Непыльная работенка[Заморожено] | ходы игроков | Хельмут

2429 год, двенадцатый день месяца Сигмарцайт, Великое Баронство Хохланд, село Эйхевальдхен, около полудня.

Скрипучая телега, влекомая вперёд еле живой клячей наконец таки въезжает в это проклятое всеми Богами село - Эйхевальдхен или что-то в этом роде, ты ещё толком не запомнил. Позади остались плодородные поля и виноградники родного Рейкланда, лесистые земли Талабекланда и добрая половина Хохланда, кажется сплошь состоящего из обветренных холмов, болотистых трясин и непролазных чащ. Если у мира и есть задница, вероятно она находится именно здесь. И, судя по всему, на ближайший десяток лет здесь твой дом. Придётся привыкать к запаху дерьма.

Вообще, с первого взгляда, это место скорее можно принять за форт - крепкий частокол и хмурая рожа часового на воротах даже заставили тебя на мгновение усомниться. Но нет, всё верно, вот он - пресловутый Эйхевальдхен. Ещё через пару минут повозка выкатывается на какую-то вытоптанную проплешину между домами, судя по всему носящую какое-нибудь гордое название, навроде "Графская площадь". Как и во всём селе здесь скучно и пустынно - теперь должен быть полдень и большая часть жителей верно работает в поле. Или чем тут они занимаются?

Из раздумий тебя вытаскивает нетерпеливый возница, требующий расчёта. Платишь как договаривались, но этот выродок не отстаёт, лепечет что-то про "дорожные подати" и "я ж вас мигом домчал". Делать нечего, уплачиваешь ещё пару медяков, лишь бы этот жлоб уже уехал. Мысленно надеешься, что его сожрут козлоногие или орки.

Наконец собрал свой нехитрый скарб, разузнал дорогу до часовни у торговки рыбой. Кажется теперь закончился твой путь, выбраться из этой дыры будет ох как непросто. С такими мыслями подходишь к часовне - небольшое сложенное из замшелого камня здание с потускневшей черепичной крышей, увенчанной символом двуххвостой кометы. Да, судя по всему, с прихожанами и десятиной тут явные проблемы.

Сжимаешь в руках пергамент от самого епископа, запечатанный сургучовой печатью. Уже собираешься войти в часовню, как дубовые двери со скрипом отпираются, выпуская на улицу запах ладана и крепко сбитого лысого мужчину средних лет - не иначе самого настоятеля.

- Чего вам, молодой человек? - негромко вопрошает здоровяк.

Позади столичная провинция и долгая дорога, кругом — захолустье, впереди — обветшалая часовня. А ведь поучали наставники — выше собственной головы не прыгнешь, если не усвоил, значит, теперь расплачивайся. Но если совсем не прыгать, то так на всю жизнь на дне и останешься...

Так пытался утешать себя Хельмут по пути на новое место службы, хотя получалось слабо. Не зная ни здешних мест, ни людей, сколько времени и сил он потратит, чтобы чего-то добиться? Первое время он пытался представить, с кем ему теперь предстоит иметь дело и как наладить с этими людьми, потом бросил: толку от этих гаданий никакого. Чего он точно не ждал, так это что новый настоятель сам выйдет навстречу путнику: у прежнего, в большом храме, это было совершенно не в заводе.

Ну что ж, будем считать, что это хороший знак. Если уж к Хельмуту проявили такое внимание (хотя, возможно, всего лишь потому, что гостей здесь вообще много не бывает), то и самому надо не ударить в грязь лицом.
— Да благословит Сигмар Ваш храм и его паству, преподобный отец. Я Хельмут, ваш собрат по вере... в ранге послушника. Мне пришло время познать служение не за книгами, но в деле, и вот меня прислали сюда из Рейкланда. С поручением от епископа.

- Что ж, брат Хельмут, меня зовут Отцом Германом и, как ты верно мог заметить, я настоятель этой часовни Присветого Сигмара Молотодержца. Так, поглядим, с чем же прислал тебя епископ. - приняв пергамент, мужчина нетерпеливо сломал скрепляющую его печать и на пару минут погрузился в чтение.

- Хм, значит тебя послали в храм Эйхевальдхена в услужение? - несколько раздосадованно переспросил настоятель - Да уж, работы тут не мало, как видишь, часовня знавала и лучшие времена. - Отец Герман с сожалением посмотрел на обветшалую кровлю - И рукастый помощник мне точно не помешает. Впрочем, кажется я совсем забыл о законах гостеприимства. Я как раз собирался обедать, так что буду рад разделить с тобой трапезу, брат. - настоятель жестом пригласил тебя в небольшой бревенчатый дом, выстроенный неподалёку от часовни, - Прошу сюда.

