Zant | ходы игроков | -- Глава I: Игра с огнем

- Ричард, мальчик мой.
Граф Раттингем расправлялся со своей трапезой, как обычно, в своем кабинете. Кивнув слуге на пустой стакан, он поправил салфетку на своем мундире:
- Не хочешь вина?.. - это был скорее риторический вопрос, поскольку второй бокал был уже наполнен. Исполнив свои обязанности, слуга быстро поклонился, и быстро удалился через черный ход.
Ричард мог догадываться о возможной теме этого разговора: вчера, под окнами фамильного особняка Раттингемов, случился небольшой митинг. Люди кричали имя Асхеллов, призывая начать революцию. Слухи об истинном имени приемного сына графа, распространились по его владениям, со скоростью чумы. Скрывать очевидные вещи больше не имело смысла. Оставалось лишь догадываться, как на это отреагировал сам граф…

- Мне довелось знать твоих родителей, - мужчина начал издалека, задумчиво посмотрев на свой бокал, - Я никогда не рассказывал тебе, но отец твой планировал переворот. Вернее, его планировало его окружение, вынудив в конечном итоге Императора избавиться от этой… несколько призрачной угрозы, но… Я хочу, чтобы ты сознавал, что революция и даже, упаси господи, мысли о революции - дело весьма опасное, и враг наш имеет уши повсеместно. Лишь кто-то смел пикнуть имя «Асхелл», а Император уже кует меч с твоим именем.

Граф замолчал, уделив все свое внимание разделке мяса. Спустя несколько секунд усилий, нож бодро звякнул о тарелку, и кусочек говядины устремился в рот. Смакуя каждое движение челюстями, мужчина прикрыл на мгновение глаза, и с удовольствием вытянул губы.

- К чему я все это говорю, - еще не до конца прожевав, причмокнул Раттингем, и пригубил приготовленное вино, - Ваши юношеские выходки, и все эти, не побоюсь этого слова, «движения»…
Он сделал небольшую паузу, стараясь придать большее значения произнесенному слову.
- Глупы, опасны и главное - бессмысленны.
«Дзинь!» - отозвался фазийский фарфор, будто подтверждая все вышесказанное.
Граф посмотрел на Ричарда, стараясь заглянуть тому в глаза. Юноша знал: его приемный отец еще не закончил. Все сказанное было лишь предисловием, к основной лекции. Верхушкой айсберга.

- Как не прискорбно, мой друг, но так уж повелось, что власть принадлежит, - мужчина иронично обвел себя рукой, - Старикам. И если все те разговоры, что вы ведете за закрытыми дверями - искренни, если в тебе есть достаточно убеждений, чтобы действительно развязать войну, за освобождение Дельтула, ты должен четко понимать: в сражении с сильным противником, не победить одними лишь митингами и криками. А ведь именно они сейчас и являются вашим единственным оружие… Не смотри на меня так! Да, народ любит тебя. Но это лишь малая часть Дельтула. Берстлен признает тебя, а другие города?.. Твоя известность, как человека, как лидера, ограничена лишь моим наделом. Громкое имя - далеко не все. Я предвижу, что Император попытается очернить тебя. Начнет информационную войну, тебя станут называть Лжеричардом, самозванцем.
Наш враг силен, мой мальчик. А главное - коварен. Думаешь, Годрику в свое время удалось захватить власть силой?.. Конечно же нет. Он знал, что ему нужны сильные союзники. Он заручился поддержкой Церкви. А что народ? Сейчас, быть может они и вспоминают о династии Асхеллов с теплом, но тогда, королевский род был пассивен, ленив. Активный и боевой Имр’Гранн - был словно дождь в засуху. Его приняли, как родного. Дальше, он во славу церкви повел завоевательные войны. Подмял под себя язычников, мятежный Девон… А затем и Дельтул.

Очередной кусочек мяса попал в рот. Разгорячившись, граф жевал его, с громким сопением, стараясь привести мысли в порядок.

- Издревле, князья Дельтула имели огромную власть, мой дорогой. Это были сильные, могучие полководцы и мудрые правители. Твой двоюродный дед, Дезидерий, так же был князем. Именно с него, и начался наш крах. Он отдал подвластные церкви земли Райвашару. Конечно, я могу понять его - Райвашар представляет угрозу но ведь знаешь…
Вилка остановилась у самого рта. Граф чуть приоткрыл рот, языком пытаясь вытащить волокна мяса, что застряли в зубах:
- Райвашар - сборище дикарей, не признающих союзников. Отдай он ими эти земли, или прогони обратно на Юг, в любом случае, их любовь не купить. А вот разозлить Церковь своими действиями… И он разозлил. Дал повод Империи обратить на себя свой взор, а итог?.. Его сын не менее глуп и бездеятелен. Сейчас каждый, из подвластных ему лордов только и ждет возможности, чтобы отнять власть. Мои шпионы мне уже успели доложить, что Кастель ведет переговоры с Империей, по поводу смещения власти. Не ровен день, и нашего с тобой правителя свергнут.
- А я не могу себе этого позволить. Я слишком долго ждал возможности поднять бунт и устроить революцию. Я слишком долго готовил почву, готовил тебя, чтобы упустить единственный шанс противостоять Империи.

Он быстро сделал глоток из бокала, смочив пересохшие губы.

