Арена: Тризна по пропавшему богу | ходы игроков | [Эпилог: Ян Рыжий]

Ян, после того как отошёл после боя, поуспокоился, да и закатил пирушку по случаю победы. Вместо спиртного, правда, на ней предпочитали кальян курить по известным причинам, но в остальном славно погуляли. Кабак Ян для этого дела выбрал просторный, чтоб для танцулек места хватило, не поскупился на знаменитых музыкантов - официальная-то церемония, конечно, скоро, но не ждать же её взаперти, как бирюк! Приятно всё же быть в центре внимания, получать подарки, быть восхваляемым, а главное - чувствовать себя живым, когда игры уже подходят к концу и столько великих бойцов были отправлены жевать пыль для услады богов...

Когда всё поуспокоилось уже, далеко за полночь, Ян почувствовал потребность посидеть в стороне, взял яблочного сидру для вкуса да трубочку для эффекта и присел за дальний столик в нише. В голове против обыкновения было морозно и ясно, и немного празднично - как на улице в Сочельник.

- Мои поздравления! - негромко произнёс спокойный голос, и к Яну подсел незнакомый человек в архаично выглядевшей одежде. - Простите великодушно за беспокойство, я не из праздного любопытства тут. Зовут меня Нацрат, я тутошний исполнитель желаний и чудотворец - может, слышали? Частенько надобно уточнить, получит ли победитель чего ждёт, а то, бывает, желание в голове и желание на устах не больно совпадают. Вот и сейчас, может статься, такой случай.

Когда бои шли, Ян ни о чем таком не думал, тут бы выиграть да живым остаться. А как все кончилось - тут то и стал его червячок сомнения подтачивать. Тоненький такой голосок поначалу, а затем все громче и громче. Мол, посмотри, как все складно выходит - сначала черту душу заложил, потом, как срок почти подошел - колдун с советом попался. И боги чужие со своей ареной тут как тут, нет ли подвоха? Может сговорились, может все и было задумано для того только что бы его на потеху биться заставить? А если выживет - посмеются только над дураком, который за вещь никчемную шеей рисковал.
Душа-то что? Ее не потрогать, ни на хлеб не намазать, может ее и вовсе не существует (подумал и сам испугался)! И черти ее в ад не уволокут... Что черти - вон даже на его пирушку пара рогатых-хвостатых затесалась! Ничего, дурные, веселые как он сам в молодости. Может и не так страшны, как малюют...
А желание - хоть денег до пупа, хоть земель, хоть титул (барона, не меньше! а то и курфюста), хоть еще чего что в голову взбредет. С другой стороны все равно боязно, а вдруг все правда, и душа, и контракт...
А тут к Яну как раз чернявый подкатил:

- Чудотворец, говоришь... А я душу продал - вдруг Ян рванул воротник своего камзола - Черту! В пекло! К вам, нехристям, приполз, только бы ее вернуть!
И уже поспокойнее:
- А теперь сижу и сам не пойму - есть ли она у меня еще, или уже кончилась вся... Как думаешь?

Услышав про "нехристей" Нацрат усмехнулся, но ничего не сказал. Не спешил отвечать, паузу выдерживая. Поймал лихой, хмельной взгляд ландскнехта на свой спокойный, словно бывалый рубака кошкодёр принял на мечелом. И на вопрос вопросами ответил, морда палестинская.

- Ты ли за душой пришёл сюда, Ян? Ты ли пекла испугался? После Вимпфена, сколько вас тогда осталось, пятеро из двухсот? Когда верхушка холма под ногами разверзлась, сера и пламя разом поглотили сотни людей, молящих Господа о пощаде? Никакие черти из пекла такого придумать не смогут, кишка тонка. Помнишь, что ты тогда орал в серный дым от взорвавшихся бочек? Нет?

Нацрат вздохнул и продолжил, тихо лились слова, но твёрдо и ясно смотрел взгляд чудотворца, словно не в глаза он смотрел, а прямо в душу.

- Худо, если твоей жизнью - хоть длинной, хоть короткой, хоть земной, хоть загробной - распоряжается кто-то другой. Какой-то там контракт, предопределяющий, когда и куда тебя тащить. А не собственная воля либо вина. Худо жить под мечом Дамокла. Ты пришёл за своей жизнью, за властью над ней, которую ты продал за неуязвимость. Ты заслужил эту власть сполна, она твоя. Контракт твой наши крючкотворы выкупят, это не моя забота даже. Вопрос в том, что ты будешь с ней делать теперь, со своей жизнью? Со своей смертью? Со своей душой?

И про Вимпфен знает... все разнюхали. Ян набычился и сжал кулак. Но почему-то не хотелось вскакивать и бить морды, как в былые годы в лихой кабацкой драке выплескивая свою неприкаянность и самым простым образом разрубая все мучавшие его вопросы. Хотелось, наоборот, вывернуть наружу душу, как на духу выложить ее перед свои собеседником. То ли настроение у Яна такое, то ли было что-то в этом внимательном человеке с глубоким взглядом карих глаз.

