(Заморожено) Ардагард: Тривратье | ходы игроков | .1. Звёзды Захода: После крушения...

*Так ли хорошо, выжить после крушения...*

Покрывало ночное надвигалось со стороны безумно огромной Бездны, той самой, которая всего-то несколько часов назад пыталась заглотить столь вкусную жертву, падающий Драккарис. Да, она смогла его заглотить, но лишь часть. В то время, пока Драккарис падал в черновато-синюю пучину, платформу с выжившими ударил отлетевший обломок и упал вниз, наземь. А платформа, искривившись, прорезала своим левым боком каменистую почву, и остановилась на расстоянии девяти мерных посохов от края Бездны, раскидав по пути почти всех своих пассажиров. Кто-то угодил прямо в колючий куст лицом. Кто-то боком. Другие попадали на камни, ощутив все прелести действительно жесткого приземления, другие же, сумев удержаться, а кто-то даже удерживая ближайшего к нему человека, пытались тогда слезть с платформы. Она на удивление была цела. Но вот неподалеку, от ударившего платформу обломка, пахло гарью. И слышался какой-то стук. Сейчас, вспоминая эту недавнюю попытку выживших понять что же за стук шел из-за глубин хладного шкафа, изобретения урзов, совсем часами ранее нового, а теперь помятого. Оказалось что это были Надар и Монтескье. Им удалось как-то выжить. Вот уж везение, не упасть в Бездну. Впрочем всем было не до хохота над их состоянием.
Сейчас, когда светило отступало на заход, покрывая небеса новыми оттенками синевы, так уж было, Люций ходил вокруг периметра и то и дело проверял самочувствие Императрицы, благо что она была жива. Ираэна обезоружил, пока тот был без сознания, Сова, и изображая честного человека, готовился выпытать у Ираэна все что он знает. И даже больше. Когда тот очнется. Или когда его придется разбудить. Странная ирра по имени Нири, или Ниррена, хлопотала среди раненых. Надар и Монтескье отогревались возле догорающих обломков, и люто чихая, что-то говорили плачущему Грамыхаке, который держал в руках одну из оставшихся деталей Драккариса. Там же, рядом с ними сидела девушка в алом, но уже сильно испачканном платье. Люций знал эту девушку, третью дочь рода Дэ Кастильо. Та еще девица. Она молчала и хмуро поглядывая на остальных, подкручивала детальки своего механического ворона.
Что же сильнее всего удивляло Санга, вновь оглядывающего результаты последних событий, так это то, что среди раненых положили странную девицу. Мелкую, тощую можно даже сказать, в странном наряде, которая оказывается ощутила вес железной детальки размером с мизинец санга, и рухнула среди обломков Драккариса. Однозначно ее не было среди пассажиров и беглецов с уже падающего детища Грамыхаки.

Горстка перепуганных, измазанных, притихших... выживших. Далеко не всем повезло оказаться на платформе, и даже из тех, кто оказался, не всем повезло быть выброшенными на сушу, когда Драккарис, опасно кренясь, совершал свою последнюю посадку. Так что сейчас ту горстку, что ютилась возле чудом уцелевшей платформы врядли можно было назвать иначе чем выжившие, и слезы Громыхаки над своим детищем были не единственными среди слез тех, кто потерял в взрывах и затем в Бездне родных и близких.

И чудовища... он должен помнить о чудовищах, что погубили корабль и едва не погубили их самих. Хотя преграда из ламп держалась до последнего и шансов что кто-то пробрался на платформу было мало, но в них рыцарь столкнулся с чем-то, доселе неведомым. Они тоже могли выжить. Люций изо всех сил пожелал чтобы ни одна тварь не уцелела.


Впрочем, сейчас всё было тихо. Приставив к Императрице нескольких наиболее вменяемых дам и половину выживших солдат (негоже государыне находиться одной), Люций обходил периметр, привыкая к тем странным новым территориям, куда их забросило падение, и мысленно составляя список первоочередных проблем.

Стоило сделать так много: обеспечить безопасность лагеря, собрать снаряжения с обломков Драккариса, озаботится едой и питьем в этой незнакомой земле (скоро даст себя знать жажда), выяснить, наконец-то, с какой целью оказались на корабле все эти безбилетники. Похоронить павших. Узнать куда их забросило. И многое, многое другое.

