City of the False Mirrors | ходы игроков | 02: Inside School

   — А понятия не имею. Наверное, чем и все корпорации, — Кенджи пожал плечами. — Зарабатывают деньги... не знаю, устраивают совещания... получают повышения...
   — «Фусанг Проджектс», — назидательно перебил помощник коменданта, — очень много сделала для нашего города. После войны они получили большую концессию от американцев и японского правительства на застройку и восстановление Нисёмиры. В 1954-ом году новым жилым кварталам потребовалась школа. Они построили и её. Поэтому это крупная строительная корпорация, но не только.
   — И что ещё?
   — Не знаю, — растерял весь апломб помощник коменданта и зло зыркнул на задающего неудобные вопросы Кенджи. — Вроде бы, сейчас они занимаются ещё компьютерными технологиями и разными роботами. Посмотри в Интернете, если такой любопытный!

- Хмм, выходит, они спонсоры всего Н-сити? - Вопрос по сути получался риторическим, но Исида всё равно решил задать его вслух. - Я уже было подумал, что в Юнайтед Санс учится Чей-то-родственник.

   Светофор переключился на зелёный, «Тойота» укатила дальше по дну бетонной пропасти, а одинокий в своём непревзойдённом величии небоскрёб с одиннадцатиструнной арфой остался позади, растворился в дрожащем неоновом тумане Нисёмиры. Вскоре о нём все забыли — мимо потянулся квартал развлечений, ещё сонный в дневное время. Множество тусклых вывесок танцевальных клубов, караоке-баров, аркадных центров, кофеен и баров ждали своего часа, чтобы вспыхнуть яркими красками городской ночи. Тут нашлось место даже американскому «Макдоналдсу», лучшему месту, чтобы отожраться после ночной попойки.
   — Это квартал Шайба, — пояснил Кенджи. — Раньше недалеко стоял дворец зимнего спорта. Ну а теперь это.
   Потом были другие кварталы, много и разные. Небоскрёбы сменились пусть и многоэтажными, но совсем не так впечатляющими домами. Тут даже и отметить было особо нечего — обычные кварталы обычного города, разве что протянувшиеся на долгие километры. Где-то среди них затерялось и ателье, где с ребят быстро и умело сняли мерки, угостили чаем и отправили домой.
   Обратно ехали по кольцевой автостраде, изогнувшейся над городскими окраинами. С такой перспективы Нисёмира вновь показалась бескрайним океаном крыш от горизонта до горизонта, далеко на западе переходящим в голубую дымку над отрогами гор. На дальнем берегу бухты, почти разрезавшей город надвое, поднимались едва различимые силуэты фабричных труб и белоснежных блоков атомной электростанции. Нисёмира казалась статичным пейзажем, созданным кистью современного художника — и только по каёмке-раме ползли автомобили, гудя в тесном бетонном кольце. Над головами проносились большие зелёные щиты с белыми иероглифами, называвшие районы и указывавшие на съезды. Один… второй… третий… монотонная езда начинала укачивать.

   2 марта 2014.

   Большую часть воскресенья ребятам тоже не удавалось отдохнуть — половина утра оказалась посвящена заполнению анкет, консультациям с записями из собственных школ и прочей ненужной ерунде. Ну в самом деле, кому это надо! В век цифровых технологий, когда личные дела учеников пересылаются из одного конца земного шара в другой за три секунды, почему надо сидеть и записывать всё на бумажке! Это занятие умудрилось достать даже невозмутимую Кайю, зато потом все вместе отправились на обед. А воскресный обед в спальных корпусах был настоящим событием, потому что многие не уезжали на выходные домой (кто имел такую возможность, конечно), а оставались здесь, и кафетерий буквально ломился под натиском школьников. На четырёх этажах их точно проживало больше сотни, и вся эта сотня дружно откликнулась к напечатанному на транспарантах времени. Микроскопическая бабушка-повар и её помощники едва успевали распоряжаться за прилавком, выкатывая прямо с кухни всё новые смены ещё дымящихся блюд. И это, подавись оно рыбой фуга, стоило того! Шесть видов супов, основное блюдо, море десертов и закусок — не хватало разве что билка* для полного счастья.
   Ещё — вот забавное совпадение — выяснилось, что почти вся «утренняя команда» живёт на одном этаже, и нельзя было не вспомнить то, что именно Судзуки-сан взялась регистрировать новичков. Сама председатель совета жила в первой комнате направо, буквально у самой лестницы, и если бы открыла дверь, контролировала бы весь лестничный пассажиропоток. Напротив Кайи и Мамору жил Кенджи-кун, не получивший своего балкона, о чём не преминул громогласно возмущаться весь обед. Судзуки-сан парировала, что курящий на балконах план ученик не добавит спальным корпусам имиджа.
   — Что, у тебя есть план? — навострил уши Тсунео.
   — Молчать!
   Загадочный Джуничи-сенсей (или Джуничи-третий-дан, как с предусмотрительного удаления обозвал его Кен) обитал в дальнем конце коридора третьего этажа. Оказалось, что карате он занимается с самого детства и воспитывался в традиционной японской семье под руководством деда. Наверное, если бы из его комнаты вынесли остатки мебели (кровати, например, у него не было), он бы и не заметил, довольствуясь циновками, шкафом и столом со старым ноутбуком. Рядом с ним оказалась комната Томико-чан, которая опять молчала весь обед, а Тсунео поселился — и, видимо, неслучайно — в непосредственной близости от комнаты старосты.
   И почему-то очень сильно казалось, что трое из собравшейся за столом компании, несмотря на совершенно разные характеры, очень хорошо друг с другом знакомы. Словно бы их связывала одна тайна. Судзуки, Джуничи и Кенджи.

   4 марта 2014.

