City of the False Mirrors | ходы игроков | 05: Dark Heart, False Mirrors

   Тем временем, компьютер за их спинами ожил, заставка сменилась интерфейсом рабочей системы, похожей на ранние версии UNIX для «макинтош». Вспыхнуло подтвердившее само себя диалоговое окно, плавно перетёкшее в индикатор процесса установки. Сакура встраивала себя в мейнфрейм «Тёмного Сердца» напрямую, таким образом обойдя его внешнюю защиту и на ходу переписывая себя под рабочий код. Она стала мощнейшей из существующих программ-взломщиков, наделённой эвристическим сознанием и человеческим интеллектом. Нарисованная на флешке Сакура словно бы мстительно улыбалась в отсветах зелёного огонька.
   Распаковка архива.
   Оказалось, что даже ужатая в несколько раз Сакура занимает всю «Kingston HyperX Predator USB 3.0», флеш-карту, чей объем памяти достигал 1 Тб. Скорость чтения устройства составляла невероятные 240 Мб/сек, а скорость записи — 160 Мб/сек, то есть даже быстрее, чем среднестатистический винчестер — но процесс всё равно казался мучительно долгим.
   Распаковка архива.
   Это поколение флеш-карт увидело свет лишь в 2013-ом. За четыре года до этого рекордсменом считалась флешка на 256 Гб, обладающая скоростью трансмиссии в 20 Мб/сек. В двенадцать раз ниже. Сколько бы занял переход Сакуры, если бы у неё не нашлось почти трёх тысяч долларов или подходящего софта для генерации нужного носителя? Зелёная полоска медленно ползла вперёд.
   Установка.
   Ирония судьбы: проникновение в систему управления физическим феноменом, который превратил юношу из старшей школы в тоталитарного диктатора с наполеоновскими планами, осуществлялось с помощью устройства, концептуально разработанного в 1984-ом году компанией «Тошиба». В тот далёкий год автором идеи и реализации флеш-накопителя выступил инженер Фудзио Масуока. А теперь мистер Оруэлл смеялся бы в могиле, по заветам «Dead Kennedys» дописывая свежие строки к пожелтевшим страницам.
   Установка.
   Голографический экран мигнул. Затем ненадолго погас. Затем на нём сформировалась объёмная надпись: «Мамору. Наушник».

Моргнувший голомонитор, привлекший внимание Мамору, не позволил последнему заработать ачивмент: "Победитель дипломных рамок". Простое напоминание о том, ради чего всё это было проделано, ради чего Томико-чан и Судзуки-сан приняли главный удар, вернуло Исиде контроль над своим темпераментом. Быстро переглянувшись с Мори-чан, Мамору стряхнул с руки маленькие кусочки стекла и, не обращая внимания на множество мелких порезов, достал гарнитуру и сунул её в ухо.
- Сакура? - Тишину кабинета Директора-Председателя нарушил простой вопрос.

   — Всё прошло успешно! — жизнерадостно констатировала Сакура.
   Стоило большого труда напоминать себе, что с ним говорит не живой человек, а лишь проекция, созданная в виртуальном пространстве для вполне конкретной цели. В каком-то смысле, Сакура сама стала Шаблоном, неотличимой от оригинала копией. Но в этом случае... кто же погиб в больнице?
   — Надеюсь, вы не очень скучали. Я заканчиваю сканирование. Должна сказать, Директор неплохо постарался, чтобы не впустить меня сюда. Такие возможности! Такой по-тен-ци-ал! Кхм. Ладно. Мне всё ещё нужна твоя помощь. Для начала, нам нужно снять сбрую с этой лошадки. Нужно, чтобы контролирующая «Сердце» система отключилась, потом её место займу я. Первый этап. Просто как два пальца. Мы займём лишние ресурсы памяти, чтобы она не вздумала шалить. Внутрисетевая DoS-атака. Начнём с фраг-флуда, — если бы программа могла потереть руки, она бы точно это сделала. — Твоя задача — создать локальную сеть из нескольких десятков виртуальных машин. Потом мы направим от неё серию эхо-команд в пакетах UDP, имеющих один и тот же адрес отправителя и получателя. Пока система будет играть сама с собой в пинг-понг, мы займёмся ей вплотную. Начнём вместе. Я помогу.
   Но Мамору и сам понимал, что она хочет. Они могли работать вместе, эффективно соединив внешнего пользователя и «троянского коня».
   Между тем, Кайя услышала негромкий скрип, донёсшийся с опустевшей лестничной площадки.