Каждый человек должен был быть в деле, должен был понимать что от его поведения и стойкости зависит выживание всех, и всё же, несмотря на это, Люций подозревал что ему придется иметь дело с шоком и истерикой, параноей, страхом, давлением званий на его, далеко не старший дворянский ранг, несогласием и хорошо если не бунтом. В этом хрупком состоянии их группы, их, прежний цвет Империи, могло погубить столь многое, что мимовольно, хоть и один только раз, ладонь Люций коснулась груди где под доспехом занял своё место найденный среди обломков фамильный мизерикорд Сангов. Всегда был выход, позволяющий сберечь если не величие, то хотя бы достоинство.

"Когда завершен долг и больше нет надежды", гласила на мизерикорде полустершаяся, но известная назубок чеканка, и Люций устыдился собственного малодушия. Они живы и пока они не побеждены. Императрица жива, а значит есть и долг, и надежда. Следовало заняться насущными делами.

Обойдя периметр он подбодрил немногочисленных часовых и, убедившись, что Императрица была жива, здорова и не испытывает недостатка в помощи, Люций вернулся в лагерь и занялся новой (куда уже больше?) тайной:

– Моё имя Люций Санг. – Представился он мелкой тощей девушке в странном наряде, убедившись, что она в сознании. Он говорил небыстро, внимательно наблюдая за реакцией незнакомки на его вид, на звук его голоса. – Я рыцарь-дракон Империи Сартол. Ты понимаешь мою речь? Кто ты такая и как оказалась здесь?

Если девушка не поняла имперский язык, Люций повторил всё тоже самое на каждом из языков, который знал, продолжая следить за реакцией тощей незнакомки.

Кир сидел и тупо смотрел вниз под ноги, он проклинал себя за то что не смог спасти старика. Крики, слезы, паника все это не привлекало внимание, в данный момент был важен он и его дальнейший путь, нельзя позволять эмоциям поглотить себя. Все тело стонало от жестокого удара, но это скоро пройдёт, бывало и похуже.
"Старик, что же дальше? Куда мне идти? У меня столько вопросов! "
Кир поднял голову и посмотрел на территорию крушения.
"Может быть старика кто-то знал, хотя если так-то скрывал он это хорошо ".
Кир снова закрыл глаза.
"Все было спланировано, эти люди действовали по отработанному плану и то что они так легко одолели его и другую охрану говорит о том что перед атакой было собрано много данных об их слабых местах, но почему они пропали? Хотя нет, они были под масками и вполне вероятно сейчас они притворяются частью экипажа, не ужели у них не было плана побега?"
- Черт !слишком много всего свалилось в один момент!
С этими словами Кир открыл глаза и встал
"в данный момент надо позаботить о выживании и узнать где я "
С этими слова Кир направился к одному из часовых предварительно пытаясь сделать свою одежду и свой вид приемлемым насколько это было возможно после крушения. Подойдя к часову Кир спросил его
- Не знаешь где мы? И что пошло не так?
Шансы что тот ответит что-то кроме "-эм не знаю, но успокойтесь все под контролем" или что-то в этом роде были огромными, но попытаться стоит.

Сознание возвращалось к Ираэну медленно. Он поднимался из тёмных глубин забытия во мрак реальности, удручённой многими смертями и пропитанной предчувствием новых бед. Не сразу происходящее вокруг предстало пред Каладаном ясным и наполненным смыслом; поначалу всё сливалось в один бесформенный ком неясных звуков и силуэтов. Лишь сосредоточение и значительное усилие воли помогли изгнаннику удержаться на грани реальности и не провалиться в бессознательное неведение. Но вот гул в его голове утих, люди и предметы стали похожи сами на себя, а непрестанная какофония превратилась в понятную речь, звуки шагов и возню выживших.
Однако способность воспринимать мир вернулась к нему без своей спутницы - возможности с оным полноценно взаимодействовать. Увы, руки Ираэна стягивал обрывок какой-то богатой ткани, а ноги опутывала верёвка. Верный клинок его, понятное дело, отсутствовал. Как он очутился в столь плачевном положении, молодой маг решительно не помнил: его память обрывалась на непонятно как и откуда прилетевшем ударе в шею, после которого всё сделалось вдруг чёрным. Каладану оставалось лишь догадываться, кого он должен "благодарить" за свои путы.
Альх почти не чувствовал боли, и, оглядев себя, сколь это было возможно для связанного, пришёл к выводу, что ничего серьёзнее ушибов не получил. Осматриваясь настороженно по сторонам, он попробовал на прочность обрывок ткани, перехвативший его запястья, но тот не поддавался.
Ираэну оставалось только сидеть и ждать, когда тот, кто пленил его, объявится и изволит объяснить, чего ему требует ся от опального альха. Каладан пребывал в подавленном состоянии и не сомневался, что у его тюремщика есть веские причины: он и забрался на корабль, где пребывала императрица, и вообще натворил за свою короткую жизнь много дурного.

