'BB'| Die with your boots on: The Law of the Gun | ходы игроков | N38. =ЗАВЕРШЕНА= Перестрелка на заднем дворе конюшни "Фицпатрикc Боардин Стэйбл энд Харнесс Шоп" (Алонзо Беннингтон против Уильяма Кодди. Вызов по-французски)

      Седло — это то, с помощью чего человек ездит на лошади.
      Но вы не понимаете.
      Когда ведешь жизнь вольного бродяги, седло — это часть тебя. Утро начинается с того, что ты просыпаешься, лежа щекой на седле, накрытый прожженым в паре мест одеялом. Ты встаешь, пьешь свой паршивый, но крепкий кофе, завтракаешь, седлаешь лошадь. А что дальше? Ты привязываешь к седлу то самое прожженое одеяло, тот самый кофейник и водружаешь на него задницу того самого парня, который все это делал. То есть, свою собственную.
      И полируешь долбаное седло этой задницей. Десять миль, двадцать миль, тридцать миль...
      Каждый раз, когда ты останавливаешься, ты обматываешь поводья вокруг передней луки со знакомой тебе трещинкой. Каждый раз, когда тащишь корову на веревке или труп или бревно — привязываешь к этой луке веревку.
      А вечером ты снимаешь седло, тащишь его к костру (оно тяжелое, оно весит фунтов двадцать!), бух его на землю, и пристраиваешься к нему спиной.
      Оно скрипит, на нем появляются трещины (может быть, даже от пуль), оно натирает тебе задницу до мозолей, оно пахнет клячей. Да, о кляче. К лошадям люди относятся по-разному. Кто-то терпит с трудом, кто-то кулаком в зубы учит, кто-то чуть ли со своей кобылой не целуется, кто-то ровно относится. Но лошади меняются. Плохая, хорошая, резвая, своевольная. А седло — все то же.



      И знаете еще что? Седло — это реальная ценность. Без седла — никак. И оно стоит денег. Всего и ценностей у тебя, когда странствуешь или гонишь скот: винтовка, сапоги, шляпа (если купил хорошую или папа подарил когда-то) и седло! Конь — и тот зачастую хозяйский. Но седло — нет, седло твое собственное.



      Теперь, я надеюсь, до вас дошло, почему мексиканцы украшают седла серебряной бахромой, а некоторые ребята выжигают на них свои инициалы.
      А я хочу сказать, что понимаю Алонзо, который, увидев седло, так сильно похожее на то, что у него украли пару недель назад, взялся за винчестер.
      Понимаю, но не одобряю, потому что седло это было совсем не его. Да и метис, подвернувшийся под горячую руку, никакого отношения к краже не имел.
      Но все это выяснилось уже потом.
      А тогда — пара сильных слов, и вот уже двое цветных стоят за конюшней, под начинающим мелко-мелко накрапывать дождиком, у каждого в руках по пушке. И все из-за чертова седла.
      Нет, я хочу сказать, седло — важная штука. Но чтобы из-за него жизнью рисковать? Видно, дело-то было в принципе, а не в седле.

Иногда так бывает, что неприятностям ну просто не откуда возникнуть, человек расслабляется, чувствует покой и уют в любом месте. Но именно в этот момент, когда ничто не предвещает беды, случается что-нибудь этакое неприятное. Так и сейчас, когда Уильям уже был готов расслабиться и выпить бокальчик паршивого пойла(другого метису не наливали), образовался самый настоящий негр и потребовал у него его же седло. Вот же как бывает. От неожиданности Кодди, конечно же, назвал негра тем, чем ему и полагается быть, а тот оказался горячим парнем, даром, что негр. Хотя Уильям и слышал, что эти черные, как им свободу дали, любят хвататься за пушки, где надо и не надо.

- Слышишь, почтенный, прежде чем начинать говорить, тебе нужно научиться думать, - говорил метис, все еще разгоряченный словами, а оттого и сам не подбирал свои. Ружьишко в руках негра было довольно опасным, но вот каким был стрелок? Кто его знает. Кодди начал медленно смещаться влево, к дилижансу.