- Принято, - Мамору коротко подтвердил, что понял намерения Сакуры. Он даже кивнул, хоть по идее, Сакура и не видела его сейчас. - Мори-чан, прикроешь?
Вопрос был чисто риторическим и Исида, подхватив свою сумку, вернулся к директорскому столу. Два UZI он устроил по обе стороны от клавиатуры и, устроившись по удобнее в чужом кресле, взялся за дело. Клавиатура оказалась более чем удобной и привыкать к ней почти не потребовалось. Где-то в сознании Мамору заговорил голос: "И этого ты хочешь лишить мир? Остановить прогресс? Только представь себе ПС пять или семь на вот таком мониторе, только раза в два или три больше! Голографические файтинги, шутеры и, конечно, симуляторы свиданий...", - голос вещал, идя из глубины сути молодого школьника, иногда в красках показывая то, от чего хотел отказаться Исида... Но пальцы продолжали скользить по клавиатуре, курсор мышки бегал по рабочему столу, открывая нужные приложения для запуска виртуальных машин. Мамору старался игнорировать голос, сосредоточившись на работе: уютный, светлый мир будущего не мог быть создан без жертв, это старшеклассник уже понял. Если прогресс придется принести в жертву- что ж, это не самый плохой вариант. Тем более что история науки ясно показывала, что движение вперед неумолимо: если не сейчас, то потом человечество сможет сделать шаг вперед, сможет вступить в мир высоких технологий, но всему своё время.
- Сакура? - вдруг негромко обратился к виртуальной девушке Мамору. - Что станет с тобой, когда мы остановим "Сердце"?

   — Со мной? Я не чувствую своего тела. Хотя в больничный компьютер продолжает поступать информация о моём стабильном состоянии, это ложь, созданная «Тёмным Сердцем». На самом деле меня нет в живых. Меня убил Директор. Значит, когда исчезнет «Сердце», исчезну и я...
   Программа «помолчала», но в этой резкой паузе Мамору почувствовал нечто тревожное. Словно бы его вопрос натолкнул проекцию Сакуры на некую мысль, которую она вдруг принялась усиленно обдумывать. Но времени уточнять не было: пинг из командной строки демонстрировал огромное количество ложных подключений, спамящих уведомлениями о статусе и «запрос-ответами», которые материнской машине приходилось обрабатывать дважды в результате их сознательно некорректного построения. Цифры менялись всё быстрее, их становилось всё больше. Мамору взглянул на загрузку ЦП, убедившись, что она растёт, а свободной оперативной памяти стало исчезающе мало.
   — Следующий шаг, — прорезалась Сакура, — сообщить программе-защитнику о вирусе внутри системы. Судя по её конфигурации, в ней предусмотрена функция резервного копирования данных в режиме ЧП. Но она не сможет это сделать, мало свободных ресурсов памяти. Следовательно, она заблокирует всю систему до вмешательства сисадмина. Которого... секунду... которого не случится, да. А почему ты спросил, Мамору?

   Скрип повторился.
   Мамору вскинул глаза лишь на мгновение, занятый лихорадочным построением требуемых команд, но этого хватило, чтобы увидеть последнего участника их камерной сцены. Директор всё же пришёл, чтобы защитить свою мечту или умереть, пытаясь. Оказывается, Сакура рассказывала именно о нём, говоря о человеке, который не признавал поражений, который всегда был готов идти до конца.
   Рассказывая о легенде старшей школы «Юнайтед Санс».
   Рассказывая о сыне безутешного отца, об убийце любимой девушки, о террористе, о бездушном манипуляторе, о гениальном провидце, о безумце, о лучшем ученике и бесстрашном председателе. О том, кто привёл своих друзей на порог будущего. О том, кто обрёк их на смерть.
   О нём.
   Руки Мамору будто приросли к стеклу клавиатуры. В противоположном конце зала возникла фигура в чёрном глухом костюме, оканчивавшемся зеркальной маской. Словно в омуте памяти, в ней получила олицетворение вся ложь, созданная Кагатори Хидеки ради воплощения своих идей. В городе фальшивых зеркал он шёл как король, сам заменивший себя ещё одним зеркалом, чтобы лучше соответствовать своим подданным. Он шёл, быстро сокращая расстояние между дверями и столом.
   Не было больше талантливого юноши Кагатори, был генеральный Директор «Фусанг Проджектс», скрывший лицо за зеркальным забралом.
   Кагатори Хидеки...
   Мамору видел, как Кайя качнулась навстречу Директору, вставая между ними. И видел, как катана из воронёной стали поднялась в руке бывшего председателя КПФ. Мамору помнил, на что способен Кагатори — он хорошо продемонстрировал это в коридорной схватке. И ведь тогда их было целых трое...
   Директор остановился посреди офиса. Он больше не читал стихов.
   — Вот и конец.