Сова сидел рядом с альхом, ковыряя одним из своих клинков землю. Рядом с ним тихонько дрых большой серый крыс. Парень молчал и пытался особо не притягивать к себе внимания. Сейчас у всех были заботы. Крушение в дикой природе, раненые и потерянные. Сам же Сова был цел. Целехонек. Если не считать потрепанную одежду. Совсем другое дело это потерянный меч. Кусака - это подарок Джеймса. Человека, который заменил парню отца. Тот меч был для Совы всем. Памятю о бухте, нитью соединяющую его с прошлым. Теперь у него не осталось ничего кроме памяти. Памяти о старом Лисе, о матери, о друзьях. Разбойник сплюнул и посмотрел на связанного альха. Магу он предусмотрительно связал руки и ноги. Для полной уверенности следовало бы еще и в рот завязать, но на это уже не хватило ткани. Тяжело поднявшись Сова взял своего питомца на плече и направился к пленнику. Тот как раз очнулся и разглядывал все вокруг. Подойдя к нему Сова присел напротив него, чтобы посмотреть могу в глаза. Не смотреть на него сверху, а прямо в глаза. Он хотел видеть их, прежде чем прирежет этого ублюдка за все, что он сделал.
- Ну привет, - обратился к альху Сова, после чего добавил что-то на языке альхов,
В руках парень крутил один из клинков. Лезвие не сверкало, но даже не разбирающийся в оружие мог видеть, что оно очень остро. Таким можно разрезать волос надвое, не говоря уже о всем другом. Движения, которые парень выполнял этим клинком, выказывали в нем мастера. Шутить с такими не стоит. Себе дороже. Крыс на плече у рыжего встал на лапы и начал принюхиваться. Что-то учуяв он пискнул и быстро вскочил в мешок, который висел за спиной у Совы.

Помнил ли альх рыжеволосого красноглазого парня, с которым свёл его злой рок в полуночной чаще? О, он помнил его! Память его хранила в равной степени и облик того, кого он принял за злодея, и его без вины пострадавших спутников, и подлецов настоящих, и тех несчастных, которым грозило рабство. О, страшные, кровавые часы пламени и хаоса, дьявольские часы чада и исполненных боли воплей! Разве можно было пр всём желании забыть такое? Воспоминание это не меркло по прошествии времени и висело на совести молодого мага столь же тяжким грузом, что и случайное уничтожение величайшей драгоценности его народа. Измыслив выполнить обещание, данное им дорогой подруге детства, Каладан по окончании этой миссии надеялся отыскать человека, которому причинил столько страданий, чтобы тот мог, наконец, отомстить, а заодно избавить альха от мучительного существования с грузом неисправимых ошибок. Какая ирония заключалась в том, что они встретились именно сейчас!
Ираэн, прежде понурившийся, поднял голову и взглянул в лицо рыжему плуту. В глазах Каладана не было ни мольбы, ни страха; странное обречённое спокойствие, чувство стыда, грусть сплелись во взоре альха и он, помолчав секунду, негромко, но отчётливо ответил:
- Я тебя помню. И твоих друзей. И всё то, что натворил не из злого умысла, но по глупости и неведению. Мне нечем гордиться. Это, правда, нисколько не уменьшает моей вины. Но я всё помню. И не оспариваю твоего права требовать в качестве компенсации мою жизнь. Я могу только со смирением просить тебя позволить мне закончить одно дело перед тем, как ты возьмёшь плату за своё горе.

