Мастера | ходы игроков | --- Леди. Мистика

День начался как обычно в этой вселенной. Те, кто мог зевать - зевали, умеющие потягивваться - потягивались, колотящие по будильникам или по женам/мужам колотили, заглатывали спорамин/кофе/сок ягод икни/освежающую слизь йко'ндак-та или машинное масло и спешили по делам. Или не спешили. Или не по делам. Но где-то что-то изменилось и несколько индивидуумов проснулись с осознанием того, что теперь... ну вот что-то не так теперь. Что-то зудит там, внутри. В том месте, которое даже при вскрытии не отыскать. Что-то зовет куда-то вперед. Впереди теперь не просто жизнь.

Впереди - Цель. Не мечта, нет. Мечта это слишком просто, да и не дай Творец/Бог/Архитектор достичь ее. Ведь тогда она перестанет быть мечтой. Мечта жива, покуда впереди. А Цель это то, чего можно достичь, добиться. И погладить себя по голове, пожать себе руку, сказав "ай да я, ай да молодца!". И, например, если вашей целью была яхта, сесть на корме оной с бокалом шампанского и поплевывая в океан думать о Мечте. Невозможной, как бег по облакам, видимой и недоступной, будто солнце. Но это это все лирика. А у вас теперь есть Цель. Идите к ней.

-----------------------------------------------------

Небольшая ремарка от, кхм, Демиурга. Цель игры - жить в своем мире, в основном. Желающие конечно же могут допустим дойти до своей цели за один ход - но будет ли в этом смысл? Это не змейки-лесенки ))
Живите, делайте то, что считаете нужным, а сука-судьба будет вам делать интерактив.

День начался как обычно - Культуристка вскочила с кровати и с бодрой песней распахнула окно во двор. В комнату ворвался утренний воздух - свежий, прохладный и наглый, полез под одеяло, пронырнул в едва заметные щелочки, защекотал.

Леди поджала под себя ногу, упаковалась поплотнее и нахлобучила подушку на голову. Черти б её задрали, сучка блондинистая. Всё, всё, ну, всё пропало. Как ни жмурь теперь глаза, как ни сохраняй тепло - всё, сон улетел, махнул на прощание жарким летним крылом.

Леди ещё минуты три из последних сил пыталась вернуть ощущения сна - знойный запах пыли, раскаленной июльским солнцем, горячий луч на щеке, улыбку. Ну же - нырнуть, она была уже близка, оставалось каких-то пол-шага. Но хрен там. Бравурные вопли Культуристки, делавшей свою зарядку с гантелями, назойливо бились в уши. Какое уже может быть погружение, когда жизнерадостная идиотка тебе над ухом пронзительным голосом поет марш старых сковородок.

- Что ж ты такая живая, как вода в унитазе? - сдаваясь и выползая из своего гнезда хриплым со сна голосом буркнула Леди.

- Я гляжу в унитаз хохоча - у меня голубая моча, - поддержала её Бусы, уже сползшая с кровати и сидевшая на полу, задрапировавшись в одеяло.

Леди откинула волосы с лица и нашарила под подушкой сигареты и зажигалку.

- Такой сон запорола, сучка, - сердито сказала она Культуристке, с хаканьем поднимавшей гирю, сделанную из кастрюли, залитой свинцом.

- Сон? - Бусы заинтересованно обернулась. - Опять?

Леди кивнула. Опять. Опять этот сон, который ... Который не сон. Или станет не сном. Или не станет. Должен стать. Или не должен, но может. Мысли спросонок были вялые и тягучие, но ускоряться было лень.

Леди потянулась к спинке кровати, на которой висела объемистая сумка с тысячей кармашек. Или тысячью? Неважно, важно то, что в них есть всё, что нужно для жизни. Вот сейчас, например - расчёска.

Зажав в зубах сигарету и прищуривая один глаз, чтоб дым не щипал, Леди расчесалась, заплела три маленькие косички с колокольчиками и поскакала в ванную. Ну да, именно поскакала, потому что костыль скользит на вечно мокром кафельном полу, а коляска плохо разворачивается.

Прыг-прыг, как Кузнечик-Человечек-Огуречик, скок-скок - на шесток. Привычно избегая зеркала, Леди умылась и подкрасила губы. Очень даже ловко, между прочим. Леди вообще не понимала, как некоторые даже с помощью зеркала умудряются промазать мимо рта или глаза, когда красятся.

