[WoD] Requiem aeternam dona eis, Domine... | ходы игроков | - 02. День второй: Ave Maria

Дом Герберта оказался совсем рядом с дворцовым кварталом, и Анри Ледюку не составило никакого труда добраться до собора Святых Юста и Пастора. Кроме того колокольня высоко возвышалась над низкими городскими постройками и служила надежным ориентиром. Обычная утренняя жизнь города пока что не вплелась в планы святого отца, за что он мог быть благодарен Всевышнему.

Открыто: Собор Святых Юста и Пастора


Это было монументальное сооружение, едва ли уступало своим величием уже знаменитому Notre-Dame de Paris. Время еще не оставило своих следов на стенах и колокольне этого сооружения, которое, по всей видимости, воздвигли не так давно. У входа обнаружилась длинная коновязь. Лошадей было совсем немного, и отец Анри без труда привязал Крошку поближе к воротам, пододвинул одну из посудин с водой и, забрав необходимые вещи, направился ко входу.

Массивные деревянные ворота высотой в несколько человеческих ростов оказывали гнетущее впечатление. Гнетущее для слабого в вере человека. Добропорядочный же христианин смиренно войдет в храм Божий, оставив все страхи за спиной, ибо нет ничего сильнее веры. Ворота были приоткрыты, на них на скорую руку кто-то прицепил какой-то листок. Отец Анри приблизился и без труда прочел объявление:

Расписание служб на сегодня:
0.30 Всенощная
4.00 Утреня
7.30 Утренняя месса для прихожан и аббатов
10.30 Монастырская месса
16.30 Вечерня
18.00 Повечерие.

Когда отец Анри закончил изучать листок, на колокольне пробили 9 утра.

Рядом стоял монах в рясе в пол, с длинными рукавами, в которые он засунул руки по локоть. Голова его была гладко обрита и склонена. Отец Анри знал, что обычно в аббатствах при крупных соборах отправляли в качестве работы одного из монахов ко входу в храм встречать верующих, чтобы он мог указать верный путь, помочь найти священника, объяснить как правильно молиться или прочитать расписание служб.

Направляюсь к собору, отец Анри перебирал в памяти то, что ему было известно об отце Тьери, настоятеле. Брат Варфоломей в своих записях упомянул, что отец Тьери присутствовал при аресте тамплиеров. Более того, возглавлял в часовне, где обнаружилась большая часть доказательств вины крестоносцев. И, ничтоже сумнящеся, приказал эти доказательства уничтожить, не сочтя нужным даже предъявить свои находки одному из трех инквизиторов. Счел, что вина тамплиеров и так достаточно велика и, что важнее, очевидна, что какие-либо дополнительные доказательства не понадобятся? Не привык отчитываться перед кем-либо в своих поступках? Возможно.

Отцепив от седла Крошки мешок, отец Ледюк достал из него свою верительную грамоту. Он уже привык, что его молодость зачастую заставляла прочих людей относиться к нему с недостаточной серьезностью. Письменное подтверждение его права творить Суд Божий должно прибавить авторитета в глазах местных священнослужителей. Перекинув мешок через плечо, священник подошел к монаху.

- Приветствую тебя, брат мой во Христе, - негромко обратился к нему Анри. - Меня зовут Анри Ледюк, я полномочный представитель Святого Официума в Лангедоке. Мне нужно пообщаться с отцом Тьери, вашим отцом-настоятелем. Где я могу его сейчас найти?

Монах чуть приподнял голову и, узнав служителя церкви, поприветствовал Анри Ледюка смиренным голосом, почти шепотом.

- Рад видеть тебя, брат мой. Епископ Тьери здесь в соборе. Он собирался читать дневную мессу. - и чуть помедлив добавил - "Si quesiveris invenies".

Затем все так же смиренно опустил голову и принялся разглядывать землю под ногами. Подобные виды работ для монахов лишь со стороны казались легкими. На самом же деле, им не позволялось двигаться с места, естественные позывы должно им терпеть, боль в затекших суставах лечить молитвой, укрепляясь тем самым в вере. Этот безымянный монах со стороны казался безупречно выполняющим свои обязанности. Не смотря на иссохшее лицо, щуплый вид, на ногах стоял крепко, подобно вековому древу, пустив корни глубоко в землю.

