[WoD] Requiem aeternam dona eis, Domine... | ходы игроков | - - - 02. День второй: Анри Ледюк, вечер

Торговые ряды оказались совсем рядом. Спустя всего лишь несколько минут, минув здание гильдии каменщиков, отец Анри оказался в самом оживленном месте города - на рынке. Тут и там сновали самые разные люди. Судя по одежде, в основном невысокого достатка. Никто не обращал на священника никакого внимания. Продавали в основном овощи, фрукты и вино. Несколько торговцев мясом собрали вокруг себя большую толпу то ли покупателей, то ли зевак, то ли воришек. В самом конце можно было купить припасы для путешествий: мешки, конские сбруи, обувь, жир, факелы, масло, лампы.

Анри прошелся по рядам, скупая то, что по его мнению могло пригодится в завтрашнем походе: лампу с запасом масла, огниво (отсутствие которого помешало спуститься в подвалы Сен Мари вчера), не забыл купить еды для себя и овса для Крошки, приобрел пустой бурдюк, мешок и торбу для крошки (чтобы она поесть могла завтра днем, пока инквизитор исследует замок). Закончив с покупками, инквизитор направился к собору Святых Юста и Пастора, настоятель оторого обещал Ледюку гостеприимство.

Прогуливаться по городскому рынку оказалось приятным делом. В немалой степени этому способствовали два стражника, церберами прогуливающиеся по рядам, отпугивая мелких воришек и попрошаек. Тут и там торговцы наперебой расхваливали свой товар, обещая лучшую цену, но Анри Ледюк точно знал что ему нужно.

Совершив покупки, инквизитор приторочил поклажу к лошади. Всю за исключением двух тяжелых молотов весом больше десяти килограммов каждый. Везти их на Крошке казалось безумием. Даже если купить веревку и, перекинув её через круп лошади, привязать молоты по обе стороны создавая равновесие - не ровен час во время езды от качения молоты переломают ноги несчастному животному. Наконец он сообразил закрепить их плашмя у седла. Выглядело нелепо, но так по крайней мере не было риска покалечить лошадь.

Часы пробили 14:00, когда инквизитор покидал рынок. Вес человека и поклажи Крошка держала, шаги её были еще уверенные, но второго всадника она выдержала бы вряд ли. Отец Анри осторожно провел навьюченную лошадь по оживленным и уже знакомым улицам города и без происшествий прибыл к Собору Святых Юста и Пастора.

Привязав Крошку к коновязи, священник снял с нее всю поклажу и, сгибаясь под своей ношей (особенно бережно Анри нес сверток Мишеля) подошел к монаху, стоявшему у ворот.

- Брат, отец Тьери радушно предложил мне кров над головой. Скажи, брат, кто может показать отведенную для меня келью и где я могу найти этого человека.

Монах все также неспешно поднял взгляд, внимательно посмотрел на Анри, чуть тряхнул головой, словно отгоняя морок, и монотонно произнес:

- Его святейшество сейчас отсутствует. Вы можете подойти к отцу Феликсу. Должно быть, он окуривает главный зал.

Похоже, для монаха подобного скромного определения нужного священника было достаточно. Как будто бы Анри знал всю братию поименно. Однако, войдя внутрь и опустив кончики пальцев в кропильницу, инквизитор убедился в достаточности описания монаха. В по залу неспешно ходил один единственный священник очень внушительных размеров в простой серой рясе. Благовония распространялись по залу из кадила, которым он методично покачивал взад-вперед, медленно шевеля губами.

Отец Анри обратился со своей просьбой к единственному человеку в Соборе и получил сердечный прием. Уже через пару минут оба стояли напротив кельи, точь в точь такой же, в которой минувшим утром Ледюк беседовал с епископом.

Подобная келья более чем устраивала отца Анри. Никакого показного шика, никакой помпезности. То, что нужно. Аккуратно опустив на пол свои пожитки, Ледюк с тихим стоном распрямился.

- Еще раз благодарю за гостеприимство. Я хотел бы уделить некоторое время чтению. Скажите, можно ли мне будет воспользоваться вашим запасом свечей, если мне перестанет хватать естественного света? - скромно поинтересовался Анри у отца Феликса.

