Curiosity | ходы игроков | - - I have no idea (fin)

Вечер недоразумений, негодований, ступора и тех многих вещей, которые стали случаться с господином Харруэдом всё чаще и чаще, с тех пор как он ушел из армии и встретил мага Нейдхарда в храме в Голдфилдс. Все казалось таким несложным: сообщить о злодеянии таинственных убийств, войти в Вотердип если не героями, то людьми не чуждыми к страданиям, к злу подстерегающему невинных везде и всюду.
Йон ощутил обжигающее касание чистой, ничем не прикрытой боли, дыхание перехватило так, что Харруэд чуть не задохнулся. Он глухо вскрикнул сквозь зубы, но скорее не от боли, а от обиды. От обиды на короля Вотердипа, от обиды на тех ублюдков, что подстерегли их с Нейдхардом в переулке, на работорговцем, обитающих под городом, от обиды на маленькую девочку, оказавшуюся принцессой из каких-то давних времен, чей душой завладела тьма. Наконец, от обиды, самой большой и досадной, на самого себя... Как так получилось, что он оказался не готов ко всему, что выпускает большой город на странника, прошедшего ворота? Хоть Йон всегда отдавал себя служению добру, стараясь защитить по возможности всех и каждого, его жизнь никогда не была похожа на приключения героев из песен бардов. Чёрт побери, да в его жизни не случилось ни одного, даже самого захудалого, дракона! Одна грязь, которой море...
Как не прискорбно это было признавать, сейчас он захлебывался этой самой грязью, не осознавая, пожалуй, всех последствий. Что будет дальше? Король спасен, Харруэд свой долг выполнил. Нейдхард свален какой-то магической болезнью, Одена захватили в плен, сам воин в застенках с маленьким монстром. Харруэд облажался?
- Нет! - выдохнул парень, хватая ртом воздух, скрючившись в подвешенном состоянии- тело само стремилось принять какую-то нелепую позу, чтобы облегчить вес на сломанную руку. - Ты обманула меня! Обманула нас всех! Ты...не та девочка, которую я знал! Чудовище!
Постепенно, не заметно для самого Харруэда, тот избыток боли накопившийся уже меньше, чем за минуту истязаний, начал превращаться в гнев. Гнев на короля Вотердипа, на тех ублюдков из подворотни, на работорговцев, на маленькую девочку и, конечно же, самого себя. Гнев удержал воина от забытья, хотя бы еще не на долго, дал сил ответить отказом на это постыдное предложение от Немезиды. Йон не собирался сдаваться! Харруэд попытался ухватиться за крюк здоровой рукой, подтянуться сквозь оковы боли, сделать хоть что- нибудь, чтобы освободиться, но только не сдаться, не повесить руки и ждать своей участи.
Сможет он сбежать от жестокого создания в облике девчушки, останется на веки в застенках, будет умерщвлен через мгновение - ничего этого Йон Харруэд не знал и знать не мог. Но если уж это конец, то пусть он будет славным! Пусть, потом, по окончанию кошмара, Йон будет чист перед собой, что не оставлял попыток до самого конца...

- Ты не знал меня, Йон Харруэд, - ответила Немезида, приготавливая кнут, чтоб повторить урок и позволяя боли растечься по телу воина, а так же дать ему маленькую надежду самоистязания неумелыми попытками высвободиться. – Ты не знаешь даже, как я незамеченной проникла сюда, чтоб спасти тебя. Ловиатар милостива к тем, у кого хватит сил принять удары судьбы. Мир полон боли и страданий. Боль закаляет. Она делает нас сильнее. Она очищает. Чувствуешь, как лучшие порывы души рвутся из тебя наружу? Позволь им расцвести через мучения. Когда ты поймешь какое благо несешь миру, то этой раненной рукой будешь подобно мне учить людей открывать лучшее в себе в самые темные моменты их жизни. Если тебя хватит сил принять темный дар, чтоб иметь возможность жить дальше, то возможно ты еще спасешь своих спутников? Или тебе наплевать на них, Йон Харруэд? Ты готов обречь их на смерть ради собственного эгоизма, защищая мифическое добро, или все же ты не баран для заклания и готов совершить что-то по-настоящему полезное? – Она хлестнула воина по спине, оставив кнутом второй росчерк на коже и прерывая попытку выбраться из цепей. И подошла ближе, делясь одной из самых темных тайн Вотердипа.
На фоне этого милого разговора, до смерти напуганный страж, мычал как корова сквозь кляп.

Крик отчаяния вырвался из Йона, устремляясь к потолку камеры, разбиваясь вдребезги, когда сын плотника услышал тихие слова Немезиды. Хотелось кричать безостановочно, но боль дала ему только пару секунд, прежде чем Харруэд обвис в своих кандалах, с силой сжав челюсти и закрыв глаза. По щеке скатилась одинокая слеза. Пожалуй, более тяжелого положения Йон не испытывал никогда в жизни, намереваясь просто принять свою участь не отступив от принципов..но что есть принцип, когда ты знаешь, что твой выбор может разом решить жить или умирать как минимум двум людям, которые тебе не безразличны. Всё просто: или быть верным себе и обречь Нейдхарда и Одена или поступиться идеалами и дать шанс друзьям. Впрочем, голосок, пробравшийся в его сознание говорил прямо: "разве стоит думать о себе в такой момент, рассуждать и искать выходы как бы облегчить собственную участь. Она права, тебе не плевать на друзей, Йон Харруэд. Не плевать. Ты сможешь спасти их, станешь настоящим героем, все будут знать тебя как хорошего человека, сколько добрых дел можно сделать, будь ты еще жиииииииив".
Йон застонал, не в силах сопротивляться чувству растущему где-то внутри.
- Я...всё сделаю... чтобы...чтобы невинные не пострадали... по моей вине...всё...- сорвалось с его губ.