- У нашего правителя есть сын. Тулий долго скрывал эту информацию, но мне удалось узнать, что сын его родился мельтарумом. Все это было в строжайшей тайне. Всем известно, что Империя забирает таких детей. Ни один из шпионов Ирана так и не выяснил, что скрывает наш князь. Все думают, это обычный ребенок. Тулий даже приказал убить повитуху, и всех кто мог знать об этом. Его первенец не может достаться Империи. Но…
Пугающее коварство мелькнуло в глазах графа:
- Я все-таки об этом узнал, - мужчина посмотрел на Ричарда, и стал говорить уверенно и четко, стараясь убедить юношу в своей правоте, - Нам нужно, чтобы князь поднял восстание. Проклятие, нам нужно заставить его шевелиться. Я отослал письмо в столицу. Где открыл истину. Через неделю, в Касслен приедет имперский чиновник, чтобы забрать ребенка. Князь уже знает об этом. Он созвал всех подданных в своем замке. Имперский посол - огромная честь. Я собираюсь взять тебя с собой, Ричард. Наша с тобой задача - убедить Тулия пойти против Империи. Спровоцировать его. Ты будешь нашим козырем. Ты будешь той крупицей, что поможет перевесить чашу весов в нужную нам сторону. Я сознаю, что совершил по-сути предательство, и я лишь тебе открыл этот секрет. Чтобы ты понимал Ричард, насколько нужно быть изощренным и коварным, в делах, связанных с властью. Это тебе не кричать на улицы "Ричард-император!". Если нам удастся убедить князя - мы получим силу Дельтула. Дальше - больше. Ты должен стать символом. Стать лидером. Я не уверен, что смогу дожить до конца той войны, что собираюсь развязать, но я надеюсь, что ты сможешь продолжить мое дело, несмотря ни на что. Я готов идти за тобой. А ты готов взять на себя подобную ответственность?..

- Ричард, мальчик мой.

Ричард занял предложенное ему место, опустившись на стул по другую сторону от графа стола. К предложенному вину он даже не притронулся, хоть оно и наверняка было превосходным. Как и всегда. Молчал, наблюдая как человек, заменившей ему отца, с аппетитом поглощает содержимое своей тарелки. Он ценил и уважал графа. Быть может, даже любил. По своему. Был искренне благодарен за всё, что сделал этот человек для ребёнка-изгоя. Но сейчас Ричарда невыносимо тяготил этот разговор. Ещё по пути сюда, минуя необычайно пустынные коридоры родового поместья, он думал о том, что могло бы вызвать неудовольствие графа. Ответ напрашивался сам собой – пожалуй, благодаря вчерашней демонстрации, Раттингем наконец понял, насколько далеко зашла игра Ричарда в революцию. Эти люди не должны были приходить. Только не сюда.

Асхелл понимал, чем ему грозит этот разговор. Почти наверняка, стоит ждать очередной порции нравоучений, целой дискуссии о бессмысленности задуманного им предприятия, выражения неудовольствия и многочисленных укоров в превосходящем все допустимые границы легкомыслии… Ричард нахмурился – выражение решимости отпечаталось на его красивом лице. Он твёрдо решил для себя, что на этот раз не позволит графу собой помыкать. Не позволит говорить в этом ненавистном снисходительном тоне. Он уже давно не мальчик. Мужчина. Взрослый, имеющий свою голову на плечах. Да, именно так и следует ответить. Когда разговор зашёл о родителях, Ричард едва удержался от того, чтобы не заскрежетать зубами. Если он сейчас услышит хоть слово о том, что не оправдывает высокого имени своих благородных предков, то не выдержит. Он понимал это совершенно точно. Но, к искреннему удивлению Асхелла, граф повёл нить своих размышлений в совершенно ином направлении. Заинтригованный Ричард всё-таки отхлебнул из своего кубка и приготовился слушать. Ах да, ну вот оно. Глупы, опасны и бессмысленны.

Странное вступление едва не заставило усомниться в сути разговора, но вот теперь всё встало на свои места. Впрочем, прежде чем Ричард успел открыть рот, граф заговорил вновь, повергая того в ещё большее изумление. С беспрестанно возрастающим интересом он слушал разглагольствования Раттингема, не смея поверить в то, что его догадка относительно цели этой беседы окажется верна. Похоже, никто не осуждает его начинания… Напротив – дают ценный совет. Асхелл всерьёз задумался, размышляя над словами графа. В них, определённо, скрывался глубокий смысл. Чем дольше говорил Раттингем, тем явственнее Ричард понимал, что тот в действительности предлагает. Восстание. Полномасштабное. Продуманное. Имеющее призрачные шансы на успех. Асхелл ни на секунду не усомнился в своём ответе. Хочет ли он свергнуть Императора? Навряд ли кто-то другой ненавидит больше этого лицемерного тирана. Воспоминания из далёкого детства почти каждую ночь возвращались, воплощаясь в самых жутких кошмарах. Империя чудовищно несправедлива. Жестока. Ричард слышал много историй о царивших там порядках. Порядках неправильных.

Но решиться было всё равно сложно – одно дело получать удовольствие от небольшой взрослой игры, и совсем другое – внезапно для себя по-настоящему стать лидером оппозиции. Асхелл не был уверен, что готов. Не знал, действительно ли этого хочет. Войну неизменно сопровождают тяготы, опасность и смерть. Глубоко в душе Ричард боялся гнева императора. И всё же он не стал колебаться. Пронзительные голубые глаза пристально смотрели прямо на графа.
- Готов. – ответил он. И до чего же уверенно звучал со стороны его голос.

- Другого я от тебя и не ждал, мой мальчик, - граф едва не улыбнулся, но для него даже дрожь на губах была одобрением. Раттингем дарил лишь лживые улыбки. В моменты искренности, он всегда был сдержан, - Пожалуй, это стоит отдать тебе.
Мужчина протянул вперед сжатый кулак…


Три дня спустя.
Замок Дельтульского Князя.

- Я бэзмэрно согласен, с волей нашего Императора, господа…
«Бэзмээрно» - изобразил одними губами Дерек, сидя с противоположной стороны от своего названного брата.
- Лишь жесткой рукой и грубыми намерениями можно построить Величие…
«Что он несет?!» - изображая полное непонимая жал плечами младший из Раттингемов, за долгую речь Имперского Комиссара, успевший уже дважды вздремнуть за столом.