Кайя оказалась куда сдержаннее в реакции, но, возможно, только потому, что всплеск ярости Мамору восприняла как свой.
Как он мог? Так безжалостно убивать собственных соратников, нет — друзей! Так поступить с Судзуки-сан, с Андо-сан, с Сакурой... Ради светлого будущего? Нет такого света, что мог бы вернуть им жизни.
Мамору-кун был занят виртуальными манипуляциями, а Кайя, обнажив катану, несколько секунд просто стояла, закрыв глаза. Можно было бы назвать это молитвой или медитацией, Кайя же искала не названий, а суть своего пути. Она не хотела опираться в грядущей битве лишь на злость, но вполне могла ее использовать.
— Начало. Для тех, кто останется. И еще. Ничьи амбиции не должны значить больше, чем жизни и судьбы других. Вы не правы, Кагатори-сан.

   Директор дал ей время собраться с мыслями, мягко прохаживаясь перед ней будто тигр, выжидающий удобный момент. И потом, когда Кайя открыла глаза, давая понять, что готова, так же мягко двинулся вперёд.
   — Я всегда прав, — печально сказал Кагатори. — Иногда это гнетёт хуже каторжных цепей. Но настоящий лидер должен иметь смелость, чтобы принимать сложные решения. В этом и есть разница между мной...
   Катана прочертила в воздухе чёрную полосу, но Кайя была наготове: вскинула клинок и сталь громко зазвенела о сталь. Противники замерли, глядя друг на друга над скрещёнными мечами. Чумазая девочка-подросток и серебристый овал зеркальной маски.
   — ... и тобой.
   Он выдернул меч вбок, заставив Кайю инстинктивно продолжить давление на место, где уже не было никакого сопротивления. Самая простенькая ловушка, которой учат начинающих в первые месяцы занятий кендо. Смертельный инструмент в руках мастера. Кайя по инерции шагнула вперёд, «проваливаясь» вслед за мечом, и оказавшийся слева Директор на этот раз не стал останавливаться, быстро атаковав подставленный бок. Кайя с огромным трудом успела прыгнуть вправо, несколькими взмахами отразив новые удары. В ушах Мамору слышался только устрашающе близкий лязг стали: сражающиеся метались перед столом, то переходя в быстрые атаки, то принимаясь кружить словно бы по начерченной на полу невидимой дуге.
   Боль пришла не сразу. Вернее, боли и вовсе не было — только неприятная слабость, мягко растекающаяся откуда-то из левого бока. Кинув взгляд на куртку, Кайя увидела, что клетчатую полу срезало будто лазером. Сквозь бронежилет, получивший узкий и глубокий разрез, сочилась кровь.

"Ах," — пожалуй, ранение было необходимой инъекцией от гордыни. До сих пор даже пулям не удавалось добраться до ее крови, а вот Директор одним приемом вернул к реальности. Кайя приказала себе собраться, у нее не было права ни проиграть раньше времени, ни поддаться слабости. И улыбнулась. Достойный противник! Это благословение судьбы для любого, следующего путем самурая. Пусть Кайю настоящим самураем назвать было сложно, но ее чувства от этого менее подлинными не становились.
— Или вы не умеете признавать ошибки. Почему не уничтожили КПФ раньше?

Мамору чувствовал как по лбу, по спине и ещё где-то начинает скатываться пот - тело напряженно нависло над клавиатурой, пальцы бегали по кнопкам. Всё получалось как-то само собой, парню оставалось только своим желанием направлять физическое тело.
- Я спросил, потому что...- Исида запнулся. Сложно было размышлять о вечном и пытаться обмануть систему защиты "Тёмного Сердца". - Возможно, из всего КПФ сейчас только мы с Мори-чан на ногах. Я...не хочется, чтобы так всё и было, Сакура-сан, - Голос Директора привлек внимание Мамору. - Проклятье, Он здесь!
Старшеклассник стиснул зубы так что челюсти заболели. А ведь ребята почти успели...
- Давай, Мори-чан, ты можешь, я знаю, - сквозь зубы прорычал Мамору Исида, полностью концентрируясь на помощи Сакуре.

