[VtR] Хроники Города Проклятых | ходы игроков | [Вито Сангре] 1.Суд Присяжных

С тебя наконец сдернули черный непроницаемый колпак и бросили на пол, на колени. Ты попал в просторный зал, для бизнес совещаний, очевидно. Хотя помещение выглядит современным, эти современные черты органично реализованы в старом стиле. Здесь есть дорогой паркет из красного дерева, обои, имитирующие оранжевые доски, заканчиваются наверху декоративными подпорками из того же красного дерева. Потолок белый, но в вечернем сумраке непонятно это обычная побелка, рифленая бумага или мрамор. В зале есть электронный камин у дальней стенки, но основную долю света даёт луна, который проникает через широкий комплекс окон вместо правой стенки. За окнами с высоты виден почти весь город и горгулья, сидящая к тебе спиной на одном из бардюров-парапетов на этом же здании. Ты не глуп и догадался, что находишься в пентхаусе Башни Сан Мидоу. Хотя зал нельзя назвать пустым, здесь есть всякие картины, цветочные горшки, маленькие статуи, на потолке большая декоративная люстра. Но всё это для украшения. Из функционального есть большая плазменая панель, доска для рисования и маркеры для неё.

Из мебели только большой, длинный стол и стулья, на каждом месте лежат ноутбуки, микрофоны и стационарные телефоны, бутылка воды. Всё это сделано как будто для декора, ведь стоит ровно и симметрично в идеальном порядке. Не смотря на то, что мест за столом много, сидят только пять человек. Во главе стола обычного вида мужчина, с короткой стрижкой, в деловом костюме при галстуке, дорогими часами на руках. По правую руку от него сидит худощавый человек, с резкими чертами лица и тёмной кудрявой шевелюрой. Одет он в тёмно-зеленые хлопчатобумажные джинсы и красную рубашку в полоску. По левую руку от главы стола сидит целых три человека. Напротив "дрища", как ты мысленно его обозвал, сидит сгорбленный низкий китаец, с редкими седыми волосами, одетый в деловой костюм. На следующем месте сидит крупный, атлетично сложенный мужчина, побритый налысо. Всё тело его скрывает чёрная роба, видно только лицо, ведь капюшон спущен. Ну и наконец последняя из сидящих, это дама, одета в белую католическую сутану, расшитую золотыми нитками. На вид она худая и стройная, смуглая, с пухлыми губами и длинными чёрными распущенными волосами. Она пришла последней, уже после того, как принесли тебя.

В помещении находится еще много людей, все они терпеливо ждут за спинами сидящих. "Свита" промелькнула в голове мысль.