Этот прием был сплошным унижением для герцога Дельтула. Из призванных им лордов, на прием явились лишь трое: Раттингем, Касс и Янрех. Другие отправили письма с извинением, которые граф Берстлена с презрением назвал «плевками в лицо своему Князю».
Однако, его решимость ни капли не угасла, а наоборот, лишь разгорелась с большей силой. Граф даже перестал хромать при ходьбе, с силой выстукивая по каменному полу.

- Дерзость должна быть казнена.
Возможно, уважаемый комиссар имел ввиду «наказана», но он довольно странно подбирал слова, пытаясь показаться… поэтичным?
- Я так понял, вы желаете казнить саму Дерзость, мессир? - в какой-то момент не выдержал Дерек, и его тут же осадил недобрый взгляд отца.
Комиссар, однако, не расслышал издевки в словах молодого человека, и спустя несколько секунд раздумий, даже закачал головой, видимо, соглашаясь со сказанным:
- Вы воистину верно провели мою мысль, юноша, - посол коснулся своего острого подбородка пальцами, - Само понятие «дерзость» должна быть… выйти из употребления народа, мне думается…

Дерек, младший сын графа, был одним из самых благороднейших представителей дворянства, коих довелось знать Ричарду. Он был отважен, красив, и многие дамы падали к его ногам, восторгаясь его статностью и воинским мастерством. Но Дерек был слишком увлеченным юношей, чтобы замечать интерес юных особ. Идеи и натура Ричарда поглотили его целиком. Неестественное чувство справедливости загорелось в юном сердце, и он поклялся в свое время неустанно следовать за свои названным братом, куда бы того не занесла судьба.
Он был безумно храбр и до смешного честен. И в этом не было сомнений. Помнится, как-то он назвал юную графиню Касс своей дамой сердца. Более того, он без тени сомнения попросил остановить музыку на балу, и, встав перед ней на колени, стал читать ей стихи, написанные собственной рукой. На это было даже стыдно смотреть, но Дерека подобная честность нисколько не смущала. Он совершенно не умел притворятся. И его было очень легко «вести».

- Между прочим, - комиссар внезапно посмотрел в сторону графа Раттингема, - Ваш старый друг, и известный дебошир, вскоре будет казнен.
- Не понимаю о ком вы… - приемный отец Ричарда фальшиво улыбнулся и изобразил интерес.
- Ну как же, как же! - посол приподнялся на стуле, и тот едва слышно скрипнул, - Гарольд Фахтор! Этот мятежник! Из-за него, покорение Тихоречья было отложено на целый год!
Граф понимал о ком речь, в уточнениях не было необходимости. Ричард прочел это глазах отца, сверкнувших грустью.
- Этот предатель провел вот уже пять лет в казематах. Ох и долго из него тянули жилы, надеясь, что он выведет нас на сообщников, но! Мой предшественник, в вопросах внутренней безопасности страны, так и не добился результатов.
- А вам результаты не нужны? - внезапно подал голос сам герцог, все это время без интереса слушая чужие разговоры, - Раз вы решили его убить?
- Я других методов волнуюсь! - комиссар многозначительно поднял вверх палец, - Нам не нужно искать виновников. Нам нужно отбить у них желание сражаться. Нам удалось поймать последнего активного мятежника - графа Берита. Тот еще дикарь, совсем как его дядюшка Гарольд. Казнив их обоих на Сатийской Площади, мы отобьем всякое желание сражаться у подобных им глупцов.
Раттингем с опаской посмотрел на герцога. Тот вежливо улыбался, но выглядел слишком удрученным.

«Дело дрянь» - прошептал граф Ричарду перед обедом, стоило им остаться наедине, - «Князь настроен слишком мирно. Нам нужна какая-то искра, что заставит его загореться!».
И вправду, какая-то аура обреченности окружала старого человека. Раттингем рассчитывал, что комиссара убьют на месте, стоит ему лишь войти в стены замка. Но герцог был слишком спокоен, и даже позволил своему сыну - главному виновнику случившегося - поприветствовать имперского посла.

- Мой мальчик, налей-ка мне еще вина, - внезапно потребовал посол, обращаясь к сыну Князя.
Ребенку было всего восемь лет. Его звали Дезидерий, так же, как и деда. Ричарду доводилось видеть мальчика, но только сегодня он заметил, что его глаза сверкают янтарным блеском. Видимо, Тулий перестал скрывать уже очевидные вещи.
Еще перед тем, как поприветствовать хозяев, комиссар первым делом объявил о том, что ребенок теперь переходит в его полное подчинение. Ему никто не смел перечить.
Как же это злило Раттингема…
Имперский шакал не упускал возможности потребовать у ребенка что-то, что должны были делать слуги. Герцог сжимал зубы, но давал своему сыну знак, чтобы тот прислуживал.
Напряжение в зале, казалось, можно было потрогать рукой. Граф Янрех - самый преданный герцогу человек, едва ли не гнул вилку зубами, на каждое слово противного имперца. Но, как верный пес, он не смел и дернуть пальцем, без веления своего хозяина.
А герцог обладал просто умопомрачительным терпением…

Семеня маленькими ножками, черноволосый паренек медленно подошел с кувшином к комиссару. Кувшин был переполнен, и оттого пухлые ручки тряслись, в попытках удержать столь тяжелый предмет.
- Тебе понравится в Гертраме, - оскалился чиновник, протягивая свой бокал.