Из приоткрытых массивных ворот повеяло ароматами мирра, мускуса и камфоры. Похоже было на то, что помещение уже начали окуривать благовониями перед мессой.

- Благодарю тебя, брат, - кивнул инквизитор, после чего направился внутрь собора. Спрашивать где именно сейчас может быть его преосвященство было малоосмысленно - этот монах скорее всего стоял на своем посту с самого утра и просто не сможет ответить на этот вопрос. Гораздо разумнее будет спросить у кого-нибудь из слуг Божиих внутри Дома Его.

Проходя через массивные двери, священник почувствовал небольшой душевный подъем. Кого-то могли угнетать масштабы этого места, но отец Анри видел воплощенное в этом соборе величие. Величие Веры, величие Церкви. Величие Бога. И, отчасти, свое собственное - ведь на слуг Божиих падает небольшая часть славы Его. Глубоко вдохнул аромат знакомых благовоний.

Пройдя через дверь, отец Анри припал на одно колено, осенив себя крестным знамением. Огляделся в поисках сосуда со святой водой и подошел к нему, опустив кончики пальцев в освященную влагу. После чего отошел чуть в сторону и осмотрелся по сторонам уже более внимательно. Шансы встретить епископа прямо здесь и сейчас были малы, но наверняка можно будет найти кого-нибудь, кто сможет проводить Ледюка к настоятелю собора Святых Юста и Пастора.

Внутри собор представлял из себя огромную галерею больше 500 метров в длину. Два ряда колонн образовывали импровизированную дорогу к алтарю, пред которым и читали мессы местные священники. По всей длине стен располагались деревянные двери общим числом не более дюжины. На стенах и колоннах были навешаны изящные подсвечники, приглушенного света от которых едва хватало, чтобы осветить помещение. С высоченного потолка свисало несколько еще не горящий свечных люстр. Все в этом зале говорило о величии церкви и таинстве этого места.

Первое, на что обратил внимание священник, были два маленьких столика у входа. На одном из них как раз стоял сосуд со святой водой, а рядом в ряд располагалось 6 коробок для пожертвований с табличками:

1. На милостыню нищим2. На строительство часовни в деревне Ле-Межа-дю-Кре3. На нужды собора Святых Юста и Пастора4. На нужды города5. На нужды часовни Франциска Ассизского6. Во славу Господа
Коробка:

Сбоку находилась обычная церковная лавка с похожим ящиком, в которой прихожане могли купить священные символы, свечи, индульгенции. Читавший какую-то книгу святой отец рядом, по всей видимости, готов был оказать эту милость любому страждущему.

Внутри оказалось всего лишь несколько человек: читающий священник; два святых отца с кадилами, окуривающие зал; монах, сложивший руки и неотрывно смотрящий на алтарь; и два священника, разговаривающие в глубине помещения, почти у самого алтаря. Один из двух последних одет был не в привычную серую рясу. Его мантия отдавала, возможно, пурпуром. Слишком далеко он находился, чтобы отец Анри мог рассмотреть.

Не останавливаясь около ящиков для подаяний отец Ледюк направился внутрь помещениям. Своих финансов у него не было, только денежные средства принадлежащие Святому Официуму, выданные инквизитору, как вспомогательный инструмент следствия. После завершения расследования оставшиеся средства будет допустимо пожертвовать на какое-либо богоугодное дело, но только после завершения расследования.

Подойдя к беседующим священникам, не слишком близко, чтобы не мешать диалогу, инквизитор вежливо молчал, старался не привлекать внимания и дожидался окончания разговора, одновременно запоминая сказанное и всматриваясь в святых отцов. В незнакомом месте важной может оказаться любая мелочь.

Как только отец Анри понял, что разговор завершился, он обратился к человеку в рясе, показавшейся Ледюку, когда он стоял у входа, пурпурной:

- Здравствуйте. Меня зовут Анри Ледюк. Мне необходимо поговорить с Его Преосвященством Тьери, настоятелем этого собора. К сожалению, в городе я впервые и пока что не знаю Его Преосвященство в лицо. Могу я попросить вас помочь мне найти его? Где он сейчас может быть?

