[CtD] Касание Осени | ходы игроков | - Пролог. Темное пламя (Бранн)

Солнечные лучи оставляли пронзительно-яркие пятна на полу студии-мансарды, почти не вызывая головной боли. Если судить по солнцу, было уже заполдень.
Вчерашнее открытие выставки прошло на отлично. В голове роились мириады идей и планов на ближайшие недели, и старый паркет, завешанные начатыми и незаконченными холстами стены, чердачные окна казались яркими, теплыми и живыми. Заготовка, живая глина, из которой можно было слепить все, что придет в голову.

Голова почти не болела, лишь странная звенящая пустота периодически возникала при резких движениях или при попытке старательно сосредоточиться на чем-то. Это что-то расцветало новыми идеями и возможностями от такого внимания, иногда буквально распускалось ярким цветом, вспыхивало призрачным огнем, выкидывало черные бутоны, гипнотизируя и похищая и внимание, и время.

Об окончании вчерашнего вечера воспоминания смазывались. К примеру, неясно было, каким образом удалось добраться до дома - если самому, то почему топчан в студии, не собственная постель? Если с чьей-то помощью, то во-первых, как этот кто-то вошел в мансарду, во-вторых, почему оставили на топчане, но при этом не пожалели времени и сил раздеть полубесчувственное тело (а если не полубесчувственное, то почему о возвращении домой не было ни малейшего воспоминания)?

Подменышей в галерее вчера было множество. Леди С. - Соннир ап Фиона, Сон, Леди С. - тоже была там, и память услужливо подкидывала Бранну образы нескольких сатиров и смутно знакомых Ши, которых, вроде бы, ему даже представляли. В какой-то момент на четверть часа... или на час? - появился сам барон Джемрей и несколько ченджелингов его свиты, чтобы поучаствовать во всеобщем веселье...
Что-то было еще, какие-то новости, ускользавшие от памяти, но бывшие важными.

На одной из тумбочек лежала аккуратная красная корочка, в которую был вложен листок бумаги - изысканного велена - с выведенном рукой блестящего каллиграфа и миниатюриста Львом Фионна и текстом.
Бранн Айт ап Фиона, эсквайр,
сердечный друг и протеже
Явной советницы Баронского двора,
Блистательной дамы
Соннир ап Фионы,
**.**.20**
в 19.00
повелением Его Праведного Лордства барона Джемрея ап Фиона,
милостью Ее Королевского Великолепия Маб ап Фионы
и благоволением Ее Сияющего Высокопревосходительства Кервилы ап Фионы,
сквайром баронской свиты
появится на лицедейском творении
доброго вассала Его Лордства
Доблестного сэра Балгэра ап Фионы.

Слегка разлепить глаза, и глянуть сквозь ресницы на кляксы солнечных пятен, разбрызганные по полу. Будто сам, ночная птица, спавшая в темной хвойной чаще, куда ворвались точь в точь такие бесцеремонные солнечные лучи... Бранн сонно потянулся, свесил левую руку и позволил солнечным мазкам заползти по бледной коже до самого плеча. Сквозь прищур ему казалось, или оно так и было, что пятна на ходу меняют форму, сливаются, разделяются, сами отращивают лучи- узкие и широкие, короткие и бесконечные, острые и загнутые.... Танцуют причудливые танцы и ... будто сами просятся на лист.... хотят рассказать что-то....

Еще пара ленивых движений.... подвинуть к себе случайно оказавшуюся рядом на полу коробку с огрызками мелков сухой пастели, а листов здесь везде хватало... Фактурный толстый лист с добавлением хлопка.... самое то.... часть солнечных клякс с готовностью перетекла на него и Бранну осталось лишь отметить где они находились желтым мелком.... растушевать, где надо... Тут-же, кобальтом положить холодные тени, что контрастно подчеркнут свет и тепло солнечного дня... Оно всегда так, теплый свет и холодная тень.... или наоборот, холодный свет и теплая тень... но Бранн не любил когда - так, и электрическое белое освещение не любил, зато ему не было ничего роднее света живого огня.... тот теплый, даже не желтый, а рыжий со всем богатством переходов. И тени от него - густые, лиловые и фиолетовые, мягкие, будто обволакивающие....

