"Палящее солнце... Сколько душ сгубил этот диск, жарящий небо? Видимо, настало и моё время..." – Мысли Мозеса текли неспешным потоком, в такт шагам длинного каравана. Раскалённый песок обжигал ноги, закутанные в старую дерюгу. Маленькие ящерки бесстрашно кидались на полуголые пятки, в надежде урвать кусочек омертвевшей кожи. Верблюд по соседству всё норовил укусить, или того хуже, плюнуть мутной слюной в лицо. Это немало веселило погонщиков, поигрывающих устрашающими хлыстами:
– Вперёд отребье! Кто отстанет, будет валяться в песке, иссечённый в кровавую кашу и ждать прихода голодных скорпионов.
Вот и вся похвала за столь трудный переход через пустыню Мзул. И как можно было так глупо попасться к этим мясникам? А всего-то... Мозес с досады махнул рукой, закованной в кандалы. Цепь весело звякнула, привлекая внимание мрачного Бореза. Свистнул хлыст, заставивший парня вскрикнуть. Ноги подогнулись, не в силах больше держать худое тело. На плече заалела свежая сечка.
– Ты хотел убежать, сопляк? – Резкий голос с ярко выраженным южным акцентом. Борез возвышался над ним, подобно циклопическому бархану. Остальные "попутчики" рабского каравана споро порскнули в рассыпную, на сколько хватило длинны цепей.
– Я... Думал прогуляться, но по близости, к сожалению, нет ни одного бара.
– Шутник значит? – Хлыст вновь поднялся к небу, чтобы через секунду оставить на спине Мозеса новый рубец. Ещё и ещё! Ещё и ещё!
– Эй, Борез! Загубишь товар, вычту монеты из твоего жалования.
– Да эта мразь ничего не стоит!
– Ошибаешься! На мыловарне за этот кусок мяса заплатят пару серебренных. А может, продадим его в какой-нибудь поганый лудус, чтобы убирал дерьмо за богатенькими дармоедами.
– Или доедал!
По пустынным барханам забегало эхо утробного ржания. Все, кто слышал шутку, хватались за животы, хлопали шутника по плечу и вообще, пребывали в хорошем расположении духа.
– Дерьмо всё же лучше, чем стряпня повара, которой заправляют ваши гнилые потроха. – Мозес сплюнул на землю кровавую юшку. Зашипев, она мгновенно покрылась коркой. Всё кругом стихло, лишь злобное сопение десятка стражников вносило сумятицу. В небе парил оголтелый гриф, посматривая вниз, мерзко гаркая и ожидая скоро пира.
– Ах ты ублюдок! Всё же я, пожалуй, заплачу за твой труп положенную виру. – Борез повесил хлыст на поясной ремень, а из-за плеча достал увесистую дубину. – Сначала, – Он взвесил орудие на руке, ударив по ладони. – Я отшибу тебе ноги. Потом - руки, после - спину. – В его голосе было столько садизма, что по коже присутствующих побежали крупные мурашки. Мозеса прошиб холодный пот, хоть на улице и разогрело до пол сотни градусов. – Затем я затащу твою тушу на высокий бархан, набью в рот песка и отправлю кубарем по склону. Как тебе?
– По мне, твою родню надо бы сжечь на костре, за то, что не выкинула такого больного ублюдка в колодец, как только он родился.
Лицо Бореза покрылось белыми пятнами. Верхняя губа приподнялась. Погонщик занёс дубину над головой, наплевав на всё, что было сказано ранее. Мозес стоял на коленях и ждал. Страха не было. Он так устал от кандалов... Рожденный свободным никогда не примет рабство. Перед глазами потянулись сочные леса, быстрые реки с рваными ярами по краям, изумрудные озера, ветхая лодочка, на которой часто рыбачил с отцом. Парень закрыл глаза.
– Стойте! Я хочу посмотреть на этого наглеца. – Из богатого шатра неподалёку, высунулось лицо молодой девушки.
Хищная красота граничила с самодовольной надменностью. Узкие плечики манили бархатной, загорелой кожей.
– Леди Шалтир! Не тратьте время на этого смерда. Сейчас я быстро его прикончу и поедем дальше. Уже и так опаздываем на невольничий рынок.
– Леди Шалтир, а может поцелуйчик на дорожку за грань? Обещаю не кусать вас за черный пушок над губой. – Мозесом овладела та бесшабашность, когда всё, кроме искромётного юмора, перестаёт иметь значение.
Девушка стрелой вылетела из-под шелкового палантина. Никто не успел поковырять в носу, как она оказалась возле пленника с занесённым кривым ножом. Гриф в небе призывно заорал, кидая вниз комья слюны.
Мозес собрал остаток сил, схватил девушку за худенькую лодыжку и рванул на себя. Леди Шалтир вскрикнула, падая в раскалённый песок. Мелкие камушки разцарапали изящную спинку, сразу прижигая раны. Нож выпал из рук, звякнув о кандалы Мозеса. Недолго думая, пленник схватил оружие. Его заскорузлая ладонь сжала шею девушки, заставив последнюю сипеть как старая бабка. Остриё остановилось в миллиметре от виска, чуть царапая дорогую каффу на ухе...
