El Americano | ходы игроков | Акт III: Теория заговора

   Тишина.
   Далеко не каждый понимает истинную ценность тишины. Иногда она означает простое отсутствие рядом назойливых соседей, шумных детей и опостылевшего супруга. Иногда она решает, жить тебе или умереть. Тишина становится последним приютом из песни «Papa Roach», становится тонким волоском, который отделяет тебя от пули в карибской ночи. Очень важно сохранять тишину, как советуют мудрые таблички в музеях и экзаменационных комнатах. Потому что смерть уже притаилась за углом, уже вогнала новую обойму в рукоять пистолета. И полиция, которая наверняка где-нибудь едет, не окажется богом из машины.
   Вудсон поднял револьвер. В тенях он видел смутные образы, словно разглядывал гигантский тест Роршаха размером с собственную жизнь. Что вы видите в кляксе, сэр – прошлое или будущее? Видите вооружённого человека? Так ведь это правда, он и нарисован там: вон, прижался к грязной стене, нацелив пистолет куда-то вверх, много левее позиции Вудсона. Это точно он! Смутно белеет в темноте кожа лица, шеи и кистей. Светлая рубашка играет против него. Серебристый пистолет выделяется в сумраке.
   На какой-то момент Вудсону показалось, что он перестал дышать, перестал двигаться. То есть даже микродвижения не было, он самому себе показался разлегшейся на полу балкона статуей Апо... Самого себя, в общем-то. Глаз сфокусировался на неясных поначалу чертах преследователя, постепенно дорисовывая недостающие части, пока в представлении Вудсона не появился силуэт головореза, прижимающегося к стене проулка. Револьвер неумолимо сместился чуть-чуть в сторону, пока ублюдок не оказался на мушке. Вернее, его голова. Шон понимал, что это, возможно, не последний преследователь, который войдет в проулок, а патронов было всего 4. «Один выстрел, один труп», - мысленно дал себе указ бывший спецагент, нажимая на триггер.

   Жила когда-то в трущобах легенда об охотнике столь великом, что после смерти он не отправился, как порядочный человек, в мир иной, а вернулся назад, пожираемый изнутри вечным пламенем ненависти. И столь быстра была его рука, что одной стрелой он убивал и разъярённого ягуара, и белого человека. И, выходя на охоту, он брал с собой столько стрел, сколько дичи хотел принести. Легенда была лишь легендой, но сейчас Санчеса Имаду, выходца из бедной индейской деревни, обуял мистический ужас. Уже семь лет он подрабатывал на дороге плаща и кинжала, но никогда прежде не видел такого. Этого не могло быть! Не могло происходить в действительности! В бледных вспышках огня заморский дьявол убивал его боевых братьев, с леденящим душу хладнокровием всаживая пулю за пулей точно в цель. Так, словно темнота не была ему помехой. Так, словно в него не стреляли, не загнали в угол! Как молния. Как охотник из древней легенды.
   Закричав, Санчес вскочил из укрытия, куда он бесшумно просочился полуминутой ранее, выцеливая гринго с другой стороны двора, и открыл шквальный огонь в сторону вспышки на галерее. С такого расстояния Санчес просто не мог промахнуться: пули разносили на части деревянные колонны перил, вшивались в стену над Шоном, осыпая его спину штукатуркой... но ни одна не задела его. И Санчес Имада понял, что час его пришёл. Он поднялся во весь рост, выходя на середину двора, и стрелял до тех пор, пока патроны не закончились. Стрелял, зная, что беспощадная рука отыщет его, в какой бы тени он не скрылся.
   Единственный ответный выстрел убил его наповал.

...и ещё три патрона в барабане - пожалуй, лучше и не придумать, с учётом, что последним двоим удалось застать Шона врасплох. Ни дать ни взять американцу помогал Кто-то-наверху. Убедившись, что шальная пуля не задела его, Вудсон спустился на землю. Осторожная проверка показала три трупа - досадная оплошность для допроса. Шон тихо выругался по этому поводу, сплюнув от досады на землю. Впрочем, лучше так, чем быть подстреленным.
Пока свидетелей не стало до неприличного много, Шон занялся обыском тел и машины: документы, деньги, Вудсон не побрезговал телефоном бандита с автоматом и самим автоматом, завернув его в тряпье из машины, чтобы не привлекать внимание. Задерживаться для тщательного анализа места преступления времени не было, этим, возможно, будет шанс заняться у Экю, аШон Вудсон поспешил убраться от места преступления. "Пытались грохнуть. Надо поговорить.", - отписал в MHQ Шон для товарища полицейского. Надо предупредить Экю, возможно, в ближайшем будущем грозит опасность, при условии, что он сам не замешен в этом.