   За следующие два дня Мамору и Кайя познакомились с тем, как протекает жизнь в учебные дни. К тому же, вторник вообще выдался днём сладкого безделья, потому что основные дела были окончены в понедельник — Судзуки забрала с собой анкеты, выдала списки учебников и необходимых школьных принадлежностей, и отправила их в торговый центр неподалёку. А во вторник никто никого не будил, удалось выспаться, спокойно позавтракать, прогуляться по дворику корпусов или спокойным окрестным улочкам…
   Жизнь, да. Жизнь протекала весьма бурными темпами. Утром общежитие просыпалось, наполнялось низким гудящим звуком ног и голосов, от которого испытал бы оргазм Кристофер Нолан. В спешном порядке обитатели одевались, умывались, завтракали и собирались в школу, а потом чёрно-белая волна выплёскивалась из дверей под надзором Сасаки-доно. Кто хватал велосипед, кто вставал на скейтборд или самокат, но большинство отправлялось в расположенную через восемь кварталов школу своим ходом. Затем на долгие часы общежитие вымирало, погружаясь в холодную тишину, и так продолжалось до второй половины дня, когда уставшая армия начинала возвращение с полей ежедневной битвы за карьеру, прибавку к зарплате или должность зеленщика в продуктовом супермаркете. В такие моменты Кайя вспоминала, что всё забывает нанести визит адвокату, но как-то не доходили руки.
   По вечерам обитатели этажей разбредались кто куда: кто делал уроки, кто смотрел телик на первом, кто выходил гулять или смотреть кино, а некоторые собирались в уютных холлах на этажах, где концентрация народа была не в пример ниже. Например, Томико-чан любила прятаться в слишком большом для себя синем кресле с книжкой или комиксами, и читала часами напролёт. Наверное, чувство присутствия в центре хоть какой-то публики делало её не такой одинокой. Судзуки-сан возвращалась под поздний вечер, оба раза — в компании Джуничи. Но Тсунео заверил всех, что они точно не парень и девушка. Просто у председателя школьного совета было много работы, а Джуничи-семпай задерживался в секции карате. Говорили, он очень переживает за её упадок и надеется вытащить летние соревнования своими силами. Этим вечером чересчур разболтавшийся Тсунео, успешно преодолевший под защитой Судзуки-сан дисциплинарные слушанья и приговорённый всего лишь к школьным работам после уроков, рассказал, что и у председателя есть проблемы. В этом году среднюю школу оканчивал другой лучший ученик, Шимада-кун. Личность, как поняли слушатели, не менее амбициозная и успешная. Поскольку в старшей школе мог быть только один лучший ученик, Судзуки-сан сталкивалась с вызовом, который мог сказаться и на выборах председателя школьного совета. Тсунео был уверен, что Судзуки не сдастся без боя, но шансов у неё маловато — её конкурент показал себя как лицо более либеральное, чем завоевал многочисленные симпатии учеников. Вот сам Тсунео, например, проголосовал бы…
   — Что это вы сейчас обсуждаете?
   — Э… ничего, Судзуки-сан!

   22:45, 5 марта 2014.

   Третий день не принёс ничего нового. Разве что утро ознаменовалось орущими старшеклассницами, угодившими в как специально оставленное на лестнице, сразу за изгибом пролёта, ведро с водой. Вернее, угодили-то не они, а кто-то, шедший следом, случайно сбил его ногой. На шум и крики выскочила взбешённая Судзуки-сан, пообещавшая убить виновного, и призвала коменданта лучше следить за своим имуществом.
   — Вот бедняги, — философски вздохнул Тсунео, вместе с хихикающей толпой провожая пострадавших взглядом. — Я хотел, чтобы туда попала Судзуки-сан…
   — Перепутал, наверное, — философски вздохнул и Кенджи.
   — Наверное.
   Утро сменилось днём, ученики и ученицы «Юнайтед Санс» совершили ежедневный хадж и вернулись домой. Для них надвигались переводные экзамены, которые Мамору и Кайе тоже предстояло сдать в форме собеседования с классным руководителем и очередного глупого теста, а вот у действительных школьников проблемы были посерьёзнее. Даже Джуничи на некоторое время бросил секцию, чтобы подтянуть классическую литературу и мировую историю. Не было лучшего свидетельства, что шестидневная серия экзаменов действительно будет непростой. Теперь беловолосый возвращался совсем уж поздно. Нет, многим, конечно, было наплевать, но числа на календаре как-то неуклонно ползли к апрелю, и тактичный намёк уже напоминал кувалду. Невроз накалялся, и это чувствовалось в вечерних посиделках в холле третьего этажа.
   — Ты-то чего учишь? — уныло спросил Тсунео. — Ты давно всё знаешь!
   — К твоему сведению, я осваиваю университеский курс, — прохладно известила его Судзуки-сан. — Нужно думать о своём будущем заранее.
   — М-м. Ну да.
   — Не слушай её, — с ухмылочкой зевнул Кенджи.
   — А я не советую слушать человека, целый год занимавшегося бродяжничеством.
   — Ты занимался бродяжничеством?! — пришёл в совершеннейший восторг Тсунео. — Правда?! Расскажи!
   — Молчать! Лучше бы сказали, куда делся Джуничи.
   Когда часы показали без половины, даже упорная Судзуки зевнула и, пожелав спокойной ночи, удалилась в свою комнату. Мамору и Кайя остались последними, кто сидел за столиком с пластиковыми стаканчиками и забытыми учебниками. Как и в ночь их приезда, общежитие погрузилось в абсолютную тишину. Наверное, им тоже пора было спать, но как-то они засиделись.
   А потом Мамору бросил взгляд на часы. На белый пластиковый блин дешёвых часов, висевших над лестницей. Словно обезумев, часовая стрелка колесила по кругу, силясь вспомнить позабытое время. Зазвенела микроволновка, которую никто не включал. Мигнул свет, оставляя коридоры расчерченными в чёрно-белый монохром. На этот раз бунт машин не укрылся бы и от слепого — Кайя тоже поняла, что означают сломавшиеся часы, где к толстой стрелке присоединилась и минутная, словно часы просто забыли, что они должны показывать и зачем. Спустя мгновение паники, негромкий женский голос замурлыкал из невидимых динамиков — тихо, едва слышно, чтобы не разбудить уже спящих:
   — Всем ученикам, находящимся в общественных помещениях, немедленно вернуться в свои комнаты. Всем ученикам, находящимся в общественных помещениях, немедленно вернуться в свои комнаты. Будет производиться тестирование системы пожаротушения. Всем ученикам…