Ну да, это про Культуристку. Сучка.

Дззззыыынннь-дзззаааанннь! Зазвенело, задребезжало. Завтрак, завтрак.

В два прыжка Леди очутилась возле коляски, догоняя Бусы, которая уже катила Куклу. Кукла хлопала большими красивыми голодными глазами и нетерпеливо стучала ладонью по коленкам. Еще бы. Завтрак - в общей столовой. Там - парни.

Покамест Леди добиралась до коляски, все уже благополучно свинтили из спальни, причем захлопнув за собой дверь. Не иначе Культуристка. Вполне в ее стиле. Сучка. А за дверью, покуда Леди сражалась с неподатливой ручкой, что-то шебуршалось. Шебуршалось, да не вышебуршилось - коридор, когда дверь наконец открылась (на себя, будь она неладна), был пуст. А на полу перед дверью лежал конверт. Ну конверт и конверт, даже скорее просто с подвыподвертом сложенная бумажка. Только вот надписи на ней были какие-то странные. Символы закорючистые, которые Леди за свою не такую уж долгую жизнь не встречала ни в одной книге.

Не очень-то удобно сидя в коляске открывать дверь, захлопнувшуюся перед носом, даже если эта коляска - "Молния". Вываливаться на пол, ползти к ручке, потом карабкаться обратно не хотелось. Вообще-то, ничего в этом такого не было. Не было бы, если бы надо было просто открыть дверь. Но вот именно сейчас это было бы унизительно. Не спрашивайте, почему. Потому что. Так что Леди пришлось круто развернуться, достать костыль и прицельно жахнуть по ручке. Получилось не с первого раза, так что шуршавчик под дверью успел слинять, оставив затейливо сложенный конверт.

Леди все еще бесилась, поднимая бумажку, уже меньше злилась, вертя ее в руках и рассматривая - ну да, кто же сразу разворачивает послание? Никогда не следует с этим спешить. Потому что. Она уже почти перестала злиться. Пальцы девушки щекотали бумагу, пытаясь прочесть не то, что написано, а то, что задумано. Угадать. Почувствовать. "Змей?" - вопросительно ёкнуло сердце, сладко заныв в предвкушении. Нет, ответила сама себе. Нет, был бы знак. Змей оставил бы свой знак, непременно. В уголочке, на сгибе, в укромном месте, микроскопический - любой. Знака не было.

Кто? Что?

Леди хмурила брови, позабыв про завтрак, раскорячив "Молнию" посреди широкого коридора - и широкая река воспитанников, торопившихся в столовую, вынуждена была обтекать её с обеих сторон. Река уже превратилась в ручеёк, когда Леди встрепенулась и решилась развернуть листок.

После чего всё стало ещё хуже. Загадка не только не разрешилась, она окончательно запуталась. Что это за знаки? Покрутив записку так и сяк, девушка сдалась. Не совсем, конечно, временно.

Понятно, что с наскока тут не разберёшься, что нужно настоящее расследование, а значит - нужна помощь.

Медленно катясь в сторону столовой, Леди загибала пальцы, выстраивая план.
Во-первых, расспросить своих одностайниц. Может быть, кто-то заметил кого-то, мнущегося возле их двери.
Во-вторых, хм, во-вторых. Да, надо поговорить с Гарпией. Гарпия - черноволосая длинноносая ссутулившаяся сумрачная дева из второго отделения. Вожак своей стаи. Её птицы вездесущи и незаметны. Их можно отправить на сбор информации. Конечно, придется платить. Но как по-другому?
В-третьих... В-третьих, придётся идти на поклон к Шаману. Он с заскоками, но так, как он, историю Дома и традиции никто не знает. Шаман старше их всех, он мудр, но загадочен. Леди мрачно усмехнулась - ещё бы. Будешь загадочным, если прикован к постели в муравейнике.

Гомон столовой ударил в уши сразу, отвлекая от размышлений. Её стая уже облепила стол, расхватав порции. Бусы призывно махнула рукой - катись сюда, я тебе держу место. Культуристка только стрельнула ехидным глазом, не отрываясь от двух дел сразу - левой рукой она ковырялась вилкой в своей тарелке, правой - заталкивала огромные ложки каши в Куклу. Кукла исправно разевала рот, заглатывая еду с умопомрачительной скоростью.