Анри Ледюк приблизился и встал напротив алтаря, погружаясь в свои мысли. Но не только вопросы веры занимали инквизитора. Два смиренно беседовавших человека интересовали его не меньше.

Пурпурное кардинальское одеяние при ближайшем рассмотрении оказалось багрово-красной епископской сутаной. Слабое освещение и легкий дымок от благовоний мешали естественному восприятию привычных вещей. Обычное дело для храма Божьего. Собеседник епископа оказался ничем не примечательным священнослужителем в обыкновенной серой рясе, очень похожей на одеяние Анри Ледюка. Они были примерно одного роста, но пропасть в возрасте легко было определить даже по осанке, не говоря уже о других очевидных признаках.

Как ни пытался инквизитор проникнуть в суть разговора, лишь обрывки слов доносились да его ушей. Слова, которые отказывались складываться в логические цепочки, образовывать предложения, наполненные смыслом. "Месса"... "Святой отец"... "Обедня"... "Божественная"... "Храм"... В отдельных словах не прослеживалось никакой логики, за исключением, пожалуй, темы. Беседовавшие почтительно следовали правилам, не позволяя повышать голос в храме Божьем.

Наконец, епископ и священник обменялись еле приметной понимающей улыбкой и второй последовал в сторону одной их внутренних дверей собора. Посчитав, что время пришло, отец Анри приблизился к человеку в багрово-красном одеянии. Бесспорно, это был очень красивый мужчина, подвижен, ловок и притом атлетического сложения, с коротко остриженными темно-русыми волосами; его тело стойко сопротивлялось подкрадывавшемуся ожирению. Епископу перевалило уже за 50, а может и больше, морщины покрывали почти все лицо, на котором отчетливо видны были мешки под глазами. Глаза сурово глядели по сторонам, словно выискивали очередную жертву, но при виде отца Анри его морщинистый рот, в котором нехватало несколько зубов, растянулся в приветливую улыбку.

- Laudetur Jesus Christus*, брат мой. Имя мое - Тьери. Наслышан о твоих деяниях в герцогстве Бранденбургском, однако, давно я не встречал столь юных мечей Господа. Ты уже знаешь, что Святой Престол издал буллу, которая гласит, что "Инквизитором быть может назначен святой отец, достигший в возрасте 40 лет"?

* - традиционное приветствие у католиков. Пер. "Слава Иисусу Христу"

Анри позволил себе слабо улыбнуться в ответ на улыбку епископа. Инквизитору крайне не понравилось подобное начало разговора. С одной стороны настоятель собора показывал радушие, но также однозначно давал понять, что в Нарбоне главный духовный авторитет именно он и что для каждого, кто решится лезть в его вотчину у Его Преосвященства подготовлена подходящая розга. И продемонстрировал одну из них, походя, как бы между делом. С какой целью - угроза, предупреждение, поддержание разговора? Как бы то ни было - розга эта была весьма внушительна. О новой папской булле, которая могла похоронить всю его карьеру и просто перечеркнуть жизнь, отец Ледюк не знал, и новость о ее существовании была не из самых приятных. Быть может, расследование в Сен-Мари вообще последнее для отца Ледюка.

Как Папа мог принять решение об этом глупом ограничении? Сколько молодых, наблюдательных, умных и талантливых священников лишатся дела своей жизни? Сколько еретиков и колдунов останутся на свободе из-за нехватки инквизиторов, смущая христианские умы и угрожая бессмертным людским душам? Отец Анри заставил себя не думать об этом сейчас. Проблем теперь хватало и без этого. С подобной буллой, епископ Тьери в любой момент мог объявить Ледюка неподходящим под стандарты Святого Официума и лишить священника всех даруемых званием инквизитора привилегий, в первую очередь - поддержки официальных лиц.