Анри намеревался изучить найденный в Сен-Мари фолиант. Если тамплиеры были еретиками, то в этой книге могут оказаться свидетельства ереси. А может и не оказаться. Выяснить это можно было лишь одним способом.

Услышав просьбу Анри, отец Феликс широко раскрыл глаза и удивленно уставился на спутника. Какое-то время он молчал, не в силах подобрать нужные слова, но все же собрался и ответил:

- Пожалуйста, брат мой. Вы можете читать у окна, а если света недостаточно - выйдите на внутренний двор. Если же вы желаете читать после заката - я принесу вам две свечи перед вечерней.

Он чуть наклонил голову в знак почтения и повернулся, собираясь выйти, но остановился и добавил:

- Из кельи нужно выйти налево и идти все прямо. Коридор приведет тебя прямо в сад, брат мой.

Затем уверенно вышел, оставив за собой приятный аромат благовоний.

- Благодарю, брат, - склонил голову священник и улыбнулся, усаживаясь на жесткую кровать.

Открыв книгу, найденную в спальнях замка, инквизитор погрузился в чтение книги, раскрыв ее в случайном месте. Если этот том и правда был, как заподозрил отец Ледюк, чем-то вроде письменного наставления послушникам, собиравшимся стать полноправными рыцарями ордена, то здесь должны скрываться семена ереси. Вряд ли их можно будет обнаружить в самом начале, даже если остальной текст наполнен богохульными мыслями, первые страницы наверняка будут наполнены благочестием и богобоязненностью. Умы лучше всего смущать постепенно и гораздо проще смутить невинные души, подавая ересь понемногу, как приправу к хорошему блюду. Особое внимание отец Анри планировал уделить тем частям документа, где описывались взаимоотношения между рыцарями. Одним из пунктов обвинений было мужеложество. Ледюк и не надеялся обнаружить в книге прямое разрешение на занятие подобным грехом содомским. Но ознакомиться с разделом посчитал необходимым.

Также во всех прочитанных материалах инквизитор уделял большое внимание тем местам, в которых упоминался Господь Всемогущий. Искал искажения канонов и догм, подмены религиозных понятий, которые были бы способны смутить юных послушников и отвратить их сердца и мысли от Бога и Церкви.

Устроившись поближе к окну, инквизитор начал внимательно изучать рукопись. А это была именно рукопись, причем составлялась и дописывалась не один десяток лет, о чем характерно свидетельствовали различный оттенок чернил и чудовищная разница в почерках составителей или переписчиков. Именно почерк и стал главным врагом отца Анри на ближайшие несколько часов. Большая часть переписчиков не обладала таким достоинством как чистописание. Ошибки встречались чуть ли не на каждой исследованной странице.

Спустя несколько часов бесплодных усилий, в келью вошел отец Феликс. Он принес две свечи и видавшее лучшие времена огниво, которое попросил оставить здесь в келье. Инквизитор был на столько погружен в поиски, что отвлекся лишь на мгновение поблагодарить святого отца, и продолжил чтение.

Уже начало темнеть, когда Ледюк среди бездонного океана не имеющей никакого значения для расследования информации обнаружил чрезвычайно интересное описание, описание процедуры вступления в орден:

Пожелавшего стать тамплиером прежде всего
приводят в помещение, примыкающее к главному залу.
Там новичку задают несколько вопросов.
Первый вопрос касается его желания вступить в орден:
«Брат, просишь ли ты общества нашего дома?» Если
он отвечает утвердительно, новоприбывшему следует
поведать о великих лишениях и тяжких страданиях, которые
ему придется переносить, а затем спросить, готов
ли он стать слугой и рабом дома вовеки и до конца своей
жизни.
Если эти сведения о нелегкой судьбе храмовника не
отпугнут кандидата, то ему надлежит задать вопросы, касающиеся
причин, по которым он не сможет стать членом ордена.
Женат ли он? Состоит ли в каком-либо другом ордене?
Есть ли у него долги, которые он не в состоянии вернуть?
Не страдает ли он заразной болезнью?
Если ответы на эти вопросы окажутся удовлетворительными,
то один из братьев, проводивших опрос, заходит
в зал собраний и говорит магистру: «Господин, мы говорили
с этим достойным человеком, который ждет снаружи,
и описали ему лишения дома по мере наших способностей
и знаний. И говорит он, что желает быть слугой
и рабом дома...»
Затем в зал вводят кандидата. Он преклоняет колена
перед магистром, соединяет ладони и говорит: «Господин,
вот я пред Богом и вами, и пред братьями, и прошу
вас во имя Господа и Девы Марии ввести меня в ваше
общество и под покровительство дома как человека, который
желает быть слугой и рабом дома вовеки».
После этого магистру надлежит еще раз попытаться разубедить
его. «Добрый брат, ты просишь о великом,
ибо в нашем ордене ты видишь лишь внешнюю сторону.
Видишь ты, что есть у нас добрые кони и оружие,
славная пища и питье, и красивые одежды есть у нас,
и кажется тебе, что легко тебе будет с нами, но все сие
суть видимость. Ты не знаешь о суровых заповедях, что
лежат в основе нашей жизни, и тяжко будет тебе, который
ныне сам себе господин, стать слугой для других.
Ибо вряд ли когда-нибудь еще ты будешь делать то, что
хочешь: если захочешь ты пребывать в землях по эту сторону
моря, пошлют тебя за море; и если захочешь ты
быть в Акре, пошлют тебя в земли Триполи, или Антиохии,
или Армении... и если ты пожелаешь спать, тебя
разбудят, а если ты пожелаешь бодрствовать, тебе прикажут
лечь в постель».
Если кандидат не принадлежит к знати, то его надлежит определить сержантом,
Затем кандидату надлежит выйти и ждать решения собрания.
Если это решение благоприятное, его необходимо ввести обратно
в зал и еще раз спросить, готов ли он переносить
все тяготы, о которых ему ранее говорили.
Когда он подтверждает свою готовность, магистр
поднимается со своего места и просит всех встать и вознести
молитву «Господу нашему и Деве Марии, дабы он
преуспел в этом». Каждый читает «Отче наш», после чего
брат капеллан читает молитву Святому Духу. Затем
тот, кто готовится стать братом, кладет руки на Евангелие,
и его в последний раз спрашивают, нет ли каких-либо
причин, которые могут воспрепятствовать его вступлению
в орден.
После этого с кандидата берут клятву. Это происходит
следующим образом. Магистр вопрошает его: «Клянешься
ли ты Господу и Божьей Матери, что отныне во
все дни твоей жизни ты будешь повиноваться магистру
Храма и любым приказам, которые тебе отдадут? Клянешься
ли ты Господу и Святой Деве Марии, что все оставшиеся
дни своей жизни ты будешь хранить целомудрие?
Клянешься ли ты Господу и Деве Марии, что все оставшиеся
дни свои ты будешь жить без какого-либо имущества?
Клянешься ли ты Господу и Святой Деве Марии, что все
оставшиеся дни свои будешь жить согласно обычаям нашего
дома? Клянешься ли ты Господу и Святой Деве Марии,
что все оставшиеся дни своей жизни будешь помогать
со всей силой и мощью, данной тебе Богом, в защите
святой земли Иерусалима, а также защищать и спасать
всех христиан, кто в этом нуждается? Клянешься ли ты
Господу и Святой Деве Марии, что ты никогда не оставишь
орден, если не будет на то разрешения магистра?»
На каждый из этих вопросов кандидат отвечает:
«Да, если это угодно Богу».
Наконец магистр говорит: «Мы, именем Господа
и Святой Девы Марии, и именем своего господина святого
Петра из Рима, и именем нашего святого отца Папы,
и всех братьев Храма, вводим тебя во все блага дома, что
были от начала и пребудут до конца... и ты также вводишь
нас во все благие дела, что ты свершил и свершишь.
И мы обещаем тебе хлеб, и воду, и бедную одежду
дома, и много боли и страданий».
Затем новому тамплиеру надлежит выдать его облачение — белый
плащ для знатных рыцарей, черный или коричневый
для сержантов. Капеллан читает сто тридцать второй
псалом «Как хорошо и как приятно жить братьям
вместе!». Братья вновь читают «Отче наш», и магистр
поднимает вновь поступившего с колен и целует в губы.