Если бы Сова ранее не сплюнул на землю, то сейчас плевок бы наверняка устремился в лицо связанному магу. Ираэн мог отчетливо видеть отвращение на лице у сидящего перед ним человека и ненависть в его рубиновых глазах. Сложно сказать что парень ненавидел больше. Альха-убийцу или альха-мага. Хуже всего, наверное, было то, что этот альх объединял в себе и мага и убийцу. Шмыга, Пончо, Косматый и Булыжник. Четыре друга, сложившие голову в злосчастном лесу. Четыре брата, которых отобрал у него этот альх. Пальцы до боли сжались на рукояти кинжала. Кончики даже побелели от силы, с которой Сова сжимал оружие в руках. Казалось что еще миг и острое лезвие полоснет по горлу пленника, заставив оросить всю одежду хлыщущей кровью. Но вместо того, чтобы закончить жизнь этого недомерка, разбойник спрятал оружие в ножны и поднялся.
- Плату я возьму тогда, когда захочу. Мне не интересны твои ничтожные дела, грязный колдун, - в последнее слово Сова вложил все отвращение которое испытывал к представителям этой касты, - Можешь начать молиться своим древним богам. Если они у тебя есть.
Высказавшись Сова натянул свою алую маску и пошел осматривать окружающую природу. Возможно удастся понять что это за место и есть ли тут какие тропы. Это не родные леса, но все же представление о том, как выживать в дикой местности у парня были. И этим нужно было воспользоваться прежде, чем найти свою кончину в этих неизведанных землях.

С Бездны, той, чья пасть не достала выживших, то и дело подымались холодные ветра, заставляющие ежиться и стараться согреться у спешно разведенных костров. Их было всего-ничего.
Люций, был одним из тех немногих, кто вынужден был первым прийти в себя после пережитого и сделать хоть что-то, чтобы оставшиеся дотянули хотя бы до утра. Из выживших членов экипажа Драккариса, как подсчитал Люций, было человек десять и еще три урза. Половину из них он приставил к её Величеству, которой помогала проникшая зайцем, или вернее, кошкой, ирра, кажется ее звали Ниррена. Так вот, Императрица Анистас половину этих людей отправила патрулировать место падения. А остальных буквально запрягла помогать раненым.
Территорию, погруженную уже в сумерки было проблематично разглядеть. Одно Люций понял. Упали на каменистую почву, высоких растений и деревьев вблизи обломков видно не было. Где-то вдалеке, виднелись холмы и горы. И похоже были выжившие на достаточно открытой части. Да и еще, обходя периметр, Люций вовремя заметил трещину в земле. Иначе провалился бы в неё. Трещина как оказалось шла прямо от Бездны, ибо находились выжившие на самом ее краю.
Чуть позже мимо Люция прошли два воина из свиты Императрицы, те немногие, кому посчастливилось пережить то жуткое нападение. Как узнал от них Люций, их отправили патрулировать палубу, потому они выжили, во время боя, эти довольно еще молодые парни, потеряли своего старшего товарища, сэра Вана Андарра, который был на хорошем счету у Люция. Они тащили к другим телам еще одного несчастного, череп которого был размозжен резким ударом о каменистую почву. Он сорвался с платформы еще на высоте.
Да... Люций по глазам даже его соратников по службе мог понять что дух людей подорван и может случиться всякое. Но видать первая подступающая ночь, словно скрывая всю ту горечь, которую испытали выжившие, насмехается над рыцарем, оказавшемся вместе с его Императрицей и другими в неизвестности... за границами родной Империи.

Кир же, сначала виня себя за смерть старика, который его взял к себе и даже кроме оплаты за охрану жизни помогал в поисках отца, затем перевел мысли на виновников произошедшего. Но не найдя пока ответов на возникающие в голове вопросы, которые уже начинали нервировать, направился к одному из тех немногих уцелевших, который с мечом в руке, и слегка порванном тканом кафтане, выглядящий так же молодо, как и сам Кир, вместо ответа так посмотрел на парня, что тот понял все. И то, что этот временных сторожевой сам ничего не понимает, и то что у него до сих пор перед глазами страх... Но все же, собравшись в духом, он решился ответить Киру...
- О-откуда мне знать!? - сорвался на крик парень, а затем, сообразив какая это глупость, продолжил, - Извини, что накричал... мы... не в Империи... не в... Империи... - говоря это, руки парня, державшие меч, тряслись.