Возможно, Алонзо был не так уж и прав по части того, что после жутких военных и послевоенных годов настали славные и спокойные времена. Конокрады уж даже не спешат сбывать украденное, даже если это старое потёртое седло Алонзо! И сколько ж наглости должно быть в человеке, чтобы вором будучи с таким вызовом и уверенностью оскорблениями бросаться да к перестрелке готовиться.

- Хватит мне тут строить из себя саму невинность да при том стрелка танцевать! Стой и отвечай как мужчина, а то застрелю как ворюгу, какой ты и есть.

Алонзо с шарканьем выставил левую ногу вперёд и чуть сгорбился, показывая всем видом, что готов перейти от слов к делу и понаставить в противнике дырок.

- Седло спёр и не насытился, вижу, и хозяина убить готов? Давай попробуй, негодяй.

В конюшню он изначально заглянул присмотреть себе новую кобылку, да только внезапная встреча с последовавшей перепалкой настолько задели раненое чувство справедливости Алонзо, что теперь-то он точно думать спокойно не мог, только смотрел на метиса свирепо да дышал тяжело и яростно.

      Грозные слова негра заставили его противника остановиться. Нужно было решаться — открывать огонь или делать что-то еще. Было понятно — еще шаг, нет, пол-шага, и негр приведет свои угрозы в действие.
      Метис, впрочем за это же время, внимательно оглядел Алонзо, с ног до головы. Сложно было понять, какие черты и повадки пытался рассмотреть полукровка, но становилось понятно — этот парень просто так ничего не делает. Он спокоен. Он опасен.

- Вот так запросто честного человека решил грохнуть, нигер? Давай, посмотрим, на что ты способен, - метис не думал прямо уже стрелять, однако, слова и твердолобость этого потерявшего седло вывели его из себя.
Рука быстро потянулась к кобуре, где ждал своего часа, а точнее секунды верный кольт.

Старый кавалерийский капсюльник долго ждал своего часа.

"Неет! Оставьте хоть что-нибудь!"

Не для самообороны достал его из тайника на ферме Алонзо, не для защиты своего по праву. Не только для этого. Ещё до кражи дело было - как знал, что скоро пригодится.

"Заткнись, чёртова дикси!"

Дёргается щека, реагируя на мух, которых нет, на жар от огня, что давно обратился пеплом. Прицел не сбит. Оружие тоже, бывает, может искупить и свою механическую вину - такой ему выпадает порой шанс вместе с новым владельцем.

"Мы же не переживём зиму!"

Новая жизнь взывает к уплате долгов - наказать вора оружием грабителя в форме.
Винчестер подождёт.

Почему только выстрел здесь и сейчас так и не заглушил того, что убил миссис Беннингтон тогда?

      Метис выхватил пистолет с быстротой загнанной в угол змеи. Что ж, его нельзя было упрекнуть в том, что он мало предупреждал нападающего своей гремучкой.
      Негр ссутулился, готовясь получить пулю, но смертоносный свинец проскользнул мимо не меньше, чем в футе от упрямой головы с толстыми губами, на которых застыла ухмылка.
      Ответная пуля должна была попасть потомку коренных американцев в правое плечо, раздробить кость, отскочив от нее, разорвать подключичную артерию, и оставить его таким образом беззащитным и обреченным на скорую смерть от кровопотери.
      Ничего этого не прошло — на полдюйма разминувшись с поджарой плотью, пуля с треском разорвала рукав рубахи и со звонким Бэнг! вошла в доску где-то позади.

Подлый нигер едва не сделал в Уильяме лишнюю дырку, хотя метису вполне хватало своих функциональных отверстий.

- Я не крал твое седло, придурок! - нервно заорал Коди, наставляя кольт в район груди противника, нервы у метиса явно начали шалить.

