Fairy Fucking Tales Vol.2 | ходы игроков | Simple Man

Дочка улыбнулась. Было что-то неестественное, даже злобное в ее ухмылке - словом, неподвластна маленькой девочке такая взрослая коварная эмоция. Будто из фильмов про одержимость была эта улыбка.
- А Саманту всё равно не защитил...- дразнясь, словно это была игра, хихикнула Мэйси.
И в этот самый момент стукнуло сквозняком закрытое окно и еще не стихший звон слился воедино с криком Иззи:
- Энтони, мне не открыть дверь, тут вода льется, я...- ее голос потонул в смехе Мэйси. Смехе, от которого хотелось бежать сломя голову.

если выходит в коридор:

при попытке выбить дверь:

- Ч-что? - Тони смотрел на свою дочь, не веря своим глазам. Родные черты трансформировались в какую-то странную, неестественную гримасу, словно перед ним сидела не девочка, а маленький злобный гоблин. Эта жуткая ухмылочка совершенно сбила мужчину с толку и он опять почувствовал, как реальность уходит из под ног и он проваливается в какую-то злую сказку.

Смех девочки заставил Тони отшатнуться. Он стоял у двери, неспособный отвести взгляд от беснующейся дочери. На лице его отражалась вся гамма чувств - от растерянности и страха, до гнева и отчаяния. Где-то далеко треснуло стекло и словно сквозь вату донесся перепуганный крик Иззи. Бывшая жена словно расколдовала Энтони и, подчиняясь импульсу, он автоматически шагнул за дверь, чувствуя спиной злой взгляд и дьявольский смех Мэйси.

Дальше все было как во сне. Вода под дверью - мгновенное понимание. Удар ногой в область дверной ручки. Еще один. Третий. Дверь распахивается, осыпая затопленную комнату щепками. Короткая перебежка в ванную и Тони уже держит обмякшее тело дочери в руках. Проскакивает мысль - не дать Иззи впасть в истерику. Она нужна ему, один он не справится.
- Жива! Жгут, быстро, и вызови скорую! - не оборачиваясь просит он Иззи голосом, не терпящим возражений. Нужно дать понять, что все под контролем. Что все будет хорошо, если она будет его слушаться.

Как пушинку Тони переносит Сэм в комнату и укладывает на постель. Дрожащими руками стаскивает пояс и перехватывает им одну из рук, чтобы остановить кровь. Так же нужно перетянуть и вторую руку. Это все что он знает. Только бы этого хватило до приезда врачей. "Не бросай меня. Останься. Ты должна жить. Иначе - все зря."

Под аккомпанемент дъявольского хихиканья младшей дочери, Тони выволок бесчувственное тело старшей и дрожащими руками сделал всё, что требовалось, поэтому до приезда врачей Сэм уже пришла в себя. Глаза, большие и ярко-голубые на обескровленном лице, вдруг распахнулись и вполне осознанно уставились на отца, словно именно его она и ожидала здесь увидеть.
- Папа, ангелы горят… - прошептала она и тотчас в унисон раздались торопливые шаги нескольких пар ног в прихожей – приехала неотложка – и запиликал телефон в кармане, любезно высвечивая имя бармена.
Врач, немолодая некрасивая низкорослая мадам с испитым усталым лицом приступила к ранам Саманты тут же, на месте. По ее лицу нельзя было понять, как обстоят дела. Пиликанье в кармане повторилось, она недовольно поморщилась и процедила:
- Самоубийц мы определяем в соответствующие учреждения, таков закон. Соберите пока необходимые вещи, - прозвучало это как «займитесь делом, не отвлекайте врача от ювелирной работы».
Телефон подолжал надрываться, а дочь вновь тихо, мучительно прошептала:
- Ангелы горят…

если берет трубку:

Тони почти не суетился. Его действия были лаконичными и насколько это было возможно эффективными. Перетянуть запястья, обтереть полотенцем, завернуть покрытое гусиной кожей тело в покрывало. И ждать. Смотреть на приоткрытые фиолетовые губы, на багровые растерзанные руки, на бледные, отдающие синевой ступни. Смотреть на это было тяжело. Но совсем не так тяжело, как тогда в морге.