- Чудно, - прошептала Немезида, куснув Йона за ушко. – Мне всегда хотелось попробовать какой ты на вкус, - с ласковой угрозой произнесла она, выкрутив правый сосок Йону, ибо обнимала его левой рукой. Краем глаза воин заметил вспыхнувший красный огонек в ее глазах, который заполнил глубокую черноту зрачка. Только теперь причины холода тела девушки открылись парню. Это был трупный холод. И крыс не бегало по камере, ибо они боялись противного природе создания.
- Мой отец умер от укуса змеи, когда Ахгхарион превратил его меч в ползучего гада, - произнесла она, встав перед измученным и покорившимся Йоном. – И это не оставило мне выбора, - она коснулась больной руки Йона, залечивая рану напевом. Даже исцеляющие чары жрицы Ловиатар причиняли боль. Она похлопала оруженосца по шее, чтоб вена налилась кровью. – Йон, - заговорила она серьезно, взирая на человека голодными горящими угольками глаз, - ты обещал никогда не покидать меня. Быть посему. Вечность. Ты будешь страдать каждую ночь. Ты будешь ненавидеть себя. Ты будешь приносить боль и страдания тем, кто заслуживает это и тем, кто больше остальных пострадает от нее. И страх поселится в твоем сердце, - она коснулась левой части груди, где за ребрами скрывался упомянутый орган, - который ты подаришь смертным. Они будут бояться ее и любить, как ты будешь бояться ее и любить, - Немезис выпустила аккуратные клыки, болезненно впившись в шею Харруэда, высасывая из него всю кровь без остатка. Чтоб он не вырвался, а укус не приносил удовольствия, она обхватила его голову руками. – И ты разделишь мое проклятие.

Когда тело повисло, медленно угасая без живительной крови, она освободила его от цепей и кандалов. Сквозь предсмертную пелену Харруэд слышал.
- Ты мне очень помог, подарив артефакт. Ты, наверное, не знал, что за овощ в твоем кармане. Впрочем, тебя бы убили за него все равно. Не знаю, где ты раздобыл его. Одно сокрытое желание. Этого вполне хватит, чтоб освободить меня… - пока девушка говорила, она сорвала повязку с глаз и рта стража, который сразу же принялся вопить, услаждая слух дикими криками ужаса. Это не остановило Немезиду и она разрезала его путы. Человек попытался сбежать, но она схватила его за подбородок, приподняв над полом, и заставила заглянуть себе в глаза.
- Лежи смирно, кусок мяса, - приказала она, укладывая его рядом с корчащимся в предсмертных судорогах Йоном.
- Когда ты проснешься, - произнесла она, присаживаясь на воина сверху, - сожри его, - прокусив губу, она влила свою проклятую кровь в рот Харруэда, чтоб он восстал иным существом.
- Теперь, Йон, ты сможешь прыгать. Ты сможешь летать! – и пока голод и тьма просыпались внутри оруженосца, жрица Ловиатар ушла, оставив парня рядом с таким живым и вкусным человеком.

Оден слушал Кассалантера с улыбкой, которая по мере произнесения молодым Лордом в Маске речи, из насмешливо-скептической превращалась в понимающую, немного грустную и будто бы мудрую. Кажется, паладинские обеты впору было принимать не сиру Спокойному, а вдохновленно-идеалистичному аристократу.
"И когда я успел стать таким взрослым, что этот прекрасносердечный запал юности вызывает лишь отеческую успешку? - рассеянно подумал рыцарь. - Пламенное сердце, это прекрасное чувство собственной правоты и незыблемости твоих идеалов, романтика бунтарства, лихое "после нас хоть чума". Будто бы такие же были предпосылки, которые привели меня к Суни, обещавшей честь, правду и, конечно же, любовь."
Оден вздохнул, повел плечами, разминая их, выпрямил спину.
- Что ж, - сказал он солидно и размеренно. - Похоже на то, что вы человек чести. Я вам верю. Хоть, конечно, и подозреваю, что собственную выгоду вы тоже в предполагаемом деле блюдете, господин Кассалантер. Впрочем, это никогда не было грехом: сочетать то, что должно быть исполнено с тем, что хотелось бы себе, - сир Спокойный подкрутил ус, глянул на Лорда с хитрым прищуром. - Республика, говорите? Власть просвещенных? Ну попробуем, попробуем. Хотя, конечно, нужны детали, - рыцарь откинулся на спинку кресла, свел пальцы под подбородком. - Наши союзники уже знают о намечающемся? Вы заранее обсуждали и оговаривали план? Как планируете поднимать народ на защиту чужеземного рыцаря ордена Карминовой Розы? И сколько у нас вообще времени до предполагаемого выступления?