Мотель в трущобах, Нова-Кордоба,
8 апреля 2014 года, 18:05.

   В багажнике застрявшей между стен машины нашлось несколько подозрительно мрачных брезентовых мешков – одного из них как раз хватило, чтобы завернуть и автомат, и найденную на теле боевика запасную обойму в нагрудном кармане. С запоздалой иронией Вудсон подметил шутку судьбы – смертельный привет из «Вессона» лёг жалким сантиметром в стороне. Пуля угодила чуть выше сердца, а могла бы попасть в снаряженный магазин, и кто знает тогда, как бы повернулась битва. Ловкость ловкостью, а спастись от крупнокалиберного урагана не помогли бы ни проворство, ни темнота.
   Телефон пришлось извлекать из залитой кровью ладони – позже Шон с досадой убедился, что в напряжённые минуты перестрелки во дворе живучий ублюдок успел набрать незнакомый ему местный номер. Теперь равнодушные глаза боевика смотрели в грязную стену: оставалось надеяться, что страховка покроет ему смерть. В отличие от двух молодых товарищей, владелец творения Никонова выглядел опытным и бывалым pistolero. Видимо, фатальная неудача, а вовсе не просчёт обрекли его на смерть. Впрочем, не синонимы ли это для профессионала?
   Лезть вглубь машины через усыпанный стеклом пол багажника желания не было, Вудсон ограничился тем, что бегло оглядел салон. Множество бутылок с водой, обёртки из-под дешёвой еды и терпкий запах пота свидетельствовали о продолжительном характере слежки – но за ним ли? На пути домой в новом такси, Вудсон, как мог, напрягал память, силясь вызвать к жизни силуэт синего внедорожника. И даже в таком перевозбуждённом состоянии мог точно ответить себе: нет, поутру никаких джипов за ним не каталось. Вскоре ему перезвонил встревоженный Экю, но беседовать при водителе, полагаясь на вероятность английской безграмотности последнего, было рискованно, и они условились созвониться, когда Шон вернётся в мотель.
   Мрачный силуэт приземистого убежища американца, где коротали ночи отбросы общества, не заставил долго себя ждать. Шон шагал по пройденному тысячу раз пути словно в первый раз, оглядываясь и стараясь огибать конусы рассеянного света под редкими фонарями. Если Бэтмен сделал темноту своим союзником... что ж, Шон Вудсон точно не дотягивал до него: темнота пугала его, тянулась к нему холодными пальцами, щерилась дулами винтовок на крышах и ножами убийц в подворотнях. Изо всех сил Шон пытался справиться с подступающей паникой. Но с каждым шагом, приближавшим его ко входу в тёмный двор мотеля, плотина воли давала всё новые трещины. Ручейками сочился внутрь взмыленный адреналином страх. А что, если?.. А что, если?.. Вудсон оборачивался, до боли сжимая сквозь неприятный на ощупь брезент цевье автомата, но каждый раз за спиной его ждала пустота. От этого и становилось страшно. Храбрость и хладнокровие, до конца исполнившие долг по защите очередного никчёмного копа, бросились бежать, оставив Шона на растерзание демонам.
   Чтобы свернуть в родной двор, Вудсону потребовалось титаническое усилие – он физически не мог сдвинуть ноги с места. Причина была проста: машина, которую утром ремонтировали двое латиносов, так и стояла у заезда, сиротливо щерясь стопкой кирпичей в колёсной арке. А что, если её бросили не криворукие механики-идиоты, а подосланные убийцы? Что, если в темноте номера его ждёт не скрип вентилятора, а скрип досок под весом вооружённого человека? А что, если зловещий Сингх уже растягивает в смуглых руках петлю удавки? Только по прошествии минуты Шон, едва способный дышать, крепко взялся за револьвер и, вдоль стены, прокрался к лестнице на галерею. Дверь в его комнату была полуоткрыта, внутри горел свет.