Хотя... вот парадокс.... Самые горячие звезды - белые и голубые, что же получается, они отдают свое тепло собственным теням, уже не удерживая его в себе....
Но сейчас не хотелось бы об этом думать, да и в астрофизике Бранн был мягко говоря не силен... Возможно, цвет и теплота звезд относились совсем даже не к астрофизике, а к какой-нибудь другой дисциплине....

А университет он опять проспал.... Вроде сегодня... или вчера... или завтра... Должна была быть любопытная лекция по искусству.... Преподаватель там знал свое дело.....
Впрочем, эта мысль быстро отступила, не вызвав сожаления.... Набросок а-ля-прима, всего в два цвета не считая тона самого листа обретал новые детали.....

Окно в которое льется солнечный свет, и в его потоке пылинки составляют.... силуэт? - знак? Бранн сам не знал, что это.... художнику виделась в пуантилистической россыпи штрихов чуть более светлого тона то женская фигура, простирающая руки к зрителю, то вертикальная вязь иероглифов или рун, то замысловатое переплетение ветвей.....

Контраст в тенях, минимум лишних деталей - тут они не нужны, да пастель и не тот материал, что располагает к детализации....
Несколько минут, а может - час - и рисунок был готов... По крайней мере - солнце переместилось с плеча вестника, на его макушку, заставив медно-рыжие волосы буквально вспыхнуть.....

Бранн отставил рисунок.... Пожалуй, то, что и хотелось передать.... В любом случае.. пусть отстоится. Порыв при странном свете может совсем иначе смотреться в другом освещении... но в любом случае где-то тут должен был быть закрепитель....
Эта мысль вернула Брана из мира чистого восприятия в мир реальный.... Да, открытие выставки определенно удалось... но что же он такое забыл? Массив памяти оставался неприступным.... Похоже, Надо принять душ, сварить кофе, тогда и сподручней будет.... Еще бы вспомнить всех тех, кого стоило помнить из тех, с кем вчера посчастливилось или не посчастливилось познакомиться.... Даже сам барон почтил... Однако, знаково. Но в любом случае, Госпожа была неотразимой.... Бранн понадеялся, что сказал ей об этом достаточное количество раз, и с должной куртуазностью - эта игра иногда забавляла и его и леди Соннир..... И чем же оно закончилось...?
- Ох... - голова против, хоть пока и не навязчиво.... - И что же там еще было... В особенности ночью....

Тут его взгляд упал на послание....
В принципе, Бранн и сам собирался посетить эту пьесу.... романтическая трагедия... У него была в свое время пара мыслей об иллюстрациях к Шекспиру в стилистике витражей.... Последняя выставка-продажа работ показала, что такой прием сейчас более, чем уместен... А об этой постановке весь институт гудит... Так по крайней мере казалось Бранну, когда он появлялся там в последнее время....

сэр Балгэр, да... он его помнил, хотя близко прежде не общались (Впрочем тех, с кем вестник общался близко можно было пересчитать по пальцам. Одной руки... и еще останется...) Напористый, полный вдохновения и, как казалось Бранну довольно амбициозный.....

но сквайром баронской свиты? Бранн определенно не имел желания обременять себя гербовым котт-д-армом, но по большому счету - это мелочь... Можно и примириться ненадолго... Нельзя же позволять баронским причудам мешать собственным желаниям.
Ктати, эта премьера уже сегодня, или еще завтра? (ближайшее место, где можно было уточнить дату и день недели был ноутбук. Выключенный.. Или коммуникатор в кармане джинсов. Разрядившийся.)

На дорогой корочке остались цветастые пятна.
Так, душ и кофе.

Старое, потемневшее от времени, зато двух метров в высоту, зеркало отразило, мраморно бледную физиономию, по которой никто никогда бы не догадался, что её обладатель кутил всю ночь напролет. Совершенство портили только несколько цветных пастельных штрихов. В любом случае - холодная вода - то, что нужно для просветления головы.... Художник прошествовал в душ, вяло пытаясь вспомнить обстоятельства возвращения ночью, открыл краны и полез под воду.