- Итак, раз все здесь мы начнем заседание. - Сказал мужчина во главе стола. - Первая тема, вынесенная на обсуждение, это конфликт достопочтимого Ксанга и герцога Виго Стоуна. Ксанг, будьте добры, озвучьте ваши претензии.
- Ксианлианг. - Поправил его китаец. - Он натравил на меня свою дикую свору и сорвал мне крупную сделку по наркотикам!
Женщина за столом вопросительно приподняла бровь.
- Будь осторожен с выражениями, старик! - Выпалил дрищ. Внушительного вида байкер сзади него напрягся.
- Хватит! Давайте не будем ругаться в зале совета, как на базаре. - Попросил главный, и продолжил. - Пострадали ли Сородичи?
Китаец помедлил и ответил. - Сородичей там вообще не было. Но там был мой доверенный слуга.
- Это фарс! На высоком совете мы рассматриваем гибель горстки людей! - Снова выпалил дрищ.
- Согласен... - Чуть подумав сказал главный. - Тем более, если участие Стаи не установлено...
- Не установлено вообще ничего. Предлагаю провести расследование. - Пробасил качок в робе.
- Стая не имеет ко мне отношения. - Отрезал дрищ.
- Уважаемый Алессер, мы знаем ваши с братом отношения, боюсь за вас сейчас говорят ваши эмоции. - Сказал главный.
- Эмоции тут не при чем. - Раздраженно ответил качок.
- Поддерживаю Алессера. Инвиктус много на себя берет и не отвечает за последствия. - Сказала женщина.
- Трое против одного. - С довольным видом сказал китаец.
- Хм... Отложим решение на конец совещания. - Сказал главный. - Сейчас есть проблемы поважнее.
Всё внимание в зале сосредоточилось на тебе. Стало неуютно.
- У нас есть незаконно обращенный неонат. - Главный наконец озвучил эту проблему.
- И эта проблема очень сильно вяжется с прошлой. - Сказал китаец эмоционально. - Этот неонат был крупным наркодельцом и в случае его исчезновения меня ждет война с картелем. Если Виго у нас неприкасаемый, то Догман должен ответить за последствия !
- Я повторяюсь, мы решим это позже. - Ответил главный. - Сейчас главное разобраться что делать с неонатом.
- Пусть встретит рассвет. - Безразлично бросил дрищ.
- Он голодный. Посмотрите в его глаза. - Сказал мужчина в робе и на несколько мгновений ты встретился с ним взглядом. Ты никогда не был трусом, но его глаза пробудили в тебе желание забиться в угол и не высовываться. Но этот порыв был ничем по сравнению с неописуемым голодом, захватившим каждую частичку твоего тела.
- Он что, ничего не ел с момента обращения ? Не хватало нам приступа безумия в Элизиуме! - Возмутилась женщина.
- Принесите всем крови. - Приказал главный.
- Он что будет жрать тут ? - Брезгливо вопросил дрищ, но на него никто не обратил внимание.
Через некоторое время в зал вошли слуги, на серебрянных подносах они несли золотые, украшенные рубинами кубки. По одному кубку поставили перед каждым вампиром за столом. Перед тобой на пол поставили три.
- Пей это. - Сказал главный. Но тебе не нужны подсказки. Плескающийся в кубке напиток источает манительные миазмы, только усилившие твой голод. Только в дальнем уголке сознания есть понимание, что это кровь и некоторое отвращение.

На тебя до сих пор обращены все взоры. Многие не скрывают любопытства что ты будешь делать.

Страх… Тот, кто говорит, что ничего не боится, или лжёт, или глуп. Боятся все. До дрожи в коленках, до испачканных портков, до слёз и соплей. Обычно это случается, когда человек не привык бояться. Вито привык. Он боялся всю жизнь, с самого раннего детства, он сроднился со страхом, привык к нему, сделал его своим верным другом. И когда в китайский склад на окраине Сан-Мидоу ворвался первый волкодав, именно страх, вцепившийся в сердце ледяными пальцами, заставил Падре отреагировать так, как нужно. Длинная очередь по огромным тварям, не целясь, от бедра, тяжёлые пули рвут шкуры, выбивают глаза и крошат морды в кровавую кашицу. А затем – бежать. Со всех ног, задыхаясь, слыша за спиной истошные вопли менее сообразительных ублюдков.
Сердце яростно колотится в груди, пот заливает глаза, топот тяжёлых ботинок разносится далеко окрест. Мусорные баки, пищащие крысы, дерущиеся за объедки, тяжёлый запах гнили, и сгорбленный силуэт в тусклом круге света, отбрасываемого раскачивающимся на ветру скрипучим фонарём. Силуэт без тени! Тень рухнула сверху через мгновение, и мир погрузился во тьму.