Закончив чтение, отец Ледюк поднял взгляд к окну. Он не заметил как стемнело. Свеча горела на подоконнике, давая тусклый свет. Как зажигал свечу инквизитор тоже не помнил.

Вздохнув, отец Анри встал, потушил свечу и покинул келью, направившись ко входу в собор, оставив книгу лежать на кровати, открытой на странице с описанием ритуала посвящения. Бэке уже наверняка ждет священника у входа с какими-то свежими новостями. Или без них, но все равно ждет. В любом случае, стоило дать небольшой отдых глазам, уже начинавшим болеть от попыток разобрать почерк писцов, составлявших читаемый братом Анри труд.

По пути ко входу в собор отец Ледюк размышлял о только что прочитанном фрагменте текста. И испытывал такое отвращение, что хотелось просто сплюнуть, в надежде, что вместе со слюной из головы выйдет и часть мерзости. Магистр, целующий в губы новопосвященных юношей. Что это, как не грех содомский? От подобных поцелуев и в самом деле до мужеложества недалеко. Понятно теперь, почему составитель письма заколебался во время вступления. Целоваться с мужиком. Фу, мерзость. Мерзость. Мерзость.

В надежде отвлечься, инквизитор постарался начать думать о другой странности. Во время посвящения новообращенные тамплиеры клялись Господом и Девой Марией, как и положено добрым христианам, но клялись только в верности Магистру ордена и обычаям некоего "дома", видимо, самого Ордена. Не Богу, не Папе Римскому, наместнику святого Петра, а только Магистру. И еще, если рыцари клялись соблюдать все нормы и обычаи этого самого "дома", то зачем вводить дополнительные пункты, касающиеся целомудрия, защиты христиан в беде и нестяжательства? Складывалось впечатление, что эти качества не считались обычаем для ордена тамплиеров, раз их пришлось упомянуть отдельно.

Анри сделал глубокий вдох и выдох. Священник начинал мыслить пристрастно после прочтения фрагмента, в котором явно упоминалось непристойное целование. А этого допускать нельзя. Он инквизитор, собирающий доказательства для суда над теми, кого обвинили в ереси, и пристрастным ему быть нельзя. Судьба душ осужденных зависит от него, ведь без отпевания им не суждено будет попасть в Рай. И он должен быть справедливым к обвиненным. Ледюк ускорил шаг, надеясь побыстрее встретиться с ростовщиком и узнать о его успехах.

Собор был пуст. Совершенно. Анри пришлось вернуться и взять свечу, иначе в кромешной тьме найти выход казалось безумием. В тусклом свете, осторожно ступая, инквизитор добрался до входных ворот. Поставив свечу на один из столов, он с трудом выдвинул огромный засов и отворил створки. В лицо ему ударил свежий ночной ветер, приводя инквизитора в чувства. Выйдя наружу, Анри обнаружил две лошади у коновязи. Рядом на сырой земле сидел Бернар и разглядывал собственные пальцы.

- Рад видеть вас, месье Бэке, - подошел к еврею инквизитор. - Насколько успешным был ваш день? Что вы успели узнать по нашему делу?

Освежающая ночная прохлада была весьма приятной. И неожиданно бодрящей после долгих часов сидения в келье, проведенных за чтением рукописного фолианта. Дремотное настроение, которое исподволь начинало завладевать священником улетучилось под натиском легкого ветерка, несущего с собой приятную прохладу.

Бернар, придерживаясь за коновязь, поднялся и поприветствовал отца Анри. Он улыбался, почти сиял, от него пахло алкоголем и женщиной, однако, еврей не был пьян. Он не сгибался под натиском ветра, ровно связывал слова, язык не заплетался, но многое намекало о том, как Бернар провел этот день.