Это затягивало. Распорядок, огромные потоки информации и людей вокруг. Кайя чувствовала себя даже не винтиком - мелкой клеткой в организме, которая может стать полезной единицей общества, а может погибнуть, дав простор другим — никто и не заметит. Из растворения в огромной массе других клеток спасали друзья, те, чьи лица выделились индивидуальностью, становились яркими пятнами на фоне остальных и позволяли вспомнить, что и она — личность, а не запрограммированная на уроки и распланированную жизнь машина. А ведь это было только начало.
Когда пискнула микроволновка, Кайя подняла слегка ошалевший взгляд от учебника. Ей показалось, что сердце на мгновение остановилось, а потом понеслось, подгоняемое страхом. Следом нахлынуло раздражение — если она не возьмет себя в руки, то толку от всего этого волнения. Но что делать? Не произнося ни звука, как если бы кто-то мог их подслушать, Кайя поднялась и посмотрела на Мамору. Ей все равно было ужасно страшно и хотелось бежать, как угодно далеко. Вот только стоит ли исполнять инструкции неизвестно от кого?

Дни тянулись один за одним, не балуя особым разнообразием, рутина всё ещё была неотъемлемой частью бытья для переведенных школьников. Мамору надеялся, что уже с понедельника сможет нормально прогуляться по окрестностям и присмотреть какое-нибудь кафе неподалеку от общежития, где можно было бы устроиться официантом. Не срослось. Оставалось ждать подходящего случая, когда свободного времени станет больше. Вся эта суета с экзаменами задела, в итоге, и Исиду: помятуя о проблемах в старой школе, Мамору решил хоть один день посвятить тому, чтобы освежить школьную программу. Почему-то первым под руку попался учебник истории и парень не стал привередничать.
Исида был не особо разговорчив с кем бы то ни было в последние дни, а потому почти и не заметил, как он и Мори-чан остались в холле одни, когда недоброе предчувствие решило обойтись сегодня без намеков и просто дать о себе знать, как стук в дверь поздним вечером, когда никого не ждешь. Мамору оторвал взгляд от учебника и проследил за стрелками часов, устроивших что-то вроде Тур де Франс, только в локальных размерах. Парень почувствовал, как знакомое ощущение холода расползается по телу, грозя заморозить мышца. Старшеклассник встал с кресла пожалуй несколько более резко, чем следовало, опасаясь, что если помедлит, то страх парализует его. "Неужели за нами снова пришли?!". С Силой захлопнув книгу, парень повернулся к Кайе.
- Мори-чан, давай-ка навестим Кенджи-куна, - неспешно, словно формулируя мысль прямо "на ходу", протянул Исида и кивнул в сторону крыла, где располагались их комнату и заодно обитель К-куна.

Та быстро-быстро закивала, кусая губы, чтобы не заорать "Бежим!".
— Д-да! Пока еще не слишком поздно. К тому же, я давно хотела его кое-что спросить и вот как раз вспомнила!
Забыв об оставленных на столе учебниках, и о том, который был у нее в руках, Кайя схватила Мамору за руку — ей было так страшно, что ощутить живое тепло стало важнее, чем правила приличия и прочая ерунда — и они почти побежали в сторону своих — и Кенджи — комнат.

   Из-под двери в комнату Кенджи пробивался свет, а вместе с ним и заводные биты электронной музыки, которой Кенджи был большой поклонник. Чем ближе подходили ребята, тем громче звучал быстрый и рваный речитатив скороговорки, замиксованной на фоне повторяющихся лупов — в самый раз колыбельная для спокойного ночного сна. Из тех колыбельных, которые срывают тебя сперва на закидку колесом в апоплексическом шарже клубного сортира, а потом и на оторванный танцпол. Кенджи оставалось только вывернуть громкость до упора, чтобы уж точно сделать вид, будто спит. Он, впрочем, и не собирался.
   Мамору мог бы смело распахнуть его дверь маваши-гери, сопроводив себя диким воплем, но вместо этого легонько её приоткрыл: ребята осторожно заглянули внутрь. В комнате царил хаос, определённо выдававший в Кенджи небольшого любителя вести хозяйство — мятые шмотки валялись по полу и спинке стула, ноут перевёрнутым лежал у шкафа, учебники хрустели под ногами как осколки ненужных окон в загадочный и дружелюбный Мир Знаний, а сам Кенджи-кун, покачивая головой в такт быстрому ритму, заканчивал одевать поверх школьной рубашки бронежилет. Сзади на нём красовались, наподобие символики правоохранительных ведомств, три большие буквы — КПФ. В двух кобурах на тощих бёдрах по-ковбойски устроились хромированные «Беретты», узнаваемые по своему неповторимому силуэту. Помятые джинсы и тяжёлые ботинки заканчивали его немного нестандартную вариацию пижамы.
   — Оу, — как будто его застали, например, за рисованием, мальчишка спокойно обернулся, краем глаза уловив движение. — Чего не спите?
   Щёлк.
   Бронежилет окончательно устроился на его плечах. Спереди сияла надпись замазкой, обещавшая, что магия не победит.

Казалось бы, стоило удивиться — бронежилету, пистолетам, музыке... Нет, впрочем, музыке не стоило. Но Кайя, оказавшись внутри, вытянула палец и решительно сказала:
— Ага! Так это все-таки был ты. — А потом отошла от двери и чуть виновато пояснила, — там ужасно страшно. Оно... — взгляд на Мамору в поисках поддержки, — оно там опять. Можно мы тут посидим?