Вудсон инстинктивно прижался к стенке, в метре от приоткрытой двери. В наступившей тишине американец отчетливо слышал как колотится сердце, а липкий страх грозит взять за глотку. Скорее не увидев, но почувствовав, Шон осознал что мелко дрожит: былая бравада, которой он упивался там в проулке, исчезла, оставив себе на смену наступивший вечер, в тенях которого бывшему УБНовцу мерещились убийцы. Вот, похоже, один из них непостижимым образом оказался вперед него в номере. Шон закрыл глаза и сделал глубокий вдох выдох, стараясь унять паранойю. Медленно, он опустил на пол сверток с автоматом и вооружился револьвером. Замерев на секунд на десять, Вудсон попытался обратиться в слух.

   В номере творилось нечто неопределённое: в тишине, разбавляемой сверчанием ночной пташки, слышались скрипы и шорохи, тихий скрежет и негромкий шум шагов. Возбуждённому воображению даже представился гигантский паук размером с корову, сучащий шалашом мохнатых ног, устраиваясь поудобнее на кровати Вудсона. Такого, поди, и всеми Вудсоновскими пулями не возьмёшь...
   А потом гипотетический паук начал карабкаться наружу. Пол заскрипел с неотвратимостью выплаты ипотечных процентов. Шон поднял револьвер, готовясь к встрече с неизвестным... и в проёме показался зад, поверх которого едва не рвался голубенький фартук. Следом возникли ноги уборщицы в клеёнчатых шлёпках. За собой она волочила швабру и ведро.
   – Ох! Ну вы меня и напугали по такой темени, сеньор! – воскликнула она, подслеповато прищурившись. – Опять лампа сгорела, а мой охламон всё не меняет. Поди разбери, кто там крадётся...
   Револьвер, к счастью, она не заметила.

Шон быстрым движением убрал руку с револьвером за спину, пытаясь сунуть пушку за пояс. Другой ладонью утер лицо от пота, тихо выругавшись на родном языке.
- Сеньора, вы меня здорово напугали...- наконец, ответил Вудсон, взяв себя в руки.- Я уж думал ко мне забрались...воры, - Шон покачал головой и даже сам улыбнулся от абсурдности подобного предположения. Нужно очень не уважать себя, чтобы пытаться красть у постояльцев такого отеля. - Lo siento, no era mi intención asustarte.
Шон вышел обратно в коридор, упершись одной рукой в стену, а второй доставая пачку сигарет. Проклятая трясущаяся табачная палочка чуть не выскочила из рук спец.агента и не упала на пол! Но Шон показал что здесь главный. Сделав глубокую первую затяжку, Вудсон прислонился спиной к стене и скользнул вниз, на пол. Сигарета - это хорошо, но ром...Шон с сожалением отметил, что бутылка то у него была пуста, что вызвало новый поток негромкой ругани. Ещё одна затяжка сделала картину не столь мрачной, но американец знал, что это лишь не большая отсрочка.
Перед тем как уборщица ушла, Вудсон предложил ей немного поправить своё материальное состояние...нет, любви и ласки он не искал, но вот совсем не отказался бы от человека, способного притащить ему бутыль рома в самое короткое время, а лучше две.И на всё про всё он был готов выделить сотню трофейных песо. Деньги ведь не пахнут? А он тем временем будет сидеть в номере, без света..ах, да, пусть уважаемая сеньора купит ему еще и табаку, Шон чувствовал что одной- двумя сигаретами этот вечер не отделается. Конечно, в ожидании звонка от Картер или Экю, он не сможет сидеть спокойно, нужно будет хоть чем-то заняться. Вот тут то на помощь придет трофейный "Абокан", который нужно хорошенько проверить и перезарядить, впрочем, как и револьвер.

