Грань | ходы игроков | Цефей

Лагерь просыпается вместе с тобой. До общего подъёма остаётся всего пара минут, но некоторые греки, подобно тебе, уже на ногах. Кто-то чистит оружие, кто-то бегает от костра к костру с различными поручениями, кто-то в котлах готовит еду. Ты чувствуешь наполняющие постепенно лагерь аппетитные ароматы.
Идёшь целенаправленно к шатру Леонида – одному из немногих здешних шатров. Краешек солнца едва успевает показаться над линией горизонта, ознаменовывая начало чудесного нового дня. Утренний воздух свеж и приятен – ты наслаждаешься этим, понимая, что скоро над окружающий равниной вновь поднимется раскалённое марево. На ярко-синем небе, непроизвольно внушающем безмятежность, не видно до самого горизонта ни единого облака.
Раннее утро внушает умиротворение и покой. Сложно поверить, что совсем скоро здесь начнётся одна из наиболее ожесточённых и значимых битв текущей эпохи.
Но ты знаешь, что по крайней мере в этом Создатель точно не лгал. Ощущаешь постепенно сгущающееся вокруг напряжение.

События опережают твой размеренный шаг.
Одинокий возглас пробивается сквозь бытовой шум, мгновением позже ему вторят уже многоголосый гомон и споры.
Лагерь оживает за считанные секунды, больше напоминая теперь растревоженный муравейник. Ты расталкиваешь образовавшуюся в сердце спартанского лагеря разномастную толпу, уже практически зная, что на самом деле произошло.
Видишь скорбные лица приближённых спартанцев, хранивших, в отличии от остальных, гробовое молчание. Замечаешь застывший лик старика Актеона и, в толпе, кривую ухмылку на губах у Леонтиада, могучей скалой возвышавшегося даже среди рослых эллинов.

- Царь умер, - объявляет для всех громогласно уже неоднократно привлекавший твоё внимание юный спартанец.
Фемокл – имя вдруг всплывает из пустоты.
А ты видишь вдруг то, чего видеть, по идее, не можешь. Распластанное на полу тело, скрытое от глаз посторонних тканью шатра. Отмечаешь исключительно аскетичную обстановку, в которой обитал предводитель. Болезненное лицо Леонида искажает предсмертная судорога, он беспомощно скорчился на холодной земле. Вокруг – пятна побуревшей и запёкшейся крови, вперемешку с омерзительными комками внутренних органов. Царь умирал в муках от страшной болезни, практически выхаркав наружу собственные лёгкие. Отмечаешь, что твой Творец не отличается особенным милосердием.
И понимаешь вдруг, что видение это – не твоё собственное. Послание, транслированное в твоё сознание безграничной волей божества Аполлона.
Он хочет, чтобы ты это увидел. Он хочет, чтобы ты начал действовать.

Но я узнаю новость не дойдя до шатра мёртвого царя. Проталкиваюсь вперёд, стремясь оказаться ближе к событиям. Спартанец, один из самых юных здесь, объявил очевидное и лишь я успел вспомнить его имя как всё моё внимание отвлекла вспышка прозрения, короткая, но невероятно полная информации - в одну секунду я успеваю увидеть всё, что было скрыто от меня тканью и видение исчезло, сменившись шумной толпой вокруг меня.
Именно сейчас, когда моя роль ещё не прочна, я могу ошибиться. Но я не ошибусь, хотя это и возможно. Смотрю на Леонтиада, своего врага в этом споре и пытаюсь предсказать его слова. Попытается он воспользоваться этой возможностью увести своих солдат? Попробует сговориться с персами? Мой разум заполоняет множество вариантов будущего, сквозь которые я прорываюсь со всей остротой и скоростью своего ума. Я отсекаю самые странные, но какой же выглядит более вероятным?