От этого приёма с самого начала не приходилось ожидать ничего особенного, но на деле всё оказалось даже хуже, чем можно было себе представить. За столом царила атмосфера отчаяния и безнадёжности – проклятые дебаты изрядно затянулись, и Ричарду, который никогда не любил долго сидеть на одном месте уже порядком наскучило подобное времяпровождение. С сомнением поглядывал он на поникшего и безразличного ко всему герцога, который одним своим видом ставил под сомнение разумность всей их затеи. Изредка бросал косой взгляд на имперского комиссара, который внушал Асхеллу сильнейшее отвращение. Его раздражало буквально всё в этом человеке – мелочность, с которой он упивался своей маленькой властью, чванливость, с которой ронял каждое свое драгоценное слово, и, наконец, его принадлежность к Империи, которую Ричард искренне ненавидел всем сердцем. Ричард совсем не хотел больше здесь оставаться. Лицемерные разговоры и раздражающее бездействие просто сводили его с ума. Больше всего сейчас хотелось выйти наружу, подставить лицо прохладному осеннему ветру, столь резко контрастирующему с духотой, царившей в этом проклятом зале. Хотелось вскочить на своего коня и во весь опор понестись вперёд, не важно зачем и куда – просто вперёд, спасаясь от обязанностей, долгов и ненавистных условностей. Но, к несчастью, это было невозможно. В этом отвратительном месте у него ещё были дела. Ричард задумчиво теребил перстень в кармане, размышляя об имеющихся сейчас перспективах. Когда граф протянул ему эту печатку, последнюю реликвию, оставшуюся от многочисленных сокровищ могущественного некогда рода, Асхелл почувствовал необычайный душевным подъём и сильнейшее возбуждение. Впрочем, эйфория быстро прошла под давлением безжалостной действительности. На деле, как правило, всё оказывалось куда сложнее, чем было предусмотрено даже в наиболее идеальных планах. И приём этот был крайне наглядным тому подтверждением. Вопреки ожиданиям графа, Тулий вовсе не горел праведным гневом и не излучал ауру яростного неповиновения. Напротив, старый герцог, похоже, окончательно покорился судьбе.

Ричард с жалостью наблюдал за мальчиком, то и дело метавшимся по комнате ради исполнения мелочных поручений комиссара. Пальцы его непроизвольно сжимали рукоять болтавшегося на поясе меча. Невинный ребёнок с чрезвычайно проницательными глазами был вынужден стать очередной жертвой имперской тирании, и никто, совершенно никто даже не пробовал этому помешать. Вообще, единственным, кто смел открыто противостоять далёкому Императору, пусть даже и в форме невинного сарказма по отношению к незначительному вельможе, был Дерек, немногочисленные шутки которого служили для Ричарда глотком свежего воздуха в этом насквозь пропахшем высокой политикой помещении. Асхеллу нравился этот парень – в родном сыне графа он нашёл преданного сторонника и настоящего друга. Дерек являлся неотъемлемой составляющей его компании, жизнерадостный, весёлый и несколько наивный. Воспоминание об случае с графиней Касс вызвало у Ричарда мимолётную улыбку – знатно они тогда повеселились, наблюдая за тем в высшей мере романтическим признанием… Каким же далёким и нереальным казался тот беззаботный момент из этого зала. Упоминание о Гертраме заставило Асхелла вновь вернуться в реальность и впиться в комиссара не предвещающим ничего хорошего взглядом. Не то чтобы упоминание ненавистного замка было таким уж сюрпризом – гербы на плащах имперских солдат довольно таки прозрачно намекали на место постоянной дислокации последних… Но ухмылочка на лице посла, его злорадное самодовольство – вот что действительно пробуждало лютую злобу и холодную ненависть. Хотелось прямо сейчас выхватить меч из ножен и, несмотря ни на что, наброситься на этого омерзительного человека, одним ударом покончив с его существованием… Ричард тяжело вздохнул. Нельзя. Не здесь. Не сейчас.

Гертрам. Тёмный замок, символизирующий Империю даже в большей мере, чем её столица. Место, слухи о котором уже давно были настолько жуткими, что вычленить среди них правдивые не представлялось возможным. Ненависть имперцев к магии и людям, их практикующим, была общеизвестна, хоть и безосновательна. Чародеев, обладавших этим необычным даром, подвергали гонению, пыткам и истязаниям. Допрашивали в Гертраме, постоянно стараясь что-то выяснить. Чудовищная жестокость. Несправедливость. Неужели этот мальчик, который виноват был лишь в том, что родился чуть отличающимся от всех остальных, действительно должен покинуть свой дом навсегда, расстаться с родными и оказаться навеки заточённым в стенах этой жуткой темницы? Ричард мог сколько угодно играть в революции, ненавидеть империю и восславлять свои взгляды на каждом шагу, но именно сейчас он действительно осознал всю важность того, что делает. Понял, что действительно должен этим заниматься. Кто-то должен. И этот кто-то, по всей видимости, он. Но что, чёрт побери, он может сделать? В этой комнате даже на горизонте не наблюдалось очагов оппозиции – лишь полное смирение и покорность судьбе. Без поддержки дельтульского князя восстание обречено на провал. Ричард задумался, играясь с перстнем-печаткой в кармане.
- Что будет с мальчиком? – впервые заговорил он за всё время, проведённое здесь, не глядя на комиссара. Как знать, быть может, удастся немного раскачать смирившегося родителя.