Лорд не сильно поменялся в лице под взглядом паладина, но уже не выглядел столь хмурым и напряженным, как взведенная пружина.
- Каждый получит по заслугам, поверьте.

- Мы несколько лет планировали, но никогда ранее не представлялся столь выгодный шанс. У нас не было красивого мотива и человека, который бы хотел и сумел бы возглавить благое дело. Пока никто не знает о моей затее, кроме вас, ведь я не был уверен в вашем согласии.
О согласии и сейчас было говорить трудно. Рыцарь задавал вопросы, словно ему легко все откроют, но кроме шаткого «попробуем» не выразил ничего, чего бы так хотел услышать младший из Кассалантеров.
- Нет, сир. Это вы будете поднимать народ, на защиту не столько себя, сколько на защиту этих несчастных людей, на которых сиятельные персоны не обращают ровным счетом никакого внимания, влачащие жалкое существование и достойные сожаления. – Мужчина помолчал, позволяя Одену проникнуться мыслью, что народ мало волнует кого из благородных случайно или намеренно обидела монаршая персона. – Но своего защитника они, несомненно, отчистят от грязной клеветы.
- Времени у нас до вашей казни. Или более, если удастся отыскать улики и свидетелей. Ведь вашего оруженосца до сих пор не обнаружили… Это чуть меньше месяца. Две недели*.

Сколько прошло времени, прежде чем жгучая боль в шее и собственный крик затихли где-то в сознании и даровали воину последний покой, Харруэд не знал. Жизнь ворвалась в сознание будто молоту, с размаху опускающемуся на наковальню. С громким стоном парень, выгнувшись, сел на каменном полу темницы, пытаясь, рефлекторно, втянуть в себя воздух...
Мир странно изменился. Все стало до пугающего четким, ясным, даже в полутьме факелов, каждый звук теперь был различим настолько, что Йон даже заткнул уши боясь оглохнуть, повалившись в сторону и утыкаясь лбом в прохладным камень пола. Вот только прохлады он совсем не ощущал, а сквозь зажатые уши отчетливо пробивался какой-то ритмичный стук. Харруэд ощутил, что он до неприличного голоден и чем больше он об этом думал, тем сильнее становился этот стук, будто кто-то отбивал ритм в небольшой барабан, заставляя сходить с ума от странного желания.
Йон открыл глаза и принялся осматриваться по сторонам в поисках таинственного барабана, намереваясь заткнуть его раз и навсегда, но нашел рядом лишь стражника, странно неподвижного, но точно живого, воин знал это, готов был поставить на кон всё что угодно! И тут до него дошло, он понял, что же играет этот странный ритм- человеческое сердце. Парень вдруг ощутил как рот наполняется слюной, хоть на самом деле это было лишь игрой воображения в данном случае. Йон на коленях подполз ближе к жертве,буквально видя как вздымается жилка на шее человека, уже зная что нужно делать дальше. В голове слышались слова Немезиды, приказывающей сожрать этот славный кусок мяса. Йон внезапно замер, начиная осознавать что именно ему так хочется сделать... Это было так не правильно, нельзя было поступать так с живым человеком! Харруэд снова зажмурился, пытаясь отвернуться прочь от беззащитного лакомства и вновь в ушах зазвенел этот завораживающий ритм, руки паренька мелко задрожали.
Йон Харруэд не помнил как сорвался с места с голодным стоном впиваясь клыками в шею охранника, чтобы утолить свой голод. Он пил этот нектар, думая о том, что не пробовал ничего вкуснее в своей жизни. Пил и осознавал, что только что пересек какую-то невидимую черту и назад вернуться он уже не сможет. Никогда. Но...не важно..."О боже, как же это вкуууууусноооооооо!"

- Ну, за две недели можно хорошенько подготовить почву, - сир Спокойный задумчиво потер переносицу. - Каким образом предполагается заставить народ поверить, что я несправедливо оклеветан? Предложил бы начать с самого низа: агитаторы в тавернах, сплетни от кумушки к кумушке, речи на площадях, произносимые быстро ускользающими субъектами... - Оден глянул на Кассалантера. - Какими средствами мы вообще располагаем? - рыцарь говорил "мы", и это было похоже на согласие.

Тело Йона извивалось, исторгая из себя вонючие соки. Это зрелище не для живых. Мучения, испытываемые доброй сущностью, продолжались, пока темный дух не одержал верх. Тогда он успокоился и затих, чтоб проснуться вновь. Его безупречное сильное и молодое тело обрело благородную трупную бледность, кожа без единой поры гладкость и твердость как у металла. Только две полосы от ударов кнутом на спине остались вечными неисцелимыми шрамами, словно метка. И это действительно было отпечатком, прикосновением Ловиатар. Неосознанно Харруэд понимал это через тонкую связь, которая отныне соединяла его с создавшей его Немезидой. Какое коварное и властное чудовище проделало путь с тремя живыми из Скуллпорта только сейчас стало понятным.