Покончив с водными процедурами, Бранн как следует выжал свои длинные волосы и отправился на кухню, отгороженную от рабочего и прочего пространства фанерной перегородкой....
Процесс варки кофе был для него сродни ритуалу, только в джезве и только на живом огне, если была возможность. Даже горелку специальную завел.
Сегодня в качестве добавки к горькой черной жидкости, эсквайр Фиона выбрал молотый имбирь... И никакого сахара.

Солнечный зайчик спрыгнул с картонки и запрыгал по мансарде, прячась за полотнами, расцветив камни в рукояти фламберга живым лиловым светом и в конце концов растворившись в солнечном пятне на полу.

Мокрые волосы на плечах будили качественнее любого душа и кофе. Голова медленно начинала болеть, как и должна была в принципе после такой ночки - то ли выветривались чудо и теплый гламор, которыми было напитано пробуждение в студии, то ли подгулявший художник наконец-то окончательно спустился с остатков кайфа.
Варящийся черный напиток богов примирял с реальностью. Точеные часы на стене с готических форм стрелками показывали десять утра, но верить им было, - повеяло холодом, и сквозь элегантную побелку проступила дешевая фанера, - было глупо, они показывали то время, какое хотели - или какое, по их мнению, было в мансарде.
Сейчас часы были убеждены в царящем вокруг позднем утре.
В их реальности было тепло и солнечно, пахло кофе и имбирем, сочилось золотистое теплое солнце, и готичные стрелки показывали десять утра. В другой, параллельной, и куда как менее приятной, плечи холодили мокрые волосы и болела голова, вымораживая всякую надежду на чудо и мало-мальски приятный вечер, а заодно напоминая о трех несданных зачетах и обязательном визите к преподавателю композиции в пятницу в три дня.

Огонь в горелке средний, ровный, смесь ароматов неспешно пропитывает воздух, словно переплетаясь с солнечными лучами.... А Бранн тем временем успевает включить примостившийся на углу стола ноутбук. Тот издает приветственный писк, и принимается загружаться во всю работая кулерами.
Еще можно успеть сходить в комнату, найти джинсы, брошенные куда-то в угол, влезть в них, найти в кармане коммуникатор и воткнуть его в зарядку, быстрый взгляд на вороний фламберг - а тот ведь как будто насмехается, зараза! Ну спасибо, что хоть молчит сейчас!

вернуться, найти в холодильнике ветчины, сыра и черри и сообразить бутерброд...
К этому моменту поверхность кофейного варева покрывается ленивыми пузырьками... не дать закипеть... идеально подловив момент..... раз, другой... готово.... Это простейшее сочетание, и сейчас Бранну не хочется к нему ничего добавлять... И аромат, чистый, терпкий, контрастный.... так и норовит увлечь фантаззию за собой в неведомые южные края, а струйки пара уже напоминают о неведомых пейзажах, стоит только закрыть глаза....
Но вот делать это сейчас пожалуй не стоит.... А стоит перелить кофе в чашку, чуть подождать пока гущинки осядут и сделать глоток, что разольется по всему телу бодрящим теплом...

Компьютер загрузил систему, и время на экране явно противоречило часам на стене... Свои часы Бранн любил, они шли в соответствии с его внутренним временем.... Но увы, это время было очень своим и очень внутренним.... Итак, у нас было сегодня и сейчас....?

Время на экране давало пятницу, без пятнадцати три пополудни. Встреча с преподавателем, считай, накрылась.

До премьеры сэра Балгэра оставалось несколько часов - скорее меньше, чем больше, чем было нужно, чтобы решить все вопросы, начавшие возникать сами собой, как грибы после дождя, после того, как первые касания мокрой шевелюры, озабоченности предстоящими зачетами и головной боли начали трогать Брайана. Головная боль становилась все заметнее, вплоть до точки, когда игнорировать ее было уже нелегко - так, как и должно было быть после такой ночки. Время (по часам ноутбука) текло неумолимо, в отличие от едва ползущих стрелок настенных часов, изрядно поблекших за прошедшее время.