Скорая приехала быстро и Тони действительно немного отошел от постели, чтобы дать врачам работать. Он даже не стал возражать на замечание врача, хотя и не совсем понимал куда закон предписывает определять подростков, при попытке самоубийства. В голове даже промелькнула, ни к селу, ни к городу, мысль о том, что теперь-то у Иззи заберут опеку и отдадут девочек ему. Раскошелиться на хорошего адвоката и дело в шляпе.

Сэм что-то бормотала в бреду, но Тони расслышал слова только на второй или третий раз. Ангелы горят? Бессмыслица.
- Малышка, все будет хорошо. Ты теперь успокойся. Просто поспи немного.
Хотелось, конечно, совсем не это сказать. Хотелось сказать "Ну зачем ты это сделала? Зачем?". Но об этом заводить разговор было нельзя. У ребенка и так травма. Всему свое время. Вот все устаканится и он с ними обо всем поговорит. Сейчас такие вещи лечат.

Переместившись от кровати к окну, Тони, наконец, взял телефон. Он знал, что просто так Робби не станет так настойчиво трезвонить. Поднося трубку к уху, Тони уже готов был услышать о каких-то неприятностях. Но то что он услышал превосходило все ожидания. Помолчав несколько долгих мгновений, он посмотрел на лежащую в измазанной кровью постели Саманту и нехотя пробормотал:
- Все успели выйти? В верхних комнатах никого не было? Я скоро буду. Тут с моими девочками беда, я приеду как только смогу. Держи меня в курсе.

Тони бросил взгляд в сторону Иззи, но не стал встречаться с ней глазами. Он ужасно боялся, что увидит в ее взгляде обвинение, отчаяние или очередную невротическую гримасу. Ему нужно было совсем не это.
- Паб горит. Мне нужно там быть. Ты сможешь поехать в больницу с Сэм? А я могу присмотреть за Мэйси... Нет, не могу же я ее взять на пожар...
Тони поморщился под грузом свалившихся на него нелегких решений. Он еще помнил те светлые моменты в их браке. Те годы, когда Из поддерживала его по-настоящему. Когда они могли положиться друг на друга, даже после того, как их страсть прошла. Каким же благословением была эта близость. Не интимная даже, не любовная. Экзистенциальная близость двух взрослых, очень уставших людей. Потерять это было для него сложнее всего.
Голос Тони дрогнул и тон потерял уверенность.
- Из, помоги мне. Подскажи как поступить.

Когда-то, в стародавние времена Из была его ангелом. Настоящим. Эдакая сильная женщина, стоящая за сильным мужчиной и слегка касающаяся его плеча, чтобы он чувствовал – вот она, тут рядом, тыл прикрыт, можно жить, можно действовать. Потом рука с плеча соскользнула и долгие годы не ощущалось больше этого уютного тепла, а взгляд ангела перестал быть взглядом ангела только, казалось,для него, Тони.
И вот сейчас, спустя сотни дней одиночества, спустя десятки холодных «здравствуй» и «прощай», спустя последние несколько минут ужаса и пару секунд, что звучал отчаянным криком его вопрос, Иззи посмотрела на Меткалфа так, словно только что увидела, и тот, кого она увидела, был безмерно дорог ей. И ещё…почудилось или нет, но Тони увидел в её глазах укор – почему, мол, сразу не поделился.
- Кому ты перешел дорогу, Тони? – мягко прозвучал вопрос. Иззи внимательно смотрела, будто у нее была целая вечность и не было окровавленных бинтов и строгой медсестры в метре от них двоих.
Так священник спрашивает грешника, вошедшего в исповедальню, готовый помочь советом или делом, готовый принять любое преступление. Не сразу понял Тони, что не слышит больше смеха Мэйси, лишь раздавался в унисон с его собственной бедой тихий плач босоногой девочки в розовой пижамке, вошедшей в комнату сестры и узревшей беду.