Черты лица и рельеф мускулов воина стали более выраженными, делая из противного самой жизни существа подобие ожившей мраморной статуи. Если бы он застыл на месте, то сошел бы за скульптуру Давида знаменитого мастера Адриана из Сембии. Смерть каким-то образом придавала силы и красоты. Она добавила маленькому глупому дезертиру из Вест Хартленда частичку миропонимания, которая вечно ускользала от его взгляда. Теперь он знал, каково это умереть и потерять последний огонек жизни. Он смотрел на мир по-новому. Его не смутило, что все это время на него косился обездвиженный приказом стражник. В его глазах застыл ужас. Он не думал, как ему освободиться, ведь он уже проиграл ментальную схватку, когда Немезис заглянула в его лживые окна души. Мужчина паниковал. Он не посмел даже пикнуть или открыть рта, наблюдая, как монстр ползет к нему. Лишь безмолвно смотрел, как чудовище жадно втягивает его запах: пота, мочи и таящейся внутри крови. И ждал, когда случится непоправимое, мертвый внутри еще за долго до укуса. Возможно, он молил о помощи, мечтал закричать, но не смог. Йон вонзился в его шею зубами, затягивая с огромной скоростью кровь из артериальной вены. Кисти рук и ноги мелко задрожали, дергаясь в судорогах и едва сдерживаемые приказом, пока жертва слабела и переставала контролировать собственное тело.

Страж обмяк. В нем оставалось немного крови, но слишком мало, чтоб он выжил. Глаза стекленели. Сердце затихало. Интуитивно Йон понимал, что если оставит внутри человека остаток крови, то он не восстанет служить ему. Мгновение на решение. Голод отступил. На время он прекратил являться самоцелью, затмевающей разум. Как бесконечно одиноко оказаться брошенным среди темного неприглядного каземата с трупом на руках и среди разорванных окровавленных тел (невероятная расточительность для вампира!), сложенных в причудливый рисунок из оторванных конечностей, голов, с подправленным выражением на лицах, торчащих пестиками костей сломанных рук среди рваных ран и тонких лепестков из порванных жил. Как будет чудесно разделить объятия ночи с послушной собачонкой, который явится в мир в теле полу-опустошенного охранника тюрьмы и никогда не уйдет, подобно маленькой светловолосой жрице. Возможно, он еще будет помнить выход из холодных казематов. Впрочем, холод перестал волновать Харруэда, а отыскать путь наружу он сумел бы самостоятельно. Достаточно позвать скребущихся мерзких тварей, разносящих чуму по Вотердипу. Крыс, которые старательно избегали мертвецов, но и служили им, точно в давние времена заключили темный пакт.

***
Кассалантер ястребом наблюдал за Оденом и, проявляя после долгой вдохновляющей речи терпение, не мешал паладину поразить себя знаниями, опытом и осведомленностью. Тень недовольства и дымка легкого разочарования промелькнула на его лице и исчезла. Лорд кивнул, принимая предложение сьюнита.
- У «нас» появится больше приверженцев идеи, если вы лично поговорите с людьми, - заговорил он. – Им потребуется живое воплощение их идеалов, который поведет их в светлое будущее... Вы никогда не убегали из дома? – неожиданно спросил Каладорн. Губы его растянулись в задорной улыбке, вернув молодому аристократу забытые черты юности на время неприятностей в Вотердипе. – Прогулка выйдет не самой теплой. Заодно взглянете на этих несчастных людей. Тогда мы поговорим еще раз, - сказал он, поднимаясь из-за стола. Аристократ до конца не доверял Рыцарю Роз и не желал ради призрачного «мы» выдавать в первый вечер все тайны, словно какая-то паскудная девка из таверны. Пусть одна из них и стала однажды любимицей Мистры, одаренная Спеллфайером, а позднее обрела легендарную славу за свои геройские деяния.
- Стража! Проводите сира Спокойного в его камеру. На сегодня достаточно разговоров, - заговорил он грубым басом, не оставлявшим сомнения в настроение Каладорна. Лорд переживал досаду. Он остался стоять, уперев руки в стол, и наблюдая из-под бровей как Одена уводят.

Хлопнула дверь, долгий переход и не менее долгий подъем привели рыцаря в уже знакомую камеру.

Прошло два дня без вестей. Это время показалось вечностью. Однажды на улице перед белокаменной неприступной твердыней пыталась собраться толпа, выкрикивая что-то, но разобрать о чем они вещали не представлялось возможным. Их разогнали стражи замка Святого Антония. Они не стеснялись применять силу. Происходило нечто важное и значительное, но сир Спокойный не принимал в этом участия.

Ситуацию обитания в камере на следующий день после разговора с Кассалантером младшим скрасила маленькая жаровня. В которой, как показала практика, оказалось сложно поддерживать тепло.

После обеда страж, любящий позлорадствовать над богатыми заключенными обидными колкостями (и над нашим пленником в том числе), объявил, что к Одену посетитель. Этим человеком оказался невзрачный старик в черных просторных одеяниях. Сухопарый и с белой клиновидной бородкой. У него были всклокоченные волосы, выбивающейся из-под черной вязаной шапочки. Общий вид, оставляющий неприятное впечатление бегающим взглядом, намекал на щепотку безумия, живущую внутри этого человека, в котором Оден признал лекаря из района Трущоб – Джозефа Истхайера. В прошлый раз лекарь не показался суетным, но в эту встречу заметно нервничал.
- Добрый день, сэр. Занятное место вы выбрали для отдыха… - начал он, сжимая левую кисть в кулак, нервно и мелко дрожащий от переполнявших старика эмоций.