- Шикарно, - фыркнул Бранн, водрузил локоть на стол, упер подбородок в основание ладони и попытался вспомнить, в чем же состояли его долги, во-первых - практические, то, что надо было нарисовать, во-вторых - то, что надо было предоставить в форме докладов, и нельзя ли было как-то заменить это чем-то практическим, и в - третьих - теоретические, то есть то, что надо было прочитать и рассказать.... на этот пункт он в общем-то тоже поменял бы второй.
- Ну и чего ты еще ожидал....? - фатализма в этой констатации было много больше, чем чего - либо еще. А вот сожаления не наблюдалось. Даже мало-мальски напускного... Впрочем, перед кем Бранну тут и сейчас изображать напускное сожаление? Перед самим собой? или перед мечом, который, воронья его натура любил понакаркать неприятностей. Впрочем, сам Бранн в этом плане от собственного меча ушел недалеко, прекрасна зная, чем закончится открытие выставки и любезно о том сообщив старому зеркалу, когда покидал в тот день мастерскую.

С торчащих кончиков волос капало на стол, на пол и на штаны, струйка воды ползла по спине. Это наравне с кофе очень бодрило. И даже мотивировало предпринимать мыслительные телодвижения в сторону учебы, например влезть в почту, на которую староста курса имела обыкновения рассылать материалы по заданиям.Мысли движению все еще сопротивлялись и болезненно тыкались в голове, не желая примиряться с пробуждением, новым днем и необходимостью соображать что-то кроме кофейных рецептов. Бранн хмурил брови, более темные, чем шевелюра, и превозмогал...

И что же он должен был обсудить с преподавателем?*
И было ли это той важной новостью, которой его осчастливили вчера....

Композицию преподавал профессор Мейбен, Карл Мейбен. Слегка занудный и слегка повернутый на академической манере, дело свое он, тем не менее, знал, и у многих менее одаренных художников, чем Брайан, композиция по ходу годичного курса переставала хромать сначала на одну, потом и кого-то даже на обе ноги, и приобретала законченность и выразительность. Конечно, в процессе лечения композиции работы слегка теряли в самобытности и некой неуловимо-гламорной невинности, но визуально (и профессионально) выигрывали сильно. Профессор Мейбен подводил под все интутивные искания (и находки) мощную теоретическую академическую доску, по которой, казалось, идти можно было бесконечно.

Долгов на память вспоминалось три - живописный натюрморт, включающий в себя предметы простой и сложной форм минимум двух разных текстур, два этюда к которому Брайан каким-то чудом уже сдал, графический рисунок однотонного предмета сложной формы, выполненный в технике "сплошная линия и штрих", и серию из трех работ в свободной технике и жанре, раскрывающих использование и владение перспективой.

К концу семестра следовало предствить и два доклада - обзор американского пейзажа и историческое развитие портретных техник, но курсовые работы для художников были практическими.

Последние следы белых часов с черными стрелками готичных силуэтов растаяли на фанерке перегородки. В глаза бросилось несколько неотмытых пятен на плите и склад грязной посуды в раковине. Быть Ши было хорошо, но еще лучше было бы, если бы у Бранна, как Брайану иногда грезилось, были те слуги и помощники, о которых он помнил - или которых он ему придумывал в моменты, когда фантазия срывалась с накатанных рельсов.

Брайан сложил длинные пальцы "рамочкой" и обозрел кухню... Один натюрморт организовался сразу - керамическая джезва с деревянной ручкой на специальной подставке на ровной поверхности стола, пустая чашка, лежащая на блюдце на боку, приблудное воронье перо, апельсин и два черри... все это лежало так хорошо, что хоть сразу бери и пиши, да еще и в нынешнем богатом свете.... Но солнечный свет - штука коварная - полчаса, ну от силы час - не более, чтобы успеть уловить все линии теней, мимолетные оттенки рефлексов, блики ровно в тех единственно верных местах...
только акварель, только а-ля-прима... цвет и тон - без права на ошибку....