Необходимо становилось дать понять, что у Анри в любом случае есть поддержка среди влиятельных людей в Церкви. Даже если сам инквизитор и не был уверен, что она у него имеется. Не говорить прямо, дать легкий намек, этого должно быть достаточно. Кроме того, определенно стоит сразу же озвучить свое поручение. Его Преосвященство не дурак, дураки не становятся епископами. Сразу же по самим вопросам поймет, что интересует инквизитора. Так лучше показать ему искренность своих намерений, возможно это поможет отцу Ледюку завоевать расположение епископа Тьери.

- Ваше Преосвященство, я удивлен и, признаюсь, чрезвычайно польщен, что вы слышали о моих скромных усилиях на поприще борьбе с еретической заразой, - смиренно склонил голову священник. Говорил он негромко и спокойно. - Полагаю, что именно благодаря им я был признан Его Высокопреосвященством Мориньи подходящим кандидатом на повторное проведение расследования по делу тамплиеров и поиск дополнительных доказательств их ереси. Ваше известие по поводу новой буллы оказалось для меня настоящей новостью. Впрочем, не мое дело обсуждать cogita et visa* Святого Престола. Если Наместник Петров считает, что я и мои молодые коллеги пока не готовы к ответственности, которую предполагает звание инквизитора, то кто я такой, чтобы спорить с принятым им решением? Roma locuta, causa finita**. И тем не менее, пока что еще я остаюсь инквизитором Святой Церкви нашей, с полномочиями на проведение Суда Божиего на территории графства Лангедок. Как я уже говорил, мне поручено повторное проведение расследования по делу тамплиеров, обвиненных в ереси и колдовстве. Насколько мне известно, Ваше Преосвященство, вы были очевидцем и непосредственным участником ареста тамплиеров в замке Сен-Мари, проведенного три года назад. Я бы хотел задать вам несколько вопросов о том дне, если вас, конечно, не затруднит уделить мне время, чтобы ответить на них. Я готов побеседовать с вами сейчас или после мессы, в любое удобное для вас время.


* - замыслы и намерения (лат.)
** - Рим высказался, дело закрыто (лат.)

- Ну что вы, брат мой, об этом деле слышали во всей Франции. Каждый инквизитор должен помнить об этом уроке вероотступникам. Жаль, конечно, что память у многих из мечей Господа слишком короткая, и часто виной тому является их молодость и неопытность.

Тон епископа не выражал абсолютно ничего. В этом отец Анри мог быть совершенно уверен. Беспристрастный, ровный, спокойный... Будь на месте отца Тьери кто-то другой, подобные слова прозвучали бы как угроза с немалой толикой издевки, но этот человек говорил то что думал, прямо, откровенно и без всяких эмоций. Казалось, что он вообще не способен их испытывать.

- Но что за мысли ты извергаешь "обсуждать решения Святого Престола"? С того и начинается ересь, брат мой. Сначала они подвергаю сомнениям решения Папы, а затем начинают трактовать Священное Писание. Но для этого же есть церковь!

И опять никаких эмоций. Казалось, если отца Тьери привязать к шесту и запалить костер - его блаженная улыбка так и останется на лице до самого последнего момента.

- Ах да, брат мой. Ты же не знаешь. В булле сказано лишь о назначении новых инквизиторов. О том что делать с уже назначенными... архиепископ Тулузы отправил прошение в Рим, но опыт мой подсказывает, что отозвано назначение будет у немногих, лишь у тех, кто запятнал себя и веру своими поступками и действиями.

- Дело твое богоугодное. Грешно бы было отказывать брату моему в такой малости. Прошу, пойдем со мной в одну из келий, где сможем мы держать беседу. Но месса через час и должно будет мне читать проповедь.

Епископ Нарбонна уверенным ровным шагом направился к одной из массивных внутренних дверей. Отцу Анри ничего не оставалось делать кроме как следовать за ним. Тьери с легкостью открыл широкую створку, вышел в узкий коридор и, пройдя несколько десятков метров, зашел в одну из келий, находящихся в ряд вдоль стен, инквизитор зашел внутрь следом.

Это была самая обыкновенная келья. Каменное ложе, укрытое ветошью, глиняный кувшин с водой, икона Девы Марии да распятие на окошке - вот и все её богатство.