   — Это был я, — спокойно подтвердил Кенджи, пытаясь причесать рукой непослушные волосы. Выходило не особо. Как Кен ни старался, он всё равно выглядел не угрожающе, а просто нелепо вооружённым школьником. — И это не «оно», это всего лишь протокол Сакуры. Крауд-контроль, чтобы очистить коридоры перед операцией. А вот то, что вы вообще чувствуете манипулирование одиннадцатимерным пространством и не лежите в своих комнатах, уже намного интересней. Ну, кто из вас был первым? Что заметили?
   Как-то случайно свободная рука Кенджи скользнула к поясу, повиснув в считанных сантиметрах от рифлёной рукояти пистолета. Его кисть была совершенно расслаблена — вся, от запястья до кончиков пальцев.

Учебник по истории упал в кресло, видимо намереваясь заменить там Мамору. В конце концов, Исида предполагал, что если начнется очередная серия ада, то книга не будет большим подспорьем для школьника.
Парень совсем не возражал ощущать теплую ладошку Кайа, скорее даже наоборот, испытывая сходные с девочкой чувства, когда в моменты страха, тебе хочется быть не одному. Наверное, это было чисто инстинктивное чувство, так как сам Исида почти не отдавал себе отчет, что со стороны они вдвоём с Мори-чан выглядят как парочка. Напуганная парочка. Мамору не сильно, но решительно сжал ладонь Кайи в своей, в один длинный шаг нагоняя школьницу на пути в комнату к К-куну.
Отворив дверь, Мамору всё-таки отпустил девочку, подумав о приличиях. Да и о банальном удобстве. Открывшийся вид собирающегося на войну, не меньше, Кенджи, отправил Исиду в ступор. Даже не смотря на все подозрения. "Вот же лживый ублюдок",- отчего-то подумал старшеклассник, впрочем вдаваться в подобную полемику вслух времени не было. Исида сделал небольшой шаг вперед, не совсем осознанно пытаясь прикрыть Мори-чан от возможных неприятностей. Парень как-то и не особо обратил внимание, как сместилась рука Кенджи.
- Ка...какой ещё Сакуры? Что происходит? Они опять идут? - Кажется, объяснение К-куна Мамору совсем не вдохновило, а ответов хотелось. - Чёрт, да какая разница кто что заметил?

Чувствовать себя пристукнутой пыльным мешком было не очень приятно, но именно это Кайя в данный момент и ощущала. Даже заметив характерный жест Кенджи — Кайя не знала, как на самом деле, но видела такую расслабленную руку перед шквалом выстрелов в каком-то вестерне — она лишь несколько раздраженно подумала, что не будет же он их убивать прямо тут — от такого Судзуки-сан уже вряд ли "отмажет". И добавила к списку вопросов Мамору короткое и емкое:
— Чего? — но ограничиться им не получилось. — Э-э-э, Кенджи-кун, что за операция? Что значит "манипулирование одиннадцатимерным пространством", это как вообще?! Мы просто сидели в холле и учили, а тут все сразу как началось! А потом голос посоветовал идти в спальни. Что такое крауд-контроль? Что это были за люди с синими глазами? Почему ты их застрелил, им нельзя было помочь как-то иначе? Что вообще происхо-о-одит?!
Невозмутимая Кайя вдруг поняла, что обилие вопросов не поможет. На последней фразе она шмыгнула носом и возмущенно отвернулась. Она не ребенок, чтобы плакать от страха! И не будет, не будет!

   — А-а-а!!! Успокойся! — Кенджи барахтался в обрушившемся на него звуковом водопаде. — Что ты меня спрашиваешь?! У людей становятся синие глаза, я в них стреляю. Моя работа на этом завершена, помогать им я даже не собираюсь. И вообще, спрашивайте вот её!
   Палец школьника указывал за спины гостей. Там, широко расставив ноги в высоких сапогах, стояла госпожа председатель школьного совета, но в таком виде ребята видели её впервые. Роскошная копна волос была собрана в тугой узел, упрятанный под надетый набекрень малиновый берет. На кокарде сияла издевательская пародия на школьный герб — два солнца, но скалящиеся в недобрых улыбках и подмигивающие друг другу — и огромная буква «П», «Председатель». Талию туго перетягивал ремень, на котором покоились многочисленные закрытые чехлы, а за спиной, крест-накрест, висели короткий японский меч в чёрных ножнах и тупоносный пистолет-пулемёт «Р-90». Теперь были видны оба глаза Судзуки-сан, смотревшие из-под берета с привычной строгостью. На ней, разумеется, тоже был бронежилет.
   — Всё хорошо? — пискнула Томико, выглянув из-за председателя. Девочка была одета в пижаму с разноцветными котятами, густо краснела и даже милостиво решила, что пора бы отвести от ребят огромный для неё дробовик с раскладным прикладом.
   — Думаю, что да, — Судзуки-сан переводила орлиный взор туда-обратно, — думаю, всё хорошо. Итак. Краткая версия: мы — члены школьного Клуба Перспективной Физики, и сегодня это мы идём, а не они. Несколько минут назад мы получили сигнал бедствия от Джуничи-семпая. Он задержался в школе после закрытия и был вынужден остаться там ночевать. Возможно, это наш счастливый шанс, потому что иначе мы бы и не узнали, что Его агенты проявляют интерес к школьному корпусу «Юнайтед Санс». Но размышлять об этом мы будем позднее.
   Судзуки-сан похлопала по стволу дробовика Томико.
   — Мы находимся в состоянии войны, которую ведём уже несколько лет. Наш противник — огромная корпорация, имеющая в своём распоряжении финансовые ресурсы, службу безопасности, сочувствие полиции. Но с этим мы научились справляться. Самое главное и самое страшное оружие в их арсенале — протокол, который мы называем «Тёмное Сердце Мира». Технология квантового манипулирования, способная перекраивать саму природу материи на масштабе струнной теории. «Задевая» одну струну определённым образом, она калибрует нанизанные на неё субатомарные частицы в соответствии с заданной частотой. Играя на этой арфе мироздания, они способны изменять не только фундаментальные свойства материи, но и нечто большее. Ноосферу планеты.
   Кенджи еле слышно сглотнул, заканчивая прилаживать к уху небольшой передатчик.
   — Сейчас это неважно, к тому же, я плохо представляю себе процедуру в деталях. Сакура, наш технический консультант, утверждает, что взрослые не в состоянии сопротивляться «Тёмному Сердцу». Почему — отдельный вопрос, на который у нас нет сейчас времени. Важно то, что вы двое способны чувствовать присутствие «Тёмного Сердца» и, как мы все, сопротивляться ему. Вы нужны нашему клубу, поэтому я оставила вас неподалёку от себя. Мы надеялись устроить вам проверку, но... так вышло, что вы уже здесь и вам нужны ответы. Не буду скрывать: мы терпим поражение. Мы теряем людей. Но мы не сдадимся, пока я — председатель школьного совета и этого клуба! А двое новых участников — это новая надежда. Вы с нами или нет?
   Вот так вот. Просто и без обиняков. А ещё в комнате кисло пахло оружейной смазкой. Вполне настоящей, как настоящим было и всё, происходившее внутри.

