| |
|
|
Так глубоко под землей не было солнца, согревающего тело и душу. Бесцеремонно брошенные на пол Драм и Велим вынуждены были ночевать в холоде подземелья на каменном полу. Будь на их месте кто-нибудь помягче, он бы помер через несколько дней после такой ночевки, но наши герои были крепче простолюдинов. Велима защищала его вера, а Драм всю свою жизнь провел под землей и холодов не боялся.
Утром кобольды насильно надели на шею и руки авантюристам колодки, приковали их к стене и разожгли рядом с ними костер. Нестерпимый жар мучал ничего не видевших искателей приключений часами, перед тем, как не пришла верховная жрица, чтобы задавать им свои вопросы. Ничего нового они не сказали и сказать не могли, потому что другого не знали. Велим был безмятежно спокоен, ведь жар он мог терпеть так же легко, как и холод, а дварф ругался и плевался, за что он был сильно избит.
На этом жестокость кобольдов не завершилась, специально для такого случая они за день сковали из железа ботинки со шпилькой. Чтобы не проколоть себе ноги, авантюристы вынуждены были несколько часов стоять на носочках. Велим не выдержал первым, дрожащие ноги сами медленно опустились и шип проколол и раздробил ему пятку. Драму повезло меньше, его ноги поколотили железными палками, так что он ногу себе тоже пробил. Со стороны кобольдов это была "предосторожность", чтобы пленники не убежали.
С путешественников сняли колодки, но отдохнуть не дали и вручили им в закованные цепями руки две шахтерские кирки, отвели куда-то, там развязали глаза и жестами приказали копать. Униженные постоянными насмешками, раздетые и обезоруженные, под постоянным надзором четверых солдат, искатели приключений вынуждены были работать. Кобольдам было все равно, как усердно они крошили подземные камни, они уже были рады тому, что сегодня им не придется работать самим, поэтому они просто так в стороне потешались на своем языке.
|
|
121 |
|
|
|
|
Дварф терпел все издевательства молча. По-крайней мере свои ругательства и проклятия он считал за часть этого "молча", ибо они не роняли его достоинства в глазах его пленителей. Почувствовав в руках тяжесть привычной для его рук кирки, он даже начал успокаиваться. Однако гнев не давал угаснуть недовольству внутри.
-Плюнуть в глаза этой жрице! Я-то думал ума у ней побольше других, раз она с жезлом бродит, а у нее начинена она камнями! - ворчал себе под нос Драм. Тело болело, ноги отнимались от боли, но... По привычке с детства, все недовольство он передал в удар кирки о твердую породу. Это всегда помогало... Всегда, но не сейчас.
-В следущий раз придет - точно ей в ее рожу плюну! Ее видимо рожали стоя на каменном полу, потому она двинутая с детства... - продолжал он свою словесную битву с персонифицированном виноватом во всех невзгодах, что на него свалились. Затем повысил голос, и со вторым ударом кирки крикнул, чтобы их стража их слышала. - С детства, ясно я говорю?!
В такой манере он нанес ударов десять, после чего внутренний покой был достигнут, и он смог подумать о чем-то кроме. К примеру как там Велим? Но оглянувшись на своего товарища по несчастью, дварф даже пожалел, что вспомнил о последнем. Его единственная надежда на помощь в этом враждебном мире выглядела так, что хотелось уподобиться богу, которому поклонялся монах. А именно плакать. Если свое состояние Драм оценивал как "если не убьют, жить буду", то состояние своего товарища оценил, как "жить буду, но лучше убейте".
И раз сложилась такая ситуация, то придется действовать за двоих. И тут настроение несостоявшегося приключенца упало совсем: действовать за двоих, это он постарается и сможет, если на то будет воля Клангеддина, но тут же еще и думать за двоих придется! А с этим Драм и за одного не всегда справлялся.
Но через несколько ударов кирки хорошее настроение вновь вернулось к дварфу. Действовать он будет за двоих, а вот думать за обоих пусть будет монах! Ну точно, посему он решил поведать сею незатейливую мысль Велиму:
- Ну и как выбираться будем?
|
|
122 |
|
|
|
|
Анихна ху ашолет
Велим не переставал удивляться тому, как легко ему стало читать Знаки после падения в ловушке, когда он почувствовал прикосновение Ильматера. Строка за строкой перед ним будто разворачивался манускрипт - достаточно лишь слиться с течением, охватывающим все вокруг. Эти легкость и простота могли бы напугать, - ведь все может обернуться банальным убогим блужданием неудачника, оступившегося и отступившего с Пути, - но разве отступник может испытывать глубокие покой и умиротворение - несмотря на пронизывающий холод, иссушающий жар и прочие пытки кобольдов?