Смерть Леонида неумолимо посеет в рядах греков разброд и шатание. Лишь стальная воля и непреклонный авторитет царя Спарты до сих пор удерживал некоторых наиболее слабовольных от отступления. Не все из эллинов считают, что открытое противостояние персам – наиболее верный вариант. Есть среди них и такие, кто, подобно Леонтиаду, уверены, что для них будет лучше уступить Ксерксу, и, выполнив условия персидского повелителя, ценою гордости и свободы купить свои жизни и безопасность.
Леонид был звеном, связывавшим всё воинство воедино. Его смерть в настолько судьбоносный момент не может не повлечь за собой серьёзных последствий. Понимание этого очевидного факта читается на лицах большинства греков. Глаза некоторых из них уже сейчас выдают то, что никто из них пока ещё не отваживается произнести вслух.
Ты смотришь на Леонтиада и понимаешь, что уж он-то точно не станет бездействовать. Он, уже пытавшийся поднять бунт накануне, попробует вновь. Ты понимаешь это умом, видишь в его улыбке. Что именно предпримет Леонтиад дальше?
Размышлять долго на эту тему тебе не приходится.
Фиванец, расталкивая других, выходит вперёд. Не обращая никакого внимания на полные ненависти взгляды Фемокла и окружавших парня спартанцев. Всё-таки он огромен, этот Леонтиад. Почти на голову выше тебя, шире в плечах и мощнее на вид. Едва ли во всём лагере греков ему найдётся подходящий по силе соперник.
- Леонид мёртв! – громогласно выкрикивает он, повторяя слова Фемокла с новыми интонациями. – Наш царь, прикончивший самовольно персидских послов и отвергший великодушное предложение Ксеркса, теперь нас покинул. Я не хочу разделить его участь и увожу своих воинов в полдень! И если у кого-то из вас хватает мозгов, то вы поступите также.

Если я позволю армии распасться, моё задание будет провалено. Я не могу допустить этого и не могу отпустить отсюда никого. И мне нужно заткнуть Леонтиада до нападения персов, он - моя главная проблема: самый громкий, самый наглый, самый представительный из трусов. Он не нужен этому войску, даже как вождь своих людей. Я убью его в бою, а пока...
Я делаю свой голос настолько громким, насколько могу и уверенно кричу:
- Закрой свой поганый рот! - И продолжаю, не обращая на него внимания, стараясь перекрыть его и все остальные голоса своим. - Персы скоро нападут, вы будете драться за свою свободу и честь?! За свои дома и жён?! - Я жду реакции, готовый продолжать.

Твой голос перекрывает нестройный гул сторонников Леонтиада. Фиванец поворачивается в твою сторону – ты видишь в его глазах искры гнева и изумления. Ты продолжаешь говорить, а греки вокруг – внимать твоей речи. Но откликнуться на твой призыв никто из них просто не успевает – твой оппонент вовсе не собирается молча сносить оскорбления.
- Да, чёрт возьми! – выкрикивает Фемокл. Ему вторят некоторые из воинов Спарты.
А Леонтиад прёт вперёд, расталкивая соратников. Ты видишь, как вздымается и опускается его грудь. Как неистово пульсирует едва заметная жилка на шее. Его дыхание частое, прерывистое. Он в бешенстве. Подобные оскорбления ему не приходилось выслушивать даже от покойного царя Леонида.
- ЩЕНОК! – рычит он в ярости, моментально заставляя замолкнуть немногочисленных энтузиастов в толпе.
Греки расступаются. Фиванцы пропускают предводителя и отходят назад. Ты обнаруживаешь, что толпа отступила, оставив тебя в одиночестве посреди образованной на скорую руку арены.
- Спартанский пёс, ты забыл, на кого поднял голос? Я - Леонтиад из великого города Фивы, безродная псина! – похоже, он в бешенстве. Перехватывает одной рукой брошенное кем-то копьё.
Обнажённый по пояс, могучий и рослый, он застыл напротив тебя. Самоуверенный и надменный. Словно забыл исход вашего противостояния накануне. В глазах вместо страха – лишь лёгкое беспокойство.
- За свои слова, - сплюнув на песок, почти шёпотом произносит.
Но ты прекрасно слышишь каждое слово.
- Придётся ответить, - ты понимаешь вдруг, что на самом деле он не взбешён.
Взволнован, слегка обеспокое грядущим сражением. Никак не более. Всё остальное – игра, работа на публику.
- Цефей! – слышишь крик Актеона.
Старик, протолкавшийся в первые ряды группы спартанцев, бросает тебе тоже копьё.
Окружающие застыли – безмолвные зрители. Никто не спешит вмешиваться. Никто не собирается остановить неминуемое кровопролитие.