Судорожный вздох ознаменовал возвращение Мамору в данную реальность после короткого, но крайне впечатляющего (в плохом смысле) полета в бездну космической пустоты непонимания. Взгляд юнца забегал от одного из членов Клуба Перспетивной Физики к другому, больше всех цепляясь за такую милую и вместе с тем мозговзрывающую Томико-чан с огромным ружьем в руках. "И даже ты, Томико-чан?!", - беззвучно сокрушался Исида. Слова Судзуки-сан звучали не иначе как заклинание, когда она стала вдаваться в "чудеса" физики, объясняя то, что происходит прямо сейчас. Мамору почти сразу бросил попытки что-то понять, осознавая, что попытки тщетны общее представление у него и так сформиловалось: плохие парни с синими глазами и хорошие - школьники, противостоящие угрозе. Старшеклассник медленно повернулся к Мори-чан, единственно островку понимания, как казалось Исиде. Что думала она? Поверила или нет во все сказанное? Запали ли последние слова председателя ей в душу, так же как и ему: о борьбе, о возможном поражении и о неприклонной стойкости перед лицом самой...смерти?
- Да, - не громко произнес Мамору Исида, по прежнему глядя на Кайю. Не понятно, говорил ли он только за себя или за свою подругу тоже? Парень сглотнул подступившую к горлу дурноту и повернулся к председателю. - Но чем...как помочь? Убивать людей? - Последнее парень произнес с малоскрываемым негодованием.

— Ох, — вот и все, что сказала Кайя поначалу. Признаться, дуло дробовика в непосредственной близости от себя впечатляло немного сильнее, чем форма Председателя. Кайя снова невольно вздохнула — как угнаться за настолько крутым примером? Потом сказанное стало проникать в мозг за защитной пеленой отвлеченных материй. Поверить было сложно. Почти невозможно — даже воспоминания о синеглазых обесцветились и казались слишком далекими от текущей реальности. Может, это всё — глупый розыгрыш? Маскарад для проверки новичков? И сейчас откуда-нибудь выскочит Тсунео-кун с камерой, на которой во всей красе запечатлены их с Мамору глупые лица. Непривычный запах убеждал в обратном. Но, даже если и так, даже если они надышались в поезде какого-нибудь газа, и сейчас любуются красочными галлюцинациями, нельзя было отказаться. "Если под ногами вдруг окажется пропасть — прыгай. Иначе как ты узнаешь, умеешь ли летать?" — заговорил в голове Кайи насмешливый голос из игры. Девочка поймала взгляд Мамору и подтвердила, втайне надеясь подержать в руках что-нибудь убийственное:
— Да.

   — «Убивать людей»! — передразнил Кенджи. — Да это только десятая доля наших крутых занятий! Ещё взрывать людей! Похищать людей! Взламывать системы безопасности! Воровать деньги! Грабить банки!
   — Замолчи уже, — устало вздохнула Судзуки-сан, позабыв даже про своё фирменное «молчать!», и вдела в ухо наушник. — Всё не так просто. Сакура, когда будет готов вертолёт?
   Ответа никто не услышал, но председатель удовлетворённо кивнула в стену:
   — Хорошо. У нас есть немного времени. Слушайте... то, что вам кажется людьми... не всегда на самом деле люди. Подождите, не смотрите на меня как на сумасшедшую, дайте объяснить.
   — Какая разница? — пожал плечами Кенджи.
   — Тебе, может быть, и никакой. Да, «Тёмное Сердце» может брать взрослых под прямой контроль. Как я уже говорила, у них не получается сопротивляться. Или, может быть, мы просто не встречали таких. Светящиеся голубым светом глаза — верный признак, не перепутать. Но это случается нечасто, как правило, когда Оно хочет нанести удар немедленно или ему важна скорее разведка, «картинка» из глаз одержимых. С другой стороны, в бою такие куклы почти бесполезны — они не умеют драться, не вооружены, а когда кто-то находит трупы, возникают вопросы, которых Его хозяева тоже хотели бы избежать. Кен их всё равно убивает.
   — Потому что Кенджи-кун — маньяк, — пропищала Томико.
   — Все остальные стараются убежать от них или как-нибудь вырубить, когда понимают, что имеют дело с настоящим человеком. Одержимость пропадает и бывшая кукла ничего не помнит, возвращается к своей обычной жизни. Но когда Корпорация наносит удар всерьёз, она использует Шаблоны — точно воссозданные копии человека, лишённые настоящей свободы воли. Их тоже создают с помощью манипулирования струнами, но никакая физика неспособна подарить человеку настоящее сознание. «Сердце» может только искажать или подделывать. Как вы понимаете, это не люди в нормальном смысле слова. Их штампуют как на конвейере, вкладывают в руки оружие, а в головы — курс боевой подготовки, и отправляют воевать. Бесконечные солдаты. Очень удобно. Когда их убиваешь, в течение двенадцати часов тело рассыпается как глыба льда.
   — Мы так и не научились делать так же, — с оттенком сожаления заметил Кенджи.
   — Да. Должна признать, что в некотором смысле мы используем технологии, похожие на «Тёмное Сердце». С их помощью мы создаём оружие и бронежилеты, например. Только недавно Сакура смогла украсть у Корпорации Шаблон вертолёта. Но... ничего серьёзнее. У нас нет доступа к самому протоколу.
   — А жаль.
   — ... не уверена, что мы не стали бы такими же, как они, — возразила Судзуки-сан. Она решительным жестом протянула ребятам маленькие, с коробок размером, передатчики, от которых тянулись проводки гарнитур на одно ухо. — Вставьте в уши. Это синхронизирует вас с программным мейн-фреймом Клуба и Сакурой. Мы сможем передать вам то немногое, что умеем. Нет времени обучать вас всему, поэтому будем действовать на ходу. Томико! Сбегай в арсенал! Нам нужны бронежилеты и то, что скажет Сакура.
   — Надеюсь, ваши мозги не сгорят, — дружелюбно обнадёжил Кенджи, приобняв ребят за плечи. — Давайте. Увидите, это круто!