Шум. Негромкие голоса. Шуршание одежды. Плотная ткань прижимается к лицу, мешает дышать. Мысли путаются, образуя целый каскад переменчивых образов перед закрытыми глазами. Как ни странно, в висках не стучит, хотя должно бы – после нокаута следом за пробуждением всегда приходит боль. Боли нет, и это странно.
Вито внутренне напрягся, готовясь действовать сразу же, как только с его головы снимут колючую толстую тряпку. Кто они? Сколько их? Неважно. Если ты торгуешь наркотиками и оружием – это не беда. Если тебя тащат куда-то с мешком на голове, это полбеды. Но если на тебя напали во время продажи товара, и это не полиция – это беда. И недолгий вечер (или ночь?) обязательно закончится щелчком курка и ослепительной вспышкой, Вито знал это, так сказать, из первых рук. Наркомафия не щадила никого.
Чья-то рука грубо вздёрнула кажущееся безвольным тело Падре за плечи, сдёрнула с головы мешок, и Вито застыл в изумлении. Он ожидал увидеть что угодно – сырой подвал, заброшенный склад, грязный и заблёванный закоулок, но вид роскошного пентхауса, в который его притащили, выбил из колеи. Отнял драгоценные секунды, ошеломил, и натянутые как пружины мышцы расслабились. Падре понял две вещи. Первая – убивать его будут не сейчас. Вторая – не здесь.
Неожиданно всё нутро скрутила тянущая боль. Хотелось… Нет, не кокаина. Кокаина тоже хотелось, но приступ дикого голода, на мгновение поглотившего все чувства, был иного рода. Хотелось убить, впиться зубами в шею, разорвать, растерзать, искупаться в горячей крови… Падре со стоном сжал виски, сцепил зубы до хруста, замер, не шевелясь, но подмечая намётанным взглядом окружающих его людей.
Сидящие за столом и продолжающие начатый ранее спор люди казались странными. Пустыми, не настоящими. Тучный здоровяк, напяливший на себя сутану, казался не настоящим. Пустотелой игрушкой, болванчиком со стеклянными глазами. Вито никогда не видел у людей таких пустых, холодных глаз. Взор настоящих священников, которые веровали в милость Его, горел огнём. Взор сластолюбцев, лишь прикидывающихся пастырями, был масляным и липким. Бугай в сутане казался пустым. И все они, странные люди за длинным столом, казались пустыми старыми куклами, заброшенными в дедов сундук и забытыми там на века. И эти куклы о чём-то говорили, но Вито не понимал, о чём. Тупая боль, затаившаяся где-то под сердцем, давила, путала мысли, превращала происходящее в какой-то нелепый фарс, далёкий от реальности.
На секунду Падре подумал, что поймал передоз и вскоре придёт себя в больнице где-нибудь в трущобах Кали, но тут же отбросил эту трусливую мысль. Нет, не будет врача в белой шапочке и с капельницей в руках. Если он сейчас не соберётся, то вообще ничего не будет – его просто грохнут, не услышав нужных ответов. Титаническим усилием собрав остатки сил в кулак, Вито поднял голову и с кривой ухмылкой уставился на своих пленителей. И замер, когда перед ним на пол поставили три вычурных кубка, до краёв наполненных алой тягучей жидкостью.
Запах… Этот запах сводил с ума! Терпкий, резкий, дразнящий, непередаваемо притягательный и вместе с тем отталкивающий, пугающий. Руки священника задрожали, как у героинового наркомана во время ломки. Вито поймал себя на мысли, что хочет опрокинуть весь кубок. Залпом! Все три кубка! И врата рая откроются пред ним… А потому, когда пальцы обхватили изящную ножку ближайшего кубка, пальцы его уже не дрожали.
Падре поднёс кубок к губам, принюхался. Что-то тёмное внутри него взвыло в радостном предвкушении. Мертвенно-бледные губы осторожно, едва-едва коснулись тяжёлого золота, едва заметно окропились алым… Пальцы сжались в кулак так, что побелели костяшки… И кубок с громким стуком опустился обратно. Полный кубок. Священник не выпил ни капли.
- Et accepto calice gratias, - голос Вито едва заметно дрожал, но с каждым словом набирал силу. - Agens dedit eis et biberunt. Ex illo omnes et ait illis hic. Est sanguis meus!
В последних словах голос уже гремел, отражаясь от высоких потолков и холодных стёкол, сквозь которые светила мертвенно-бледная луна. Яростный взгляд Вито обратился к сидящим за столом, но священник не видел их – всё поглотила тьма, поднявшаяся откуда-то из глубин разума и затмившая взор.
- Кто вы? Кто вы такие? Кто… Кто я?!

