Сейчас же речь идёт не о Раурирде-прохвосте, а совсем о другом создании. Истани. Во времена его рождения влияние главы семейства при дворе заметно пошатнулось, а спустя шесть лет, после непродолжительной (по меркам таких долгоживущих, как эльфы) борьбы, советник был вынужден покинуть двор. Мальчик стал для него приятной вестью – в семействе редко рождались мужчины, и потому изгнанник властной рукой отодвинул родителей от воспитания ребёнка, и занялся им лично, решив сделать из него, если не достойною опору семьи, то хотя бы достойное клинок в своих руках, способный в будущем стать его очередным отравным жалом.
Первое воспоминание Истани приходиться на тёплый очаг и пляску языков пламени. Прадед рассказывал история появления его семейства, поражая дитё в самое сердце искусной драмой, разворачивающейся в очаге. Пламя представало перед малышом то основателем рода, то старым и мудрым королём тех времён, а иной раз и самим Раурирдом, бывшего в той далёкой древности всего лишь зелёным юнцом, горячим и впечатлительным. Будь дедушка Рау не так увлечён искусством интриг из него вышел неплохой драматург, а может быть даже и актёр.
Через двенадцать лет советник покинул Истани – пришло время вернуться ко двору, и оставить своё семейство в спокойствии и неге. Ему, пожалуй что, было скучно без своих интриг, хотя даже из семейной усадьбы, советник оказывал влияние на ход дворцовых событий и подковерных интриг. Ребёнок оказался достаточно умён, чтобы понять, то, чему обучал его дед, но недостаточно взросл, чтобы проникнуться красотой хитросплетений паутины борьбы всех восьми домов. Через пару лет, Раурирд приказал явиться Истани во дворец. Время без любимого наставника прошло небеследно. За этот срок, юнец немало услышал, прочёл, и даже предпринял краткое, но поучительное путешествие по стране, научившее рогатого осторожности и терпенью. И бюрократии. Эти столь необходимые качества, не раз и не два помогали при дворе.
Ещё во времена двадцатилетия многие слуги и родня замечали, что у юного КоДрапа голос был удивительно красивый и мелодичный. Нельзя сказать, что это была истина, но и полностью лестью не являлось. Парень много пел, и пытался играть на лютеньке, и явственно предпочитал это прочим благородным занятиям. В конце-концов юноша был отдан в ученичество к одному из дворцовых менестрелей. Трубадур, в отличие от своего ученика занимался пением и музыкой всерьёз, и хотя от вина его пальцы иной раз тряслись, а те рулады, что маэстро исполнял отличались редкостным унынием, от которых уши сворачивались в трубочку даже у некоторых гномьих послов. Тем не менее он многое знал, и отлично умел передавать эти знания. Через его руки прошла целая череда бардов, и мало кто из них мог бы пожаловаться на плохое обучение. Судьба подарила трубадуру-учителю талантливого ученика, да ещё и рогатого, что в высших семьях не то, чтобы редкость, но обычно весь талант у них уходил на интриги и моду. Бард рассчитывал на покровительство Раурирда, и поначалу действительно получал его. Так же честно, как обучал одного из его правнуков. Пиры, на которые попадал музыкант, становились всё пышней, его песни, как ни странно отлично подходили под беседы – внимания особого не привлекали, создавали настрой сообразный для хорошего пира высших. И поюлить, и похитрить, и даже покрасоваться.
К несчастью удача не благоволила Мистре. Получив сравнительно сильного и упрямого покровителя, он получил и его проблемы. И одна из них ударила по нему. Дело было вечером трудного дня, и маэстро, как водится, во время ужина решил приговорить пару кубков прелестного вина, доставшегося ему на драмовщинку. Отослав своего ученика (не приведи боги, делиться с этим недоноском ещё придётся!), менестрель приложился к кубку, и хорошенько отпил, смакуя букет. Увы – в вине был яд. Мастер не погиб, но голос оставил бедолагу, а заодно и пламень разума, и до того-то не слишком ярко проявлявшегося, решил чуть ли не потухнуть. Лишь лекари сумели остановить это на стадии тления, и потихоньку раздували угли обратно в пламя. Одно было точно – Мистра не сможет играть, а как же быть без представителя высокого искусства на предстоящем балу? Позор, позор, на наши длинные и острые рога! Раурирд сильно опечалился – искать нового менестреля для услады ушей представлялось затруднительным занятием, но заявиться с чужаком – жестокая и непростительная глупость, о которой будут шептаться многие годы. Это может сказаться даже на роде – что подумают о ставленнике, который не сумел верно подобрать свиту, а ведь именно в ней состоит дедушка.