- О да! - вырвался низкий, грудной голос Йона Харруэда, когда он оторвался от резко побледневшего тела стражника утирая рот рукой. На губах осталась лишь улыбка, чувство удовлетворения, как после ночи с женщиной, окутало бывшего оруженосца. Правда, он почти тут же ощутил чувство вины перед этим незнакомцев, который стал для Харруэда...пищей...
Плюхнувшись на зад, уперевшись ладонями в пол, Йон какое-то время тупо смотрел на дело рук своих, ощущая, что перемены, произошедшие с ним изменили его столь явно. Он буквально чувствовал как его наполняют новые силы, новые возможности, как он чуть было не обратил этого человека в нечто...себе подобное. Нет, лучше без этого. Лучше не усугублять, то что сделали с ним эта маленькая бестия Немезида. Харруэд спрятал лицо в ладонях, медленно потерев глаза кончиками пальцев. Он ощущал в себе не только дары от Немезиды, но и нечто более объемлещее, будто...будто прикосновение чего-то, что выше всех простых смертных понятий, будто в его душе зародилась какая-то новая вера. И чем больше Харруэд задумывался над этим, тем страшнее ему становилось от всей это неизвестности. Надо было убираться отсюда, начать действовать- это точно поможет взять себя и свои мысли в руки.
Йон быстро поднялся и осмотрелся. Сейчас его окружала одна только смерть. Попытавшись не думать об этом, воин проверил не осталось ли какого оружия у охраны. Чтобы выбраться отсюда, инстинкт подсказывал ему как минимум три варианты: попытаться поднять к жизни стражника, попытаться воспользоваться новой силой и призвать на помощь местных грызунов, или же попытаться выбраться самому. Последний вариант был наиболее надежным для Харруэда, но он понятия не имел где находится и как отсюда выбираться- это могло заняться слишком много времени, чтобы найти выход. Наиболее гуманным вариантом сейчас будут крысы.
Попытавшись сосредоточиться на внутреннем желании, Йон начал мысленно взывать к ближайшему выводку крыс или же одной единственной крысе, призывая животное к себе...

- Мастер Джозеф! - сердечно обрадовался лекарю Оден. - Уж кого не чаял, - рыцарь встал со своего топчана, сколь возможно, оправил уже сильно несвежий свой наряд. - Принесли какие-то новости? - рыцарь, конечно же, думал о судьбе бедняги Неда и Морганы, но из тюрьмы был лишен возможности узнать о них хоть что-нибудь.

И на клич Йона откликнулись... сотни, тысячи крыс. Они сбежались из канализации, спустились с этажей дворца, перепугав его спящих и продолжавших бодрствовать жителей. Люди кричали и ужасались страшному потоку, случись им стать его свидетелем.

Рой влился в узкую камеру, пролезая из всех щелей и проходов, находя путь там где его казалось бы и нет. Это позволило бывшему оруженосцу (а именно таким теперь ощущал себя воин) осознать каким чудовищем он стал, мародерствуя на теле только что убитого стражника.

Настало время выбрать для себя новое имя...

Две тысячи крыс, больных, кишащих паразитами, разносчики мистической болезни... они окружили Йона, заполнив все вокруг своими теплыми, липкими и влажными телами. Безумие! Твари облепили Харруэда, боясь его и ненавидя, но не смея не повиноваться.

Но самое главное, тело не содрогалось от ужаса и рвотных позывов. Оно никак не реагировало на существ неспособных причинить ему вред. Только если разум бился в панике. Но мертвые не ведают страха, верно? Какое-то темное существо внутри шевельнулось, прошептав в голове парня, чтоб он направил эту силу на обитателей замка, чтоб хвостатая лавина пожрала живых. Смерть смертным!

Пока крысы не прибыли, Йон обнаружил на стражнике никакого оружия. Бутыли с зельями были разбиты, а короткие клинки и кинжалы, которыми вооружали во дворце, валялись в углах комнаты, кем-то отброшенные. Наверное, картина в коридоре будет не лучше. Не даром наружу тянется кровавый след...

По писку крыс вампир осознал, что твари знают наилучший выход из дворца, если он велит им вывести его.

