Department of Sanitation: New Chapter | ходы игроков | Stonehenge Revenge

Очевидно, улюк либо не понял его, либо не пожелал выключать свой механизм. А может он и не мог это сделать? Для Джона, сбитого с ног металлическим вихрем, это уже не имело значения. И ровно столько же для него теперь значили иот факт, что он все же успел кого-то прикрыть, и все эти нынешние подергивания его за рукав, столпившиеся вокруг сослуживцы... Или это уже были лишь домыслы умирающего мозга? Люпо, Циглер, девастаторы, Вильям вместе со своим конем, сержанты, Слоббер и настоящий - все они суетились, таскали носилки, бинты и шины, зачем?
А кто-то еще и успевал что-то рассказывать.
- Солнце? Мистер Эльфман, ваши познания иногда пугают. Но знайте, солярные культы никогда не оборачивались ничем хорошим. Рано или поздно, они все приходили к одному.
Джон Том Бритиш, так же известный как Джордж Маунтбеттен, перевернулся на спину и уставился в ночное небо.
- А вот луна... Она обещала любовь.

Леонард Эльфман

За последний час случилось больше удивительных событий, чем за иную жизнь. Ты на пороге важного прозрения.

Карл Штефан Циглер. Гильберт Несбитт. Heavy Sanitation Unit MKIII

Вы бросились к телу действовать быстро и решительно. Теперь переглядываетесь в неловком молчании.

Джон Том Бритиш

Последнее, что ты видишь - её диск, вышедший из-за облака тихо.

Общее

Майор Митчелл соскочил с подножки одного из хрустящих травой грузовиков легко. Он вежливо предложил вам помощь с пленными и ранеными. И с мёртвым, - добавил, бросив взгляд на рыцаря-на-щите и ваши мрачные противогазы. Армия продолжит ваше дело отсюда. Оцепить периметр. Прошу сотрудников Санитации проследовать к служебному транспорту. Инопланетных гостей прошу сдать оружие и проследовать.

Люпо понял, что человек с палкой умер. Люпо стало грустно. Он подобрал палку и принёс ее человеку. После чего поднял морду к луне и глухо, сквозь противогаз, завыл.

"Она обещала любовь". Последние слова Джона эхом отозвались в ушах Леонарда, а холодный свет Луны отразился в стекленеющих глазах.
- Констатируйте время смерти, доктор, - глухо сказал Эльфман, прикрыв глаза мертвецу.
Майор Митчелл прибыл почти сразу после этого, бессовестно опоздав. Военные с готовностью забрали арестованных улюков, оцепили территорию и изъяли все единицы инопланетного вооружения. Государственная тайна, с этим всё было ясно, пререкаться было бы ребячеством, недостойным джентльмена.

Миссия никогда не оканчивалась сразу. Вначале было это тягостное молчание по дороге в Департамент. Они сидели в автобусе и Леонард находил пугающе много места - можно было, разумеется, списать это на отсутствие лошади Вильяма Коббса, но дело было далеко не в этом. Не только в этом. С ними больше не сидел рядом Джон и не отпускал свои шуточки. Не пытался неуклюже скрыть своё образование или происхождение. Бал окончен, маски сняты.
Тщательно и педантично описав в рапорте всё, что происходило на холме той ночью, Леонард подал официальный запрос на недолгий отпуск. Несколько дней, неделя, ему требовалось время, чтобы привести в порядок свою голову и сделать несколько важных дел.
Иногда, ради благородной цели, джентльмен должен поступить неправильно. Например, пойти на мелкую кражу. Таковой было похищение фамильного перстня Джона Бритиша и его блокнота с записями. Для чего эти две вещи понадобились девастатору?
Чувство ответственности за смерть коллеги было тяжелым бременем и ответственностью, которую Эльфман должен был нести до конца. Он возглавлял операцию "Стоунхендж". Под его началом погиб человек. Если бы они всё ещё были на фронте, он, как офицер, должен был поехать к родственникам и уведомить о случившемся. Служба в Министерстве этого не требовала от сотрудников - количество смертей всегда было высоким, текучка кадров была невероятной, а уж на кладбище стажёров место, похоже, добавляли пространственной магией. Однако это был вопрос чести и им поступиться было нельзя.
Через свои обширные связи и знакомства, в один из пасмурных зимних дней, Леонард посетил резиденцию адмирала флота, первого морского лорда в отставке, бывшего члена Королевского Тайного совета, 1-го маркиза Милфорда-Хейвена, Луиса Александра Маунтбеттена. О чём они говорили за закрытыми дверями останется загадкой. Позднее, ограниченным тиражом был выпущен сборник поэзии Джорджа Луиса Генри Виктора Сержа Маунтбеттена, 2-го маркиза Милфорда-Хейвена, посмертно. Листая сборник, под названием "Луна... она обещала любовь", Эльфман горько посмеивался, думая о том, что сказал бы на это Джон. "Ну и дрянные же стишки я написал! Что за конфуз! Хотя вот эта барышня, которой я посвятил второе стихотворение на четвертой странице была очень даже хороша... Ну, вы понимаете, Леонард!"