- Его ждет обучение, - многозначительно поднял вверх палец комиссар, - Мельтарумы очень... трудно поддаются обучению. Они слишком глубоко привязаны с миром, и потому довольно трудно сделать из них достойных слуг Империи. И мы, в Гертраме, учим их нужной стойкости, дабы те могли полностью тратить свой потенциал...
Косоязычная речь ломала уши, однако гостя это никак не смущало. Целиком и полностью уделив внимание рассказу об "обучении", мужчина выставил вперед бокал, ожидая, когда тот наполнится. Дезидерия, видимо, так же волновала его дальнейшая судьба, поскольку мальчик совершенно не следил за краями, уставившись на своего "господина". В какой-то миг, рука ребенка дрогнула и вино полилось на рукав посла.
- Мы используем разные мето-... - глаза комиссара расширились, и он широко разинул рот в безмолвном крике. Прежде чем присутствующие успели понять, что его так озадачило, мужчина подскочил на своих тоненьких ножках, с грохотом уронив стул:
- Ах ты поршивец!
От столь резкого движения, мальчик испуганно отскочил, уронив несчастный кувшин на пол, и обдав посла винным фонтаном:
- Гаде-е-е-еныш, - прошипел в конец разозленный чиновник, и цепкими пальцами ухватил мальчика за предплечье. От этого жеста, Дерек и лорд Янрех резко подскочили, оголяя оружие. Свита Героцога так же ухватилась за рукояти мечей, на что тут же отреагировала охрана комиссара. Герцог взволнованно приподнялся, предостерегеюще поднимая руку: этот глупец все еще надеялся уладить вопрос миром. Никто из его подчиненных не смел что-либо сделать, без его указаний.
А вторая рука комиссара, тем временем, уже замахнулась для сочной пощечины, предназначающейся юному наследнику Дельтула.

Презрение. О да, Ричардом овладело именно презрение. Голубые глаза Асхелла впились в лицо герцога, человека, потерявшего всякое уважение за считанные минуты. Они находились, чёрт побери, в сердце Дельтула – на своей земле, в самом символичном её месте. Именно они должны были чувствовать себя хозяевами, снисходительно взирать на посланника далёкого Императора, всячески демонстрировать последнему собственную готовность в любое время вступить в освободительную войну за независимость. Но всё было иначе. Тулий всячески прогинался перед этим мелочным чиновником, только что не ползал перед ним на коленях, покрывая поцелуями вычурные сапоги. С таким настроем любая битва была проиграна ещё до своего начала. Ричард тоже боялся Императора. Опасался воевать с силой, столь колоссальной и могущественной, как Кастамария. Но ему было далеко до дельтульского князя, который оказался до ужаса мелочным и малодушным человеком. Никогда прежде Асхелл бы не подумал, что у власти может находиться столь ничтожное создание.

Ричард знал, что в произойдёт в следующую секунду. Видел искажённое яростью лицо чиновника, заметил, как поднялась его рука, готовая обрушиться на голову невинного ребёнка карающей дланью. Этот мальчик… Он ведь совсем ни в чём не виноват. Не знает, какие кошмары ждут его впереди, умело запрятанные в безобидный термин «обучение». Совсем не заслужил ожидавшего его в будущем беспросветного ужаса. Уже сейчас имперец смотрит на ребёнка, как на свою собственность, безвольную вещь. После пары месяцев в стенах Гетрама, сын герцога действительно станет таковым. Имперцы ломают и увечат людей, которым не повезло родиться с удивительным даром на этой негостеприимной земле. Несчастные теряют свободу воли, лишаются части своей силы, способности мыслить в неправильных направлениях, превращаясь в послушных рабов своих проклятых мучителей. Рабов, быть может, несколько заторможенных и ограниченных, зато совершенно безопасных и невероятно полезных для своих хозяев. Это было чудовищно. Просто ужасно.

Имперец ударит мальчика. Имперец зашёл слишком далеко. Но князь даже не пытается его остановить – нервно озирается, стараясь унять негодующих воинов. Колеблются солдаты вокруг. Лишь наполовину мечи выходят из ножен. Да пошло оно всё. К чертям. Ричард вскочил, не думая о последствиях. Не зная, что случится в течении следующих минут. Понимая лишь то, что на этот раз, необходимость и его желание полностью совпадают. Со свистом высвободился эльфийский клинок. Пляшут, переливаются искорки света на зеркальном, идеально отполированном лезвии. Этот меч – реликвия. Древняя гордость рода Асхеллов, переходящая из поколения в поколение. Стоящая просто немыслимо огромную сумму. Оружие, которым не постеснялись бы обладать короли. Идеальный баланс, превосходная сталь. Желобок вдоль всего лезвия. Меч острый и прочный, меч смертоносный и необычайно стремительный. Меч, доставшийся Ричарду от покойного ныне отца.

Разойтись с миром теперь не удастся. Не повезло сегодня трусливому князю. Если правитель растерял последние остатки своей и без того не особенно выдающейся гордости, то у остальных наверняка ещё не окончательно атрофировалось чувство собственного достоинства. Асхелл понимал, что играет с огнём. Знал, что может обжечься. И всё равно шагнул вперёд.
- Оставь в покое ребёнка, имперская собака!
Ричард подозревал, что, быть может, выглядит чрезвычайно внушительно в своём праведном гневе. Надеялся, что за его спиной уже собираются единомышленники. Уповал на то, что не в одиночку застыл с оружием посреди дворцового зала. Плевать, что там планировал Тулий. Если он не хочет играть по плану, то придётся лично организовать искру, которая заставит вспыхнуть хрупкое перемирие. После того, что здесь случится, у князя со склонностью к пацифизму просто не останется выбора – Император порвёт его на куски, если тот не будет сопротивляться.