   Экран недовольно запестрел окнами с красным окаймлением. Защита под угрозой! Компьютер заражён! В самом деле, словно бы Мамору не взламывал корпоративный фаерволл, а занимался осмотром заразившейся скаковой лошади. Машина автоматически запустила сканирование, отчего ощутимо замедлилась скорость отклика даже на движение мыши. Курсор отставал, буквы появлялись не сразу, из недр стола донеслось натужное гудение вентиляторов — все ресурсы были вброшены на несколько очень объёмных задач. Всплыла ещё одна табличка:
   «Недостаточно памяти для резервного копирования».
   — Я сейчас внутри него, Мамору, — прошептала Сакура. — Я смотрю на него. Оно... великолепно. Пространство и время, Мамору. Метрический тензор его поля состоит из матрицы одиннадцать на одиннадцать, в то время как общая теория относительности оперирует тензором 4х4 при шести производных значениях из шестнадцати. Здесь больше координат, чем в шестимерном пространстве. Здесь учитывается, — программа была не то в панике, не то в восторге, — и прошлое, и будущее. Это прорыв... это то, о чём мечтал Альберт Эйнштейн. Одиннадцать измерений, Мамору. Я вижу их все. Гравитация искривляет пространство. Время теряет базовую систему отсчёта, становясь изменяемым релятивистским понятием. Всё может быть так, как мы захо... ксо! Проклятье! Защитник подключает терминал к ещё одной локальной сети! К чёрту DDoS, оборви все сетевые соединения, я уже всё равно почти готова!

   — Потому что он не представлял опасности, — ответил Директор, то парируя удары Кайи, то подставляя под них бронированное предплечье. — Пока не появились вы. Вы и привели меня к нему, и вы же заставили понять, что клуб может оказаться угрозой, если снова наберёт полный состав участников.
   Выставив жёсткий блок вместо привычных скользящих отводов, он вдруг совсем не по-джентльменски схватил Кайю за запястье, мешая двигать мечом, и ударил её рукоятью катаны в нос, отшвырнув прочь — лишь каким-то чудом Кайя успела избежать довершающего мощного удара!
   Зато она поняла ещё одну вещь: бессмысленно было наносить режущие удары, директорская броня из армированной ткани отлично их выдерживала. Требовалось открыться. Подставиться, чтобы закончить дело мощным уколом. К сожалению, понимание досталось ей дорогой ценой — теперь и из носа капала кровь, оставляя новые следы на лице. Директор покачал головой, мельком взглянув на Мамору:
   — Мне пришлось сделать это. И если придётся сделать вновь, я сделаю это даже миллион раз.

- ...но готовы ли мы к этому, Сакура? - мрачным голосом спросил Мамору, напряженно всматриваясь в экран и мысленно чертыхаясь каждый раз, когда загрузка системы приводила к "тормозам" на устройствах ввода-вывода. - Кто станет следующим Директором и кто займет место КПФ? Разве можно разорвать этот порочный круг?! Аргх, проклятье! - Мамору краем глаза заметил как Мори-чан отлетела в сторону и на какую-то долю секунды оторвался от "монитора" и кинул полный ненависти взгляд на Директора. "Что если, действительно, остались только мы и Мори-чан? Делаем ли мы всё правильно? Да, мы всё делаем так как надо...надо...кому?",- мысли начинали путаться, грозя создать что-то вроде мыслепробки на путях сознания, но Исида быстро сфокусировался на экране, сделав несколько тяжелых вдохов-выдохов. Он должен сделать это, должен довершить начатое, во что бы то не стало!

"Два-ноль," — про себя посчитала Кайя, по привычке пытаясь вдохнуть разбитым носом. Не получалось. Боль, после первой яркой вспышки, отошла на задний план, не мешая думать, только подогревая злость. У нее оставалось всё меньше времени. Часы в голове отчаянно грохотали. Ещё немного. Она должна продержаться, должна отвлечь его от Мамору и Сакуры!
— Миллион, наверное, не понадобится, — она снова улыбнулась, не пытаясь стирать стекающую по губам липкую, тут же холодеющую кровь, и почти не глядя в зеркальную маску, чтобы не отвлекаться. — Вы о чём-нибудь жалеете? — этот вопрос в голове самой Кайи звучал чуть иначе: "Осталось ли в нем что-нибудь человеческое?" Ей почему-то хотелось знать ответ, хотя уже следующая атака вполне могла стать последней. Она хотела попробовать использовать то, что поняла во время боя.