Школьник не знал, как он выглядит со стороны, когда немного трясущейся рукой установил наушник, но самому Мамору показалось, будто всё его тело напряглось в едином порыве...как будто бы расшириться, стать прочнее, да, пожалуй, более подходящего слова у парня просто не нашлось. Челюсть свело от боли, а кожа на костяшках пальцев грозила лопнуть от напряжения, так сильно, казалось, сомкнулись в кулаки ладони. Странно, но наряду с вполне очевидными ощущениями напряженности, появилось не менее явное чувство легкости, будто он стал совсем невесомым. И эта легкость постепенно вытеснила всё остальное, оставив только незнакомый голос, вещавший о стимуляции нервной системы и о выборе какой-то "Роли". На момент Исида почувствовал себя игроком в компьютерной игре - RPG, где на невидимом экране модель персонажа подозрительно напоминала красноволосого школьника. В одну секунду перед внутренним взором Мамору пролетело несколько образов его самого, только в разном "облачении": неудержимый Мамору-воитель с пожарным топором, широкоплечий в видении и столь же неудержимый; а вот Мамору-хитрец в широкополой шляпе с наглой ухмылкой и "веером" метательных ножей в руке; или Исида с огромной, почти в рост парня, винтовкой с прикрученным внушительным оптическим прицелом... Да, выглядело совсем не плохо. В какой-то момент старшеклассник поддался порыву, просматривая всё новые и новые варианты, забыв о том, что неведомым образом он попал в какую-то виртуальную реальность, в том время как, возможно, его тело корчилось на полу комнаты К-куна в страшных конвульсиях. Впрочем, какая разница, если перед тобой есть столь яркий образ большой перспективы?!
Образ Мамору- бойца в белом кимоно, подпоясанном черным поясом, с небрежно оторванными рукавами куртки, специальными красными перчатками без пальцев и накладками на костяшках, отошёл в сторону, уступая место новому варианту. Исида понял, что это его, да, его и только его! Дальнейшего просмотра уже не требовалось. Без слов, лишь мысленно, старшеклассник сделал свой выбор, давая Сакуре понять о своих предпочтениях: Мамору-щёголе, руки в бока и устремленном куда-то вдаль уверенном взгляде; широкий кожаный пояс удерживал кобуру с винтажным серебристым револьвером с накладкам из белой кости на рукояти, с одной стороны и легкие, простые, но не без изящества, ножны с клинком с кривым лезвием. Да, определенно, для этого парня нет ничего невозможного!

"Так все-таки... это были не зомби." Кайе показалось, что чужие смерти опускаются на ее плечи невидимым, но тяжелым покрывалом из пыли. Пришлось напомнить себе, что выбора не было. И у Кенджи, возможно, есть свои причины убивать этих несчастных. "Это нужно остановить", — решила Кайя про превращения и вставила наушник, успев перед тем фыркнуть на оптимистичное заявление "маньяка".

   Предусмотрительно стоявший у них за спинами Кенджи еле успел подхватить оседающих на пол одноклассников. Потом накинул на неубранную кровать покрывало, скинул с неё заряжающийся телефон и уложил Мамору и Кайю рядом, перетаскивая их за шкирки как брёвна на сплаве. Глаза обоих были закрыты, хотя ресницы и кончики пальцев конвульсивно подёргивались, как будто сквозь их тела пропускали электрические заряды.
   Не делая попыток помочь, Судзки-сан наблюдала за ним со странным выражением на лице.
   — Не жалеешь, Кенджи?
   — Тебе-то что?
   — Ты можешь стать с ними друзьями, — словно размышляя, проронила председатель.
   — С твоей мамашей я друзьями ста... а-а-а-а!!!
   Ловкий и коварный удар торцом ножен пришёлся ему точно по уху. Ухмыляясь сквозь боль, Кенджи-кун подмигнул:
   — Не со зла, Аюта. Прости. Кстати, судя по крикам Сакуры, у неё какие-то проблемы.