Руки комиссара разжались прежде, чем он успел понять, откуда исходит приказ. Не в трусости было дело: Ричард знал это точно. Мальчик рухнул на пол.
- Дезидерий! - громогласный крик герцога заставил ребенка подскочить и быстро броситься в сторону отца.
Но комиссар не смотрел в сторону юного принца, все его внимание было приковано к Асхеллу, а вернее к его безупречному клинку, столь редкому в этих краях.
- Кто ты такой, чтобы мне... - мужчина пытался проявить непокорность, но в глазах его явно читалось раболепство. Он не смел перечить своему Королю, хоть и сам не осознавал, что говорит именно с ним. Новаждение, однако, быстро прошло, и слегка затуманенный взгляд вновь обрел ясность:
- Убить его!
Именно этого приказа и ожидали большинство из собравшихся. Оголились клинки, и алые гертрамцы бросились на Ричарда, готовые изрубить юного бунтаря на лоскутки. Однако, стоило самому ближнему достигнуть расстояние удара, как его голова моментально слетела с плеч, окропив собравшихся кровью.
- Наконец-то... - с наслаждением прошипел Дерек, ударив магией издаля.
Приняв в объятия сына, Тулий больше не колебался:
- Смерть гертрамским псам! - прорычал властитель Дельтула, подталкивая ребенка к ближайшим слугам. Но его спутникам уже не требовалось приказов. Ведомые лордом Янрехом, воины бросились на врага, ни на секунду не дрогнув перед их количеством.
Пока вражеские солдаты колебались, увидя смерть своего товарища, комиссар поспешил скрыться за их спинами, спешно направляясь во двор - за подкреплением.
- Это безумие! - верещал граф Касс, прячась под стол, - Прекратите кровопролитие!
Сын его, однако, вполне разделял ненависть к имперским выродкам, и, ухватив со стола нож, приготовился дать им отпор. Колебались лишь граф Риттенгем и сын Янреха. Если первый не мог никак отодвинуть стул и сладить с больной ногой, то второго держала исключительно растерянность и неопытность.

Политика отступила на второй план. Сложное планирование, скучные переговоры – всё это осталось позади, уступая место первородному азарту настоящей схватки. Ричарда утомляло восстание, затеянное человеком, заменившим ему отца. Парень понимал, что граф Раттингем всё делает правильно, по уму, каждым достижением увеличивая шансы на успешный исход… Но всё это было ужасно скучно. До боли мало походило на затеянную ими игру, с восторженными толпами, впечатлёнными девушками и морями вина, льющимися в таверне. Всё было слишком серьёзно, каждую секунду напоминая об реальности угрозы, не позволяя забыться, спрятаться от страха перед Императором в увлекательном времяпровождении. Но вот теперь, дискуссии и хитросплетения запредельно коварных планов остались позади. Чиновник повёл себя именно так, как повела бы себя любая напыщенная и самоуверенная кастамарийская свинья на его месте. Не стерпел неповиновения. Бросил в бой солдат в алых плащах. Да будет так. Ричард фехтовал превосходно, и никогда не страшился битвы. Порция адреналина моментально ворвалась в кровь, изгоняя из разума страхи и сомнения. Отдавая тело во власть рефлексов и непередаваемо блаженного состояния боевой эйфории. В такие моменты ответственность ненадолго спадала с уставших плеч Асхелла. Он больше не чувствовал, что от него зависит судьба государства, что сотни людей видят в нём своё спасения от имперского гнёта. Просто целиком отдавался битве.

Он не остался один. Выросли позади верные соратники – даже сам герцог успел верно оценить ситуацию и бросить в бой своих изнывающих от нетерпения воинов. Наконец-то, хоть одно достойное решение с его стороны. Коммисар испугался. На одно лишь мгновение Ричард увидел непритворный страх в глазах этого самоуверенного ублюдка. И этого оказалось более, чем достаточно. Они сражались на своей земле. Боролись за правое дело. И осознание этого придавало Асхеллу сил. Надеялся он, что остальные думают также. Хотелось поддаться соблазнительному влиянию момента – выкрикнуть нечто вроде «За Дельтул!» или «Смерть Императору!», но Ричард сдержался. Боевой азарт полностью захватил его тело, но парень понимал, что увлекаться также не стоит. Знал, что должен чётко контролировать ситуацию. И он верил, что их ждёт победа.

Первым ворвался Асхелл в толпу врагов, не ожидавших с ходу встретить подобный натиск. Эльфийский клинок молниеносно метался в его руках, почти невесомый, но смертоносный невероятно. Сверкала холодная сталь вторя пронзительным голубым глазам своего обладателя. Не думал Ричард сейчас об опасности – меч словно стал продолжением его руки, парируя, атакуя и убивая. Кровавая плёнка сокрыла зеркало стали. Никогда прежде он не сражался так.

Не только клинок стал продолжением руки. Дерек, славный Дерек, будто читая мысли своего названного брата, был всегда рядом в самые ответственные моменты. Ричард нанес удар по ближайшему врагу, и прежде, чем другой противник успел ответить, его отсеченная рука уже взвилась в воздух.
Рядом с братом, в бой можно было идти без оглядки. Того, кого не удавалось добить дуалу, добивал Ричард. Если Ричард отвлекался на другого соперника, первый уже прощался с жизнью под клинком Дерека. Танцуя меж вражеских тел, молодые воины успели покончить с четырьмя солдатами, прежде чем к ним присоединились союзники.
Неолизийская сталь, закаленная на горных вершинах великого эльфийского государства, не знала пощады, и не ведала преград. Броня под ней рассекалась в единый миг, а железо вражьих клинков ломалось, при особо сильном столкновении.
Не успел комиссар еще добежать до двери, как от его горстки солдат не осталось почти никого. Рука, с гертрамским перстнем прикоснулась к двери, и тут же была пришпилена к черному дереву арбалетным болтом: герцогу Тулию уже успели принести его излюбленное оружие.
- Проклятиеее!!! - взревел комиссар, обезумев от боли. Ухватив древко болта, он попытался выдернуть его, но боль и глубокое проникновение не позволили ему этого сделать, - Да что вы себе позволяете… да кто вы такие! Охрана! Охрана!!!
Он попытался докричаться до свиты через дверь, но все его потуги были тщетны.
- Вы играете с огнем, герцог! А ты… - когда комиссар уставился на Ричарда, по его подбородку уже обильно стекала слюна, - А кто ты такой, черт бы тебя побрал?!
Упал последний солдат Гертрама, хватаясь за пробитую ногу. Эльфийский клинок, напившись чужой крови гордо поблескивал в руках своего обладателя. Дерек быстрым рывком добил выжившего, и устремил свой взор на имперскую собаку. Золотые кудри прилипли к вспотевшему лбу, добавляя молодому рыцарю еще более воинственный вид:
- Это - твой Король, имперский ты выродок! - громогласно известил юноша, заставив всех присутствующих удивленно взглянуть на Ричарда. Даже граф Касс осмелился выглянуть из-под стола.
Комиссар уставился на последнего Асхелла, будто перед ним был призрак, но затем хрипло рассмеялся:
- Ахах… король… ха-ха… да вас раздавят. Моя пропажа не останется незамеченной. Вся мощь Гертрама, а затем и Империи раз…
Бдумс!
Пробив голову, через грязный рот, очередной арбалетный болт прибил комиссара к двери. За той небольшой перепалкой, что устроил Дерек, герцог успел не торопясь перезарядить оружие, и с огромным удовольствием, всадить очередной снаряд в свою жертву.
Вернув себе все внимание, мужчина устало положил арбалет на стол, взял бокал вина, и жадно выпил его. Сейчас перед присутствующими был не сломленный старик, но правитель, который будто только что проснулся ото сна. Со скрежетом отошел стул в сторону, и Тулий вальяжно сел.

