начала, стало выделять споры. Оно уже было неподвижным и потеряло всякие сходства с человеком, став больше походить на огромный ком из кожи и растений, что удерживал себя на месте при помощи толстых лиан, напоминающих щупальца. И я, и святоша были заражены с самого начала, но всё оказалось не так просто. Споры совершенствовались со временем. Они распространялись всё на большее расстояние и всё сильнее проявляли симптомы внутри захваченного организма. Я не вдыхал новых испарений, и моя болезнь прогрессировала очень медленно. Боль окончательно свела тебя с ума, Сэндрик. В слепой ярости ты начал признавать только тяжело поражённых этой болотной порчей. Они стали для тебя как дети. Как подданные. Как семья. Однажды ты попытался убить меня. И мне пришлось бежать. Болезнь давала иммунитет к лихорадке. Взамен она медленно подавляла личность, крала воспоминания, заставляла впадать в бешенство и жестокость. Сначала я поселился в дальней части болот, куда ещё не добрались споры. И всё равно болезнь медленно брала своё. Остальные заражённые стали признавать меня за своего. И я вновь стал подбираться ближе к логову, уже не боясь усугубить своё состояние. Количество заражённых увеличивалось с ужасающей скоростью, я предчувствовал что-то очень нехорошее. И тогда я принял решение исправить свою роковую ошибку.
Но было слишком поздно. Я стал рабом болезни. Я стал таким же, как остальные. Я не мог уничтожить логово. И не мог убить. Так как твоя мать породила нас, а ты был нашим королём. Я понял, что если вновь войду в логово, то потеряю остатки своего разума.
Я знаю, что ты ни за что не хотел бы быть тем, кем стал, Сэндрик. Иногда я видел, как ты бродил по болотам в сопровождении своей одурманенной свиты. И я всё понимал по твоим глазам. Тебе всё ещё больно. Каждую секунду. Тебе горестно, но ты уже не в состоянии понять почему. Ты не понимаешь, кто ты и зачем делаешь то, что делаешь. И я никак не могу освободить тебя от этих страданий. Маленький персональный ад, который я для себя создал.
Однако я не просто так следил всё это время. Мне очень трудно сосредоточиться и сохранять память, но я смог проанализировать движение заражённых. Кажется, все они стали стягиваться в сторону логова. Оно оказывает на больных необычный эффект: вводит их в состояние транса, вынуждая просто застывать на месте, испытывая эйфорию от близости к хозяевам. Значит, большая часть соберётся в одном месте и будет совершенно безвредна. Есть шанс со всем этим покончить. Но не у меня. Я подготовлю всё необходимое и буду надеяться на чудо. Учёные, экспедиции, рейнджеры - кто угодно. Если они вдруг забредут так далеко... я буду умолять их. В интересах всех людей помочь мне. Эти монстры не просто так собираются всей толпой. У меня плохое предчувствие. Грядёт что-то необратимое.
Прости, Сэндрик. Прости меня за мою трусость. И пускай простят меня все люди.
|
29 |
|