Тони автоматически подхватил на руки младшую. Так он всегда поступал, когда кто-то из его девочек начинал плакать. Он не стал ее утешать или что-то объяснять. Просто прижал покрепче.
- Я не знаю, Из. Со мной происходит какая-то дьявольщина. Все разваливается. Сначала эта перестрелка, теперь паб. Будто кто-то хочет забрать все что у меня есть.
Запоздало Тони вспомнил о матери. Он вроде спросил у Робби все ли целы, но мать сейчас наверно в очень тяжелом состоянии. С ней нужно хотя бы поговорить. Высвободив одну руку, Тони нашел ее номер и нажал кнопку вызова.
В то же время его опять захлестнула паранойя и он пристально вгляделся в действия медсестры. Вдруг она тоже подослана этими безумными бесами? Он уже принял твердое решение не оставлять дочку с незнакомыми людьми, ведь на пожаре он уже ничем не поможет.
- Я решил, поедем с Сэм вместе. Робби разберется с Ангелом.

Тревожные гудки, окрашенные ожиданием, продолжались до тех пор, пока Тони не понял - трубку не возьмут. Безмятежности это не прибавило, однако то, что сказала Иззи, заставило его забыть о досадной неудаче.
- То есть это не конкуренты? Ты...ты имеешь в виду... Знаешь что. Мы... мы с моим бойфрендом, -учитывая возраст Из, звучало это забавно, - разберемся тут со всем, а ты поезжай к преподобному Эндрю, помнишь его? Он даст тебе совет. И прекрати вертеть эту монетку, - Из снова стала Из-с-ним-в-разводе.
А Тони с легкой долей ужаса и отвращения заметил, что крутит между пальцами ту самую монету, звон которой до сих пор отдавался в ушах как-то по-особому, издевательски и неизбежно.

Мэйси же вцепилась в него с несвойственной маленькой девочке силой и зашептала горячо на ухо:
- Папочка, не оставляй меня с ними, не ходи к этому Эндрю, я хочу к тебе, - Тони давно подметил, что младшая тянулась к нему с большей страстью, нежели старшая, но чтобы так - впервые. Похоже, ребенок отчаялся или испытывал дискомфорт в обществе отчима, но, учитывая последние полчаса, её отказ отпускать Тони можно было интерпретировать абсолютно иначе. Неприятный холодок, прошедшийся по спине, становился, похоже, привычным явлением.

Тони нажал кнопку сброса и с трудом отогнал тревожные мысли. Ну нет, если бы с матерью что-то случилось, Робби обязательно сказал бы. Просто она не взяла с собой телефон, когда выбегала из здания. Или просто не слышит - там ведь сейчас переполох, а она одна на хозяйстве.

Положив мобильный в карман, Тони перевел взгляд на бывшую жену. Совет ее сразу показался ему на редкость дерьмовым. А вот наблюдательность ей не изменила - Меткалф и правда поймал себя на том, что вертит в руках проклятую монету. Зло запихнув ее в карман в придачу к телефону, мужчина шумно выдохнул.

- Из, я... - начал он было свою негромкую тираду о никчемности попов, но тут голос подала младшая. По спине пробежал холод и сразу вспомнился взгляд, которым она глядела на него в спальне. И страшноватые глаза утреннего посетителя. Тогда-то он не казался ему страшным. А сейчас... Тони сразу захотелось то ли перекреститься, то ли перекрестить своих несчастных отпрысков. - ...Я возьму Мэйси с собой, ладно? Ей тяжело будет с вами в больнице, да и вам... с бойфрендом.

Тон к концу тирады немного изменился, давая женщине понять, что бойфренд этот не к стати и вообще откуда он взялся? И почему ему, отцу ее детей, об этих изменениях в их жизни не сообщили? Не об этом сейчас думал Тони на самом деле, но все равно зачем-то прорвалась эта бессмысленная, беззубая ревность.

Что творилось в голове его бывшей благоверной, можно было лишь предположить, ведь стоило ей чуть подумать, уставившись на Тони довольно подозрительно, как Из благосклонно кивнула и уже спустя десяток минут, потраченных в основном на сборы и проводы старшей к карете скорой помощи, они – взрослый и ребенок, никем не тревожимые, стояли на улице , глядя вслед машине, заворожившей их светом мигалок.
- Чем займемся? – как ни в чем не бывало, подала голос Мэйси, рука ее, вложенная в большую папину ладонь, была неестественно холодной, но после пережитого это было последним, на что следовало обращать внимание.
- Поедем к тебе, пап? – в глазах мелькнул было озорной огонек, однако вместо умиления Тони словно током поразил липкий ужас – во взгляде дочери было зловещее торжество, словно она победила в какую-то одной ей известную жестокую игру.