Щека Алонзо дёрнулась ещё раз, но он погнал сомнения прочь - это метис просто на публику играет, если она, конечно, всё-таки нарисовалась за спиной фермера. Нет там никого, парень, брешешь всё. И про седло тоже.

Убеждённый в своей правоте, Алонзо поднял руку с револьвером чуть выше и левее, взвёл курок и вдавил спусковой крючок.

      Метис, взводя курок ребром левой ладони, выстрелил два раза, почти не целясь. Вернее, два раза он нажал на спуск, а выстрел прозвучал только один. Сочный щелчок оповестил его о том, что старый капсюльный револьвер времен Войны между Севером и Югом дал осечку.
      Негр же целился не торопясь, спокойно беря противника на мушку. Выстрел! Его руку окутало дымом, а левое плечо метиса пронзило болью. Увесистый кусок свинца оставил чувствительную рану на его теле. Попал, черномазый.

Этот нигер хорошо стрелял в отличие от Кодди, да еще и пистолет подводил.
- Аааргггх, - вскрикнул Уильям, когда свинец пробороздил плечо, оставив в нем кровавую червоточину. Кровь, текущая в его жилах знала лишь два состояния организма. Никаких компромиссов. Сжав до белизны губы метис снова вытянул револьвер.

Отдача толкнула кисть чуть сильнее в этот раз, и Алонзо решил не удерживать оружие на вытянутой руке, тем более, что пошатнувшийся от попадания противник подарил ему лишнюю секунду. Как же всё-таки непривычно стрелять с револьвера. И всё же тело помнит.

      Теперь у негра было преимущество здорового мужчины с крепкими нервами над загнанным в угол полукровкой с пробитой пулей конечностью.
      Пока Метис поднимал руку с револьвером, Алонзо прицелился и всадил вторую пулю Кодди в ногу. Металл прошил мякоть и засел где-то внутри, повредив связки. Кодди дернулся, непроизвольно нажал на спуск и разрядил оружие в землю, так и не успев совместить мушку с хитро прищуренной физиономией Алонзо.
      Полукровка припал на одно колено, зажимая рану левой, костенеющей от боли рукой, а правой все еще пытаясь дать отпор воинствующему черномазому. Похоже, у него остался последний шанс.

Проклятый нигер методично расстреливал Уильяма, словно в нем заключались все причины долгих лет унижения. Еще одна дыра в теле заставила руку стремительно неметь, кровь очень быстро напитала одежду, но это было меньшей из проблем. Внезапно метис осознал, что жить ему осталось совсем недолго, и какая причина: седло, которое он не крал?

Жизнь словно специально продлевала черную полосу на всех, в ком течет кровь коренных народов, жизнь хотела этой крови, родная земля хотела этой крови. Кодди вспомнил свою мать и ублюдка- отца, вспомнил и оставил эту память на задворках. В нем была кровь настоящих воинов. Воин сражается до последнего.

Трясущейся рукой Уильям вытянул кольт вперед и "положил" нос Алонзо аккурат в прорези прицельной планки...

Щека дергалась, не переставая, отвлекая, мешая, напоминая о дне, когда Алонзо впервые увидел и взял проклятый пистолет в руки.

Вид спешащей вниз по течению Миссисипи Речной Эскадры каждый раз по жуткому стечению обстоятельств становился дурным предзнаменованием.

Тогда фуражиры Союза явились в особенно скверном расположении духа, словно в противовес ясной погоде и белому дыму из труб северных мониторов. Возможно, это был день очередного неудачного штурма форта Виксберг. Возможно, командира продовольственного отряда всего-то какая-то муха укусила. Он воспринял отчаянные причитания мисс Беннингтон в качестве угрозы, сделал предупредительный выстрел, но попал в ее дочь. Алонзо убил его голыми руками, а лучше бы использовал отнятый револьвер, тогда бы не пришлось целиться из него в конокрада-метиса, никак не связанного с бойней на ферме Беннингтонов.