Я понимаю, что не сумел правильно оценить своего врага. Это плохо, я не должен был так ошибиться. Но это можно будет использовать, чтобы показать свою силу, для этого надо убить его эффектно...Или оставить в живых. Нет, нельзя недооценить его. Он слишком спокоен, чтобы броситься в бой из-за ярости, а значит, думает, что сможет победить. Я должен быть осторожным в этом бою. Осторожным и эффектным. Красивые слова идут первыми:
- Тебе пора перестать позорить наши великие земли, ничтожество. - Громко, спокойно, уверенно говорю не столько ему, сколько толпе вокруг. Выжидаю один удар сердца.
А затем срываюсь с места, делаю шаг вперёд, бью копьём в плечо его вооружённой руки, перехватываю древко левой рукой, планируя удерживать его оружие слева от себя ту долю секунды, которую я приближаюсь к нему, чтобы нанести удар пальцами в горло.

Выжидаешь один удар сердца, позволяя порыву ветра развеять брошенные в лицо Леонтиаду слова. Переходишь в наступление, привычно проскальзывая в свой собственный поток плавно и тягуче текущего времени. Ты снова скользишь, прорезая пространство. Снова видишь словно в замедленной съёмке каждое сокращение мышц своего оппонента.
Направляешь остриё копья в плечо словно застывшего во времени Леонтиада, нисколько не сомневаясь в успехе. В схватке один на один у обычного человека против охотника нет ни единого шанса.
В первую очередь ты думаешь об эффектности, о необходимости впечатлить публику. Заработать столь важный для выполнения поставленной перед тобой задачи авторитет. Лишь во вторую – об эффективности. Ты знаешь, что едва ли что-то может пойти не так.

Ответный ход Леонтиада тебя удивляет.
Ты видишь, как он с невероятным проворством свободной рукой перехватывает за древко копьё. Движется, пожалуй, даже чуть быстрее себя, оставляя позади тенью размытые силуэты. Силуэты эти – тёмные, дымные, словно состоят из клубящегося тумана. Развеиваются на ветру пару мгновений спустя.
Резким рывком он отправляет твоё копьё на песок – вывихнутая под воздействием чудовищной силы кисть взрывается вспышкой неожиданной боли. Той же рукой, излучающей ту же самую иррациональную тёмную дымку, он бьёт тебя в грудь – просто толкает ладонью в солнечное сплетение.
Ты ощущаешь, как враждебный туман щиплет кожу. Отлетаешь назад. Падаешь на спину, нещадно хватая ртом воздух. Рёбра ноют, но, похоже, все целы. Болит голова.

Ты понимаешь, что толчком тебя насильно вернули в общий временной поток. Окружающий гул тоже возвращается в норму. Твоё копьё – рядом, на песке, всего в полуметре. В зоне досягаемости твоей левой руки.
Видишь, что Леонтиад не спешит добивать. Неторопливо обходит, на манер загоняющего добычу волка, полукругом, твоё беспомощно распластавшееся на песке тело.
- Я поклоняюсь Зевсу, владыке бури и молнии, – произносит, торжествуя, могучий фиванец.
Он непринуждённо прокручивает кистью копьё, сплёвывает на землю.
- Не тебе тягаться со мной, безродный спартанский щенок.

Я снова ошибся. Я должен победить, остальное неважно. Перекатываюсь влево, готовлюсь отвести в сторону его удар, если тот случиться. Встаю, сдвигаясь за копьё, левой рукой выхватываю его из земли, поднимая в воздух между нами, охотниками. Говорю, хотя и готов замолчать, от первого его удара.
- Значит, сразимся так. Знай, что ты сейчас рушишь великую империю Эллинов. - И ни слова больше. Затем бью.