***
Лекарь оглядел опытным взглядом Одена, покачав головой при виде первых признаков усталости и недоедания рыцаря, но одарил его своей самой теплой улыбкой.
- Признаться не рассчитывал обнаружить вас в стенах темницы, но слух привел меня к вам... - старик помолчал. - Новости, конечно-конечно! - несмело начал он, - У меня есть что рассказать, но боюсь они вас не обрадуют. Мы с Гейвином нашли кое-что в моей библиотеке. Мой пра-пра-пра... пра-дедушка, - едва не сбился лекарь, - когда-то вел летопись. Тогда наша семья жила в Вест Хартленде. Ооо... давненько это было, признаюсь. Я очень любил эту книгу мальчишкой и едва не направился учиться в Кенделкип... кхм... так вот в тех записях упоминалась похожая чума. Сейчас никто не помнит, но когда-то над Облачными Вершинами - горами, кои отделяют владык врат от Амна, располагались владения барона из дома Дампьер, владевшего землями, прилегающими с небольшому городу Намюр на побережье. Чуть более сотни лет назад владыки врат попытались незаметно переправить войска в Намюр, чтоб завоевать Нашкель. Это им почти удалось, но амнийцы были настороже. Малочисленная группа пробралась в город и подсадила похожую чуму. Она унесла тысячи жизней, а вестхартлендцы с тех пор старались не пытаться прибрать к рукам поселение у перевала. Все население города погибло. И по нынешние времена он забыт и нет в земли барона ходу живым. Мой дед писал, что семья вовремя покинула город. Он продолжил писать уже в Вотердипе, потому как стал свидетелем разразившегося скандала на тему тех злополучных событий. Амн обвиняли в применении запрещенного волшебства*, но виновника так и не нашли. Кто бы это не сделал, какое бы Королество не было виновником тех жутких смертей, я боюсь создавший болезнь чародей уже давно мертв... прошло слишком много времени с той поры. Если он и оставил после себя какую-то книгу с записями, то ею вероятно пользуется некто недостойный. Гейвин считает, что необходимо искать среди служителей Леди Ночи, но... я что-то не уверен в этом. Болезнь поражает чародеев и людей. Не сходится же, - старик поднял глаза на Одена, но ощутил, что напрягает его знаниями, которые не приносят надежды. И сжалившись, добавил, - Ваш друг держится. Травы действительно работают, - про Моргану лекарь либо не подумал, либо не ведал о нежных чувствах рыцаря к жрице.

Йон как раз примеривался к короткому клинку, найденному в углу, старательно не замечая части тел, разбросанных тут и там, не говоря уже о линии крови, уходящей куда-то прочь из камеры, когда появились первые крысы, с писком ринувшиеся к вампиру. Харруэд, опешив от возрастающего количества грызунов, взмахнул несколько раз мечом в попытки отпугнуть тварей, но получил лишь несколько разрубленных тушек и орды живых крыс, пищащих на все лады.
Тело нежити замерло, будто боясь пошевелиться и выдать своё присутствие перед этим потоком маленьких созданий, сознание било тревогу, но только в первые секунду, пока Харруэд не ощутил, что имеет над тварями полный контроль. Он буквально ощущал жизнь в двух тысячах тушках, зная их численность без ошибки, чувствовал их страх и ненависть к нему, переплетающиеся к раболепием. Ему сразу же захотелось проверить своих маленьких миньонов в деле, натравив их на обитателей дворца, на этих лживых придворных не посмевших перечить не менее лживому и подлому королю. Единственное, что, пожалуй, остановило Йона от приказа - знание, что пострадают невинные люди, случайно встанущие на пути у крыс. А такие будут непременно. Ни в чем не повинные...нет, не стоит оно того.
Отогнав от себя мысль о маленькой мести, Харруэд мысленно приказал крысам расступиться и держаться в метре от него. Две тысячи крыс...ему хватило бы и одной чтобы выйти отсюда, пожалуй, он перестарался, но всё к лучшему. Воин отдал ментальную команду крысам, чтобы большая их часть обглодала тела мертвых стражников, а оставшиеся показали ему выход из этого поганого места! Когда сюда заявятся другие стражники, а они заявятся обязательно, пусть подумают о какой-нибудь суеверной каре с выше в виде полчища грызунов...
- Что ж, мои маленькие друзья, время выбираться отсюда...- тихо произнес Йон Харруэд, сжимая в правой руке короткий меч.

- Ох, не в той я ситуации, чтобы как-то помочь с выяснением источника этой дряни, - вздохнул Оден, бессильно сжимая кулаки. Он пригладил волосы, подкрутил усы, прошелся по камере. - Записи вашего достойного предка хотя бы намекают на то, где искать источник болезни?

ссылка

- Конечно... - старик похлопал себя по карманам, выражая фрустрацию. Джозеф понимал, что сидя в тюрьме сир Спокойный ему не помощник. Он никому не помощник, если честно. - Глупо обременять вас этой проблемой здесь, - он покачал головой. Губы лекаря изогнулись дугой уголками вниз. - Те ужасные люди, которые устроили тот кошмар, наверное пришли из Амна. Но я не знаю. И не думаю, что это кто-то знает. Простите, сир... что побеспокоил. Хотел проведать вас и сообщить, что ваш друг держится. Я и многие будут надеяться, что вас выпустят до... - врач замолчал, не желая упоминать в слух неприятное обоим собеседникам событие грядущего. - Мы с Гейвином постараемся сделать все возможное. У нас нет иного выбора... Я и многие хотели бы, чтоб вы продержались и не падали духом. А теперь простите, мне пора идти. Слишком многое приходится делать, когда власти теперь не оказывают поддержку. И удачи.

На этом лекарь покинул Одена. Он не сообщил, что король решил избавиться от бедняков простым решение запереть их на карантин, тем оградив себя и аристократию от заразы. Власти собрались позволить людям сгнить заживо.

Дни летели один за другим. Они не были насыщенны событиями. Никто не подкидывал в камеру к Одену газет. Никого не допускали его навестить. Рыцарь не ведал, что происходило в мире. Стражам было запрещено с ним общаться. Охрану удвоили у камеры сьюнита, словно опасались, что кто-то посмеет убить заключенного. Лорд Кассалантер так же более не навещал паладина, явно посчитав его не способным принять его несомненно щедрое предложение. Или его кто-то иной отговорил.