Ираэн наконец-то пришел в себя, связанный и встретивший того, кому готов был отдать свою жизнь после завершения миссии, полученной от единственной девушки, которая в него верила, и мести, которая ждет его личного врага там, за неизвестной Гаргантой. Что же это за Гарганта такая? Ираэну сейчас было не до этого...
Сова был рядом с Ираэном. Он жалел о потерянной важной вещи, но сейчас, связанный, перед ним был убийца. Тот, кого Сова жаждал покарать и если бы не эти события, он бы так и не встретил настолько скоро этого подлого, в представлении Совы, мага... убийцу... ох как бы здорово было тот час же перерезать тому горло. Но что-то мешало... сделать это сейчас...
О... Сова смог перебороть лютое желание. Может из-за грусти и странного спокойствия, которые излучал этот маг и убийца... Лучше выбрать более подходящий момент. И Сова сам его выберет, сам решит когда он занесет острие и возьмет жизнь подлеца. Встав, Сова отошел от Ираэна, которому оставалось смотреть тому в спину, да решил осмотреть погруженные в сумрак окрестности...
Взору Совы предстало то же что и Люцию. Бездна по восходную сторону, трещины от неё расходящиеся по всей земле до видимого в сумраке горизонта, некие холмы и горы на севере и юге. И... что-то невнятное вдалеке на заходе. И ни одного дерева... Гораздо проще было бы сориентироваться днем, когда светит солнце. Да и три луны отчего-то скрывали себя среди туч и облаков.

Завершив некоторые первичные дела, Люций вернулся в лагерь...
Подойдя к странной девице, которая ростом наверное была бы ему по пояс, лежащей без сознания, рыцарь дождался пока та придет в себя и только она медленно раскрыла глазки, пытаясь понять что произошло... ох эти ее глаза, подобные редкому камню, который имеют нефритом, эта зеленоватость... На миг Люций загляделся. Но лишь на миг, чтобы представиться и закидать девицу вопросами. Но как он ни пытался, та лишь непонимающе вертела головой. Имперский язык не помогал. Вопрос тот же на языке урзов не дал результата. А на ордрский так девица скривилась от резких звучаний. И даже язык народа ветра не помог. Ох уж эти Ниоссы... нынешние враги Империи. А вот что удивило рыцаря, так на миг ему показалось что старый язык его семьи девице понятен, но она быстро попыталась это скрыть и так же молчала.

Всё то время, что рыжеволосый угрожал ему оружием, Ираэн смотрел на Сову с абсолютным спокойствием. Говоря об отсрочке, он ни на что не надеялся, не собирался просить о пощаде или оправдываться: его поступки - пусть совершённые не по злому умыслу - давно сказали всё за него. Если словом ничего не исправить, какой смысл вообще открывать рот? Молча выслушав наполненную презрением и отвращением тираду разбойника, альх остался неподвижно сидеть там, где сидел.
Он оказался так далеко от изначальной цели миссии, что её выполнение казалось таким же нереальным замыслом, как воскрешение мертвеца. Почему в жизни так много непоправимого?.. Если он не может хотя бы отыскать леди Илиаси, то какой прок от его чудовищного, причиняющего другим страдания существования?
Каладан запрокинул голову вверх, глядя на клочья неба, едва видные сквозь крону дерева, нависшего над его головой. Кажется, в этой проклятой круговерти он потерял ещё одного друга: дракси Керстиэль, никогда надолго не покидавший своего хозяина, теперь куда-то запропастился.
Маг прикрыл глаза. Оставшись наедине со своими мыслями, он неизменно возвращался к самым жутким моментам своего прошлого.