За чисткой оружия его и застал повторный звонок от Экю. Отставив новоприобретённую бутылку, Вудсон приложил телефон к уху.
– Вудсон! – воскликнул негр, проглотив от волнения своего вечного «сеньора». – Почему вы не перезвонили? Что случилось?! Кто на вас напал?!
– Не смог, извини, – через секунду ответил Вудсон, тихо вздохнув. Признаться честно, он просто забыл со всей этой параноидальной херней. – Какие-то местные бандитос. Они следили за мной от здания «Президент-холла», как только я распрощался с Бланкой. Судя по всему, не просто шпана, приятель: у них была чертова русская штурмовая винтовка!
– Что? Винтовка посреди города? Вы не обо... что я несу, естественно вы не обознались.
– Да она тут, рядом со мной лежит, можешь заглянуть сам, если не веришь, – мрачно констатировал факт американец. – Номер спилен, естественно.
– Я вам верю. Чем всё закончилось? Запомнили лица?
– Лица... – Шон замялся, пытаясь после очередного глотка рома вспомнить, как выглядели нападавшие. – Местные, одним словом. Но у меня есть номер их тачки и телефон одного из ублюдков, в котором есть номерок, с которым держали постоянную связь. Думаешь, этого хватит, чтобы хоть что то узнать?
– Диктуйте, – незамедлительно среагировал Экю. – Всё может помочь, каждая мелочь.
– Щааааа, – протянул Вудсон. Вспомнить номер телефона и регистрационный знак оказалось делом несложным, так что негр-полицейский быстро получил своё. – Машина, небось, на кого-то левого зарегистрирована... Экю, я, честно говоря, уже не знаю, стоит ли ехать к Бланке – она пригласила меня на вечеринку. Недавно мне эта идея казалась прекрасной, но если нападение связано с ней... как вообще кто-то мог узнать про меня?!
Самообладание, кажется, потихоньку начинало подводить бывшего спецагента, отчего голос его начал немного дрожать.
– Пока знаю не больше вас. Но её вечеринки – довольно людное местечко, если я правильно вас понял, – заметил Экю таким голосом, словно уже похоронил Вудсона прямо во дворце у Бланки. – Я к тому, что вам вряд ли будут угрожать там, где охран... минуту. Сеньор Вудсон. Я... кхм... номер автомобиля уже есть в полицейской сводке. Недавно его обнаружили. Вместе с телами трёх человек. Вы...
Экю запнулся.
– ... вы действительно смогли расправиться с тремя вооружёнными бандитами?
– Я... – Вудсон осекся, вспоминая три трупа, что он оставил после себя. Нет. Не три. Их было больше за всю его жизнь, плохих и хороших парней... Даже сейчас, когда он уже не на службе, смерть всё равно шагает с ним рядом. И именно сейчас, сидя на полу возле своей кровати в полной темноте, Шон Вудсон отчетливо и ясно осознал, что сегодня был близок к загробному миру как никогда, и это было нихера не весело.
– Да, мне пришлось это сделать, – тихо ответил он в конце концов. – Или я, или они, выбора было мало.
– Понял вас. Знаете… вы… поступили правильно, сеньор Вудсон, – с немалой долей уважения сказал Экю, пытаясь переработать в голове сценарий «капуста съела коз». Неловкая пауза затягивалась. Экю не умел говорить слова соболезнования и говорил их не тому человеку. Полицейский кашлянул и продолжил, сменив тему. – Короче, настоящий американский размах, а по вам-то и не скажешь. Ладно, главное, что вы живы и здоровы. Повисите минуту, я попробую узнать что-нибудь. Из-за вашей перестрелки полицейские на ушах.
Экю отключил микрофон, оставив Вудсона в темноте, наедине с прохладным боком знакомой бутылки. Агент прикрыл глаза, наслаждаясь минутами покоя и вязким вкусом кубинской мечты. Когда-то в Австралии ром, говорят, послужил причиной бунта. Шону Вудсону он заменил валиум, людей и будущее. Через некоторое время трубка заскрипела и ожила вновь:
– Дурные новости, сеньор Вудсон. Когда я говорил вам, что придётся рисковать, я не знал, что дела примут настолько крутой оборот уже на третий день поисков. Джип был взят в аренду несколько дней назад по сомнительным документам. Но у меня остался… в смысле, есть удачный знакомый из управления. Он говорит, что в картотеке у «сорок первых» есть дело на сразу двоих из них. Знаете, в чём их обвиняют? В террористической деятельности. Это не наркоторговцы. Люди, которых вы убили, принадлежали к красной фракции, так называемому Революционному Фронту Братьев Народа, и объявлены в розыск годы назад. Это запрещённая ныне компартия Санта-Клары, вернее, остатки её радикального крыла. Я... я в замешательстве.
– Красные? Неужели и здесь тоже... – не сдержавшись, фыркнул Вудсон. Он ещё застал те времена, когда правительство США пугало своих граждан потенциальными шпионами коммунистов из далекого СССР, которые могли принять любой облик, даже ваших ближайших соседей. Глупости, конечно, как потом выяснилось, но всё равно где-то на глубоком уровне слово «Красные» вызывало неприятные ассоциации. – Что-то я не понял... за каким хуем я мог понадобиться Народному Фронту? Если только... Экю, ты считаешь, они никак не могут быть связаны с нашим грузом?
– Именно, сеньор Вудсон, – тихо ответил Экю. – Именно. Они никак не могут быть связаны с нашим грузом. Но они напали на вас, когда вы подобрались к Бланке. Сейчас неважно, действительно ли вас хотели убрать, просто пытались проследить, но запаниковали, или были вынуждены. Важно то, что это может оказаться роковым совпадением, но... я предпочитаю верить в заговор, сеньор Вудсон. И что-то мне не нравится эта теория.
Вудсон снова тихо выругался.
– Проклятье... остался бы один в живых, я бы его разговорил, пидора, – зло бросил в трубку Шон. – Так... а номер телефонный? Можно вычислить?
– Можно, но это будет делом небыстрым. Как появятся данные, сброшу сами знаете, куда. Хотя есть у меня подозрение, что и номер приведёт нас в тупик... а вот ваша идея, кстати, уже даёт плоды. Помните, утром вы советовали начать обход отелей?
– Хмм... помню, да, – с небольшим сомнением в голосе ответил Вудсон, уже по ходу дела припоминая, что что-то такое да, было. – Мне мой контакт из УБН, кстати, пока не звонил.
– А мои мне позвонили, – усмехнулся Экю. – Правда, это обошлось мне в копеечку, но мы же договорились не жалеть сил. С дорогими отелями вышло попроще, их реестр всегда в полном порядке. Деньги и нужные имена сыграли свою роль. С гостиницами помельче всё гораздо труднее, но я большую часть дня убил на поиски. К полуночи будет точная информация. Пока что я нашёл двух Кауфманнов. Вернее, трёх, но последний – шестидесятилетний мужчина из Израиля, который приехал сюда с женой и двумя детьми, поэтому его не считаю. Вашими стараниями, сеньор Вудсон, у нас снова есть зацепка.
Вудсон даже оживился.
– Ну и как? – с долей любопытства, насколько оно было вообще уместно в данной ситуации, поинтересовался он. – Что за кадры оказались?
– Пока что есть только фамилии, – огорчил его Экю. – Но... вы говорили... вы говорили, что опасаетесь ехать на приём к леди Бланке. Хотя это очень хороший шанс войти в её круг и попробовать подоить хитрую стерву, я не вправе требовать от вас такого риска. Особенно когда на вас нападают с оружием. Поэтому... если хотите, мы можем разделиться. Встретимся в одиннадцать вечера, я дам вам половину списка, если он окажется длиннее двух пунктов, и мы расходимся по отелям. Хотя, конечно, было бы куда лучше, если... нет. Я не хочу вас подставлять.
В голосе Экю звучала неподдельная тревога.