   — Я отдал всё, что имел, ради будущего Японии, — строго ответил Директор, шагнув к ней. Он без труда отразил сознательно несильный удар Кайи.
   — Я не имею права жалеть.
   Кайя Мори заметила, что Директор, во-первых, правша, а во-вторых, часто завершает три быстрых атаки мощным вертикальным ударом сверху вниз, надеясь таким образом разбить защиту противника. Он использовал смешанный стиль, но никогда не прибегал к изящным и требующим сложности приёмам, полагаясь на скорость и силу. Эта-то простота и заставила Кайю несколько раз ошибаться. В курсе фехтования Сакуры подавалось не просто умение драться длинной железкой, там предлагалось целое искусство меча, построенное на филигранной технике фехтования, акробатических движений и даже использования двух клинков по заветам Миямото Мусаси. Директор ничего из этого не знал и совершенно непочтительно разбивал её атаки повторением простейших движений: справа налево, слева по горизонтали, короткий тычок, позволяющий рукам выйти на нужную траекторию, и мощный замах.
   Скорее всего, Кагатори научился сражаться сам, без помощи «Сердца». Он и вправду мог бы стать лучшим из фехтовальщиков Японии, если бы не стал тем, кем стал. Сосредоточенная до предела, девочка шагнула ему навстречу.

   — Неважно! Мамору, почти готово! — выкрикнула Сакура. Экран засветился развёртывающимися в декартовой плоскости полями и графиками, сопровождаемыми ровными столбиками цифр. Мамору понял, что видит перед собой антологию фундаментальных законов физики, воплощённую в виде формул и уравнений: от знакомой любому школьнику Е = mc2 до сложных преобразований Лоренца.
   Его пальцы зависли над «Enter».
   За его спиной раздался невнятный гул, который всё нарастал, превращаясь в рёв рассерженного гризли. На то, чтобы обернуться, уже не хватило времени.
   «Enter».
   Экран пошёл радужными полосами.

   Первый.
   Она неловко отразила слабый удар, едва не вывернув из руки меч.
   Второй.
   Кайе пришлось отпрыгнуть, теряя равновесие. Если бы в это мгновение Директор изменил схему атаки, Кайя была бы уже мертва. Но он не изменил, продолжив её коротким тычком, от которого Кайя ушла подобно балерине, на носках кед сделав полуоборот влево, из-под правой руки. Третий.
   Чёрная катана взмыла в мощном замахе.
   Кайя оказалась почти спиной к Директору, держа меч обратным хватом, остриём в пол. И в этот невыразимо краткий миг она схватилась за рукоять двумя руками, изо всех сил толкнув свою катану назад, снизу вверх, будто пытаясь вслепую насадить на шампур свиной шашлык. Меч встретил сопротивление... и преодолел его.
   Из-под маски донёсся негромкий вздох.
   Кайя была неправа в своём мнении, что Директор не умел признавать своих ошибок. Он умел. Он давно свыкся с мыслью, что каждое действие влечёт за собой полную меру личной ответственности. Каждый ход в корпоративной баталии, каждый жест на деловой встрече, каждый взмах твоего меча.    Просто Кагатори Хидеки действительно ошибался не так уж и часто. Он ведь...
   ... всё...
   ... рассчитал...
   Директор рухнул на колени, с торчащей из живота рукоятью похожий на совершившего ритуал сэппуку самурая. Зеркальная маска поднялась к лицу Кайи, сейчас как никогда прежде похожая на такое же человеческое лицо. Но Директор не умолял пощадить его, не обещал страшные кары и не хвалил её мастерство, ибо в последний миг Кагатори Хидеки все его мысли были направлены на другое:
   — Спаси... «Тёмное Сердце»... спаси... Японию...
   А потом мир остановился.