- Устал я. От войны устал, от крови, бояться устал. Думаешь, ада боюсь? Правильно думаешь. И под Вимпфеном испугался бы, не успел просто. В бою никогда не успеваешь... Это после приходит, ночью, когда один, лежишь, а мысли в голову лезут...
Я же кто? Ни семьи, ни роду, ни племени, дрянь человек! Столько людей загубил, таким как я в пекле самое место. А помру - кто вспомнит, кто хорошее слово скажет? Тьфу - растереть и забыть!
Устал... Я же подмастерьем у пивовара бегал, пока к ландскнехтам не прибился, дурак - внезапно сменил тему Ян: - и вот все думаю, могла жизнь по другому сложиться? Кабы не сбежал, кем бы сейчас был? Трактирщиком толстым, с женой, с детьми - Ян вдруг неуклюже, совсем по-детски улыбнулся: - Вот, думаю, попробовать что ли на старости лет? Смогу ли, а, как считаешь?

- Я думал - не боишься ада, - признался Нацрат. - Сам-то давно, понимаешь, за себя бояться разучился.

- Трактирщиком... отчего бы и не трактирщиком. Только, пожалуй, подальше от больших городов поезжай трактир стоить, а то лиха не оберёшься. И вот что, Ян... Ежели прошлое к горлу подступит, или страх, скажу тебе верный совет. Пойди и сделай доброе дело. Можно совсем крохотное - но чтоб не для себя. Это чертей пугнёт почище ладана.

Покивал, хмыкнул.

- Да вот и всё, пожалуй - что хотел я услышал, Ян. Не серчай, я мог бы тебя об этом потом, на церемонии спросить, да только там среди толпы большой и чествований совсем другие в головы мысли лезут. Может статься, с тобой ещё увидимся.

Заглянул Ян в глаза чудотворцу как будто что-то важное там для себя высмотреть хотел. Увидел ли что-то - неизвестно, только вдруг расслабился, повеселел, ладонью об стол шлепнул:

- Может и увидимся - на прощанье. А потом отвернулся и пробормотал под нос: - А трактир назову "Удача наемника". И фламберг над дверью повешу. Что бы знали.

Кто и что должен был знать - не сказал.

Вот таким-то образом и решил Ян на остаток жизни заделаться трактирщиком. Место подобрал, где давно нужна была путешественникам остановка, да не было смельчаков туда ехать в чужие места, добром рисковать. Нашлись и деньги, и помощники, и вскоре на перекрёстке трёх больших путей, недалеко от лесочка, вырос трактир "Удача наёмника". Наладил дело Ян - спасибо старым дружкам, помогли делом и советом. А через год, как всё было устроено, нашёл ландскнехт себе местную девушку, по имени Мария, да и женился.

Поначалу, честно сказать, тяжко было очень. Хоть и устал Ян от военной жизни, а всё же ничего другого уж толком не помнил и не умел. То словно или шутку грубую солдатскую ввернёт в честной компании, то изобьёт кого во хмелю, а как разбойники нагрянули - схватил топор для разделки туш и зарубил двоих, как собак одичалых. После этого сон ему стал сниться один, затмевая все кошмары о войне и павших товарищах. Будто бы по пустынной дороге идёт в одной набедренной повязке чудотворец Ешуа Нацрат, на спине держит прочный и огромный крест, а на кресте сверху мертвецы скопом навалены - великой кучей, словно стог. И поперёк дороги лежат порубанные Яном тела разбойников. Останавливается перед ними Нацрат, становится с ношей великой на колени, подбирает с трудом тела израненными руками, и дальше волочит. Потом голову поворачивает и говорит

- Не знаю, Ян, скольких ещё я смогу для тебя нести.

И тут Ян просыпается в холодном поту. Вроде бы не так уж страшно всё, но что-то волосы на спине дыбом от этого сна становились. Опасался он от этого ещё одну жизнь отнять, сам толком не зная отчего.

Надо сказать, несмотря на все желания и Арены, чёрт, с которым Ян договор заключал, таки явился в положенный срок. Подкараулил момент, когда Ян сам за стойкой стоял - и вот он, на пороге, прямо под навешенным сверху фламбергом. Ян похолодел, и неясно, чем бы всё кончилось, но в таверне был ещё один посетитель, неясно откуда явившийся в пустом зале. Сидел себе скромненько в углу тот самый Нацрат, словно этого-то момента и поджидал. Увидел чёрт чудотворца, выругался грязно, развернулся на копыте - и только хвост мелькнул да серой полдня в округе воняло. С тех пор Ян его не видел никогда.

А через шесть лет у Яна и Марии было уже четверо детей, и ни один не помер, что было весьма удивительно по тем временам. Трактир разросся, дороги стали безопасней, войны вокруг поутихли - был заключён великий мир меж католиками и протестантами - и к Яну нет-нет и захаживали и местные, и пришлые, кому нужна была работа или просто помощь.

Ходили слухи, что трактирщик никому в просьбе не отказывал, потому как удачу свою боялся спугнуть. Так это было или нет - никто не ведает, а только лет через десять по соседству с трактиром вырос настоящий госпиталь, где оказывали помощь без платы, существовавший на добровольные приношения выздоровевших пациентов. От этого тут разросся целый городок под названием Удача, он же Glückstreffer - его и посейчас можно найти на северо-западе Вестфалии.

Что же сталось с душой самого Яна после смерти, попал он в ад или в рай - нам неведомо. Если кто из вас, уважаемые читатели, встретит человека по имени Ешуа Нацрат, нехудо бы об этом спросить, потому что скромный рассказчик этой истории и сам не прочь бы узнать, как у него дальше сложились отношения с чертями.