Вжимая спусковой крючок, Алонзо понял, что оружием, осквернившем одну войну, не очистить никакую другую.

      Казалось у полукровки нет ни шанса — боль и потеря крови сделали свое дело, и пистолет, который он раньше лихо прокручивал на указательном пальце, теперь был для него тяжелым и непослушным.
      Но не все было так однозначно. Грохнул выстрел негра — и пуля лишь гулко ударила в дощатую стену какого-то сарая за спиной у метиса. На уровне второго этажа.
      Ответный выстрел был на удивление точен — свинцовый шарик вышиб пыль из жилетки негра и чувствительно оцарапал ему бок. Хорошо хоть калибр у морского кольта был скромный, а то бы одним треснувшим ребром фермер мог и не отделаться.
      Противники снова взвели револьверы и...

Внезапная боль вышибла дурь воспоминаний из Алонзо, заставив скрипнуть зубами и машинально выстрелить снова - и только потом спохватиться. Он здесь и сейчас, на пыльном заднем дворе мирной конюшни, а не на пылающем берегу Миссисипи, расстреливает человека, который, может быть, всё-таки не виноват в краже!

Алонзо с запозданием схватился за бок, опустил пистолет и прищурился, вглядываясь сквозь пороховой дым в дело рук своих.

Наконец-то удача улыбнулась и ему, слегка лишь, уголком губ, но улыбнулась, давая возможность умереть не просто так, а дать попыхтеть и этому уверенному уроду. Кажется, в стволе было еще два патрона, но сейчас метис думать только о том, чтобы прицелиться.

      Обе пушки снова ахнули, переплюнувшись свинцом сквозь облачка едкого белесого порохового дыма.
      На этот раз не попал никто, хотя обе пули прошли чертовски близко: Алонзо почувствовал щекой жар маленькой раскаленной сферы, а его собственный "подарок" шевельнул волосы на голове у метиса.
      Противники были почти в равном положении — оба на ногах и оба ранены. Хотя полукровка был ранен посильнее.
      И все же одна маленькая деталь вносила роковое различие в их противостояние.
      В револьвере негра еще оставалась одна увесистая смерть сорок-четвертого калибра. А в дымящемся флотском кольте Уила было пусто, как в кармане проигравшегося в карты морячка.

Аргументы для жизни у израненного метиса закончились. Кодди глянул мельком на небо - сегодня оно было чертовски красивым. Серые тучи клубились во все стороны, выставляя свои округлые бока на показ, как некоторые шлюхи в салонах, любящие поесть. В этих тучах даже существовал какой-то свой неповторимый узор, который не сможет передать ни один пачкатель холста. Тучи были живыми.
"Хороший день, чтобы умереть..." - подумал Уильям и опустил кольт.
- Я не брал твоего седла, давай, стреляй, нигер! - сказал он и сплюнул. Конечно, он бы мог рвануть влево, глядишь повезло бы, а там у этого придурка бы тоже закончились пули, но не таков был Уильям внутри, наоборот, он выпрямился, насколько позволили раны, и даже задрал подбородок. Наверное, также задирали подбородки с медной кожей местные вожди коренного народа, наверное, также их расстреливали.

Алонзо не ответил своему израненному противнику, а только стоял молча и дышал жадно с полминуты, но наверно меньше. Потом убрал подрагивающей рукой револьвер в кобуру и несколько раз сжал и разжал пальцы, словно в попытке скрыть какое-то другое, брезгливое движение. Нет, не здесь же его выкидывать. Не здесь, лучше на мосту, в реку.

Он пошатываясь прошёл мимо метиса и потянулся к его седлу. Рука дрожала теперь ещё больше чем раньше. Настало время перевернуть камень преткновения и узнать правду. О Всемогущий, как же оно похоже! Но инициалы?!..