- Конечно, поедем, - рассеянно согласился мужчина, усаживая дочку в свой автомобиль. Одна за другой стукнули дверцы, щелкнули ремни, бодро провернулся ключ и мотор привычно заухал. - Поедем, малышка. Только папе нужно еще кое-куда заглянуть.
Церковь Святого Филиппа располагалась буквально в нескольких минутах езды и путь был отлично знаком Тони. В детстве родители частенько водили его и брата туда на мессы. Церковь еще называлась Железной церковью, что всегда восхищало маленького Тони. Была в этом здании какая-то необычная сила, несмотря на вполне обычный внешний вид. То же можно было сказать и об отце Эндрю, не так давно сменившем умершего от старости отца Джорджа. Тони испытывал определенное уважение к этому розовощекому, коренастому священнику с вечно блуждающей на губах благостной улыбкой и неожиданно властным баритоном. Иззи знала об этом и видимо поэтому предложила поехать именно к нему.
- Мы только зайдем к отцу Эндрю. Помнишь его? Нет, не помнишь, конечно. Он тебя крестил.
Тони продолжал бубнить какую-то чепуху, успокаивая то ли девочку, то ли самого себя. Тем временем, машина плавно остановилась неподалеку от здания церкви и Тони со вздохом отстегнул ремни безопасности. Протянул дочке руку - пойдет ли она с ним внутрь?

Мэйси не шелохнулась. Сложила руки на груди, насупилась, словно обиделась на что-то и глядела на церковь с поистине злобным огоньком в глазах.
- Ты обещал, что поедем к тебе, - начала она и в голосе послышалась угроза.
Тонкие детские пальчики сжались в крошечные кулачки и побелели.
- Я хочу домой, к маме и Чарли, - с издевательским напором произнеся имя бойфренда Иззи, дочка поглядела на Тони. - Не хочу с тобой оставаться. С тобой скучно. Отвези меня домой, - чеканила Мэйси обидные слова, а затем вдруг вцепилась в руку отца и с не по-детски сильной хваткой потянула его, да так, что Тони понял - соберись он сейчас вылезти из машины, это вряд и получится.

"Какой еще Чарли?" - пронеслось в голове мужчины. Искреннее недоумение в миг сменилось раздражением - сообразил, сложил два и два. Тони нахмурился и принял ту самую позу, известную каждому ребенку. Папа недоволен и лучше бы вредной девчонке начать вести себя как следует.
- Маргарет, перестань баловаться! - В ход пошла тяжелая артиллерия. Полным именем Мэйси называли только в самые неприятные моменты ее жизни. - Твоя сестра и мать сейчас в больнице. Мой дом сгорел. У меня сейчас очень трудное положение. Ты же взрослая девочка, должна мне помогать.
Тони окинул ее строгим взглядом, который остановился на ее руке, цепко держащей его собственную.
- Сейчас мне нужно ненадолго зайти к отцу Эндрю и мы поедем дальше. Сделай это ради папочки, побудь немного серьезной.

Резкий поворот головы, в глазах неистовый злобный огонь - похоже, со временем, дочка в своем искусстве запугивать даст ему сто очков вперед.
Мэйси ничего не сказала, только поглядела на отца с едва держащимся в рамках приличий раздражением, а потом процедила сквозь зубы:
- Мне надо в туалет, папочка. Можно?
Хватка на запястье Тони ослабла, оставив наливающиеся багряным синяки.

Туалет располагался в специально возведенной для горожан пристройке. Послав отцу еще один полный неприятия взгляд, Мэйси скрылась в кабинке, нарочито громко захлопнув дверь и щелкнув замком.