Увиденное вряд ли могло радовать. Вот Сова и не радовался. Он с печалью смотрел на непонятные дали и думал о том, что же теперь делать и как быть. На душе скребли кошки. Он потерял все. Друзей, меч, а теперь даже родину. Странно, но до этого момента разбойник не осознавал что это такое. Только когда Империя, такая простая и знакомая, осталась далеко за стеной, а Сова оказался по другую сторону угодив прямиком в небытие, парень понял что скучает по зеленой траве, высоким и толстым деревьям и людным городам. На плече у него вылез и начал усиленно нюхать воздух Джо. Парень печально улыбнулся и почесал своего крыса.
- Похоже у меня остался только ты, друг, - сказал Сова, все еще вглядываясь в разломы и нескончаемую даль бездны.
Вокруг суетились солдаты и этот... гвардеец ее величества. Которая тоже выжила. Вот уж, называется, удача. Потерять мужа, а потом пропасть самой. Империя осталась одна, без королевской руки. Попала в лапы загребущих чиновников и лордов. А она, благородная кровь, тут. Интересно, как она собирается выживать в дикости. Тут ее чин ничем не поможет. А вот сила и сноровка теперь все. Воспользуется ли этим ее личный гвардеец? Посмотрим.

Странно было говорить на языке Сангов здесь, на самой границе Бездны, на открытой всем звездам равнине вместо стиснутого горами неба, и серых камней, и тяжелых, отдающих эхом стен фамильного замка. Но эта девушка могла им помочь, и Люций не мог уйти не попытавшись наладить контакт, хотя если она окажется упрямо молчаливой, придется заняться более насущными делами: даже если он предупредил гвардейцев о окрестных трещинах, это было лишь одним из многих дел, что предстояло решить сегодня до рассвета.

– Мы не враги. Мы говорим на одном языке. – Настойчиво повторил он, внимательно глядя на девушку. Aig ne súrv. Aig ta heste fyer. Узнает ли она эти слова? – Среди нас есть тяжело раненные. Нам необходима помощь. Ты можешь мне ответить?

Ираэн вспоминал... вспоминал как радостно начинался день, предвещавший большой праздник. Перед закрытым взором предстали улыбки старых знакомых. Некоторые вдруг резко становились окровавленными, и буквально кричали от ужаса, другие же, смотрели на парня с таким укором, словно он совершил самое ужасное, что можно было совершить. Вспоминая то, на что обращали внимание молодого мага его внезапные видения... Ираэн... он... словно вновь окунулся в те образы. Идущих по чужим землям сородичей, не знающих что их теперь ожидает, лежащего теперь на расколотом святилище учителя, проткнутого клинком Ираэна, и наконец... того кто предстал перед ним... того... кто шептал о заветном месте встречи: "Встретимся за Гаргантой"
А затем... затем ветер донес плач Илиаси. Или... это был не плач, и не Илиаси, а... далекий крик Керстиэля, заставивший Каладана открыть глаза и узреть в сгущающихся сумерках приближающуюся тень... такую знакомую...

Сова же, осознав наконец-то, как важна была для него родная Империя, в которой остались могилы его старых друзей, знакомые места, привычные леса и трущобы Сартола... он... лишь вглядывался в разломы, переходящие в эту чертову Бездну и как же хорошо, что ладонью Сова ощущал шерстистого друга, единственного оставшегося настоящего друга, который умей он говорить, может и ответил бы как-нибудь Сове, да был друг этот лишь крысом. Да, обычным таким крысом, пусть и другом Совы.
Переведя взгляд на выживших, Сова боролся с источаемым этими людьми чувством тревоги, боли и страха. Лишь двое действительно казались Сове привыкшими к чему-то подобному. Сама Императрица Анистас, а не узнать ее, пусть и в таком потрепанном виде, было бы верхом... как же это слово называли гулающие по вечерам аристократы... а не важно. Вторым был ее верный так сказать, пес. Гвардеец. Вот уж этот человек сразу принялся проверять и упорядочивать пространство, в котором все они, вместе с Совой, оказались.