   — Есть! Пауза!
   Торжествующий вопль Сакуры был таким громким, что перекрыл даже гудение за спиной. Мир остановился. Остановились часы. Остановились люди на улицах, замерев на одной ноге. Замерли машины, не завершив дугу поворота. Замерли самолёты в небе и субмарины под водой. Замер русский президент в Кремле и американский в Белом доме. Замерли реакторы Тяньваньской АЭС на середине цикла полураспада и замерли взмывающие в воздух истребители над аэродромами Намибии. Замер водопад Виктория и воды Амазонки застыли будто кисель.
   Замер Директор, упав на колени.
   И красно-белый вертолёт, украшенный двумя ракетами на боковых пилонах, тоже замер прямо в воздухе.
   — Я остановила течение времени. Это решающий момент. Сердце в нашей власти.
   Не замерли только Мамору и Кайя.
   А потом стекло за спиной начало трескаться. Кенджи, высунувшись из дверцы пилота, стрелял в окно директорского кабинета, стараясь разбить толстый слой прозрачного пластика. Он что-то злобно кричал, размахивая руками, и ребята поняли, что он требует от них убираться прочь. Видимо, он подумал, что случившееся есть результат контратаки корпорации.
   — Не понимаю! — воскликнула Сакура. — Я же должна была остановить его! Почему он не замирает! Проклятье, пробую ещё раз!
   Белая гарнитура лежала в кармане Кенджи. Он не надел его тогда, когда Сакура сняла с остальных членов клуба защитную мантию, чтобы помочь корпорации отследить их маршрут бегства, не надел и сейчас. Прибор бессильно лежал в кармане и требовательно вибрировал.
   А трещина на стекле с каждым выстрелом «Беретты» становилась всё толще. Но пока что Мамору и Кайе ничего не угрожало.
   Оба, как загипнотизированные, смотрели на экран, где разворачивались невообразимые проекции Калаби-Яу, сопровождаемые осью времени. Власть над прошлым и будущим была в их руках.
   Зло сплюнув, Кенджи перебрался в салон и сдвинул в сторону пассажирскую дверь. Теперь чёрный корпус ракеты оказался прямо перед ним. Ловко орудуя маленькой отвёрткой, он принялся свинчивать панель с контейнера для её электронной начинки.

"Неужели... получилось?" — будто в замедленной съемке, Кайя повернулась к противнику, чтобы услышать его последние слова. И поймала себя на том, что ей не в радость победа. Что лучше было бы вовсе не становиться врагами. Он мог бы стольким поделиться, стать лучшим из учителей фехтования или физики. И эта просьба — кажется, Кагатори Хидеки не был по-настоящему злым. Просто слишком увлекся глобальностью своей идеи, и "Сердце", прекрасное в сути, стало тёмным. Кайя подошла к Мамору. Без оружия рукам как будто чего-то не хватало.
— Исида-кун, Сакура-сан. Если мы можем сделать так, чтобы всего этого не случилось, давайте сделаем? Я не хочу, чтобы кто-то погибал, не хочу, чтобы Судзуки-сан жила войной, чтобы Сакура-сан потеряла подругу, чтобы Кенджи-кун... Что он вообще здесь делает?! Пусть мы все забудем, но мы ведь сможем сделать всё правильно, правда?

Исида переводил взгляд с раненного директора на Кайю и, временами на невесть откуда взявшийся вертолет с К-куном. Неужели это победа? Мамору закрыл глаза и накрыл их ладонью, второй рукой уперевшись в директорский стол. Он почувствовал, что сделал всё что мог и даже больше и теперь чувство удовлетворенности накрыло его. Как и Кайя, парень не ощущал сладостного вкуса победы, но был рад, что до финишной прямой осталось сделать один небольшой шаг. Но что должно быть дальше?
- Новый мир, уютный и светлый, - тихо прошептал Мамору, устало падая в директорское кресло. За окном всё так же шумели лопасти вертолёт - К-кун явно не собирался так просто сдаваться. Что ему вообще нужно от этой жизни?! Исида посмотрел на Кайю. - Сакура-сан, давай сделаем лучший мир, давай уберём страх "Тёмного Сердца" и будем теми, кем мы и должны быть: старшеклассниками "Юнайтед Санс".
Выбор был сделан, Мамору понимал, что без изменений мир не сможет обрести то спокойствие о котором так мечтают дети. Просто заниматься тем, что они умеют больше всего - веселиться. Чтобы были школьные фестивали, поездки в Киото, сбор в клубной комнате после уроков и, конечно же, безмятежность шестнадцати лет. Они все это заслужили.