Последовавший рассказ оказался занимательным. Перво наперво, Бернар нашел проводника, который всего за пару ливров весь день указывал дорогу. Путешествовать с ним оказалось быстро, удобно и довольно познавательно. К тому же он рассказал несколько интересных слухов. Например, что в замке Сен Мари завелось приведение. Кто-то говорит, что это дух оскорбленной храмовниками девушки из соседней деревни, а кто-то утверждает, что это дух вновь прибывшего послушника возродился, который отказался участвовать в их еретических ритуалах и терпел надругательства пока не испустил дух. Но Бернар не поверил в эту брехню, потому что сам находился в замке в присутствии святого отца и ничего подобного не заметил. Он посетил Собор Святых Юста и Пастора утром, а затем направился в порт к своему таинственному знакомому. Бернар признался, что пришлось, исключительно ради расследования!, позволить себе пару кружек, или кувшинов, лишнего, но он надеется, что собранные сведения помогут отцу Анри. Ему стало известно, что в городе до сих пор прячется беглый храмовник, а может быть даже не один. Как ни странно, но о первом можно узнать у какого-то Томаса, но храмовник тот не в духе. О других же ходят самые разные слухи: одни говорят, что он стал рыбаком, другие треплют, что упивается в трактире, кто-то болтает, что он подался в бордель, а некоторые утверждают, что он вступил в стражу самого губернатора, еще один сболтнул, что тамплиер вступил в стражу, одна деваха клялась, что видела храмовника принявшего постриг в аббатстве, еще говорили, что беглый рыцарь подался в разбойники на мосту... проверять все сплетни городских жителей можно много недель и Бернар не придал им большого значения. Узнал, что в городе большим авторитетом пользуются епископ и де Триньёф. Еврей успех немного погулять по городу и сообщил, что в торговом районе обнаружил гильдию каменщиков и имел приятную беседу с их представителем. Из разговора он узнал, что две бригады закладывали библиотеку от рассвета и до заката, а сделать в ней брешь может одна бригада за пол дня работы. И стоить это будет не больше 20 ливров, которые он готов заплатить. И тут же добавил, что потратился сегодня очень серьезно и рассчитывает, что церковь не забудет его старания. В конце же беседы, Бернар предложил отцу Анри небольшой подарок в виде бурдюка с вином и поинтересовался дальнейшими планами святого отца в расследовании и на его персону в частности.

Еврей, который, как казалось поначалу, не смог разузнать ничего существенного, в конце удивил инквизитора ворохом полезных сведений.

- Что за Томас, месье Бэке? Как его найти? - дождавшись окончания рассказа Бернара, поинтересовался Анри. - И сможете ли вы договориться с гильдией каменщиков о том, чтобы они отправили свою бригаду в Сен-Мари уже завтра, причем чем раньше они туда прибудут, тем лучше?

Про себя же отец Ледюк подумал, что недооценил работу местных мастеров. Он подумал, что вход в библиотеку перекрыт тонкой, можно сказать, ложной стеной, чья задача - не допускать в нее посторонних. То, что вход был замурован капитально становился еще одной странностью в этом расследовании. Зачем брату Варфоломею понадобилось столь нестандартное решение? Если в ней хранятся запрещенные книги, то почему их не сожгли на месте? Если труды, найденные там, спорного содержания, то почему не изъяты на передачу для рассмотрения докторам Церкви и Богословия? Выяснится это могло лишь завтра, после того, как отец Анри собственными глазами увидел бы это интригующее хранилище знаний.

- Какой-то местный священник, святой отец. Поначалу я воспринял его как очередной бесполезный слух, но после того как эти сведения подтвердили сразу несколько человек, мои подозрения усилились и обрели почву под ногами.

Бернар почесал подбородок, помолчал. То ли он задумался, то ли замечтался, но повисшая пауза продолжалась чуть дольше дозволенного. Анри понимал, что хорошо воспитанный еврей все понимал и осознанно позволил себе маленькую вольность.

- Каменщики... - медленно начал он, - Их представительство уже закрыто, но я могу попытаться найти кого-то из них. В противном же случае можно будет обратиться к ним утром на рассвете. Не знаю сколько времени им потребуется, чтобы собрать своих людей, но эти расходы я готов взять на себя.

Бернар наградил инквизитора своей обезоруживающей улыбкой. Он делал то что умел, и по лицу Анри было отчетливо видно, что работой его святой отец остался доволен. По крайней мере за этот день.