В этом сражении вы оба движетесь одинаково медленно, со скоростью, пригодной для восприятия простым человеческим глазом. Ты идёшь на сближение, сжимая древко копья пальцами неповреждённой руки. Даже сейчас ты видишь едва заметный черноватый пар, исходящий от разгоряченной в сражении плоти Леонтиада. Замечаешь, как глаза твоего противника наливаются той же темнотой. Пугающей и безграничной.
Твой первый выпад он без труда отбивает древком своего же копья. Едва уходит в сторону от второго. Ты смотришь, как сжимается в кулак и разжимается его левая рука. Словно именно этой рукой он собирается вырвать из груди твоё сердце.
Внезапный выпад едва не становится для тебя последним – лишь чудом ты успеваешь уйти в сторону в последний момент, отделавшись рваной царапиной на предплечье. Он наступает, огромный и неумолимый, излучает чёрный пар всей поверхностью кожи - пар отвратительный тебе и незаметный глазу обычного человека.
В секунду, когда он заставляет тебя отступить к самому краю «арены», происходит невероятное. Отразившийся от наконечника твоего копья луч восходящего солнца бьёт Леонтиаду прямо в глаза, выжигая засевшую в их глубине первозданную тьму. На долю секунды противник ослеплён и обескуражен. Это твой шанс. Возможно, единственный.

Я не думаю о природе случившегося, краем сознания понимая, что солнце и мой Создатель связаны.
Я просто всаживаю своё копьё во вражеское горло, ногой отталкивая его оружие в сторону.
Ещё ближе приближаюсь к нему и пинаю в колено, прямо в выпирающую кость.

Попытка всадить копьё противнику в горло заканчивается полным провалом – Леонтиад отводит твоё оружие в сторону и отталкивает тебя на пару шагов назад могучим пинком. Ревёт гневно и в рёве этом уже не слышится практически ничего человеческого. Черты лица мужа из славного города Фивы приобретают невероятную резкость и искажаются, истончаясь и источая во все стороны отвратно-дымную ауру гниения.
Ты понимаешь в одночасье сразу две вещи. Во первых, только ты один обращаешь внимания на терзающую мужчину жуткую трансформацию. Во вторых, осознаёшь на уровне интуиции, что сила Леонтиада ни имеет никакого отношения ни к Зевсу, ни ко всему остальному пантеону Создателей.

- Поворотная точка в истории, - произносит Леонтиад хриплым шёпотом, разобрать который среди тысяч зрителей в состоянии один только ты. – Столкновение высших сил…
Его голос звучит чуждо. Потусторонне. От этого голоса и всепоглощающей тьмы в провалах-глазницах бегут мурашки по коже.
- Он обещал мне победу, - Леонтиад делает шаг вперёд.
С каждой секундой он всё больше походит на омерзительного мутанта. На фантасмагорическое чудовище из воплотившихся в реальность кошмаров.
Ты перехватываешь копьё поудобнее.
- Он обещал мне силу, - ещё один шаг.
- Остановитесь, это безумие! – запоздало выкрикивает из толпы Актеон.
Фемокл рвётся вперёд, словно почувствовав что-то, но его удерживают другие спартанцы.
- Безграничную власть.

Леонтиад срывается с места и моментально преодолевает разделявшее вас расстояние. Отводит ударом ладони копьё, резким выпадом всаживает тебе в грудь собственное оружие. Жгучая боль разрывает грудную клетку на части – ты падаешь на колени, непроизвольно схватившись за засевшее в груди древко. Догадываешься, что из спины, примерно между лопаток, выглядывает сейчас окровавленный наконечник.
Леонтиад нависает над тобой тёмной громадой. Ты чувствуешь, как щупальца тьмы просачиваются в твоё тело, используя копьё в качестве своеобразного проводника. Фиванец ревёт, торжествуя, а свет стремительно меркнет перед твоими глазами.