Хоть почтенный тан Азеир, пришедший на встречу вместе с капитаном стражи, и заявил, что М'ур и Евген - "с ним", на деле он очень быстро забыл о двоих горе-телохранителях. Те, не сумев вовремя испариться с места происшествия, оказались в руках стражи, которая загребла в принципе всех, кто хоть как-то мог находиться среди ночи возле дома То'какжо. Этими несчастными оказались трое: М'ур, Евген и еще какой-то хаджит, который во время взрыва гулял по саду, и видел место происшествия со стороны.
Всю эту троицу, недолго думая, бросили в застенки, расположенные под ярловыми палатами, и приставили к ним какую-то стражницу, нервического вида девицу-нöрнийку с белоснежной косой через плечо. Ни как долго их будут держать взаперти, ни по какому поводу их удерживают: ничего новообращенным узникам подземной тюрьмы объяснено не было. Может быть, тан Азеир вспомнит о них и придет расспросить о подробностях произошедшего. Может быть, узникам необходимо будет каким-то образом напомнить о себе.
Застенки представляли собой длинный коридор, по обе стороны которого располагались по три небольшие камеры, выдолбленные в камне. В задней стене каждой камеры было по нише, в которой были постелены какие-то тряпки для ночевки. Две боковые стены представляли собой сплошной камень, с маленькими окошками сверху между камерами, для вентиляции. Передняя стена представляла собой металлическую решетку. В тюрьме стоял постоянный полумрак, который, впрочем, не представлял большой проблемы для ночного зрения М'ура.
* * *
Через какое-то время в темницу привели еще одну пленницу - по виду, ту самую злоумышленницу, что скрылась с места террористического акта со стрелой Евгена в туше. Без шлема-маски, она представляла собой невысокую зареванную девицу, отчаянно, но без энтузиазма сопротивлявшуюся заключению себя под стражу.
Тетка-надзирательница на какое-то время отложила свою книжку в сторону, и помогла своему коллеге, в чьем сопровождении прибыла летунья, запихнуть оную летунью в свободную камеру. Когда все было сделано, а дверь заперта, стражник ушел по своим делам, надзирательница вернулась к чтению, а девочка за решеткой села, обхватив ноги руками и загородившись от мира широкими черными крыльями, и начала тихонько плакать.