- Хорошо, месье Бэке. Очень хорошо, - похвалил еврея священник. Тот и вправду хорошо поработал в незнакомом городе и заслужил похвалу. И прощение за небольшую вольность в поведении. - Сейчас можете идти отсыпаться. Полагаю, вам это не повредит. Завтра с рассветом вам будет необходимо отправиться в гильдию каменщиков и нанять бригаду рабочих для разбора кладки в Сен-Мари. Чем скорее они доберутся до замка, тем лучше. После организации этой экспедиции, вам будет необходимо найти этого самого отца Томаса. В непосредственный контакт вступать необязательно, достаточно выяснить, где он живет или как его найти, в случае необходимости. Разумеется, прекращать расспросы касательно иных послушников не следует. Слухи, сплетни, факты. Все, что угодно. И еще. Постарайтесь выяснить, месье Бэке, что в городе говорят про епископа Тьери. И про сестру Мартину из монастыря Святой Луции. И про шевалье Папиллайона, начальника портовой стражи. Осторожно и ненавязчиво. Но в приоритете организация экспедиции каменщиков в Сен-Мари и нахождение этого Томаса, кем бы он ни был. Если иных сведений по нашему делу у вас сейчас нет, то, полагаю, на сегодня мы закончили. Встречаемся завтра на закате здесь же. Удачи вам, месье Бэке, и да поможет вам Господь.

Инквизитор жестом благословил Бернара и приготовился возвращаться в келью, в случае, если у ростовщика больше нет никаких важных сведений. Настроение у священника заметно улучшилось. Несмотря на ранний скепсис, касательно полезности еврея-помощника, ассистент из него вышел толковый. Одни лишь сведения о некоем отце-Томасе, возможно, связанном с тамплиерами, дорогого стоили. Возможно, просто слухи. Но не стоит недооценивать городские сплетни. За ними вполне могут скрываться зерна истины. Дыма, как говорится, не бывает без огня. Возможно, завтра Бернар сможет рассказать больше. И, возможно, сможет добыть информацию, касающуюся епископа. Его Преосвященство Тьери не нравился Анри. Ледюку казалось, что глава собора чего-то ему недоговаривает, хотя откуда взялось подобное ощущение, сказать он не мог. И из-за того, что епископ смог испугать молодого инквизитора упоминанием папской буллы в начале встречи. В любом случае, узнать побольше о главном духовном лице Нарбонна не повредит. Как и о его протеже, сестре Мартине. И одном из светских руководителей, связанных с Мартиной, а стало быть, и с Тьери.

Бернар расплылся в улыбке, нечасто его награждали похвалой, а уж святые отцы... едва ли такое вообще когда-то случалось. Но получив такой заряд, Бернар продолжил еще более энергично:

- Всенепременно, святой отец! Еще до рассвета я буду у представительства артели. А на счет слухов... большая часть из них стоит денег: кому-то кувшина с вином достаточно, чтобы язык развязать, а кому-то полновесную монету подавай; но столько людей расспросить за один день мне кажется немыслимым. Ну что ж, начну по порядку, если изволите.

Бернар выдохнул и замолчал. Он странно посмотрел на инквизитора, подыскивая нужные слова, но наконец-то решился:

- Святой отец, судя по нашему прошлому путешествию у меня есть все основания полагать, что вы можете не вернуться к закату. Как долго мне вас ждать здесь?

Крошка жалобно посмотрела на отца Анри, требуя внимания. Её шерсть была вся в репейниках, а корыто с водой почти опустело. Трава же вокруг Собора была вытоптана многочисленными прихожанами.

Отец Анри слегка склонил голову набок. Тот факт, что отправится священник в Сен-Мари вскоре после рассвета, да еще и с местными жителями, готовыми сойти за проводника, настраивал инквизитора на то, что к закату в город он вернуться успеет. С другой стороны, неизвестно сколько времени уйдет у каменщиков на разбор стены в библиотеку и какие непредвиденные обстоятельства могут случиться. Ледюк слегка поежился, надеясь, что еврей не заметит. Потому вопрос ростовщика был весьма дельным, несмотря на то, что Бернар выглядел смущенным, озвучивая этот самый вопрос. Возможно, опасался, что инквизитор откажется признавать собственный недосмотр. Анри встречался с людьми, которые никогда не согласились бы открыто, что их подчиненный догадался о чем-то таком, что сами они упустили из виду. С точки зрения Ледюка подобное упрямство было глупым, более того, мешающим делу.