Ругательства и борьба Драма вызывали у ильматари улыбку, он понимал бессмысленность попыток успокоить своего спутника. Да и глупо это было бы - ведь каждый справляется с испытаниями, как может, а у дворфа это выходило явно неплохо. Было похоже, что он даже себя будто дома чувствует. Когда после нескольких внушающих уважение взмахов кирки (в которых явно читался опыт) Драм обратился к Велиму, тот слабым голосом прошелестел:
- Я постоянно вспоминаю слова Учителя, они на странном незнакомом мне языке, но я знаю их примерное значение - "подчиняющийся правит". Им, - ильматари еле заметно мотнул головой в сторону кобольдов, - должно быть привычно видеть тупых угнетенных рабов, дерущихся за лучшую кирку и лишний кусок объедков, - так давай им это устроим. Я вроде бы уроню тебе камень на больную ногу, ты разозлишься и ударишь меня кулаком, я в тебя плюну и обзову подземным червем.. дальше мы немного поругаемся для вида, схватимся за кирки.. ты меня свалишь на землю, начнешь пинать...
Тут монах подмигнул:
- ..и пару раз случайно промахнешься киркой прямо по цепи. Бежать пытаться пока рано, но незаметно разбить одно из звеньев сами Ильматер и Клангеддин велели.. Да и вряд ли после этого кобольды станут нас разлучать, ведь это такое зрелище..
|
|
123 |
|
|
|
|
Хмыкнув на слова монаха, Драм только и мог, что вторя тому в тон, ответить:
-Да никак ты после пыток душу Асмодеусу продал! Как тебе вообще такие мысли в голову приходят? Это ж надо было додуматься о таком?
И вновь последовал удар кирки о твердую породу. Снова камень откололся от казавшейся цельной стены шахты и покатившись, остановился у ног Драма.
-За что я тебя уважаю, так это за голову. Умную голову, что не говори. Это ж надо было додуматься!
В который раз кирка вонзилась в породу, на этот раз все было по-другому. Камень не поддался удару пусть уже не столь могучего, но все столь же умелого дварфа! Приложив усилия, он вытащил кирку и замахнулся для нового удара.
-А вообще я всегда знал, что ты тот еще хитрец! Ты вообще точно из монастыря? Я себе монахов рисовал другими. Ну знаешь там... По бабам не ходить, молитвы петь, справедливость разносить по миру...
Сплюнув после последних слов, невольник снова обрушил кирку на неподдатливую породу. И снова камень не отошел. Пришлось повторить процедуру вытаскивания кирки.
- Ты на свой счет не принимай! Ты-то парень толковый, сразу видно.- вытерев пот с лица, Драм продолжил.- Давай, как задумал действовать. Я не подведу... Только давай чуть позже? дай мне эту гадину раскрошить, а то я ж себе места потом не найду!
|
|
124 |
|
|
|
|
То, что дворф за словом в карман не лезет, Велим понял сразу в начале их знакомства, однако привыкнуть к постоянным скверностям так быстро он не мог. По его мнению, было явно не к добру поминать дьяволов, находясь на волоске от смерти. ничего чересчур хитрого в своем плане монах не видел, его удивило, почему Драм сначала стал спрашивать о побеге, а потом вдруг решил заняться этим "чуть позже". И ради чего? ради рабского труда на кобольдов? Отвлекаться на шахтерские развлечения в то время, когда под угрозой безопасность деревни, было негоже...
Тут ильматари вспомнил про Родогайса. Тот наверняка уже очнулся и... Если эта детина попадет под влияние Белака, их враг получит чрезвычайно опасное преимущество, - в прошлый раз потребовались объединенные усилия дворфа и послушника, чтобы остановить безумца, и то он смог их серьезно ранить. Надо действовать - и как можно скорее!