Сам же Люций, уже старательно пытался разговорить мелкую незнакомку, которая вклинивалась в тех, кто еще имел крепкую волю и не раскис после падения, а просто... да эта белокурая девица вообще похоже не была в курсе произошедшего!? По крайней мере так казалось со стороны и так же, казалось Люцию. Но он продолжал допытываться у слегка пострадавшей девице в белом платьице, о том, что его в тот момент интересовало. И...
... говорил Люций под конец на некоем ему известном языке, который на удивление, вдруг стала слушать девица. А затем... она наконец-то стала отвечать Сангу...

*Что же, что же, кто такая?*

Ох и случается всякое. Бывает. Вот вроде бы утром ходила девица куда глазки глянут, аль стопы побегут, да прикорнуть решила. Легла на камень что был поудобнее, уснула. Сны видала всякие, да разные. Уж и не упомнить всего. Отчего же? Да просто всё. Очнулась девица от жуткого шума. Глядит в небеса уже сумраком охваченные, а там... ТАМ!? ПАДАЕТ О... ОНО!?
Вскок да прыг, да что-то прямо бац, в головушку... и снова без сознания. А вот очухалась бедняжечка и протирая глазки, да потирая ушиб на челе своем, который болит малость, увидала некоего статного мужчину, который весь в железках закован был и все что-то он говорил непонятное. Сначала прозвучало что-то незнакомое, затем... не очень певчее, а потом уж вовсе почти что рык!? Даже пришлось ушки прикрыть. Но вот уже потом, этот незнакомец вдруг заговорил чем-то похожим... о... каких-то врагах, не врагах, о языке, о... раненых. А что это? А... начинает вспоминаться...
- А... Aig!? Aig ta... ta... thatara aaa - видно было Люцию, что девица еще приходила в себя и очухивалась, но тот факт что она ответила... на языке его рода, почти забытым в Империи...
- Om glahi? - спросила девица у Люция, давая тому понять, что же это все значит...

Наконец-то, хоть одна хорошая новость.

Заслышав понимаемый ответ, Люций несколько просветлел лицом и ответил, тщательно подбирая слова, отчасти из-за редкости практики, будучи вне родных земель столько лет, и отчасти чтобы не сломать вроде бы возникшее и довольно хрупкое понимание между ними двумя. Он понимал что в чужих глазах может представлять путающую фигуру, и постарался не делать резких или же угрожающих движений.

– Reg tiva Lucius. – Он приложил правую ладонь к груди, представляясь, не отводя от незнакомки внимательного взгляда. – Kyer tiva er? Kyeri maller ti daro?

Шоковое состояние и страх совсем не удивили Кира , вконце концов они пережили тяжелое крушение .
" Ну сорвался, с кем не бывает, не мне его осуждать"
- Могу ли я узнать имя главного? И где он сейчас?
Пока человек мешкал Кир заметил вдалеке связоного человека как показалось ему.
"Еше самосуда тух не хватало, хотя может быть он не просто так связан , надо разузнать ".

- T-tiva Lucius - повторила белокурая девица, глядящая на рыцаря любопытным взглядом. - Ky..er... - задумалась девица, замолкнув ровно на миг, видать решаясь что же ей делать...
- A. O. Ao... - произношение Люцию было знакомым. А слово Ао, на его языке означало что-то знакомое... что-то из старых легенд, о которых можно было прочесть в родной библиотеке, жаль что сам Санг не был любителем сказок.

- Главных, ты извини, двое. Её Величество, она подле раненых, и ее телохранитель, видишь рыцаря, склонившегося над кем-то? Это он...
- А этот? Не смотри будто знаю кто он. - договорил собеседник Кира и отошел от него, ведь нужно было продолжать дело, пусть и ситуация аховая.

Люций покачал головой, явно не понимая значение слова.
– Ao? Ertagre, re ne dvari. – Он попробовал иначе, вновь коснувшись ладонью груди. – Lucius. – Затем аккуратно, чтобы не встревожить странную девушку показал на неё с вопросительным взглядом. При необходимости повторил.

Девица вопросительно оглядела лик Люция, перевела взгляд свой чуть ниже, на его руку, пока он повторял свое имя, и отвлекшись на чей-то вскрик боли, донесшийся со стороны тяжело раненых, вновь повернулась ликом своим к Сангу и словно поразмыслив чуток, повторила действия рыцаря. Девица положила ладонь чуть выше груди, похлопала пару раз, да повторила: "Ао... А.О."