   «Какими-то проблемами Сакуры» на деле оказались дизайнерские терзания. За много-много километров от общежития (а может быть, в соседней комнате?) пальчики Сакуры вращали вделанную в стол сферу диаметром в десять сантиметров. Сфера светилась изнутри и оттого выглядела невероятно ультрасовременной, хотя на самом деле заменяла обыкновенную мышку. На нескольких экранах бежали цифры и иероглифы, а на ещё одном вращались, почти в точности как представил Мамору, модели его и Кайи. Только голые. Совсем-совсем. К счастью, до настолько вомутительного предположения школьник не дошёл.
   — Рукоять из слоновой кости?! Я программист или, блядские колики, веб-дизайнер?! — орала в микрофон Сакура, доставляя неимоверные страдания Кенджи, Томико и Судзуки, пока в головах «форматируемых» ребят продолжал звучать приятный и успокаивающий голос. — Я это неделю рисовать буду!!!
   — Ну дай ему палку-копалку, что ли. Чего такая нервная? — предложил Кенджи. — Может, тебе таблеточку?
   — Завались, недомерок!
   — Какой укол. Стоячая овация!
   Сакура только фыркнула, откатившись на инвалидной коляске к большой клавиатуре, намного больше принятого на западе образца — на ней помещались почти четыреста клавиш с разнообразными «готовыми» иероглифами и макросами. На канале прорезалась пыхтящая под тяжестью бронежилетов Томико-чан, оставившая предсказуемый комментарий в адрес интеллектуальных способностей Кенджи-куна.
   — Да нет, — рассеяно сказала Сакура, с невероятным проворством перемещая различные иероглифы, — он не дурак. Мы с ним друг друга любим.
   — Слыхала, Розовый Свитер? Кстати, как, нашла себе парня? Как тебе этот, красненький? Он же такой загадочный милашка. Или ты больше по девчонкам?
   — Кенджи-кун, вы дурак!!! — завопила Томико.
   Сакура сосредоточенно продолжала рисовать. На экране развернулось бесконечное пространство, искажённое во множестве плоскостей так, что напоминало не то пористый шоколад, не то беспорядочно свёрнутый восьмёрками садовый шланг. Команды Сакуры заставляли монотонный ландшафт вздрагивать, расщепляясь на тонкие нити: эти нити изгибались дугами и сжимались в пучки.
   — Потом пусть скажет спасибо, что Шаблон револьвера мы украли одним из первых.
   — А что для второй? — уточнила Судзуки.
   — Катана. Они все просят катану. С катанами никаких проблем. Я их уже нарисовала штук двадцать, а ещё триста сорок две выкачала из электронного каталога музея в Эдо. Только скорректирую состав стали. Мне не нравится формула, меч будет хрупким.
   — Кавалеристы, блин. А стрелять кто будет?
   Изображение на экране подвергалось серии уменьшений масштаба, после чего в нём стал узнаваться вращающийся вокруг своей оси револьвер «S&W model 17», выполненный в серебристом хромировании. Нежно-золотистый цвет щёчек рукояти, посеребрённый контур курка и украшенный прихотливыми завитушками ствол выдавали в нём редкую и наверняка дорогостоящую ручную работу.
   — Всем выйти из комнаты зеркал. Начинаю моделирование реальности, — предупредила Сакура.

   Тем временем, Мамору и Кайя чувствовали, как по телу волнами прокатывается жжение, словно всю их мускулатуру сквозь кожу покалывали многочисленные иголки. Как будто сильные руки массажиста разминали не привыкшие к физическим нагрузкам связки, как будто был разом проглочен годовой курс витаминных добавок и цистерна протеиновых коктейлей. Серии туманных образов накладывались друг на друга — образов, которые никогда не видели ни Мамору, ни Кайя.
   В ложной памяти, созданной зеркалами, Кайя видела строгие интерьеры додзё, где абстрактный сенсей учил её фехтовать бамбуковым мечом. Видела смутные кадры с каких-то соревнований, где никогда не принимала участие, и в то же время понимала — всё оно, весь этот несуществующий опыт, теперь в её распоряжении. Она могла на память назвать детали конструкции традиционного японского меча, знала как взяться за рукоять, чтобы выхватить его самым быстрым и экономным способом, знала, что долгие часы никогда не случавшихся тренировок научили её владеть катаной на уровне профессиональных фехтовальщиков.
   Гильзы, вспыхивая на солнце золотистыми боками, сыпались в тирах, которые Мамору никогда не посещал. Его руки запоминали доведённые до автоматизма движения, которые никто никуда не доводил. Мамору знал наизусть, какой люфт допустим в барабане револьвера, чтобы не вызвать смещение пули; знал, что револьверы марки «Ругер» считаются едва ли не худшими по качествам конструкции... Знал, никогда не зная на самом деле. И гремели сотни никогда не сделанных выстрелов.
   Двойственный мир, искажённый Сакурой, дал ребятам то, что не дало бы ничто другое: сэкономленные годы упорных тренировок, сжатые в один ослепительный сон. Между тем, иссиня-белая реальность постепенно поблекла, сжавшись в один круг — а круг, в свою очередь, превратился в улыбающееся лицо Кенджи.
   — Тук-тук. Добро пожаловать в реальный мир.
   Ребята лежали на его кровати на неприлично близкой дистанции друг от друга. В ногах у каждого был сложен комплект одежды, украшенный сверху бронежилетом и... не может быть! То самое, что они представляли!
   Перед Кайей лежала восхитительная катана в белоснежных деревянных ножнах, обёрнутых тканью. Японский кинок оказался чуть длиннее, чем представляла себе девочка, а изгиб лезвия едва ощущался, делая катану лёгкой во взмахе и вместе с тем почти прямой. Шитый узор на ткани рукояти изображал сцену традиционного японского чаепития. К ножнам, в противовес классике (во времена самураев катану в паре с каким-либо сёто полагалось засовывать за матерчатый пояс «гражданского» кимоно), полагался белый же ремень для переноски за спиной.
   Видимо, Сакура вообще решила добавить в палитру обмундирования побольше траура, потому что заказанный во сне Мамору револьвер тоже был практически белым, а вернее, серебристым, с накладками из слоновой кости на рукоять. В гнёзда барабана были заряжены шесть пуль, а ещё двадцать рассортированы в петли на ремне-патронташе. Крест-накрест под ним лежал прямой пехотный палаш длиной сантиметров под пятьдесят и шириной лезвия в три пальца. В отличие от элегантного оружия самураев на курорте, палаш явственно предназначался для вульгарного прорубания крепких доспехов. Какие уж там ботто-дзюцу с Окинавами. Это была тяжеленная хрень, хорошо хоть тоже снабжённая ножнами, как револьвер — поясной кобурой.