Тебе показалось, что среди собравшихся прокатился ропот, но это лишь твой голос эхом отразился от молчаливых стен зала. Впрочем, недовольство выскочкой, или некоторая брезгливость, или жалость читается в большинстве лиц. Лишь женщина смотрит на тебя с некоторой симпатией. Её лицо, словно непроницаемая маска, не выражает никаких эмоций, но ты понял это по её взгляду.

Дрищ дал тебе еще одну порцию холодной ненависти.
- Делай что тебе говорят или не доживешь до следующей ночи. - Сказал он тоном, не терпящим возражений.
- Но, но! Он пока что еще Сородич, Виго! Все мы имеем право на равное отношение! - Сказал главный дрищу. Показалось, что в зале кто-то фыркнул от смеха, а китаец за столом посмотрел на главного с долей снисходительности. Потом главный обратился к тебе. - Выражу всеобщее согласие, если скажу, что мы понимаем в какую ситуацию ты попал. У тебя много вопросов и ты не понимаешь что происходит. Но время совета не резиновое и это не наша проблема объяснять тебе основы. Сейчас решается твоя дальнейшая судьба, поэтому изобрази покорность. Возьми кубки и выпей кровь.
- Это в твоих интересах. - Добавил китаец. *Но по большей части в твоих* Ты узнал его. Мало кто видел в лицо главу триад Сан Мидоу, но у картеля есть свои связи.

Высокомерие сидящих за столом снобов изрядно злило. Так, что хотелось подхватить кубки с пола и запустить в наглые рожи. Последняя фраза старого китайца неожиданно успокоила Вито. Тьма отступила, рассудок вновь возобладал над чувствами. Действительно, если бы его хотели убить - уже убили бы, а не устраивали бы сюрреалистический балаган.
Так кто же и зачем похитил его? Мафия? Не в её стиле. Другой картель? Тогда испанец уже кормил бы рыбок на дне озера. Триады? Но китаец один, а триады не дают совать нос в свои дела не-китайцам. Оглядев сидящих за столом людей (а людей ли?) недоумевающим и раздражённым взглядом, Падре поднял с пола кубок и задумчиво произнёс:
- Quod natum est ex carne caro est et quod natum est ex Spiritu spiritus est.
Пальцы его, сжимавшие холодное золото, подрагивали. Встретившись глазами с женщиной, чьё прекрасное лицо было похоже на гипсовую статую работы Микеланджело, Падре чуть пригубил алой жидкости. По телу пробежала тёплая волна, даруя странное, экстатическое наслаждение. Мерзкий запах медной пуговицы, хорошо знакомый каждому, кому доводилось проливать кровь, показался ароматом райских кущ, а вкус... Не было в мире напитка сладостней!
Где-то в глубине души шевельнулось что-то тёмное, злобное, жаждущее. Вито с огромным трудом сдержался, чтобы не выпить весь бокал залпом. Спокойно, не сводя глаз с взирающей на него из-за стола разношёрстной публики, допил кубок до конца.
- Est sanguinus Jesus..., - едва слышно выдохнул он, берясь за второй кубок. Тьма в душе бурлила, рвалась наружу, требуя ещё, ещё, больше крови, но теперь справиться с обуявшим его кровожадным демоном стало гораздо проще. К концу второго кубка тёмная тварь затихла, и лишь сыто порыкивала где-то на задворках сознания. Поэтому, когда Падре в полной тишине осушил второй кубок и взялся за третий, руки его уже не дрожали, щёки порозовели, взгляд перестал рыскать по сторонам, а голос стал спокойным и уверенным.
- Проявить смирение? Что ж, quia omnis qui se exaltat humiliabitur et qui se humiliat exaltabitur. - с лёгкой, едва заметной усмешкой произнёс Вито. Выпитая кровь и понимание того, насколько низко он пал пред Господом, придали священнику какую-то бесшабашную уверенность. - Кто вы такие? С тем, кто я такой, я, смиренный раб Господень, разберусь сам.
И в ожидании ответа Вито неспешно пригубил третий бокал, чувствуя, как чужая кровь наделяет своим теплом его собственное озябшее тело.