- Брат мой, двери этот храма всегда открыты для слуг Господа нашего. Если ты нуждаешься в хлебе, воде и крове - мы дадим тебе хлеб, воду и кров.

Значит отзывать назначение у Ледюка скорее всего не будут. Священник испытал невероятное облегчение, впрочем, стараясь оставаться внешне бесстрастным. Не стоило показывать слишком много эмоций перед таким умным человеком, как епископ. С помощью чувств и эмоций человека легко направить куда-либо, подобно тому, как погонщик заставляет повернуть упрямого мула, подвешивая под его носом морковку и отводя ее в нужную ему сторону. Отец Ледюк по должности своей не имел права становится подобным мулом. Потому в общении с епископом надлежало соблюдать осторожность и взвешивать каждое слово и действие, перед тем как совершить их. По крайней мере, до тех пор, пока инквизитор не определится со своим отношением к Его Преосвященству.

Келья, в которую привел его Тьери, Анри понравилась. Только необходимое - ложе для сна, кувшин для питья и изображение Девы с распятием. Никаких излишеств. Никакой показной роскоши, которая развращает людей, к сожалению чересчур часто встречающейся в эти дни.

- Благодарю вас, Ваше Преосвященство. Я с благодарностью принимаю ваше гостеприимство на время моего пребывания в славном городе Нарбонне. Однако, перейдем к делу. Насколько мне известно, во время ареста тамплиеров вы возглавляли обыск в часовне Сен-Мари. Можете подробно описать, что вам удалось там найти?

- Не может быть никаких сомнений, что это чудовищное место всячески осквернялось неоднократно. Лишь стоило мне переступить через порог, как они называли это место - Храма Божьего, ощущение повсеместного разложения и греховности объяло меня. В часовне были расставлены мерзкие идолы в виде животных и людей, в том числе и ужасные трехликие изображения, коих было с пол дюжины, наверное. Распятие лежало на полу. Лживая часовня, несомненно, являлась местом поклонения какого-то культа, и сокрыто мракобесие это было под видом Храма Божьего. Ужасно! Отвратительно! По моему наставлению, люди его светлости де Триньёфа предали огню этот объект культа, предварительно затащив туда большую часть обнаруженной мебели и щедро облив маслом из кладовой, дабы священный огонь горел ярче, очищая это место от ереси и богохульства, вершимого тамплиерами. И пока последний язык пламени не потух, читал я очищающие молитвы, изгоняя исчадий дьявола.

Что же, это полностью соответствовало тому, что обнаружил в часовне сам Анри.

- Нет ничего отвратительнее, чем пытаться выдать колдовское капище за святое место, я с вами полностью согласен. Вы можете вспомнить из чего были сделаны идолы, Ваше Преосвященство? Из камня? Из дерева? Быть может, из глины? И, осмелюсь спросить, почему после того, как очистительное пламя пожрало все свидетельства язычества и безбожия вы не распорядились вновь поставить распятие, а оставили его лежать там же, на полу часовни? И почему вы не показали часовню кому-нибудь из Инквизиторов, прежде чем предать эту обитель порока огню? Найденное вами - явное доказательство отступничества тамплиеров от Владыки нашего и этого с лихвой хватило бы для обвинительного приговора этим безбожникам. Если бы было соответствующим образом запротоколировано.

Отец Тьери сдвинул брови и помрачнел. А спустя несколько мгновений неспешно произнес:

- Разумеется, я помню. Деревянные, мерзкие идолы, объекты поклонения этих безбожников. А что до распятия, к моему величайшему разочарованию, оно было безвозвратно осквернено: обвешено веревками с узлами, измалевано еретическими письменами на непонятном языке, изуродовано во многих местах и намолено демонам. Скажите, брат мой, как вы себе представляете такое восстановленное распятие? Вы правда думаете, что Господь обратит свой взор к вопрошающему пред ним? Мы ехали туда выжигать ересь, пленить отступников, конфисковывать их незаконное имущество, а не заниматься описанием быта и жизни этих врагов церкви. Ваша смелость, несомненно, похвальна. Она уже открыла пред вами многие двери, однако, Всевышний завещал во всем знать меру, брат мой. Не забывайте об этом.

