Желтые мысли | ходы игроков | 3. Второй день охоты

Двери впустили непрошеных гостей и снова закрылись, оставив суету и "мирскую" жизнь по ту сторону стен. Серый холл, белый потолок и бежевая плитка под ногами. Никаких окон, над головой лишь одна люстра из серого пластика и ленивый вентилятор, перебирающий лопастями. Шух, шух, шух, монотонно и... глупо.
Никого. Примерно десять шагов в длину и пять в ширину абсолютно пустого серого пространства. Впереди еще одни двери, сбоку от них магнитный датчик для карт-пропусков. Сморит красным глазом. Можно конечно постучать, но толку?
Впрочем, герои стояли в одиночестве не долго. Пискнул датчик и двери распахнулись, предварительно красная лампочка погасла, а зелена зажглась. В холл вышли две абсолютно разные женщины. Разница была во всем, начиная от одежды, заканчивая цветом кожи.
Слева ступала (о да, не шла, а именно ступала) высоченная афроамериканка с фотографии, одетая в деловой костюм, строгую серую юбку и белые туфли. Широкие бедра, широкие плечи, грубые, почти гигантские руки, в одной из них черная сумка для документов. Взгляд соответствовал внешности: бритвино острый, холодный взгляд глубинного хищника типа акулы, нет – мегалодоны. Мисс Мегалоданна!
Рядом семенила видимо помощница, юная девушка в халате медицинского работника. Рыжие волосы аккуратно убраны в тугой узел на затылке, накрахмаленный чепчик и простенькие туфельки придавали ей вид девушки, только поступившей в интернатуру.
По всей видимости эти двое разговаривали пока шли, посему как только открылись двери до слуха Джона и Джесс донеслись обрывки фраз мисс Мегалодонны распорядительного характера, последние напутствия так сказать. Девушка кивала, старательно запоминая, но увидев в холле "посторонних" она растерялась, можно сказать даже несколько испугалась: все может быть, а вдруг проверка или еще какая нибудь напасть. В общем обыкновенная реакция молодой еще совсем зеленой медсестры.
Реакция её спутницы была конечно же совсем другой: ни на секунду не растерявшись, мисс главврач "взяла на прицел" новоприбывших. Лицо приняло нейтральное выражение, однако осанка и взгляд говорил о том, что с этой леди лучше не шутить, не то она запросто откусит вашу глупую голову, в которую пришла дурацкая идея подразнить аллигатора.
– Я Рамона Викс, управляющая частным домом по уходу за людьми. - она остановилась перед Джоном и Джесс, преграждая дорогу. Рядом, чуть позади притаилась рыженькая помощница. - Чем могу помочь?

- Очень приятно, - Джон протянул руку, он почти позволил выскочить изо рта фразе "премного о вас наслышан", но в последнюю секунду удержался. И хорошо. Вне зависимости от контекста, это было бы откровенным оскорблением. - Моя фамилия Сноу. Доктор Сноу, впрочем, я здесь частным образом и совершенно вне всякой связи с моей профессиональной карьерой.

Джон улыбнулся. Это была искренняя улыбка. Других, как мы знаем раньше, он не держал в арсенале. Не умел. Или, возможно, разучился. В какой-то момент он понял, что правильно улыбаться - это искусство. А фальшивые улыбки люди различают за секунды. И платят тем же. А тут и без того предстояла схватка не на жизнь, а на смерть. Но это была не улыбка дружелюбного гостя. Улыбка хищника. Смотри, детка. Это мои клыки.

Он посмотрел прямо в глаза королеве луизианских болот. И в этом взгляде тоже не было ничего фальшивого. Там был парень из предместий Чикаго, мастер уличных драк без правил, без оглядки, с кастетом в руке и страхом в дальнем кармане, американский морпех, смотревший смерти в глаза через прорезь прицела, и доктор, хирург, представитель высшей касты медиков, самый страшный из монстров операционных джунглей, тот, перед которым шваль вроде больничных администраторов опускает глаза и уступает дорогу. И, хотя он и был здесь чужаком, это была больница, а, значит, и его охотничьи угодья.