Дома Отца Германа был обставлен довольно аскетично, разительно отличаясь от богато украшенных покоев столичных настоятелей. Большую часть единственной комнаты занимали очаг и здоровенный книжный шкаф, уставленный потускневшими от времени томами. Кроме того, нехитрое убранство составляли простой досчатый стол, несколько табуретов и примостившаяся в углу кровать с простым соломенным матрацем. - К огромному сожалению, моя паства не шибко велика, - пояснял Герман, разливая по мискам щи, - Здешние жители издревле почитают Таала за своего главного покровителя. И я не могу их за это упрекнуть, ведь вся их жизнь связана с лесом и рекой. Они лесники, охотники, углежоги, рыбаки и плотогоны и мало кому есть дело до Сигмара. Так чот почти вся надежда на приезжих и путников, но таковые здесь редкость. - тяжело вздохнул настоятель, передавая тебе миску с супом и ломоть ржаного хлеба.

После краткой молитвы Сигмару, вы наконец приступили к еде. - Чуть позже я схожу к старосте, выспрошу насчёт жилья для тебя, может кто из селян согласится принять тебя в дом. - продолжал Отец Герман, тщательно обгладывая говяжью кость, выловленную из супа - Может быть ты, брат, ещё чего узнать хочешь? Дак не стесняйся, я здесь совсем отвык от великосветских обхождений, принятый а Альтдорфе и подобных ему городах.

Так, похоже, других сюрпризов не предвиделось. Часовня и ее настоятель, похоже, были именно тем, чем казались: центром веры в глубоком захолустье. То, что местные предпочитают поклоняться Таалу, для Хельмута выглядело логичным, хотя и не шибко радовало. В общем, тут легко застрять на всю жизнь, если не подвернется какая-то особая возможность, а до тех пор, видимо, придется осваиваться.

— Помогу, чем смогу, отец Герман, — сказал он. — Приложу все старания, хотя до этого я в основном книжником был. Признаться, я думал, что тут что-то большое затевается, раз уж людей издалека посылают. Или строительство крупное, или и вовсе какой-то поход... Но у вас, кажется, вблизи просто некому помочь. А не расскажете мне про здешние места? Чем тут живут, кто соседи, что вообще происходит...

- Да я признаться и не думал, что мне помощника пришлют, - несколько виновато проговорил настоятель, - Просто мне больно за столь бедственное положение вверенной мне часовни. Сигмар мне свидетель, я уже лет пять шлю письма в Альтдорф, надеясь хоть на небольшое денежное довольствие для поддержания храма в надлежащем состоянии. Но увы мне, епископ остался глух к моим мольбам! А ведомо ли тебе, брат Хельмут, что это за часовня? Нет, это не обыкновенный храм, что строят на деньги бюргеров и торгашей, надеющихся так искупить свои грехи, это место было возведено более ста лет назад по велению самого Великого Барона Хохландского в честь победы Императора Магнуса Праведного над нечестивыми хаосопоклонниками с севера! Здесь, под этими самыми сводами из прохудившейся черепицы, покоятся мощи самого Гюнтера Райзмана, боевого священника, что вёл людей Хохланда в бой в те далёкие времена! А теперь, всё похерено... - Отец Герман вздохнул с сожаление.

После недолгого молчания, раздосадованный настоятель наконец вспомнил о второй чати вопроса, - Да чем живут, известно чем, народ в Эйхевальдхене простой, охотники, лесорубы, углежоги, рыбаки да плотогоны. Всеми лесозаготовительными делами заведует Максимилиан Клейн, его направили к нам из столицы и он кажется готов на всё, ради выгоды фирмы. Есть у нас и небольшая кислевитская община - потомки беженцев с той самой войны. Местные их не шибко любят, впрочем, кислевиты отвечают нам тем же. Как ты верно уже заметил, защита села - не последний вопрос для нас, есть и частокол и даже небольшой гарнизон стражи. Впрочем, эти лодыри больше придаются пьянству в кабаках и разврату, нежели несут службу, не говоря уже о том, чтоб вылазить в лес. Ты ведь должен был изучать здешние места в курсе землеведенья? Дак вот, насколько я помню, там говориться, что "северные провинции нашей Родины покрыты густыми лесами, содержащими в себе значительное количество зверолюдов". Это всё брехня, козлоногих здесь не "значительное количество", а больше, чем блох на собаке. Обычно это не сильно большая проблема - животные они и есть животные, пусть даже двуногие. Но не так давно в Драквальде объявился бистлорд - самый настоящий лидер и пророк для этих порождений варпа. Такая тварь может собрать вокруг себя настоящую орду зверолюдов, мутантов или ещё кого пострашнее. Ведомые сильным и жестоки вожаком они уже не разобщённое сборище безмозглых тварей, алчущих плоти, но настоящая армия, сметающая всё на своём пути!

Отец Герман буквально кипел от негодования, - И это всё накануне Первого Дня Весны - дня нашего повелителя Сигмара! Я взывал к разуму людей, молил их отринуть страх и ступить под сень леса, дабы выкорчевать заразу, пока она не дала побеги! Но нет же, трусливые смерды предпочитают сидеть за забором, надеясь на лучшее!