С ходом дней в щель узкой бойницы паладин начал замечать вооруженные отряды у площади, которые сражались с городской стражей в цветастых плащах. Он видел парящих в небе грифонов, которых едва не сметали сильные порывы ветра. Одного всадника однажды разбило о башню мощным порывом ветра с северо-запада. Он имел возможность наблюдать как маленькая фигурка, какими казались люди вдалеке, упала за домами, кувыркаясь от ударов об высокое здание, вместе с желтой пернатой тушей пока живого грифона.

Все чащи начали происходить стычки. Он чаще слышал свое имя, выкрикиваемое чернью. Однажды, ему даже попалась фигура в похожем плаще с гербом его вотердипского Дома... но лица Оден не разглядел. Чтобы не происходило в мире, рыцаря старательно стерегли.

Спустя неделю Вотердип объяли пожары. На площади перед замком и в доступных для взгляда переулках виднелись баррикады. Маги почему-то не участвовали в действе. Оден ни разу не видел, чтобы где-то мелькали вспышки магического огня.

В один прекрасный зимний день Вотердип окружила завеса тумана. Она встала вокруг города ночью сияющим ледяным маревом. По началу показалось, что это огромная волна движется на город со стороны гавани, но она не сдвинулась с места, лишь вызывая вопросы, но не давая ответов.

Потом началось нечто, чего никто не мог ожидать. Из-за завесы летели ледяные шипы стрел кусачем роем. Валуны из не видимых из-за непроницаемого марева катапульт разбивались об здания и сметали людей, погребая под обломками из переломанные слабые тела. Но город давно погряз во внутренних распрях, чтоб вовремя обратить внимание на надвинувшуюся опасность.

Пока Вотердип держался а счет своих всадников и армии, но долго они не выдержат. Наступил день казни Одена, но никто не пришел за ним. Он лишь раз в полдень услышал голос Лорда в Маске, приказывающий держать охрану у камеры, чтобы не произошло. Пусть даже сам Эльминстер явится за Оденом, но они не имеют права отпускать рыцаря Роз ни при каких обстоятельствах. Впрочем, Эльминстер не придет.

К ночи небеса огласил громогласный рык. Ему вторили прочие голоса, сотрясшие воздух. И если магические холодные вихри обуревали город, бои, мелкие пожары и накатившие с побережья ледяные волны, сметающие здания с побережья, то теперь Вотердип по настоящему загорит. Массивная фигура приземлилась на многоизвестный Плинтз, обвив здание хвостом. Крылья старого вирма казалось закрыли пол неба, когда он выплюнул струю пламени на копошащихся внизу ледяных эльфов и прочих тварей. Но взгляд Одена привлек дворец. Он сиял как никогда раньше даже при дневном свете. Одна из башен дворца полыхнула пламенем и с оглушительным звуком взрыва обрушилась. Чтобы не происходило внутри, но постепенно помещения дворца и окна заполняли пляшущие языки пламени.

***
Картина на самом деле обстояла куда обширнее, чем видел ее Оден из узкого оконца замка Святого-Антония.

Из Скуллпорта лезли темные эльфы, которые не пощадили храм Иллистри и вырезали всех жриц.

Абберации наводнили город своими выродками и мутантами.

Прокаженные и больные магической чумой перезаразили чародеев и клирикалов, лишив Вотердип главных сил. Попытка сдержать больных как раз вылилась в восстание, подкрепленное революционным движением Кассалантера, который нашел кого нарядить Оденом Спокойным.

Халастер Безумный тоже нашел для себя много интересного в происходящем на Поверхности.

Пираты Скуллпорта посчитали, что им лучше убраться, но Черепам и абберациям нужен был материал для создания слуг...

Кинжал Арахнида, завладев королем, довольствовалась созданным хаосом и благословением Паучьей Королевы.

Немезис нашла применение Желанию, которое и загадала. Если бы не она, революционеры не помогли бы трущобам. Бессмертные имеют особенность таить обиду веками. К ночи 10 Альтуриака Архгхаерен был мертв. Его тело и душу разорвало. Он навсегда покинул плетение судьбы, точно никогда и не существовал. Его смерть дала толчок для начала действий.

Во дворец пробрался отряд рисковых парней, столь жаждавший добраться до монарха. Им удалось убить короля, по придворный маг закончил страдание несчастных, превратив их в горстки морской соли. Это и добивался кинжал. Живущая внутри кинжала сущность жаждала перейти в руки куда более искусного носителя. И она дождалась, когда же маг возьмет ее в руки... И если ранее дроу ограничивалась указами убивать эльфов, что находило неодобрение у вотердипцев, то теперь она могла лично поучаствовать в гложущей ее затее.

Гиганты шторма усиленно громили рифы и разрушали стену, ограждающую гавань от волн, ломали лед, разрушая постепенно доки и прибрежную полосу, пока их вместе с кораблями и побережьем не начало что-то жрать... О, оно было невероятно огромное! Прожорливое и ему было наплевать что хавать. Землю, дома, горы, мясо... Пить ли моря...

Армия ледяных эльфов, включавших магов, подошла вместе с ледяными гигантами, осадными машинами, ледяными троллями, зимними волками под предводительством могучего чародея прошлого. Говорят, что среди их рядов видели маленького обезглавленного халфлинга, верхом на одном из снежных волков. Он вел первые отряды, когда разрушили восточные ворота.