У Джессики прямо дух перехватило, когда она увидела эту страшную тетку - королеву психушки. Ее могучая стать и властная, не терпящая возражений манера слишком явно и недвусмысленно напоминала о сестре Рэтчед. Может быть, в этой психушке томятся не пациенты, а узники, и им грозит та же участь, если они будут совать нос не в свои дела! Она поглядела на Джона: он бросал ей вызов, этой акуле санитариума! "Сноу. Джон Сноу" прозвучало почти как: "Бонд. Джеймс Бонд." Джессика оцепенела от странной смеси ужаса и восхищения, и стояла как вкопанная, пока не подумала: ой, что это я стою, надо же что-то сказать - но она просто сразу не могла придумать, что сказать, надо было сперва прийти в себя. Джессика зацепилась взглядом за рыженькую медсестричку: медсестричка была тоже смущена и напугана, и это странным образом помогло Джессике. На этом поле битвы девушка была, пожалуй, единственным просто человеком, мирным гражданским лицом. И Джессика почувствовала, как мышцы ее лица разглаживаются, она улыбнулась медсестричке, минуя страшную тетку, и севшим голосом произнесла:
- Здравствуйте мисс Викс, я Джессика Бейли, можем ли мы видеть Хелену Багорски?

Пост

Знаете, а на самом деле не так уж и просто взять и рассказать обо всем. Я имею ввиду, что при сухом пересказе сюжета потеряется та самая внутренняя составляющая, идея так сказать. Это меня огорчает, ведь именно я не довел дело до конца. Ну что ж поделать, это будет мне очередным уроком.
Я начну с того, что расскажу два момента, с которых все собственно и началось. Об идее и осознании. Это займет не много времени. Я понимаю, то просить его у вас не имею права, но надеюсь, что не слишком отягощу своей писаниной.
Итак, я каждый день хожу пешком от станции автобуса до работы. Мой путь пролегает через промышленную зону. Эта территория бывшего керамотрубного завода, который к нашему времени, давно закрылся, что не успели разворовать, то сгнило или проржавело, а остальное покрыто толстым слоем грязи и прочей мерзости. По технике безопасности советских заводов на территории производств должен быть резервуар с водой, на случай пожара. Обычно его делают в виде озера, или канала, ну не суть. И вот, каждый день проходя там, я через ржавый забор наблюдаю картину. Пейзаж. Небольшая "лужа" примерно метров сто на сто, обильно заросшая камышом, остовами сгнивших деревьев, по краям заваленная мусором. Это не очень приятная картина, в купе с тем, что вокруг "мертвая" промзона: покореженные заборы, щербатый бетон и везде мусор, бутылки, кульки... Так вот, на "другом" берегу, противоположном тому, где я обычно иду, стоит старое кресло. Просто каркас, но с остатками обивки. Старое желтое кресло. Это... Я не смогу передать это буквами, но представьте: все "это" вокруг и кресло на берегу забытого всеми озера для план-тушения заброшенного завода. С той стороны нет ничего, нет дороги или тропинки, просто лесополоса и дальше поля. Кресло стоит таким образом, что если сесть в него, то видно озеро и промзона, дорога по которой редкие люди ходят. Раз оно там стоит, значит его туда поставили, верно? В один из дней, мне пришла в голову мысль: о чем думал человек, который принес туда желтое кресло и сидел там, смотрел на озеро, на людей, вдыхая аромат гнилого озера.
Это была идея, да именно так меня и поразила мысль: в том желтом кресле сидел человек, у которого были желтые мысли. Потом я читал о штатах Америке, меня заинтересовала Луизиана, с её трагической судьбой, противостояния разрушительной силе природы. Там, я имею ввиду Луизиану, полно болот, невероятное количество пустого пространства и эти богом забытые ранчо и хутора, где на многие мили вокруг нет ни души. Там мог оказаться человек с "моего" озера, человек который мог сидеть на желтом кресле.
В начале я сказал, что напишу об идее и осознании. Про идею уже написал, теперь пришел через осознания. Так вот, я учился на бюджетной основе, таким образом по окончании института был обязан отдать долг родине и отработать в госучереждении минимум три года. По распределению был назначен следователем в районное отделение милиции. Не буду долго вдаваться в подробности, но в то время я был полон гуманизма и природной, знаете, такой дурацкой любви к справедливости и глупой надежде сделать что-то хорошее. Вот честно. (Сейчас пишу и улыбаюсь, забавно так, ну да ладно, не суть.) Пара слов о текучке: раз или два в неделю нужно было дежурить, это значит сутки кататься по всем вызовам в районе в составе опергруппы. Бытовые скандалы, кражи, взломы машин, пропажа детей, просто скандалы, хулиганства и прочее. Звучит непонятно, но на самом деле рутина. В прочее входили также выезды на