Выходя из машины, Тони порылся в бардачке и вытащил на свет смятую пачку Lucky Strike. Старая вонючая заначка из тех еще времен. И теперь, стоя у церковной пристройки, Тони вытряхнул в руку сигарету и торопливо закурил. Несколько затяжек подряд и медленный задумчивый выдох. Курить нужно было быстро - могут оштрафовать, если кто поймает здесь курящего.
Взгляд упал на покрасневшее запястье. Что за сила у этой девчонки? И что с ней случилось? Бесовщина - опять только ей все объяснялось и это пугало. Затушив недокуренную сигарету о землю, Тони культурно сунул бычок в карман и посмотрел на часы.
- Детка, ты выходишь?

Ответа не последовало ни в первый, ни во второй раз. Исчезнуть дочка никуда бы не смогла - в кабинке не было окон, но всё же гнетущая тишига напрягала и Тони решил действовать.
Замок поддался легко, не пришлось даже ломать заботливо возведенную руками мирян конструкцию.
Внутри было пусто. Нет, правда - Тони, не веря своим глазам, зашел внутрь и коснулся руками стен, с трех сторон обрамлявших белый "трон". Никаких путей отступления и всё же дочки не было.

Выбежав на улицу, мужчина машинальнл бросил взгляд на автомобиль. На сидении пассажира, как ни в чем не бывало, игралась с телефоном Мэйси. Увидев отца, она разулыбалась и помахала - его девочка, добродушная, жизнерадостная, такой он её знает.

- Ты чего? - не дожидаясь, пока отец подойдет, Мэйси покинула машину, слегка прикрыв за собой дверь. Взгляд Тони смёл улыбку с её лица. - Уже не идем в церковь?

Тони усилием воли замедлил дыхание и устало упер ладони в колени, чувствуя злые учащенные пульсы во всем организме. Лицо его было на уровне окна автомобиля и он растерянно глядел на свое чадо, не зная испытывать ли ему облегчение или тревогу. После недолгого молчания, он невпопад поинтересовался:
- А ты в туалет не хочешь, сладкая?
Сообразив, что немного теряет ощущение реальности, Тони открыл дверцу и предложил дочке свою руку.
- Идем, конечно. Не хочу тебя тут одну оставлять... Тебе ведь скучно будет.

- Я уже была. Дома, помнишь? - Мэйси смутилась, но удивление перевесило.

***
Церковь ласково приняла Тони в свои объятия. Всё здесь напоминало о легкости, душевной радости, переполненном счастьем сердце в те далекие годы, когда Тони приходил сюда гораздо чаще, чем сейчас. Тем не менее отец Эндрю вспомнил его, как будто они встречались вчера. И Мэйси он тоже узнал, словно розовое сморщенное тельце новорожденной, пищащее во время процедуры крещения на все лады, так уж было похоже на школьницу, которой его девочка стала.
Не задавая вопросов и лишь спокойно, благостно улыбаясь, словно кот, только что наевшийся до отвала сметаны, отец Эндрю выжидательно наблюдал за тем, как отец рука об руку с дочерью вошли внутрь. В самом деле в пустой церкви больше не за кем было наблюдать, а служба к этому часу уже давно завершилась.
- Рад вновь вас видеть, - голос отца Эндрю поистине никак не вязался с его внешностью. Насыщенный баритон, внушительный в своей громкости и, казалось, обволакивающий собеседника словно кокон, с головы до ног. Да, такому священнику можно доверить сокровенное.

- Отец Эндрю, - только и выдавил из себя Тони вместо приветствия. Да и вместо всех остальных объяснений, судя по всему. Только это усталое подтверждение их знакомства.
Теперь, когда он добрался сюда, он уже не был уверен чего он хочет от этого добродушного мужичонки и как вообще начать эту мучительную беседу.
В одной руке его покоилась теплая ручка Мэйси. Другую опять холодила проклятая монета давешнего посетителя. И так же была разделена сейчас его душа. Священник выжидательно улыбался, ему некуда было спешить. Наконец, Тони разлепил губы и сделал свой ход.
- Мне нужно исповедаться, отец. Возможно, я согрешил. Мне трудно разобраться самому.