А вот и расхождение с тем, что видел отец Ледюк. Не зря все-таки он отправлялся в Сен-Мари. Деревянные идолы могли сгореть в пожаре, после чего за годы обратиться в труху, смешавшись с обломками деревянной мебели, использованной в качестве растопки. Но вот распятие...

Оно не было ни разрисованным, ни обезображенным, насколько мог судить Анри. И если веревки могли прогореть и истлеть, то разрисованная поверхность осталась бы также разрисованной. Кроме того, в записях брата Варфоломея, составленного также со слов епископа Тьери, не упоминалось никаких красок и рисунков, а было сказано про отпечатки ног и следы испражнений. И то и то было хулением Бога, но перепутать краски и веревки с экскрементами непросто. Подобные кошмарные события обычно западают людям в память. Их помнят даже спустя несколько лет. Маловероятно, что настоятель собора святых Юста и Пастора имел дело с таким количеством поруганных святынь, чтобы они смешались у него в голове.

На вопрос о том, почему он не позвал инквизиторов, а самостоятельно приказал сжечь часовню епископ отвечать не ответил. Судя по угрозе, скрытой за напоминанием о добродетели умеренности, тема эта Его Преосвященству не очень нравилась. Продолжать давить? Слишком велик риск настроить его против себя, а хорошее отношение епископа здесь, в незнакомом городе очень ценный ресурс.

- Мне представляется, что более богоугодным было бы очистить изображения Спасителя от безбожных рисунков и возвратить символ нашего Спасения в состояние как можно более приближенное к исходному, а не оставлять его гореть в оскверненном язычниками святилище, - тихо ответил епископу отец Ледюк. - Впрочем, это просто мысли вслух, на месте событий были именно вы и я уверен, что решение, которое вы приняли, было наилучшим из возможных в той ситуации. Ваше Преосвященство, скажите, что вы делали после того, как предприняли все необходимые действия для очищения часовни? Были ли вы свидетелем допроса тамплиеров - рыцарей или послушников? И возникали ли у вас какие-либо подозрения относительно их непорочности до официального обвинения, до того момента когда вы увидели оскверненную святилище в Сен-Мари?

Услышав слова Анри отец Тьери лишь погрузнел и обреченно покачал головой.

- Твои слова, брат мой, лишь подтверждают верность изданной Папой буллы. Надежда - неотделимый спутник молодости. С годами же приходит мудрость и благоразумие. Не может остаться ничего оскверненном святом в символе, который больше ста лет служил объектом поклонения культу. Быть может, лет сто, а может двести непрерывных молитв и смогли бы смыть след деяний еретиков и дух их жутких обрядов, но лишь в том случае, коль скоро осталось что-то святое в том распятие. И если бы такое чудо свершилось, Господь всенепременно дал бы мне знак и указал путь.

Слова епископа походили на наставления едва принявшему постриг монаху. В них не было ни укора, ни осуждения. Смирение и только.

Священник сделал долгую паузу, как будто что-то вспоминал или подбирал слова и продолжил:

- Стражники долго выносили мебель, разбирали её и укладывали в оскверненное святилище. Солнце очертило широкую дугу, когда они закончили. Я попросил месье де Триньёфа распорядится, чтобы его люди натаскали столько дров, сколько влезет. Залив маслом, они запалили костер и очищающий огонь воспрял. Я же смиренно читал молитвы пока огонь не угас. Инквизиторы из Парижа же как раз закончили свои дела, когда пламя потухло, и мы почти сразу двинулись в Нарбон. Люди де Триньефа завершали погрузку телег. При действиях инквизиторов я не присутствовал. А на счет подозрений, брат мой, хочу тебя предостеречь еще раз. Сомнения - первый шаг к ереси. Я застал катаров здесь, в Нарбонне. Разговаривал с ними, вершил священный суд. Знаешь ли ты, с чего они начинали? Они поставили под сомнения слова наших братьев и стали читать Священное Писание самостоятельно, а затем начали трактовать его в угоду своим интересам. А потом, что более ужасно, они начали распространять свое толкование среди простых христиан.