Ну надо же! Так вот думаешь, что едешь в захолустье, где ничего не происходит, а на практике оказывается, что жизнь тебе предстоит даже слишком интересная.

— Удивительные вещи вы рассказываете, отец Герман. — ответил наконец Хельмут. — То есть для вас они, наверное, уже привычные, но я-то их только по книжкам знаю... А неужели этому Клейну до зверолюдей тоже дела нет? Про торгашей вы, конечно, верно говорите, но это же ему прямой убыток должен быть.

Тут он сам прервал себя, смущенно улыбнулся и покачал головой.
— Хотя мне об этом, конечно, еще рано судить, я-то его не знаю. Никого тут, в сущности, не знаю. Но с вашей помощью надеюсь узнать получше. Со временем, может, и достучимся до людей, не может же быть, чтобы всем было все равно. И... если можно, воздать почести мощам отца Гюнтера. Мне его история плохо знакома, но из того, что вы сказали, для хохландцев его фигура может быть важнее, чем нынешние иерархи.

- Клейн? А что Клейн? - отец Герман пожал плечами, вставая из-за стола, - Он конечно назначен у полномочным представителем конторы здесь, у нас в Эйхевальдхене, но он больше заботится о том, что всё было чисто на бумаге, а не в жизни. А уже с этим у него полный порядок, и тут зверолюды скорее играют ему на руку. Ведь сколько всего можно списать на нападения козлоногих! Потребовать дополнительного финансирования за опасные условия труда? Запросто, ведь рядом зверолюды! По пути в Хергиг сгинула целая партия леса? Это же всё нападения рогатых! В конторе кончился весь годовой запас чернил? Уже верно козлоноги потрудились! Нет, брат мой, я очень хорошо знаю продажную паскуду вроде Клейна, и у него мы помощи не допросимся! Да и не пристало служителям Сигмара якшаться со торгашами, презирающими любую мораль!

Кажется настоятель и почувствовал, что вновь распыляет своё гнев, и постарался переключиться, - Да, брат Хельмут, хорошо что ты мне напомнил, сейчас я покажу тебе часовню и ты сам увидишь, как много праведной работы нам предстоит в этих краях!

Да уж, внутренне убранство часовни кажется производило даже более гнетущее впечатление, нежели фасад и крыша. Если поросшие мхом выщербленный стены и неровные ряды черепицы ещё придавали строению некий налёт дикого очарования, старины и благородства, то узенькое и полутёмное нутро часовни с обшарпанными стенами, кажется изображавшими что-то лет семьдесят назад, было более чем жалким отблеском былой славы. Проклятье, да здесь было так тесно, что даже лавок для прихожан не было! У противоположной входу стене громоздился монументальный алтарь. Там, под массивной каменной плитой покоились мощи боевого священника, тут же стоял отделанный потускневшим бархатом ларчик, где покоился внушительных размеров изукрашенный затейливой резьбой молот. На бойке отчётливо читалось "Meine Ehre heißt Treue".

- Вот собственно и вверенная мне обитель Сигмара, - отец Герман обвёл руками свои скудные владения, - как будешь готов, мы сходим к управляющему, надо бы потолковать с ним.

Увиденное вызвало у Хельмута смешанные чувства, точнее, он никак не мог определиться, как ему на это реагировать. Хотелось покачать головой и сочувственно вздохнуть. Но правила вежливости требовали, с другой стороны, отдать должное стараниям хозяина, то есть настоятеля. С третьей, вряд ли он нуждался в комплиментах или утешениях. В общем, насчет самой часовни он в конечном итоге предпочел промолчать и прошел прямо к алтарю.

Непросто поверить, что именно здесь, в захолустной часовне хранится то, что дает вере смысл, делает ее живой, а не просто набором легенд, ну или теми деловыми отношениями, которые терпеть не может отец Герман. Хельмут отдал должный поклон мощам и прочитал короткую молитву, но мысли его были не совсем здесь. Он рассматривал алтарь и молот и вспоминал, что он знал о временах императора Магнуса, о великой войне и, собственно, о боевом священнике Гюнтере. Да, веры ему, возможно, не хватало; чудес в своей жизни он особо не ждал, но и не то, чтобы сомневался в словах настоятеля — просто, будучи местным, тот запросто мог преувеличивать достоинства соотечественника. В общем, послушнику хотелось составить свою картину того, что тут было и есть сейчас, чтобы судить не только по рассказам настоятеля.

Закончив, Хельмут обернулся к отцу Герману:
— Я готов идти. Только покажите, пожалуйста, где можно оставить дорожную сумку.

Что и говорить, изучать житие не самых известных священников из дремучих провинций с самого края Великой Империи, в курсе обучения послушников могло прийти в голову пожалуй только самым набожным и непреклонным наставникам. К сожалению или к счастью, таковых тебе повстречать не удалось, так что пришлось хорошенько напрячь память, чтобы по крупицам собрать картину жизни и выдающихся подвигов этого самого отца Гюнтера, чьи мощи покоились теперь Сигмаром забытом селе.