Святой отец молча проводил Тони к кабинке исповедальни. Мэйси же осталась сидеть на скамье, болтая ножками. Тони задернул экран и уселся на маленький неудобный стул. Вздохнув, сложив руки на коленях. Сквозь мелкую сетку экрана, Тони словно в тумане видел пустые внутренности церкви, свою дочку, что оттопырив нижнюю губу любопытно разглядывала амвон.
- Отец, я не понимаю что со мной происходит. Вчера... или позавчера?... ко мне в паб зашел какой-то незнакомец. Он молол какую-то чушь, про то, что исполнит любое мое желание...
Меткалф довольно подробно пересказал священнику события последних дней, не утаив ничего. Странно, но выплеснув весь этот фантастический бред на другого человека, он почувствовал огромное облегчение. Голос его перешел почти на шепот, когда он рассказал о странном поведении младшей.
- Не знаю как теперь быть. Что происходит с моими девочками? Что я наделал? Но разве я мог поступить иначе?

Отец Эндрю улыбнулся через силу – в глазах мелькнула то ли тревога, то ли тоска. Во всяком случае всё встало на свои места, стоило ему начать говорить:
- Видите ли, сын мой, - начал он, доставая из внутреннего кармана сутаны точно такую же монету, - я всегда говорю своим прихожанам – бойтесь своих желаний! Они могут начать сбываться… - он замолчал, разглядывая монетку у себя в руке.

- Я был молод и жаждал привести мир в порядок, как любой деятельный человек в мои годы.
И когда мне повстречался тот человек, я принял это за подарок судьбы. И взял монетку. Вы совершили ту же ошибку. Но я пошел дальше. Я загадал желание. Тут же, едва дождавшись ночи, - он вдруг оставил роль покровителя и заговорил словно за кружкой пива с приятелем.
- Я пожелал стать знаменитым. Да-да, так и сказал – хочу стать знаменитым. Я считал, что в этом случае смогу встать у руля, смогу управлять, и тогда принесу свои благие намерения всем. Стану насаждать добро и причинять радость.
- И я стал знаменитым. Знаменитым на всю Ирландию преступником в бегах. Помогло лишь укрыться в монастыре на долгие годы и вот я здесь. Уже сорок шесть лет.
- Но в вашем случае, - добавил он после короткой паузы, -еще не всё потеряно. Вы сопротивляетесь, вы пришли сюда и это хорошо. Да…- он вдруг запел на латыни, негромко, но слов Тони и так бы не разобрал – в молитвах и латыни он разбирался, как балерина в сортах пива.

- Существо, что преследует таких, как мы, обрело на Островах великую силу. Оно живет и питается здесь давно, гораздо дольше, чем мы с вами можем представить, - прервавшись, вдруг сказал Отец Эндрю и начал молитву заново.
Тони услышал подобный ритм и снаружи. Мэйси вторила священнику, постепенно заменяя слова молитвы на утробное мычание – что-то страшное разговаривало за пределами их кабинки. Зато внутри распускалась огромным золотым цветком благость и дыхание Тони неожиданно зазвучало в унисон с древними текстами, которые священник произносил с любовью и намерением спасти Тони.
Глаза прикрылись сами собой и с тяжелым гулким стуком выпала из рук старинная монета.

***
От этого стука Тони открыл глаза.
Гроза вновь бушевала за пределами Хромого Ангела, что еще не успел расправить крылья, хотя завсегдатаи уже стучали донышками кружек о барную стойку, о чем-то громко беседуя.
Ясная голова говорила о том, что вчера он не прикладывался к бутылке. Тогда что ж за тревога так тихо давит в груди? Так бывает, когда в минуты счастья гложет какое-то незавершенное дело или неприятное будущее событие.

Воспоминания вошли в его память одним толчком, разом, без предупреждения. Тони откинулся обратно на подушку, вспоминая ужасы прошедших дней, один за другим, да то и дело совершая телефонные звонки. Кому бы он не звонил в это утро, оказывались живы, спешили по своим делам и до ошеломленного Тони им не было абсолютно никакого дела. Даже малютке Мэйси, которая как раз выбирала наряд на день рождение подружки.

Из онемевшей левой ладони что-то тем временем выскользнуло, со стуком приземлилось на пол и покатилось подальше от Тони.
Монетка.
Два евро.