Но, пожалуй, не сейчас.... Тот натюрморт, что Брайан сдавал - был много сложнее в фактурах и формах, зато - надежнее в свете ибо писался после захода солнца при свечах... Драпировки - черный атлас и пурпурный бархат, Хрустальный графин с множеством граней, наполненный алой жидкостью... череп - настоящий, человеческий, две старых книги и, собственно, мельхиоровый подсвечник о двух свечах.... - многослойность, детализация, масло.... Брайан пробовал и акрил и темперу, собственно в них были уже сданные этюды, но ни то, ни другое ему особо не понравилось.... И много ли осталось - собственно - сесть и закончить.... Постановка располагалась в дальней части мансарды, прикрытая от пыли и солнца...

В остальном, увы, конь не валялся....

Брайан подлил остатки кофе в свою кружку , отпил, понаблюдал за вьющимся паром.... подставил плечо солнечному лучу, в голове возникли образы пустынь, дюн и уходящего вдаль каравана... Миммм... А чем не перспектива.... Барханы... песчаные склоны... Тени вытянувшиеся до самого горизонта и истончающиеся у его линии.... - карандаш и лист нашлись тут же - этого добра в логове Брайана хватало, линии легли одна к одной... и набросок был готов.... о финальной технике исполнения он еще подумает.... Возможно серия выйдет из раскладки на стадии....

Следующий в серии... Тот же пейзаж, но объекты максимально геометризированы.... Больше похоже на инсталляцию, но зато - предельно наглядно....

Третий.... Мммм... А почему бу не глянуть на изначальный пейзаж с вершины холма, сверху и под углом.... Воображение услужливо сменило точку обзора, и третий набросок лег на стол....

Что же касается третьего задания....
У - Брайана была идея на графику сделать средневековый шлем.. Эдакий хундсгугель... видел недавно у одного ченджелинга.... Такая же хитрая форма... да еще чеканка, и решетка забрала.... и шикарный плюмаж.... Художник попытался в деталях представить сей экипировочный защитный атрибут, для верности чертя пальцем в воздухе, обрисовывая показавшуюся Брайану столь замысловатой форму... Вспоминал в мельчайших детальках, даже головная боль помогала в какой-то мере.... Вот представишь, сколько весит эта тяжесть, чтобы на голове таскать....

Рисуя словно из бликов на привычных, окружающих предметах и солнечных лучей, полностью погрузившись в это занятие и вновь забыв о течении времени....

На беленой стене медленно ползли стрелки часов, едва-едва отсчитывающих минуты, пока минутная стрелка не отвалилась вовсе. По бумаге вдаль протянулась цепочка черно-белых барханов и тянущаяся в бесконечность тень усталого каравана. Солнце на рисунке всходило, потом пекло, потом, принося изнурительную жаркую усталость, начало, наконец, клониться к западу с белесого выжженого неба.

Немилосердная, злая звезда.
У окна выросла какая-то лианка, пустила яркие, красные с рыжиной, цветы граммофончиками, оплела стену до самого высокого потолка. Караван все шел, тянулся к горизонту, и никак не мог до него дойти. Верблюды и ослы едва волочили ноги под безжалостным солнцем, не говоря уж о лошадях и усталой охране, и не было нигде спасительной тени. Присмотревшись, можно было понять, что барханы медленно переползают с места на место.

- Бранн! Бранн, - низкий голос, в котором слышались отголоски давешнего смеха, вырвали ши из творческого забвения. У нее были самые теплые глаза в мире, полные мягкой глубокой синевы бездонного летнего неба, нежный румянец и непреходящий даже зимой легкий золотистый загар, по которому весной рассыпались едва заметные веснушки. Когда на Соннир ап Фиону нападали приступы хандры и бессилия, ее глаза наливались злой синевой штормового неба, не предвещавшей ни единому встречному ничего хорошего, а стильной бледности завидовали все красавицы неблагих домов.

- Отрывать тебя сейчас от бумаги - преступление, но нам уже пора. Это банальное время уже не так подвластно нашим капризам, как некогда.
Сколько времени она уже провела здесь, на широком белом подоконнике распахнутого окна, оплетенном вьющимися цветами, наблюдая за своим протеже? Леди сегодня была в узких лосинах тончайшей замши и высоких ботфортах, украшенных ее законными золотыми шпорами. Из-под короткого красно-серебряного дублета виднелись золотистые пышные рукава и море тонкого белого кружева вокруг изящной шеи. Вместо шляпы на забранных вверх волосах красовался красный же бархатный берет с серебряным аграфом и белоснежным пером. На перевязи, как обычно, болтались длинная тонкая шпага в ножнах и заткнутая за широкий ремень дага с широкой гардой, закрывавшей руку. Перчатки и хлыст виднелись из правого сапога.