В этом мире казалось бы, если кто-то что-то не делает, то событие не происходит, дожидаясь часа, когда же им займутся. Но это знание оказалось ложным. Много попыток с разными героями делала халфлингша из Академии Элторчул, чтоб кто-нибудь разобрался с чародейкой Дреус, заключившей пакт с Лордом Демонов. Сегодня туча над горами близ Вотердипа разрослась. Она направила своих порабощенный орков и имея возможность открыть портал из Абисса, ибо ей никто не помешал, призвав демонов. Пришедшие на материальный мир крылатые ублюдки нашли для себя событие в Вотердипе такими же сладкими, как Кровавая Война. Она набросились на армию ледяных эльфов с фланга. Впрочем, им было наплевать кого убивать, потому в городе их так же видели.

Стоит упомянуть действия оставшегося никем незамеченным Гельдореля Дарромарского - редактора Вотердевиан Таймс, которого весьма заинтересовали поиски Гейвина из храма Селуны и лекаря Джозефа. Тайный агент Амна, глава теневых Воров в Вотердипе, хитрый и не отсвечивающий, он-то и создал когда-то очень давно поразившую Вотердип болезнь. До начала войны это он с нею разбирался и готовил противоядие, только он не ведал, что скоро попытка сохранить Вотердип таким, какой необходим в Амне, под управлением через тетирский заговор, станет бессмысленной тратой драгоценного времени.

Самым умным в кавычках наверное оказался темный рыцарь Бейна, который переспал с фамильяром некроманта, не подозревая кем является темная эльфийка на самом деле. В целом чародей исполнил свое обещание перед Краском. Он был в не себе от переживаний эмоций что его трахнули... да еще кто! Именно поэтому многие маги отказываются заводить фамильяров... Потому лениво готовил армию нежити далеко, опоздав к главному действу. Может через две недели он прибудет с армией к Вотердипу и заметит, что зря старался.

Чем закончит рыцарь Бэйна? Вероятно, его съест нежить, когда проклятие Чонтии сломит влияние магии некроманта. Или за разгром Вотердипа (какому темному божеству нужен мертвый город?) он будет грести веслом на таянской галере.

Краск, разумеется, умрет, чем вызовет у некроманта сердечный приступ, ибо здоровьем чародей никогда не блистал.

Но главное!..

Драконы, ведомые Талкаркатосом, жгли Вотердип. Язык древних вирмов призывал сира Эндрика ван Ибнатч выйти на смертный бой. Дракон жаждал реванша! Он огласил жаркую ночь рыком, перекрывая стоны боли, вопли, но не останавливая бойню. Вокруг него дрожал воздух и ни один смертный не подошел бы к дракону, слишком напуганные его могуществом.

***
Все собирательства оружия были ни чем по сравнению с ружейней, которая попалась по пути Йону.
В комнате он нашел купленный им меч у торговца на рынке. Кольчуги, длинные клинки на стойке не уступавшие качеству ковки ему двуручнику, дубинки, арбалеты и арбалетные болты в специальных колчанах, ящичек с пузырьками красного и черного цвета, тяжелые металлические щиты и запасную одежду дворцовой стражи. Все вещи выполненные в цветах правящей династии.

Крысы провели Йона по кровавому следу, где сквозь плутания по коридору крысы наконец привели его к люку с шестью трупами разорванных стражников. Люк был открыт и вел он в Канализацию. Спустившись, Харруэд пройдет почти тем же путем, что и Финголфин Инсиппинори, только он выйдет в правильный проход, ведомый крысами. По пути ему встретится скелет морозного орка и выжженное пятно от взрыва файерболла. Выводящий вверх тоннель приведет его на плато горы Невервинтер, с которого будет простираться великолепный вид на город, объятый пламенем, ледяными чарами, вспыхивающими то там то тут, призраками зимы и войной. Он так же заметит возвышающийся замок Святого-Антония, на который перелетит огромный дракон, сминая лапами первые две смотровые площадки башен. Ветер донесет до его маленьких мохнатых рабов знакомый запах, который уже он вспомнит в виде образа сира Одена Спокойного. К замку прискачет крытая черной тканью повозка, лихо выехав из улочки. Она остановится у главных и единственных ворот.

***
Сидя в камере Оден услышит голос Кассалантера, который неожиданно заскрипит металлом. И это не образное выражение.

- Что мне делать с пленниками замка? Пора убираться. Свое дело я выполнил, - донесет это до слуха рыцаря Роз.

- Убей их всех. Сотри замок и убирайся из города.

- Но как? Наверху дракон.

- Воспользуйся подземным тоннелем. Через канализации выйди в Город Мертвых, а там проберись тайным ходом за стены города и исчезни на какое-то время.

Настало и время Одена действовать. В стене торчал криво забитый погнутый гвоздь...

Оден отошел от окна, развернувшись к двери лицом. Сколь было возможно, оправил свой совсем уж неопрятный камзол. Подкрутил ус, усмехнулся, глядя на гвоздь, расправил плечи. Кем бы ни был тот, что сейчас поднимался к рыцарю Роз, стоило встретить его как подобает.

.