На последних словах отец Тьери сделал акцент. Затем же, чуть причмокнув, добавил:

- Нет, брат мой, с еретиками этими я и мой храм дел не вели.

"Надежда - неотделимый спутник молодости". Ха. Как же прав епископ. Вот только почему он считает это слабостью? Ведь разве не ради того, чтобы даровать человечеству надежду на Спасение принес себя в жертву Иисус? Разве не надежда найти невиновного заставляет добросовестных судий божиих по несколько раз перепроверять каждое дело, вместо того, чтобы отправлять людей на костер безо всякого следствия по малейшему подозрению в ереси? И как человек, в котором нет надежды, нет своего Света, может бороться с Тьмой и искоренять ее? Как и чем он может воодушевить людей, вдохновить их? Впрочем, не время задавать эти вопросы вслух. Помощь епископа в расследовании может пригодиться, в который раз напомнил себе Ледюк, не стоит настраивать его против себя. Не сейчас.

- Благодарю за предупреждение, - не менее смиренно склонил голову священник, подобно монаху, получившему первые указания от отца-настоятеля. - Что же касается того, что вы не имели дел с крестоносцами, возможно, оно и к лучшему. Спасибо вам, Ваше Преосвященство, за уделенное время и ответы на мои вопросы. Не смею больше злоупотреблять вашим радушием и задерживать вас дольше необходимого, ведь вам вскоре предстоит читать мессу перед вашей паствой.

Сказав это, священник приготовился покинуть келью. Но не монастырь. Раз уж так получилось, что отец Анри оказался в монастыре перед самой мессой, он не собирался ее пропускать.

Епископ удовлетворенно кивнул, но отпускать инквизитора не спешил. Вместо этого спокойно продолжил:

- Твое расследование очень интересно для нас. Сторонний человек может взглянуть иначе, чем горожанин. Нового человека могут не знать и не опасаться. Быть может, во время расследования доведется тебе определить еретиков или отступников. Прошу тебя в этом случае поставить меня в известность незамедлительно. Я приму все необходимые меры, чтобы ересь была выжжена с этой земли. А чтобы просьба моя не легла тяжким грузом на твои плечи, позволь отрядить тебе в помощь монахиню из монастыря Святой Луции. Её знания и опыт могут помочь в твоем расследовании, а связи в городе - открыть некоторые двери и получить ответы на интересующие вопросы.

Закончив, епископ вопросительно посмотрел на Анри.

Похоже, отец Анри привлек-таки внимание епископа. До такой степени, что тот даже готов был выделить ему в сопровождение помощника... вернее, помощницу. Хочет оказать помощь в расследовании, проводимом во благо Церкви и Истины? Хочет разместить своего доносчика около недавно прибывшего инквизитора, который сможет исправно докладывать о каждом действии неожиданно прибывшего в его епархию Меча Господа? Желает получить рычаги давления на отца Ледюка с помощью этой женщины, наверняка симпатичной и способной опорочить священника с севера по первому слову своего патрона, оклеветав и обвинив в распутничестве? Все сразу? Может быть. Очень может быть. Но епископ прав, местный житель, с необходимыми связями в городе, будет весьма полезен. А в отсутствии собственной агентурной сети и вовсе необходим. Положительно, следует согласиться.

- Благодарю вас, Ваше Преосвященство. Конечно же, если удастся мне встретить вероотступников в этом городе, находящимся под вашей опекой, я немедленно сообщу вам. Более того, если появится такая возможность, лично произведу задержание и доставлю безбожника в ваш собор. Предложение же ваше о помощи я с благодарностью принимаю. Как вы справедливо заметили, человек, знающий жителей и имеющий связи в городе будет необычайно полезен в ходе следствия. Где я могу встретиться с этой благочестивой монахиней?

Лицо епископа опять не выражало никаких эмоций. Спокойным голосом церковный иерарх ответил:

- До мессы еще есть немного времени. Идем, брат мой, я вас представлю.

С этими словами, отец Тьери развернулся и направился к выходу из кельи. Инквизитору же, желающему встретить помощницу, ничего не оставалось делать, как направиться следом.