21 июня 2243 года по Земному исчислению
Местная дата - 463:39К
Город-купол Аделантадо, жилой массив №3
02:31 по местному времени
В гостиной скромно горел ночник, едва ли освещая комнату сильнее, чем льющийся через окно свет уличных фонарей. А над ними была сплошная чернота - и без того едва заметный на фоне ночного освещения свет звезд, с трудом пробившийся через толщу здешней атмосферы, поглощался полимерным куполом, которым был накрыт самый первый и самый крупный город на планете.
Сантьяго сидел в кресле и читал книгу.
Прошло уже три недели с тех пор, как состоялся разговор с представителем движения. Когда Сантьяго познакомился, пусть и пока не лично, с событиями, незримо разворачивающимися на улицах городов. Когда он дал свое согласие и принес клятву верности. Когда внутри него вновь разгорелся живой огонь.
Первое время он привыкал жить с мыслью, что скоро сможет стать частью чего-то большого и важного. Начинал смотреть по-другому на свою работу. На события. На людей вокруг. Вернее, он отвыкал от собственного бессилия и тоски, которое медленно накапливалось в нем все эти три года, которыми и были продиктованы его безрассудные действия, раз за разом заканчивающиеся приводом в отделение милиции. Сантьяго подарили надежду, а взамен попросили всего ничего - лишь быть готовым действовать, когда придет время. Вот только не уточнили, что за этим стоит. Но тогда это было неважно.
Спустя неделю после посвящения настроение стало спадать. Все от того же бездействия. Инструкций не поступало. На связь никто не выходил. Сантьяго вел все ту же жизнь, что и до этого, будто не изменилось ничего. Сомнения начали пускать корни. Вдруг движение ликвидировано? Вдруг Сантьяго не годен? Вдруг этого разговора вообще не было?
А дальше он продолжал жить как ни в чем не бывало. Ходить на работу, изображать собственную благополучность, быть любезным. Изнывая от нетерпения, тоски и усталости.
И сейчас он сидел среди ночи в своей двухкомнатной квартире, которую ему выдали на его восемнадцатилетие, в ортопедическом кресле с синтетической обивкой, и читал электронную книгу, пытаясь скрасить очередную бессонную ночь.
Иногда ему было тяжело уснуть. Сказывались периоды тяжелого и целеустремленного труда, которые остались позади. В те времена в жизни было гораздо больше смысла. Наверное, все это полная чушь, что человеку для счастья нужно больше отдыха. Почему-то прошлое вспоминается с гораздо большей теплотой, нежели настоящее. Несмотря на то, что наградило Сантьяго расстройствами сна, периодом нервного истощения и ранним артритом в коленях - последняя болезнь вообще была частым явлением в колонии как результат не совсем успешной адаптации человеческого организма под гравитацию Эвридики. И Сантьяго мог ответить для себя, почему оно вспоминается с теплотой.
На нем была легкая хлопчатобумажная пижама светло-бежевого оттенка. Стандартного кроя. Произведенной на станках, расположенных к югу отсюда, там же, где производится вся без исключения одежда колонистов. Что говорить, если даже одежда сквозит утилитарностью. Каждая вещь, каждая мелочь, которая окружает жителя Эвридики, словно шепчет: "Не забывай, для чего мы предназначены!".
Нелегко будет Стоунеру искоренить старые мысли. Но если никто ему не помешает - это лишь вопрос времени.
Сантьяго не заметил, как задремал. Но провалиться в сон он не успел.
В дверь позвонили. Сигнал громким свистом резанул по ушам спящего человека. И, словно незваному гостю этого показалось мало, по двери забарабанили кулаком.