голос Леди вернул Бранна из царства теней и линий. Но ши не вскочил, и не опрокинул табуретку, не дернулся, а тепло улыбнулся на оклик, легко поднялся и подошел к прекрасной даме. Поклонился средневековым поклоном, и прежде чем завладеть её рукой для поцелуя, произнес...
- Ах, моя госпожа, вы сегодня особенно прекрасны. Неужели это банальное время не позволит мне даже угостить Вас кофе? Или, чего вы пожелаете? У меня еще осталось то замечательное схое сицилийское красное.... - лукавая улыбка. И он не смог удержаться и не процитировать в связи с грядущим лицедейством...

Аминь, аминь! но никакая скорбь
Той радости не может перевесить,
Что мне одна минута лишь дает,
Когда свою я дорогую вижу.
Соедини лишь крепко руки нам
Священными словами; пусть приходит
Хоть смерть затем, когда угодно ей,
Лишь милую назвать бы мне моей.

- Твой кофе согреет любую банальность, милый Бранн. Нагоним, - улыбнулась она, охваченная азартом. Спрыгнув с подоконника, Соннир прошла по кухне, с любопытством разглядывая недавние изменения, провела пальцами по выросшей из ниоткуда лиане, задержалась перед часами, у которых больше не было стрелок. Высокие каблуки сапог не цокали, как каблуки нарядных женских туфель, а сухо постукивали, сопровождая каждый ее шаг. Тихо шлепали по ботфорту ножны шпаги.

На отложенном листе бумаги продолжали мерять белую бесконечность верблюды, и немилосердно светила злая звезда с нарисованного неба.
Кухня чуть изменилась. Изящный столик с прихотливо кованными узорчатыми ножками и беленой эмалевой столешницей, высокие табуреты под стать ему, беленая стена, расцвеченная проявлявшимся в уголках и из-под планок неуловимо-восточными цветочными мотивами, высокое стрельчатое окно, окруженное кованым же порталом с двумя витыми столбиками. Черная горелка, горящая синим пламенем. Выросший из ниоткуда вьющийся цветок.

Пространство делало так вокруг ши и раньше, и раз за разом мир возвращался к фанерной перегородке, захламленному старому столу и прочим атрибутам художественно-студенческой банальной жизни. Сейчас же лиана тянулась к пальцам леди, пытаясь обвить их своими усиками, и пахло кофе, солнцем и таким близким уже летом.

- Одновременно лукавая и почтительная улыбка, игривые искорки в лиловых глазах, куртуазый поклон,
- Счастлив служить вам, моя леди, - и Бранн принимается за дело.
Для леди Бранн выбрал корицу, чей аромат теплый, как улыбка Соннир в солнечный день, или в отсветах горячего костра. Огонек в горелке вспыхнул мгновенно. Керамическая Джезва, родниковая вода, размолотые деревянной ручной кофемолкой зерна, идеально отмеренной количество пряности.
Ши чем-то напоминает ведьмака колдующего над варевом, еще щепотку того, и другого,совсем чуть-чуть, точная мера отточенным движением. Никакой лишней суеты, но и не мига лишней медлительности.

А не отрываясь от дела Бранн любуется Соннир, своей музой, которую время от времени просил позировать ему для работ. Роскошь её волос, глубина взгляда, грация, совершенная гармония оттенков неизменно вдохновляли художника.

Наконец, всё готово. Ах, нет, он конечно не забыл... Для довершения пряной картины - несколько капель мягкого коньяка.. Чуточку крепости и сладости. Вот. Идеально.
Бранн еще по-утреннему небрежен в своем облике, но к нынешнему затянувшемуся моменту этот облик более, чем подходит.

- Отведайте, моя Леди, - легко увернувшись от растущих лиан, с на ходу распускающимися цветами, Бранн подает Соннир чашку тонкого фарфора на таком же блюдце.