- Ты слышал "Queen" ? - неожиданно спросил Шон у негра на том конце провода, после непродолжительной паузы, показавшейся Вудсону вечностью. Впрочем, он успел обдумать ситуацию. - Была у них песенка "The show must go on": если меня решили "попросить" с этого света на тот, значит, мы на правильном пути, значит у Бланки есть что-то действительно важное и если сейчас оставить её одну, мы можем сильно проебаться, - методично и, можно сказать, скрупулезно, пояснял свои мысли американец, наверное, больше для самого себя, убеждаясь в правоте своего выбора, - и потерять нить. Я пока не знаю, что там такого знает Бланка, раз за такую информацию легко можно убить: может быть там нечто больше, чем партия "товара"? Но я собираюсь довести это дело до конца. Сегодня же...- Шон Вудсон тяжело вздохнул в трубку, впрочем, чувствуя некое облегчения после того как удалось произнести все нужные слова вслух. - В общем, нужно мне успеть почистить костюмчик.

   – Хорошая песня, – кивнул Экю, аккуратно закрыв лежавший на коленях лэптоп. – Надеюсь, сеньор Вудсон, у нас с вами получится дослушать её до конца. Я займусь своей частью и передам на MHQ все данные, которые мне удастся собрать. Adios.
   Вудсон вернулся к своему монотонному занятию, не замечая, что почти треть бутылки уже пуста. Ни колы, ни лайма: он пил ром как давнишние хозяева этих мест, поднимавшие над судами чёрные флаги и не признававшие иной власти, кроме себя самих. Чем это было – привычкой состарившегося молодым полицейского? Жестом анархического внутреннего бунта, переходящего в истерическую патологию? Марио Пьюзо написал в своей самой знаменитой книге, что есть на свете люди, страстно желающие встретить собственную смерть, но слишком сильные для случайной трагедии. Они ходят по свету, ищут её и просят, чтобы что-нибудь или кто-нибудь их наконец убил. Наверное, таким и был Шон Вудсон. Словно не замечая текущих мимо часов, он закончил прочищать хирургический механизм «Абакана» от забившихся внутрь песчинок, пересобрал обойму, заодно пересчитав оставшиеся патроны, и отложил его в сторону. Затем пришёл черёд револьвера: латунные цилиндрики перекочевали в гнёзда барабана, сухо щёлкнул фиксатор. Покончив с оборонительными манёврами, Шон тщательно вымыл руки с мылом, отмывая с них запах пороховой гари, промыл красную полосу над бровью и занялся одеждой. За этими заботами вечер пролетел незаметно, как и десятки других вечеров. Но на этот раз у Шона была цель. И, словно повинуясь неясным социологическим законам, настроение американца медленно, но верно ползло вверх. А возможно, Вудсон был просто пьян.

   Экю скупыми, педантичными движениями подсоединил чёрный прямоугольник коммуникатора к зарядке от автомобильной сети. Некоторое время он любовался глянцево-чёрным блестящим пластиком, а потом откинул его на пассажирское сиденье и тяжело вздохнул. Пальцы негра выбивали по рулю привычную дробь, демонстрируя крайнюю степень задумчивости. Он разделял и тревоги Вудсона, и его догадки. Неужели его хозяевам сдался бы какой-то там груз наркотиков? Он с самого начала, с самого появления Женщины-Под-Вуалью, подозревал, что недооценивает размах событий, в которые ввязался сам и ввязал ни в чём не повинного гринго – но насколько?
   Вопросы улетали в проклятую чёрную дыру отсутствующей информации. Экю раздражался всё больше, накручивая себя в лучших традициях разума, лишённого пищи для размышлений, и поминутно со злостью глядел на MHQ. «Чего, мать твою, стоило просто не брать тогда долбаную трубку? Просто, сука, развернуться и уйти? Что я приобрёл от этого всего!»
Позднее раскаяние настигло его, он спрятал наголо бритую голову в ладонях, не обращая внимания на проходящих мимо автомобильных стёкол людей. Что он скажет себе, если завтра узнает о смерти американца, с каким видом посмотрит себе в глаза?
– Короли убивают друг друга, а. Ёбаное блядство. С-сука! – отчаянно выругавшись, человек, который много лет назад действительно был первым сержантом полиции Экю Сантьягой, завёл мотор. – Короли, блядь...
Экю знал, что выхода у него нет. Он хорошо представлял возможности своих нанимателей. Например, их чёрные коммуникаторы блокировали всё, начиная от статистики Google Analytics, лога поисковых запросов и отслеживания редиректов между сайтами до таких сложнореализумых любителем вещей как присадки к траффику или вычисление выходного сервера I2P протокола, имели шесть степеней защиты и способны был обмануть даже того, кто уже вычислил их. Например, через имитатор прокси-сервера. Спутниковые переговоры шифровались военным криптографическим алгоритмом. Экю не рассказал Вудсону и десятой доли правды о возможностях устройства, оказавшегося в руках последнего. Не рассказал, что оно посекундно фиксирует каждый его шаг вне зависимости от желания владельца. Не рассказал, что сам и представления не имеет, сколько денег вложено в эту разработку и какой гений трудился над программной реализацией. И Экю знал, что точно так же следят за ним. Даже если он выбросит телефон, уедет в Перу и остаток жизни проведёт на виноградной плантации, его найдут. Его обязательно найдут.
   А тогда... есть ли вообще смысл прятаться? Уж лучше закончить всё раз и навсегда.