Выход нашёлся сам собой. Истани, за минувшие два десятилетия набрался достаточно опыта и внутренней силы, чтобы выступить перед высшим светом. Ученик…и внук. У советника не было иного шанса, кроме как поставить родственника – никто и никогда не скажет, что тот выступает не от семьи КоДрапов. Так мудрец и сделал, объявив, что вместо трубадура-выпивохи будет выступать его многообещающий и талантливый подмастерье, точнее уже не подмастерье, а полноценный представитель музыки от семьи Ко'Драп. Таким и было первое выступление Истани. Первая слава. Его весёлая непринуждённость и некоторая непосредственность сослужила хорошую службу. Песни, мелодии, искусная игра расшевелили бал. На котором в тот памятный день присутствовали многие послы, и в честь каждого надо было исполнить хотя бы короткую песнь, если уж не балладу. Тигранам больше подходили баллады о верных сынах родины или даже об изяществе охоты, и поначалу Истани следовал советам своего незабвенного наставника, но едва он начал исполнять песнь, как понимал, что та слишком медленна, тягуча, и что описание охоты при таком темпе будет походить на возню двух мух в меду. Пришлось ломать песню, блистательно и быстро и жестоко, иной раз глотая слова, и перекраивая их на свой лад. Истани ушёл с пира довольным и охрипшим. Успешное выступление подняло его статус на недоступную ранее высоту, а несколько необычная манера и скоростная переделка оставила след в сердцах. Это случилось на сорок пятом году жизни Истани.
Его игра и талант привлекали внимание. Благородные девицы посещали его комнату, задерживаясь до утра. Их щебет и ласки научили Истани, что хорошенькая головушка, далеко не всегда преисполнена пустотой и сплетнями. Даже наоборот, порою, они могут оказать некое влияние, полезное не только для юного эльфа, но и для интересов семьи, а изредка, и рода. Не проходило и недели, чтобы постель Ко'Драпа не согревало девичье тело, беззаботно щебечущее сокровенные и глупые тайны.
Эльфу многое позволялось. Двор принял его, но не столько как одного из певцов-менестрелей, а скорей как часть паутины Раурирда. Оберегаемую, тщательно сплетённую, холёную… многие опасались лишний раз задеть – кто знает, когда один из пауков приведёт в действие свою ловушку? Сам он не воспринимался ни как равный, ни как опасный соперник, а только как один из проводников воли КоДрапов. Десять лет прошло незаметно – и высший понемногу начал уставать. Нет, не от вина, и не от прелестниц, и даже не от интриг. Он устал быть тенью. Успех его песен зависел больше от выбора слушателей, чем от него самого. Редко его слушателей пробирало сквозь ту паутину сплетен, «вечных» союзов, но и тогда о нём быстро забывали. Нельзя сказать, что двор не ценил высокое искусство музыки, но преподносить его лучше было не со стороны своего рода, а откуда-то издали.
Увы. Мало было Истани фамилии КоДрап, так ему ещё и покровительствует дед, а стало быть один из восьми родов. Кончились все эти мучения очень быстро. Даже как-то кратко, слишком быстро. Один из кавалеров очередной прелестницы взревновал нешуточно, и подстерёг барда в коридоре. Не сам конечно, а через слугу. Засада, краткая драка, и в результате несколько неопасных, но противных ран. Проткнутая ладонь, исполосованное предплечье, длинный порез на спине. Нападающего эльф не запомнил, тот предусмотрительно потушил светильники в коридоре..
Бард покинул двор. Точнее, его, как раненного, отправили в семейную усадьбу, где он, уже имея собственное мнение, решил остаться. Высший свет не кончается одним только дворцом, да и там можно будет бывать наездами… Но позже.
Газетный лист пролетел над пожухлой травой крохотного скверика и зацепился за постамент памятника основателю семьи КоДрапов от благодарных потомков. Памятник выглядел ухоженным, но от этого основатель не становился красивей. Древние латы, делающие эльфа похожим на вытянутую бочку с утолщением в районе торса. Лист судорожно затрепетал, как бока загнанного коня, остановившегося перевести дух. Потом ледяной ветер вновь подхватил его и понёс прочь.
Мужчина, устало сгорбившийся на витой железной скамейке, в центре скверика, разглядывал приближающийся лист с видом человека, который встал перед тяжёлым выбором. С преувеличенной тщательностью пьяницы вытянул ногу и поймал часть новомодной прессы.
Он наклонился поднять газету, и из бутылки, которую он зажимал между колен, полилась струйка красного вина. Этот инцидент заставил барда сморщится, как будто его враз настигла человечья старость и зажать горлышко бутылки ладонью, промокнул стремительно расплывающееся по штанине пятно огромным багровым платком, подобрал газету – столичное издание «Герольд короля» - и принялся за чтение. Его странные, светло-серые глаза перебегали от одной колонки к другой – когда находишься в глуши поневоле цепляешься даже за такую газетёнку, как герольд короля.
На листе можно было разобрать несколько слов. Эльф не один месяц искал выход из сложившейся ситуации, и похоже, что судьба дала ему намёк на выход. В статье, которую принёс ветер, Истани прочёл несколько раз одно и то же. Замок Алмазных Цепей.
Мужчина судорожно скомкал газету, откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза. – Чёрт бы их побрал, чёрт бы побрал их всех, - прошептал он. Как будто отвечая, его желудок громко заурчал. Эльф раздражённо нахмурился и сделал большой глоток из бутылки. Вино тёплой струёй растеклось по языку, и окутало пустой желудок обжигающей теплотой. Урчание прекратилось и он вздохнул.
-Решено. Значит, отправлюсь в эти Алмазные Цепи. – пробормотал бард, открывая глаза. У всякого высшего всегда есть второй шанс. Если не удалось показать себя при дворе, ни как интриган, ни как кудесник-маэстро, то почему бы не повторить попытку через десяток лет, но уже как выпускник гильдии волшебников.