- Надо поговорить, - одними губами шепнула Леди, подъезжая к Бусам. Та кивнула, подтолкнув тарелку - ешь давай - и неопределенно тряхнула вечно сальными космами в сторону мужской половины - галдящей, орущей, матерящейся и швыряющейся предметами первой необходимости.

Тут все было просто и понятно. Точнее, понятно, но непросто.

Леди улыбнулась уголком губ и склонилась к тарелке. Еда - макароны с котлетами - уже остыла и слиплась в труднораздираемый ком. Её соседки уже сражались с этим комом, расчленяя его вилками на комья приемлемых размеров, которые можно было запихнуть в рот без риска подавиться. Укоризненно качнув головой, Леди сунула руку в кармашек "Молнии", извлекая складной нож. Щелчок - и лезвие послушно прыгает ей в руку, приятно холодя ладонь.

Она всегда ела с ножом и вилкой, аристократично отделяя маленькие кусочки и отправляя их в рот. Она не помнит, где этому научилась и почему ест именно так - но так она ела. Леди.

Бусы локтем толкнула её под руку - и вилка со звоном упала на пол.

- Ох! - Леди опустила растерянный взгляд вниз, где далеко-далеко, фактически вне досягаемости, лежало орудие принятия пищи. Полная беспомощность и вселенская печаль.

- Возьми, - шёпот почти в самое ухо, заставляющий дрогнуть и затрепетать сердце. Пальцы Змея касаются её руки на какую-то секунду, опаляя молнией и возвращая вилку.

- Спасибо, - она шелестит, не поднимая глаз, сжимая вилку в руке - ещё хранящую тепло его рук.

Это всё, что они могут себе позволить.

Только Бусы знает. Верная Бусы с совершенно отмороженным лицом вещает что-то сидящим напротив Бомбе и Баунти.

Надо поговорить.

После завтрака Бусы, не меняя выражения лица, подошла к Леди и, развернув коляску, покатила ее в неизвестном направлении, напрочь игнорируя ее вопросы. Впрочем направление вскоре стало понятным - Шаман. А у Шамана сегодня было интересно. Вон и Гарпия тут как тут, и другие вожаки. - Покажи, - требовательно протягивает руку Шаман и получает от Леди загадочное письмо. - Восьмое, - странным голосом говорит он, и кладет его на тумбочку, где уже лежат еще семь таких же загадочных писулек. Как выяснилось, все вожаки стай, если так можно сказать, тоже сегодня получили по посланию. Прочесть их никто не может и у всех, что интересно, возникли мысли посетить Шамана. Тот, убедившись, что все будажки собраны, берет всю пачку в руки и начинает их пролистывать, сосредоточенно шевеля губами. Наконец он откидывается на подушку. - Итак...

Цоп. - Я это, пожалуй, приберу, что за бардак, - выхватывает у него из рук послания Рыба, одна из воспитательниц, а в дверях палаты толпятся остальные. - Кто-то занимается глупыми шутками, а вы, ну право, как дети, - сообщает Рыба, обводя всех бесцветным взглядом из-под выпуклых очков в роговой оправе. - Шутка это, ясно вам? Разошлись все по своим палатам! И раскатились, - цепко смотрит она на Леди. - Я доступно объясняю, Левицкая? - она убирает послания в карман халата. Вот интересно, воспитатели, а ходят в халатах, как доктора. - И между прочим, воздержитесь пока что от посещения ээ... - она хмурится, вспоминая имя Шамана, - от посещения Семецкого. Болен он, не видите что ли? Все, пошли, пошли, пошли! - Она будто наседка выпихивает всех из палаты и закрывает за собой дверь, поворачивая в ней ключ. - Шутки. Чьи-то глупые шутки. - ее каблуки цокают, удаляясь по коридору. Воспитатели что--то бурно обсуждают, но тихо.

- Что это сейчас было? - Леди глядела в спину уплывающей Рыбе недоумевающе и с некоторой жалостью.

- Приступ маразма, - пожала плечами Бусы. - Было бы тебе столько лет, ты бы тоже путала выпуски и клички.