- Мой Князь, позвольте мне… - Реттингем попытался что-то вставить, но герцог предупредительно поднял вверх руку.
К нему быстро подошел капитан стражи, и мужчины обменялись парой слов.
- Да, мой князь! - воскликнул капитан, с облегчением назвав истинный титул своего господина. В следующий миг, он скрылся за дверями, ведущими на кухню. Суть полученного приказа, присутствующие поняли позже, когда нашли во дворе множество гертрамских тел, усеянных стрелами…

- Это война, - сухо выжал из себя правитель, и тут же кивнул, подтверждая свои же слова, - Это война.
- Что вы натворили?! У нас нет шансов!!! - кричал Касс, уже выглянув из своего укрытия.
- Шансы есть! - наконец изрек Раттингем, - Мы сможем поднять народ Кастамарии, мой князь. Не только Дельтул - половина Империи пойдет за нами! Это…
Граф указал на окровавленного Ричарда:
- Ричард Асхелл. Последний из своего рода. Наш Король. С его помощью мы…
- Он мне не король, - резко выдохнул князь, обрывая пламенную речь графа, - И Дельтул не часть Кастамара. Если я и развяжу войну, эта война будет за независимость моего народа, а не за какого-то потомка сгинувшего короля.
- Да, но мой князь, этот юноша… - быстро облизав пересохшие губы, Раттингем попытался добавить еще каких-то аргументов, но был тут же перебит:
- Ты ведь тоже имперец, Фридрих?.. Ты родился и рос в Кастамаре, не так ли?
- Д-да, но…
- Ты видел, что я только что сделал с имперцами, пытавшимися навязать мне свою волю?..

Дерек зарделся гневом.
- Да если бы не мы, он бы так и лизал пятки этому ублюдку… - прошептал юноша так, что это мог услышать лишь Ричард. Лорд Янрех грозно взглянул на молодых людей, но промолчал.
- Мы предлагаем союз! - воскликнул Раттингем, вовремя найдя нужные слова, - Союз двух государств, в борьбе против империи.
- Значит, «союз»?.. - ухмыльнулся Тулий. А какой мне прок от этого… «союза»?.. Старый граф, что управляет моими землями, и его ручной… «Король», лишенный народа, дома и страны. Не имеющий за душой ни единой золотой монеты. У вас даже нет нормального войска, начнем с этого.
- У нас будет войско! - Дерек вновь не стерпел, - Многие уделы в Империи пойдут за своим истинным королем! Мы поднимем восстание, мы соберем ополчение.
- Лорд Фахтор - весомая фигура, и мой давний друг, - жестом унял сына Раттингем, - Нам удастся поднять города на восстание.
- Фахтор гниет в Гертраме. Неприступной крепости, которую не взять даже всеми усилиями дельтульской армии. А скоро он будет казнен. Я повторю свой вопрос: какой мне прок от союза с королем, у которого нет армии?
Последний вопрос предназначался конкретно Ричарду.

Сердце бешено колотилась, угрожая проломить рёбра и выскочить из груди. Ричард тяжело дышал – сражаясь, он не чувствовал ни страха, ни усталости. Забыл о возможной опасности. Но теперь, эмоции, отложенные на потом организмом, вновь отвоёвывали свои права, мешая собраться с мыслями. Асхелл окинул взглядом комнату, заваленную трупами в красных плащах. Телами людей, некоторые из которых пали от его руки. Да, они были имперцами. Даже более того, имперцами из Гертрама, наиболее чудовищными и жестокими представителями своего народа. Но Ричард не был хладнокровным убийцей – понимал, что без этого некуда, но всё равно не смог сходу сбросить тяжкий груз моральной ответственности со своих плеч. Он знал, что путь, им избранный, без крови пройти невозможно. И всё равно не мог избавиться от неприятного ощущения. Во время схватки Асхелл не думал, что убивает людей. Всё это было игрой, требующей от него ловкости, скорости и быстроты реакции. Он всего лишь демонстрировал своё мастерство, не задумавшись о последствиях даже тогда, когда отсёк руку одному из противников. Зато последствия эти накатили сейчас, с удвоенной силой. Ричард смотрел на последнего оставшегося в живых противника. Комиссара, из-за которого и завязалась вся потасовка, извивающегося у двери, к которой был буквально пришпилен арбалетным болтом.