Оставшиеся дни непродолжительного отпуска девастатор посвятил обычному для себя времяпрепровождению. Некоторое время провёл в Оксфорде, на заседании физико-математического клуба. Поделился некоторыми интересными наблюдениями и мыслями, на которые его натолкнули "струномёты" улюков. Разумеется в детали вдаваться Эльфман не мог, всё-таки государственная тайна, но поразмыслить над физическими принципами, лежащими за функциональной стороной оружия ему никто не мог запретить.
В Лондоне же просто гулял по набережной Темзы и смотрел в её свинцовые холодные воды.
Награды или порицания, всё это меркло перед необратимостью времени.

"А ведь на его месте должен был быть я..." - постоянно крутилась бестолковая мысль в голове у Несбитта, как будто белая мышь в колесе - он видел одну такую, в клетке, когда заходил за успокоительным в лабораторию к герру Доктору. "В опасных рейдах всегда погибают именно неопытные новички" - эта истина из тех что быстро понимаешь из информационных сводок в Департаменте Санитации. Но не когда на смену выходил Том Джон Бритиш! Гильберт знал что у него было вообще то другое имя и аристократичные предки воспитанные в нескольких поколениях роскоши, кто-то сказал перед похоронами. Но для шотландца он навсегда остался Джоном Томом, улыбчивым английским парнем со щитом в золотых руках.

Некоторое время Гильберт ещё "держался молодцом", но потом бросил успокоительные, от которых уже тошнило, и оккупировал ближайший к его квартирке паб, где напивался каждый вечер до беспамятства. Потом, оплаченный заранее кэб отвозил его через пару улиц, потому что идти в таком состоянии Гильберт не мог, где сгружал на руки квартирной хозяйке. Добрейшей души женщина, миссис Уиткинс, близко к сердцу восприняла моральные терзания молодого квартиранта. Пару раз его даже обворовывали, один раз он серьезно подрался - до кровавых рож и ломаных носов. Но все равно, после пары часов "внерабочего" чтения упрямо шел знакомым путем, чтобы ровно к шести занять свое место у стойки и выпить первую пинту "за упокой души". Детали операции, увы, разглашать посторонним было нельзя и Гильберт говорил что у него умер родственник. Иногда дядя, иногда племянник, а иногда даже брат.

Нездоровый образ жизни сказался на внешности, Гильберт раньше безукоризненно выбритый и восторженный стал позволять себе небольшую щетину и даже думал отрастить усы как у Коббса, но больно уж они требуют к себе, тщательного ухода и внимания. Идея заглохла. Но зато оккультист завел себе трубку и временами сидел за трактатом попыхивая дымом, как известный на всю Англию консультирующий детектив. Нельзя сказать что горе сломило юного эзотерика, но вспоминать что собственными руками убил коллегу он страшно не любил. Стараясь демонстративно уйти в работу "с головой". Учил алхимические формулы, просто для того чтобы занять ум. Искал у сомнительных букинистов интересные трактаты двенадцатых-четырнадцатых веков. Даже церковь стал посещать, время от времени. Душа требовала "пережить" этот горький индент и двигаться дальше. Но это только на словах легко...

Heavy sanitation unit Mark III был отправлен на ремонт и диагностику. Как-никак, это было первое санитационное задание данной модели! Ученые были безмерно счастливы, что он вернулся относительно целым - ведь в нем можно такого накрутить!
Само собой, были обнаружены и приняты к исправлению некоторые «детские болезни» новой модели. Недостаточное противокартечное бронирование, странные циклические ошибки в счетных системах (почему-то все цифры обращались в 3, абсолютно руша линию поведения), механическая тупость в нештатных ситуациях, уязвимость хрупких седативных инъекторов к килограммам картечи, летящим на сумасшедшей скорости.
Бурные обсуждения вызвали и спонтанные прорывы личностей органической основы, ранее известной как [ЗАСЕКРЕЧЕНО]. Великие умы все еще бьются над полным их подавлением, но попытки эти столь безуспешны, что в службе безопасности даже возникли подозрения, не саботаж ли это. Виновные, несомненно, будут вычислены и наказаны, а проект доведен до совершенства. Во славу Королевы и удовлетворительной санитарной обстановки!