- Я столько не проживу, - фыркнула Леди. - Моё хрупкое здоровье и возбудимая психика не позволят.

- Не приведи Аллах, - согласилась Гарпия, позванивая гроздями шейных колец и цепей. - Слышали, она вчера в Хане просила нацедить ей полынной настойки?

- Куда ей настойку? - изумилась Леди. - Она пьет столько таблеток, по-моему, и за Шаманом доедает то, что он прячет под матрас.

Было общеизвестно, что Шамана - старожила Дома - в муравейнике пичкают нереальным количеством лекарств. Разумеется, ни одно живое существо не может выдержать такого количества ядохимикатов, и Шаман, отлично изучив все облатки и капсулы, очень дифференцировано подходил к употреблению оных. Благодаря чему все еще жил, несмотря на усилия муравьёв, суетливо пихающих в него новые и новые препараты.

Однако, Рыба умеет удивить. Старейшая воспитательница, своим холодным взглядом остужавшая самые горячие головы, вдруг дала сбой. Палаты! Такого слова в их обиходе не было и не могло быть. Оно было запрещено неписанным законом, который соблюдали все - от директора Удава, до последней безымянной Тумбочки. Тумбочки в большинстве своем были безымянными. Никто не стремился запоминать и различать бесконечно сменяющихся служительниц, которые таскали какие-то мешки, ящики, воспитанников, которое не хотели передвигаться, мыли полы, посуду, воспитанников, которые не хотели мыться и так далее. Так вот, даже Тумбочки с первого дня усваивали незыблемое правило - это не больница. Это Дом. В нем есть комнаты, классы, библиотека, столовая, холл, коридор, муравейник, то есть для них он был Изолятор, есть воспитательская, кинозал, спортзал, бассейн без воды, бильярдная без бильярда, Чайхана без Чая и много чего еще, но палат тут нет.

И вот нате-здравсвуйте, Рыба выдала.

- А вам не кажется, что она... - Акула замялась, готовясь произнести ересь, - нырнула?

Гарпия возмущенно заклекотала, замахала крыльями, от негодования растеряв все слова.

- Нет, серьезно, - Акула почесала покрасневшие жаберные щели двупалой клешней. - Этот взгляд, опрокинутый в себя. Эти слова, прости госссспади, - она передернула полными плечами, будто у неё мороз продрал по коже.

- Нечистое дело, - подытожила Колючка. Ручная крыса на ее плече согласно пискнула и нырнула куда-то вглубь. Леди даже не хотелось думать, куда именно.

- Совет? - предложила она, поочередно взглянув на каждую из вожаков - и встретила три твердых согласия.

- Совет, - раздался за спиной голос Змея, подхваченный тремя вожаками парней.

Все это время они были неподалеку - где же им еще быть - изо всех сил не замечая девушек. Ни в комнате Шамана, ни в просторном коридоре муравейника они не обменялись не единым словом, ни единым взглядом, не дав заподозрить, что знают о неприлично близком соседстве лиц другого пола. Но прозвучало заветное слово "Совет", снимающее строгий запрет на контакты.

- Крот пошел слушать, - просипел Джинн из своей коляски. Крот - низкорослый щуплый бледный паренек, слепой от рождения, обладал фантастическим слухом. Говорят, когда он сосредотачивался - то слышал, о чем говорят в любой комнате, неважно, в какой. Неслышно ступая босыми ногами, он бродил по дому, как тень, и Леди бы не удивилась, узнав, что он одновременно может находиться в нескольких местах.

Сбор совета был назначен в Хане - Чайхане без Чая. Когда-то предыдущими поколениями оборудованная из несостоявшейся комнаты для встреч, Чайхана была украшена вывеской их жестяных букв, выкрашенных золотой краской. Со временем Чайхана превратилась в Айхану, а потом и в Хану.

От начала и до конца она была сделана руками воспитанников - и каждое поколение вносило в интерьер свою лепту. В итоге, Хана превратилась в чудесное уютное психоделическое заведение, изрисованное и исписанное сверху донизу, в котором царил Осьминог - чуть ли не единственный из парней, с которым можно было общаться девушкам.

"Только Чай!" - гласила вывеска, оклеенная всевозможными наклейками напитков разной степени крепости и украшенная цветками сомнительных растений. Тут витал дух вседозволенности, истерической раскованности и депрессивных страданий. Место, где любой мог зализать рану. Место, где заканчивались все войны и проводились Советы.