Монах подошел к стенке, перед которой стоял Драм, и несколькими короткими и точными ударами кирки отколол неподатливый камень. Ударившись о пол, глыба раскололось надвое, и одна из половинок довольно неудачно откатилась дворфу прямо на ногу. Велим подбоченился и громко похвастался:
- Вот как это делается, карлик!
|
|
125 |
|
|
|
|
Вспомнив весь пантеон богов, полубогов и мелких демонов, которых Клангеддин почитал за своих врагов, и перечисля все их заслуги. Драм прекратил прыгать на одной ноге. Остановился, подошел вплотную и вперился взглядом куда-то за пространство пупка монаха, чтобы не смотреть вверх. Затем смачно сплюнул сплюнул в сторону:
- Ты кого карликом назвал? Все нормальные существа мне в глаза посмотреть могут, палка ты вытянутая. Ты мне тут работу не порть! Не суй свою кирку в чужую стену. иначе тебе ее засунут туда, откуда сам, без посторонней помощи уже не вытащить!
И показывая, что на этом разговор закончен, он начал разворачиваться. С расчетом на то, что из-за ширины плеч точно толкнут плечом Велима. Так оно и получилось. Толчок был не болезненный, но монах подыграл, так что со стороны должно было казаться, что это был акт агрессии.
|
|
126 |
|
|
|
|
Мощь толчка дворфа была такой, что монаха буквально швырнуло (акробатически так) об стену. Оттряхнув голову, Велим грозно захромал к Драму, угрожающе напрягая кулаки:
- Да ты совсем страх потерял, пенек паршивый! Тебе глазами только гоблинский зад разглядывать, да и то только если он посрать присядет. Топай отсюда, пока цел, твоя стена там, где крысы мочатся. А тут нормальные мужики работают! ЧУЕШЬ??!!
На последнем слове ильматари громко топнул и резким движением сунул кирку под нос бородачу.
|
|
127 |
|
|
|
|
Зарычав, Драм оттолкнул кирку из-под носа, и прижав к животу свою кирку, ринулся вперед
- Я тебе покажу, где крысы мочатся! Нашелся мне тут нормальный мужик! Да ты еще у бабы сиськи не мял, чтобы мужиком зваться!
Наклонив голову чуть вниз, дварф в этом броске был похож на снаряд, пущенный из пращи. Да и по силе ему не уступал. А потому повалить сопротивлявшегося лишь для вида монаха ему не составило труда.
|
|
128 |
|
|
|
|
Упав на спину, Велим "случайно" упустил свою кирку из рук так, что та отлетела на метр в сторону. Он тут же гневно взревел и начал лихорадочно и беспорядочно колошматить нависающего дворфа руками и ногами. Особенно громко (и должно быть обидно) прозвучали два шлепка: один ладонью по щеке, другой - тыльной стороне по макушке. Хоть Драм крепко вцепился и, как мог, не отпускал, монах все-таки изловчился отпихнуть его ненадолго ногами, после чего изо всех сил потянулся одной свободной рукой к кирке. Это было тяжело - бородач крепко держал вторую и громко рычал. Цепь натянулась до предела...
|
|
129 |
|
|
|
|
Уже даже не изображая гнев, после пощечины Драм просто обезумел. Он пытался достать Велима всем, чем мог - даже плюнуть успел, но промазал. Когда же монах его оттолкнул ногами, то короткий момент прояснения сознания снизошел на него. Он посмотрел на свою руку, что сжимала кирку, за тем на потянувшегося за своей киркой монаха, зловеще улыбнулся и с яростными криками опустил кирку на монаха.
Так это должно было выглядеть со стороны, и так оно и выглядело. Как надеялся Драм. Он старательно выцеливал цепь, чтобы не промазать. Даже язык чуть высунул и прикусил. Цепи мешали, но он же сын горного народа! Он сможет! И второй удар пришелся в цель... Относя кирку от цепи, Драм надеялся, что результат его игры все же будет.
|
|
130 |
|
|
|
|
Первый раз Драм ударил особенно неудачно и острый конец инструмента застрял между звеньев. С трудом вытащив его обратно, дварф обрушил на цепь и второй удар, но железо не может быть тверже железа. Кирка соскользнула, не оставив даже царапины.