- Хорошее замечание, месье Бэке. Думаю, если по истечении примерно получаса я не появлюсь, то вы можете меня больше не ждать в этот день. В этом случае, вам надлежит ожидать меня здесь же на следующий день в полдень, - инквизитор помолчал. Задумался. Это было неприятно признавать, больше того, об этом не хотелось даже думать, но завтра могло получится так, что Зло, скрывающееся в подвалах Сен-Мари одолеет священника. Но стоило оставить распоряжения и на этот случай. - Если я не появлюсь здесь где-то в течение часа после полудня, то можете меня в этот день больше не ожидать, но явиться сюда в следующий полдень. И так до следующего понедельника. Если я не появлюсь на этих встречах к понедельнику, то можете возвращаться в Париж с известием о моем исчезновении в Сен-Мари. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Что же касается слухов... Сегодня вы показали, что мастерски умеете, как собирать их, так и сортировать. Я, к сожалению, не имею представления не о сумме, которой вы располагаете для развязывания языков, ни о количестве расходов с этим связанных. Поэтому на всякий случай, уточню еще раз, главное - узнать об отце Томасе. Прочие сплетни про послушников, Его Преосвященство Тьери, сестра Мартина из монастыря Святой Луции и шевалье Папиллайон меня также интересуют и добыть информацию о них желательно, но необязательно. Это, если можно так выразиться, всего лишь десерт, приятное добавление к основному блюду, - священник позволил себе легкую улыбку.

После этой речи, ожидая прощальных слов или каких-либо комментариев со стороны подвыпившего еврея, отец Ледюк осмотрелся в поисках кормушки для лошадей. Ну, или чего-то, что можно использовать, как кормушку. Жалобный взгляд Крошки, этого бессловесного создания, заставил Анри испытать стыд перед животным, честно исполнявшим свою службу и, в награду за все свои труды, вынужденное стоять здесь, мучаясь от голода и жажды. Да, с хозяином Крошке определенно не повезло.

- Месье Бэке, это не относится к делу, но, возможно, пока вы меня ждали вы смогли заметить где-нибудь поблизости колодец? Или откуда конюхи берут воду для лошадей? - спросил у ростовщика Ледюк, улыбнувшись комизму ситуации - он, Меч Господа, чьим долгом является борьба с ересью и колдовством, спрашивает у верного информатора где можно добыть воду для лошади. Самое забавное, что в лошадях и уходе за ними, Бернар разбирался не лучше самого Анри, как показал вчерашний эпизод в Сен-Мари.

- Все будет сделано, святой отец! - довольно отчитался Бернар, слишком довольно, - А что до колодца, то он здесь рядом, у городской ратуши. Извольте.

Еверей не изменился в лице после просьбы инквизитора. Являясь человеком высокого достатка, он не чурался обыкновенной работы. Прихватив с собой ведро, двое прошли по опустевшей улице и свернули к ратуше. Рядом с ней находилась новенькая коновязь и обыкновенный колодец. Бернар набрал воды и сопроводил Анри обратно к Собору, где он сердечно попрощался со святым отцом, пообещав завтра быть на месте с "целым ворохом" полезных сведений. Посудины для еды рядом с соборной коновязью не оказалось, в отличие от той, что находилась у здания ратуши. Зато нашлось несколько корыт для воды. Отец Анри решил не возвращаться и насыпал почти треть корма в одну из пустых поилок. Наблюдая как Крошка жадно принялась за еду и воду, он избавил лошадь от большей части дорожной грязи и растений. Животное же не осталось в долгу и негромко ржала, когда инквизитор выдирал глубоко засевшие репейники. Закончив, он уже было направился обратно в келью, но что-то его остановило. Что-то недосказанное, недоделанное... обернувшись, он обнаружил, что Крошка полностью готова к скачке! Расседлав лошадь, Анри, на этот раз уже со спокойной душой, отправился обратно в келью, заперев за собой врата в Собор. Он совершил положенные молитвы и почти сразу отошел ко сну. Следующий день требовал от него набраться сил.