скоропостижные смерти, то есть когда человек умирал своей смертью и для того, чтобы зафиксировать этот факт, что все в порядке, судмедэксперт вместе со следователем, осматривал труп и составлял акт, так мол и так, все в порядке, признаков насильственной смерти нет, это смерть по естественным причинам. У нас был довольно криминальный, но в то же время тихий район: много преступлений, но ни убийств, ни изнасилований не было (это контрольные статьи, при их выявлении создается следственная группа, в общем все "на ушах"). Так вот. Спустя примерно год работы, я приехал на вызов. Банальный, за сутки дежурства доводилось не раз по таким ездить. Старенькая, но чистая и ухоженная квартира, семейная пара. Мужу около шестидесяти, жене было чуть меньше. Мы заходим, а он, бедолага, сидит на маленькой табуретке у входной двери и курит. В пол смотрит, говорит: "Там", на проход в комнату кивает. Заходим дальше в квартиру, слева на полу, возле кровати лежит жена его. В халате, таком, которые все домохозяйки "за пятьдесят" ходят, с цветами большими. Лицо спокойное, только крови чуть-чуть на полу и вокруг носа. Видимо когда с кровати упала - ударилась. Вот и все. Мужик говорит, проснулись, попросила его чай сделать. На кухню вышел, чайник поставил, сахар закончился. Сходил на балкон за сахаром, спрашивает: " С лимоном?" и поясняет:"Она у меня с лимоном не любит, ей горчит... Горчило." Опять в пол смотрит, потом продолжает. "Стою, говорит, а ответа нет. Захожу в комнату с лимоном в руках, а она на полу". Все.
Я долго с ним разговаривал. В то время еще курил – сходили на балкон покурить и не раз. Рассказывал как на дачу ездили с ней, как крокусы сажали, а они все, гады, пропадали. Жалко было что до дня рождения не дожила, все хотела юбилей отметить: "А сколько? – Она всегда говорила, что когда будет шестьдесят, то позовет всех друзей, накроем стол, ну, знаете, чтоб было что вспомнить! Песни по поем, знаете как она у меня поет?...Ой. – Ну да, понимаю."
Примерно часа полтора ждали судмедэксперта. Я бы я сам все заполнил, но чертова бюрократия: на акте нужна было подпись и медсотрудника, одной подписи следователя не достаточною. Так вот. Сидим, значит, на кухне с ним, ребята мои отработали соседей, опросили, все в порядке, ждем эксперта. Он чай налил. С лимоном. Выговорился. Курим и молчим.
Приехал эксперт – молодая, красивая девушка. Я еще с ней заигрывал все время, ну во всяком случае пытался. Начали осматривать, она быстро диктует – я пишу. Ложем трупа является... и прочее и прочее. Она говорит: "Глянь сюда." Я смотрю: "Шея как шея, ожирение еле-еле проявлено, складки, пятнышки какие-то, чего?" Она на меня взгляд переводит, серьезная стала, пальцем по виску стучит и говорит: "Пятнышки? Это кровоподтеки. Кровоподтеки овальной формы на шее трупа. Там еще лунообразные полосы, видишь?" Еще ничего не понимаю, но в тот момент внутри у меня противно заныло что-то в животе. Я не понял, а опер, который стоял рядом, оказался более сообразительным. Или просто опыт сыграл, в общем без лишних слов, сходил он на балкон за мужем, вернулся с ним. Уже в наручниках. А я стою как дурачок со своей папкой, ручкой, документами. Охреневший. Смотрю на него. Он на меня. "Зачем?", спрашиваю. Он отвечает: "Она, сука, мне надоела. Она мне за всю жизнь все мозги проела, тварь!"
Когда я дописывал протокол, в тот момент, когда писал: "Смерть наступила в результате механической асфиксии, удушения." ко мне пришло осознание, что буквально десять минут назад сидел с убийцей за столом, пил чай, жалел его. Держал за руку, утешая. За ту же руку, которым он часом ранее задушил свою жену. Понимаете? Вот какая штука: я понял, что все мы, я имею ввиду людей, находимся на границе нашего сознания. Мы думаем, что все мерзкое, неправильное или страшное и ужасное находится где-то там, в криминальных сводках, на заброшенных заводах и пустырях, что убийцы либо в фильмах, либо где-то "там", а насильники и извращенцы сидят в тюрьмах. Ну или не в тюрьмах, а в своих "норах", не суть. Понимаете? Но это не так. На самом деле "они" рядом, граница, что отделяет от "них" проходит прямо внутри нас. Человеку достаточно сделать один маленький шажочек и он перейдет на "ту" сторону, окажется в рядах ублюдков и недочеловеков. Желтые люди повсюду, нужно быть осторожным, приходя на их охотничьи угодья.
Вот и все. Все что хотел рассказать. Ах да, имя убийцы. Я думаю это понятно. Я завершу игру и все сообщения откроются, так вроде бы должно быть по механике сайта, но если вдруг не произойдет, то напишите мне в личку пожалуйста. Как и обещал, я написал имя убийцы в самом начале игры: комната "Фонтан", сообщение №2