| |
|
|
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека... нет. Вывеска и крыльцо способны наверняка ввести в заблуждение пожалуй что любого приезжего, вот только никакой аптеки больше нет и в помине — нарядный, едва отремонтированный фасад здания зияет чернотой провалов ещё с вечера начисто вымытых оконных стёкол. Свет кованого газового фонаря заигрывает с едва заметными неровностями стеклянных волн, и те шаловливо бросают блики на мокрую брусчатку. Лениво моросящий дождь вкупе с туманом создают едва заметный эффект радиального гало вокруг фонаря, водяная взвесь искрится, неторопливо перемешиваясь и оседая, оседая на мостовую, на крыши и стены домов, на протрусившего по своим кошачьим делам поджарого обитателя здешних закоулков...
Но вот в мареве проявился силуэт высокого мужчины. В старомодном цилиндре, широком плаще, с прямой тростью и раскуренной трубкой в руках, он вышел в круг света и остановился напротив вытертой местами до блеска подошвами горожан первой ступени никому более не нужного крыльца. Сделал затяжку, другую, зажмурился от удовольствия. Пустил несколько клубов дыма, после чего тщательнейшим образом выбил трубку о каблук. Покачнулся с пятки на носки и обратно. Пристально вгляделся в фасад, достал из кармана жилетки хронометр, сверился с ним, и решительно шагнул на крыльцо.
|
|
1 |
|
|
|
|
Стрелки хронометра бешено завертелись окутывая мужчину легким жужжанием. В глаза ударил свет электрической лампочки, висящей над крыльцом, от чего мужчина на мгновение зажмурился, но тут же толкнул массивную дверь и с широкой улыбкой шагнул через порог,
- Привет честной компании, - пробасил он, привычным жестом посылая в сторону вешалки цилиндр, - Если бы вы знали, как я устал! Кошмар! Этот Доктор Джекилл порядочная скотина. И хитер как лиса. Завтра потребую отпуск. На месяц... Нет, на два...
Почувствовав странное напряжение в комнате мужчина замолчал и оглядел собравшихся людей, которые замерев, смотрели на него с выражением необъяснимого ужаса. Тишина была нарушена приглушенным вскриком и звуком падающего тела. И как по команде все вокруг зашевелились - кто бросился хлопотать над потерявшей сознание Дженни, кто начал пятится подальше от двери. Ничего не понимая мужчина оглядел комнату и только сейчас заметил обитый бордовым бархатом гроб на козлах, усыпанный белыми лилиями, наполнявшими комнату нежным ароматом и красными пионами - в тон обивке, а среди цветов стояла фотография в траурной черной рамке с черной лентой, пересекающей правый нижний угол, при взгляде на которую у мужчины задрожали колени и по спине побежала холодная струйка пота - это была ЕГО фотография
|
|
2 |
|
|
|
|
Задрожавшие было руки судорожно запихнули на законное место машинку времени, сделавшиеся ватными ноги неуверенно шагнули в сторону жуткого портрета раз, другой... накрытый горбушкой, до половины наполненный прозрачной жидкостью традиционный гранёный стакан обнаружился прямо под фотографией. Стиснули чуть тёплое стекло пальцы, дважды дёрнулся, пропуская внутрь ледяное пламя, кадык. Осознание всё крутилось на грани понимания, стучалось в двери разума, никак не желая пройти:
— Это... это что же получается?! — раскатистый, бархатистый бас сменился непривычно-тонким голоском, пустив досадного петуха, — Что это за шутки, я вас... я вас спрашиваю! Дженни, ты снова придуряешься?.. Майкл, хоть ты-то мне объясни, наконец!
Виновник, с позволения сказать, торжества выглядел, по меньшей мере, жалко, но лица собравшихся не давали ни малейшего повода усомниться в серьёзности своих обладателей.
|
|
3 |
|
|
|
|
Водка комом прокатилась по пищеводу, ядерной бомбой упала в желудок, окатив его горячей волной. В голове зашумело, но когда из гроба начала подниматься темная фигура нервы мужчины не выдержали, он тоненько взвизгнув, рухнул на пол. Пришел в себя он от ощущения холодной влаги на лице и гула голосов,
- Говорил же, не смешно, а ты весело, весело,
- Да кто ж знал, что нервы у него ни к черту и чувство юмора отсутствует?
Мужчина застонал и открыл глаза, фокусируя взгляд на спорящих. Они тут же замолчали и повернулись в его сторону, смущенно отводя глаза. Говорившими оказались Петров и Васечкин - местные шуты и скоморохи,
- Ты эта, прости, в общем... С днем рождения тебя, типа.
|
|
4 |
|
|
|
|
— Что? Меня... с днём рождения... меня?
В голове, как и перед глазами, роилось огромное множество неясных, раз за разом ускользающих теней, лиц, названий... На месте, занимаемом обыкновенно собственным эго, была непонятная, обтекаемая пустота.
— А вы, собственно, кем будете? — задал вопрос, уже поднимаясь, и тут же удивился ему сам. Глупо звучит, наверное. Да какой там "наверное" — даже наверняка! То-то бы он сам посмеялся, задай ему кто... Он сам?
Ступор, снова ступор. Да сколько же можно-то, а?! Люди. Люди вокруг. Этот вот, толстячок, у которого сальные улыбка и волосы, хитрыми глазками беспорядочно возит вокруг, с явным пониманием, да и находится ближе других — притянуть его, сжав стальные тиски пальцев на воротнике, горле, цепочке какой-то, глазами в глаза заглянуть, прямо внутрь, сквозь — чтоб и мыслить не мог чего утаить, соврать в ответ на простой вопрос:
— Кто я?
Хрип — но уже низкий, глубокий, родной почти что — вырвался из глотки, да так, что завибрировал в резонанс удерживаемый. Пальцы — чуть расслабить, а то ведь может и не хватить, да что там может — как есть, не хватит убогих силёнок заплывшей жирком грудной клетки протолкнуть воздуха наружу для ответа. Такого необходимого ответа.
|
|
5 |
|
|
|
|
-Кто-кто... - испуганно отпрянув проворчал Васечкин, поправляя рубашку, - Граф Дракула, блин. Ну прости, переборщили, чего кидаться-то?
Продолжая ворчать он отошел в сторону, оставив мужчину сидящим на полу. Встревоженность на остальных лицах начала заменяться на улыбки, зазвенели стаканы. Девушка с копной огненно-рыжих волос и милыми веснушками на курносом носике протянула мужчине бокал с шампанским,
- С днем рождения тебя, победитель злобных Хайдов!
|
|
6 |
|