Голова была тяжелой, словно кто-то решил подарить Мамору бейсболку сделанную из камня. Потребовалось несколько секунд и хорошенько проморгаться, чтобы понять, чей это голос приветствовал ребят по эту сторону бытья и где вообще они сейчас находятся. Перед глазами всё ещё маячил ряд "игровых" моделей различных вариаций, когда Исида недовольно фыркнул и попытался сесть: как оказалось мало что изменилось в комнате за время их с Кайей отсутствия (сколько бы это не заняло), разве что их немного сместили, кажется на кровать...Школьник резко поднялся с кровати, осознав, что только что был в недопустимой близости на одном ложе с девочкой, с которой он имел вроде как только дружеские отношения. От такого "скачка" в пространстве, у Мамору вдруг закружилась голова, так что пришлось поискать рукой опору, которой стало плечо К-куна, стоявшего ближе остальных. Сделав глубокий вдох-выдох, Исида посмотрел на собравшихся, убрав ладонь с плеча парня рядом.
- Это было...странно,- почему-то счел своим долгом поделиться с окружающими Мамору. Взгляд его постепенно пришел к сложенной возле кровати одежде и оружии. На секунду у старшеклассника перехватило дыхание, когда до него наконец-то доперло, что пистолет, на одной из кучке вещей, выглядел точь в точь как пушка из его...сна? - Так мы... - Исида кашлянул, прочищая вдруг пересохшее горло.- Мы теперь готовы? - На последних словах парень перевел взгляд на Судзуки-сан.

   — Вылет через десять минут, — подтвердила та. — Переодевайтесь скорее. Ношение школьной формы обязательно. Мы ведь школьный клуб, в конце концов. Конечно, это можно сделать в своих комнатах. Я буду в коридоре.
   Забрав с собой Кенджи и Томико, председатель вышла.

Обрывки образов из сна еще крутились и в голове Кайи. Последнее воспоминание — Учитель вручает ей катану в белых ножнах, символом грядущего и прошлого, вестником смерти и справедливости... Кхм.
— Привет, Кен-кун, — хрипло поздоровалась Кайя и замолчала, увидев свое оружие. Не сон, значит. Мамору уже выбрался из кровати — девочке пришлось снова напомнить себе, что стоит поблагодарить остальных хотя бы за то, что не оставили их валяться на полу, а не придираться к некоторым неудобствам — так что она смогла спокойно встать и поправить растрепавшиеся волосы.
— Исида-кун, — тихо начала Кайя, стоя рядом в обнимку с кучей теперь-своих вещей. У нее была куча вопросов: зачем эта война, правильно ли они согласились, что будет теперь и кто на самом деле их милые коллеги по клубу. Но неожиданная мысль о том, что Мамору знает не больше нее, заставила покачать головой. — Нет, ничего.
И Кайя поспешила к себе.

Мамору открыл было рот, но так и замер, ничего не сказав в след Мори-чан. "Интересно, что она хотела спросить?",- всколыхнулось внутреннее чувство любопытства, впрочем, сам Исида понимал, что для этого уже нет времени. Подхватив свои вещи, парень предпочел так же переодеться в собственной комнате.
Залетев в свою обитель, Мамору кинул инвентарь на кровать и начал быстро раздеваться до нижнего белья, без особого стеснения отправив штаны и худи на пол. С благоговением, сродни тому, как рыцарь облачается в фамильный доспех отцов, собираясь на войну, Исида приступил к делу, отложив в сторону оружие. Черные джинсы, немного зауженные, казались чертовски модными и стильными, пришедшиеся точно в пору. На секунду школьник почувствовал себя фотомоделью, на каких-нибудь съемках, когда ребят снимают по пояс обнаженными, а потом сотни школьниц по всей стране с придыханием рассматривают твоё изображение в каком-нибудь модном журнале. Впрочем, для этого так же не было времени.
Само собой Мамору смотрел "Крепче Камня", но встретить футболку с принтом, да ещё и в аниме стиле здесь и сейчас было для него странным. С секунду он просто глядел на лыбящуюся рожу Хобстоуна и надпись под ней: "Финиш, уб***ок". Конечно, обилие звёздочек не укрыло сути, тем более что это было фирменной фразой мистера Эвана. Естественно Исида предпочел рубашке футболку. Прежде чем довершить образ фирменным пиджаком "Юнайтед Санс", школьник нацепил ремень с кобурой и ножнами. Оружие непривычно стесняло движение, но это быстро прошло, словно за долю секунды Мамору проносил сей груз несколько лет к ряду.
Повернувшись к зеркалу, старшеклассник невольно замер. Кто был этот совершенно не похожий на прежнего Исиду парень? Хах! Мамору запустил пятерню в волосы, убирая их назад. Быстрым движением парень выхватил револьвер из кобуры, наставив ствол на отражение. Ребро левой ладони уже было на курке, точь в точь как в американских вестернах. Парень широко улыбнулся и выпрямился, уверенным и четким движением крутанув револьвер на пальце и отправив оружие в кобуру. "Финиш, ублюдок!", -поставив было мысленно жирную точку в переодеваниях, Исида вдруг вспомнил про бронежилет, так что в коридоре парень появился на полминуты позже чем мог бы, уже на ходу напяливая куртку.