Кобольды, конечно же, видели неудачу дварфа и, поначалу воодушевленные дракой, теперь стали громко переговариваться и приближаться к узникам с копьями наготове.
|
|
131 |
|
|
|
|
Видя, что цепь не поддается, Велим вывернулся из-под Драма и быстрым скачком изловчился оказаться у того за спиной. Недолго думая, он накинул цепь на шею дворфу и с силой потянул на себя ("попался, опарыш!"). Послышалось гневное хрипение, бородач начал изо всех сил метаться в попытках вырваться ("рррррззззррррвуууу!!"). Сплетенные таким образом пленники ударились сначала об одну стену, потом о другую.. монах развернулся и направил объединенное усилие двух пар ног в сторону кобольдов так, что казалось будто они вот-вот упадут на спину и защищаться не от кого. Но они не падали, они рычали и мчались, неименуемо грозя столкновением и веселой кучей-малой...
|
|
132 |
|
|
|
|
Трусливые кобольды при виде мчащихся на них узников завизжали и в страхе пригнулись, испугавшись их роста. Избежав копий, Велим и Драм врезались в своих тюремщиков и началась неразбериха. Кобольды не желали закалывать искателей приключений насмерть и поэтому пытались бить их тупыми концами копий, а монах с дварфом давали им сдачи - несмотря на цепи, у Велима хорошо получалось, он уклонялся от ударов и бил в ответ, в то время как Драм сразу получил целую тьму синяков. На шум прибежали еще кобольды - узники не останавливались, пытаясь пробиться наружу, в то время как разъяренные в пылу драки рептилии от всей души их лупили. Уже раненому ранее Драму окончательно переломали колено, а затем какой-то взбесившийся от боли кобольд в ярости забил его насмерть ударами палки по голове. Так кончился путь Драма Торнсета - он погиб, как подобает настоящему воину, хоть и не в честном бою.
Велим выжил, но остался в плену. Он не смог исполнить возложенную им самим на свои плечи миссию, но со временем смирился с судьбой и продвинулся в монашеском духовном и боевом ремесле - он медитировал по ночам и нашел возможность скрытно тренировать свое тело. Позже кобольды привели еще нескольких пленных, захваченных в вылазке на поверхность - в свободное время Велим учил их догмам Ильматера и тайно тренировал их - через несколько месяцев они сделали организованную попытку побега и некоторые преуспели, включая Велима, но большинство, как бы это ни было печально, пали от чародейства кобольдов.
В это время Белак действовал с развязанными руками. Друиду давно не нравилось непослушное племя хобгоблинов, не смирившихся с его победой над ними. Направленный темными феями, он искал в Цитадели путь для того, чтобы отомстить цивилизации за причиненную ему когда-то непоправимую рану. Вначале он пытался использовать зачарованные артефакты, управлявшие нежитью, но со временем осознал, что их сила ограничена и что его не могли прислать в Цитадель за этим - нежить была ничем не лучше людей. В своих поисках, глубоко в подземелье под Цитаделью, он обнаружил древнее логово с костями великого дракона из древности. Изучая кости, Белак обнаружил, что они еще "живы" - остатки некой безумно могущественной магии, сравнимой с силой богов, удерживали тело в живых - хотя сам разум и душа дракона пребывали в другом месте где-то поблизости.
За пару лет он путем сложных магических ритуалов вырастил на костях исполинское дерево, корнями питавшееся из этой энергии. Друид экспериментировал с возможностями этого растения и развивал их. На второй год дерево дало плоды. Два плода за год - один в середине зимы, а другой в середине лета. Первый содержал смертельный яд, быстро разрушавший тело вкусившего до основания, а второй мог излечить любые раны или болезни. Сами яблоки были не так важны, как семена внутри их - они давали ростки, прораставшие в чумную поросль, разумное деревце с демонической сущностью. Чумная поросль питалась кровью теплокровных существ и могла вырастать до больших размеров. Со временем Белак собрал целый сад из этих ужасных растений, скармливая им то, что попадалась в округе - гоблины и охотники багберов ловили для него под землей и над землей мелких и не очень мелких животных.
И это был не конец. Когда в Цитадель пришла группа авантюристов, они были повержены солдатами гоблинов, оставшиеся в живых паладин и чародейка были взяты в плен и приведены к Белаку. Друид поговорил с ними, не надеясь на успешные переговоры, а затем приказал солдатам скормить людей своему дереву, решив опробовать свою волшебную власть над последним. Растение поглотило искателей приключений и через день извергло их наружу - они были живы и в сознании, сохраняли память, но их разум воссоединился с разумом дерева, а тело и скелет были укреплены проросшими вовнутрь корнями. Контролируя дерево, Белак повелевал и людьми - и он мог внушить им любые идеи, какие хотел. Поняв, что он может изменить лицо мира, друид решился на более активные действия. Он планировал напасть на деревню Острав в ночь на середину лета и украсть как можно больше народу. Белак, конечно, ничего не знал о чуме, поразившей село.
|
|
133 |
|