В Хану вошел Крот, даже не шаря рукой по стене - сказывалось долгое время, проведенное в Доме. - Это, - сказал он, ковыряя большим пальцем пол, - Шаман говорит, что Рыба это и не рыба вовсе. И их все больше тут, которые не они, воот. А записки это помощь, но их забрали.

Сообщил, помолчал, и опять свинтил, будто тень. Лиш пятки в дверном проеме мелькнули.

- Не Рыба? - изумился Джинн и зашелся в приступе кашля. - Это как? - он посинел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Леди зачарованно следила за цветом его лица.

- Очень просто, - Змей ловко извлек из Джинновой куртки ингалятор и сунул тому в зубы. - Дыши, - велел он и продолжил. - Подменили.

- Да кому это нужно? - возмутилась Колючка. Её ручная крыса тем временем жрала со стола кекс, согласно попискивая.

- А вот это и надо выяснить,- сказала Леди и поймала согласный кивок Змея.

- Ну, допустим, - Гарпия пошевелила крючковатыми пальцами с остро отточенными когтями. - Допустим, мои птицы разлетятся по Дому, склевывая всю информацию. Вряд ли они наклюют что-то сногсшибательное. Если бы они что-то видели, я бы уже знала.

- А может ты и знаешь, - Акула ехидно встопорщилась,- да придерживаешь информацию. Может,тебе это выгодно?

- Не мели ерунды, - Леди метнула в Акулу осуждающий взгляд. - И вообще, не нужно этих дрязг на Совете. Кто-нибудь видел, как подбросили письма?

Оказалось, никто не видел. Змей нашел письмо на подоконнике, когда утром пил кофе. Акула - в стаканчике с зубной щеткой. Гарпии письмо принесла Голубка, вытащив его изо рта Амёбы, которая выползла из манежа и жевала всё, что находила на полу. Джинн, как и Леди, подобрал записку у дверей комнаты, Колючка сказала, что сняла с крысы, а Псих заржал и сообщил, что это было всунуто в рулон с туалетной бумагой.

- Кто может охватить всех вожаков так, чтобы никто не заметил? - поинтересовался Джинн, уже не такой фиолетовый, а лишь слегка синеватый.

- Тот, на кого никто не обращает внимания, - пожал плечами Змей.

- Тумбочки?! - в один голос вскричали Леди и Гарпия. - Но... зачем им это?

- Зачем-зачем? За шкафом! - ляпнула Колючка, а Псих опять заржал, поигрывая бритвой.

Вожаки ломали головы, рождая в муках и парах рома, щедро добавленного в чай Осьминогом, свежие и оригинальные идеи. В какой-то момент Леди осознала, что чай уже чаем и не пахнет, а какими-то дубовыми листьями, хвоей и анисом. Колючка раскраснелась, Акула сняла с шеи шарфик и немилосердно чесала жабры, жалуясь, что у нее аллергия на муравейник, Гарпия обсуждала с крысой проблемы педагогики трудных подростков, Змей, бледный с расширенными зрачками, придерживал ногой "Молнию", норовившую укатиться вместе с владелицей, и вообще, они уже планировали всемирный переворот.

- Стоп, - Леди утопила недокуренную сигарету в чашке с осьминоговой настойкой. - Надо вернуть записки. И вернуться к Шаману. Только не всей толпой, как в этот раз, иначе нас опять выпрут.

- Крот сказал, записки в кабинете Удава, - сообщила Гарпия, к которой время от времени прилетали птички с вестями.

- Я схожу ночью, - Змей поймал длинными пальцами бритву Психа и вернул ее на стол.

- Я проведу,- неожиданно для самой себя вызвалась Леди. Осьминогова настойка уже звала на подвиги, а мир окрашивался в светлые радостные тона.

- Я стукну тогда, - так же неожиданно согласился Змей. Его глаза смеялись.

На том и порешили. Совет распался на мелкие группы, в Хану просочились птички, рыбки, шакалы и прочая живность Дома, уже давно крахмалившая уши у плотно закрытых дверей.

Хана привычно загудела, заистерила, задымила, а Леди покатила к себе, ждать ночи.