      Это и вправду было его седло. Такой же формы, такие же потертости, даже, как ему казалось, такие же трещинки.
      Сомнений быть не могло. Сомнений вообще не оставалось. Алонзо собирался показать инициалы уже не для себя, а для Метиса.
      И инициалы там были.
      И все бы ничего. Только там стояло V.B. вместо A.B. Смотрел кверх ногами, вот и не признал в первый раз. Как ни крути, поперечинка в букве A исчезнуть не могла. А значит, это все же было не его седло.

Каких только испытаний не выдумает воистину Всемогущий! Алонзо даже на небо взглянул украдкой, дескать, я-то никогда в Тебе не сомневался, но и не слишком ли много порой на плечи людские валишь?
Чуть вот человека не убил.

Алонзо в смятении повернулся к метису. Каким именно именем назвал ему его владелец конюшни, он уже в пылу схватки позабыл. Уильям, кажется. А там V или W? Алонзо был несилён в грамматике, да и стойкость и решимость его противника теперь говорили за него лучше любых отличных от А.В. инициалов.

- Моя ошибка, мистер, - никак не отомрет привычка к одному-единственному обращению по поводу и без повода. - здесь неподалёку практикует врач, доктор Роберт Генрисон, салон Моплезир. Я провожу. Я оплачу. Я виноват.

Алонзо показал мозолистым пальцем на раны уже не соперника... собеседника. Потом вспомнил и про дырку в своём теле - оно как раз начинало выходить из горячки боя, что всегда сопровождалось обострением боли. В этот раз, однако, болело не так уж и сильно. Повезло.

- А это ерунда. На моей шкуре такое за неделю заживает!

И он широко улыбнулся, подавая бывшему врагу руку помощи.

До чернокожего наконец-то начало доходить, что он может быть не прав. Уильям тоже убрал оружие, следом за противником, давая тому возможность убедиться, что он был не прав. Дикий Запад отличался горячими головами, тут пули летели вперед мысли, а осознание приходило потом. Сейчас метис чувствовал лишь усталость, у него больше не было злобы в отношении этого стрелка, у которого увели седло, злоба закончилась вместе с пулями.

- Уильям Кодди, мистер, лучше налей мне пару бокалов виски, врач обождет. Нужно выпить и выкурить трубку мира. Надеюсь, в следующий раз ты будешь проверять информацию прежде, чем стрелять, - Кодди пожал протянутую руку и слегка побледнел от этого пожатия. Анестезия внутрь была просто необходима.

Посмотрев на бледное лицо полукровки, смерив взглядом ещё раз его раны, Алонзо с сомнением покивал головой. Без скорой перевязки силы покинут мистера Уильяма быстрее чем он сможет прикончить свой третий виски, пусть не такой вкусный как первый после перестрелки.

- Уверен, в том же салуне и нальют. Другого поближе всё равно нет.

Он понадеялся, что маленькую ложь во спасение Господь ему простит.

- Хорошо, веди, я сзади пойду потихонечку, - Кодди и сам понимал, что может просто истечь кровью, но хотя бы стакан нужно было выпить, для храбрости, а то эти костоправы ведь по-живому режут...

      Настоящие мужчины не бросают слов на ветер, но и за оружие хватаются нечасто. Пустые угрозы и размахивания заряженными железками не для них — короткие веские фразы им больше по душе.
      Но уж если берутся — то не просто так, и почти всегда льется кровь, будь у них в руках ножи, револьверы или винтовки. Сегодня ее пролилось немало.
      Да, конечно, седло — важная штука, когда все твои ценности — лошадь, винтовка да шляпа, да зашитые в подкладку сто тридцать шесть долларов и сколько-то там центов, отложенные за несколько лет упорного труда. При таком раскладе седлами не разбрасываются, а если удается прижать вора, укравшего седло, с ним не церемонятся.
      И все же настоящие мужчины могут найти в себе силы остановиться в нужный момент.
      Вскоре пинта виски была оприходована, раны стрелков перевязаны, а руки пожаты. Пути Алонзо Беннингтона и Уильяма Кодди на этом разошлись. И к счастью.