Неужели я должен… Закончить дело?

- А кто ты такой, черт бы тебя побрал?! – визгливо вопрошает смертельно испуганный чиновник из далёкого и неприступного Гертрама. Во второй раз спрашивает уже, видно действительно заинтересован он в этом ответе. Но Ричард не мог заставить себя открыть рот. Не в силах был представиться обречённому на гибель человеку. К счастью, Дерек, верный Дерек, выручил, ответив за него. Пусть и совсем не теми словами, что использовал бы сам Асхелл, но всё же избавил его от необходимости лично открывать рот. Ещё один арбалетный болт покончил с мучениями незадачливого комиссара.
- Я – Ричард Асхелл. – шёпотом проговорил он, отвечая на вопрос мёртвого уже человека. С мертвецом говорить было проще – он не услышит уже брошенных в пустоту слов.

Диалог, развернувшийся позади, вернул мужчину в реальность. Повернулся он, подошёл к ближе к столу, за которым уже сидел Тулий, выглядевший сейчас куда более уверенным и высокомерным. При одном взгляде на ставшее вдруг невероятно чванливым лицо, Ричард понял, что с ним будут проблемы. Что всё снова пойдёт не по плану. Придётся импровизировать. А после всех этих смертей… Ричард чертовски устал от подобного рода импровизации. Граф Касс наконец рискнул выбраться из-под стола и даже набрался смелости, чтобы вставить в диалог несколько паникёрский реплик… Прежде, Асхелл мало общался с этим человеком, никогда не имел о нём какое-либо определённого представления. Но даже в самых смелых своих предположениях не мог он представить, что отец очаровательной девушки, когда-то сразившей сердце юного Дерека, окажется настолько законченным трусом. Не стоило рассчитывать найти в его лице надёжного союзника и сильную поддержку.
- Он мне не король. – отрезал герцог, одной короткой фразой пересекая все старания Раттингема. И, чёрт побери, Тулий был прав. Ричард действительно совсем не чувствовал себя королём. Не представлял, как такой молодой парень сможет смотреть сверху вниз на пожилых и уважаемых правителей, отдавать им приказы и распоряжения… Асхелл понимал князя – только что в его дворце какой-то зелёный самозванец сделал попытку бесцеремонно навязать своё превосходство. Ричард и сам знал, что никогда не посмел бы сделать что-либо подобное, если бы не картина, свидетелем которой он стал совсем недавно. Если бы не увидел Тулия в образе безвольной марионетки, полностью управляемой волею далёкого и недосягаемого сейчас императора. И откуда только взялась вся эта спесь в человеке, который был столь прискорбно жалок всего несколько минут назад? Быть может, возникла под влиянием отчаяния и осознания того, что пути назад уже нет?

Ричард медленно наклонился, протирая поверхность прекрасного клинка полой и без того красного плаща одного из герамцев. Возвращая оружию первозданную красоту. Когда-то, этот меч носил имя. Имя, долгое время сопровождавшее его сквозь века. Но имя это было утеряно. Ушло в месте с отцом, который был последним, кто знал эту не слишком важную тайну. Но факт этот почти ничего не значил. Клинок переродиться у нового обладателя, Ричард сам даст ему новое имя, когда посчитает нужным - быть может, в честь возрождения едва не оборвавшегося было древнего рода. Имя, под стать моменту. Он не хотел использовать для этого пустые слова.

- Ты видел, что я только что сделал с имперцами, пытавшимися навязать мне свою волю?..
Это уже совсем не лезло ни в какие ворота.
Ты сделал?! Ты? Серьёзно?
И снова Ричард промолчал, лишь странное выражение появилось в глубине его спокойных синих глаз. Шёпот Дерека долетел до ушей, и мысленно Асхелл согласился с каждым произнесённым им словом.
- Спокойно. – шепнул он в ответ, зная вспыльчивую натуру своего друга и брата. Предупреждение, впрочем, оказалось напрасным. Тулий раздражал неимоверно. Говорил снисходительно, даже насмешливо. Смел угрожать. Ричард отчасти понимал его, но уж никак не думал, что герцог начнёт откровенно его унижать и над ним насмехаться. Осознание этого наполнило сердце Асхелла праведным гневом, который породил уверенность, которой ещё минуту назад там совсем не бывало.
- Я сокрушу Гертрам. – ответил он, громогласно и на удивление проникновенно. При взгляде со стороны любому бы показалось, что Ричард ни на секунду не сомневается в своей победе. А сам Асхелл в тот же момент сокрушался по поводу собственной безрассудности и недоумевал, каким образом он собирается выполнить данное только что обещание. Понимал, насколько смешно и нелепо он сейчас выглядит. Бросил вызов Империи, пообещал уничтожить сильнейший её символ, не имея за спиной ничего, кроме горстки преданных соратников и небольшой толпы сочувствующих, которые, мало того, что не имели оружия и не умели драться, так и навряд ли был согласились умирать за столь сомнительное дело.
Я сокрушу Гертрам. Что, чёрт побери, ты несёшь, Асхелл?
- Нанесу Империи удар в самое сердце. Обрушу их крепость, символ власти зажравшегося Императора. Заставлю народ поверить в меня. Дам народу надежду.

Заткнись Ричард. Не слова больше. Заткнись прямо сейчас.

- Имперцы слишком самоуверенны. Слишком убеждены в собственной неуязвимости. Никогда они не подумают, что у кого-то хватит безрассудства напасть на самую жуткую и защищённую их твердыню. В крайнем случае, они ожидают армию. Но никак не небольшой отряд – я возглавлю его лично. Группа диверсантов окажется куда эффективнее, чем превосходно обученный легион. Я сделаю это, или погибну там.

Ты чёртов идиот, Ричард Асхелл. Нужно было всего лишь заткнуться.