Вильям горевал. Мало того, что Буцефала превратилась в голый скелетик, разбросанный по полю (полисмен птом даж не мог его весь собрать), так еще и Бритиш совсем помер. Было очень жалко, добрый товарищ и хороший собутыльник. Человек не боящийся быть на переднем крае, настоящий патриот и слуга родины!
- Нам будет тебя не хватать. Но речь на похоронах я все равно произносить не буду.
И не произнес, потому что есть много тех, кому словами удается выражать свое отношение лучше. А Коббс, он знал только слово вперед и неплохо умел скакать верхом. Этих умений достаточно для хорошей жизни, но иногда слишком мало.

"...союзники рейха, которых местные называют "bazooks" или базуки, понесли серьезные потери в районе Стоунхенджа. В ходе сражения был ликвидирован сильнейший агент британского Министерства Джон Том Бритиш, получивший неквалифицированную медицинскую помощь...".

Карл вытер пот рукавом рабочего комбинезона пот с лысого лба. Все было не совсем так, как он отразил в отчете для германской разведки. И это было величайшим позором в его карьере врача. Стойкий нордический характер Циглера дал трещину - лорд Бритиш поступил, "достойно", как истинный ариец - пожертвовал собой ради выполнения миссии. И ответственность за его гибель лежит теперь полностью на Штефане. Ослепленный гордыней, он был уверен, что сумеет спасти британца, который олицетворял собой давно позабытые рыцарские идеалы...

Donnerwetter!

И теперь, словно в поиске прощения и искупления, он принимал у себя второго пациента. Того, который сумел выжить в том бою. Осматривает и диагностирует его состояние, прекрасно осознавая, что не оправдает своей ошибки перед Гиппократом.

Что оставалось доброму герру доктору, кроме как подать прошение в Министерство на доступ в тайные лаборатории содержания пришельцев? Быть может, хоть бесчеловечные опыты разгонят тоску...

Люпо

Тебя и раньше любили в Департаменте, но после той ночи окружили особым вниманием: стали часто давать сахарную косточку, класть руку на голову и гудеть одобрительно что-то сверху невнятными человеческими голосами. На ошейник тебе прицепили побрякушку - предмет особой гордости твоего отделения: орденоносная у них теперь даже собака.

Леонард Эльфман

На парадном зелёном кителе теперь можно носить новую награду - Орден Дружественной Звезды. Ведёшь пальцем по странице пыльного министерского справочника: ей награждаются "за подвиг благородства и надежды перед лицом Незримого Зла из будущего", а также "за заслуги перед архетипом". Заслуги перед архетипом! Захлопнул книжку.

Гильберт Несбитт

В эймсберийской истории для Министерства оказалось много тёмных мест. Началось служебное расследование. Среди ночи тебя выволокли из квартиры две Свинцовых Башки в форме констеблей, напугали до заикания миссис Уиткинс. "Вещи можешь не брать, сынок" и "Храни Господь твои кости, если мне придётся повторять ещё раз", и всё в таком духе. На закрытом экспресс-заседании суда ты был приговорён к утилизации через декорпорирование. До утра в камере ты был сам не свой: протрезвел и проснулся, кажется, на всю жизнь. По дороге в кабинку утилизации твой конвой остановили.

Heavy Sanitation Unit MKIII

Ты прошёл полный технический осмотр: болт в каждую гайку, масло в каждый подшипник и так далее.

Вильям Коббс

Стоишь на служебном ипподроме. За оградой.

Карл Штефан Циглер

На твой запрос из Министерства пришёл вежливый и безукоризненно аргументированный отказ. В письме подчеркнули твои заслуги и международный авторитет врача. Выразили надежду, что однажды условия ещё позволят реализовать этот потенциал. Ты не можешь понять: отвечает тебе обходительный клерк-идиот или прожжёный контр-разведчик с настолько чёрным чувством юмора?

Карл Штефан Циглер

Раздетый по пояс Вильям стоит на одной ноге на кушетке, раскинув руки. Герр Доктор водит перед его глазами вправо и влево маленьким молоточком. Просит высунуть язык. Вздохнув, откладывает молоточек и делает запись в журнал. Люпо, помогавший диагностировать, в слабой надежде вильнул один раз хвостом: будет жить? С каменным лицом резурректор озвучивает диагноз.

Вильям Коббс

"Сотрясение надпочечников"! Твою мать! Взглянул с тоской на инструменты и микстуры герра Доктора. Лечение, говорит он, будет сложным.