Рыцари, драконы и принцессы | ходы игроков | Тропа

- Верные слова говоришь, вежливый странних, о да, старая Гуэнхид-о-Фауд знает как далеко идет память. - Согласился с Кианом голос из темноты. - Корни не уходят так глубоко, горы не уходят так глубоко, как уходит память Гуэнхид-о-Фауд, что была рождена еще в мире, не знающем смены сезонов... да, давно это было, горы истлели в пыль, так давно это было... Нынешние, пришлые, новые, победители - не помнят так. Память хозяина леса помнит его обещания, но сам он не помнит Гуэнхид-о-Фауд, так забавно он помнит...

Что-то мягко, коснулось лица Киана, как если бы платком из длинноворсового бархата, или полосой тончайшим мехом, припорошенных пылью. У охотника на краткий миг возникло ощущение, что он смотрит - нет, падает! - в глубины бездоннейшего из колодцев, стены которого сплошь затканны гобеленами, в сценах которых жизни людей, драконов, зверей, героев и чудовищ переплетены и перевоплощаются одна в другую.

- Ты бежишь от него, ты видел его, о да, ты видел его тень и вторую тень, - продолжил старый-не-старый голос Гуэнхид-о-Фауд совсем близко. - Вторую тень, что он заполучил как рану, о да, как Иллиостара Две Тени ты знаешь хозяина леса, того, кто двигает руками Пустого Короля, кто убьет дитя моих сестер руками Пустого короля и самого Пустого Короля его руками, и после возьмет корону, о да, я всё знаю о твоих планах, носитель пустых обещаний, зря, ох зря ты забыл навещать старую Гуэнхид-о-Фауд...

Слушая слова Гуэнхид-о-Фауд Киан убедился что эта женщина намного древнее, чем он мог себе вообразить.
Охотник с трудом удержался что бы не отшатнуться от нежданного прикосновения. Но не успел юноша перевести дух как возникло это странное и даже пугающее ощущение, Киан пытался выхватить отдельные картинки из вереницы гобеленов*.

- Что это было? - не удержавшись выдохнул Ши, когда ощущение схлынуло. Глаза у него сейчас, наверно, были как блюдца и ему оставалось надеяться, что Госпожа Гуэнхид-о-Фауд не настолько хорошо видит в этой тьме что бы различить выражение его лица.

Старуха стала говорить загадками. О как бы Киан хотел, что бы она изъяснялась яснее. Ему казалось, что то что сейчас говорит это Древнее Существо очень важно. Ещё раз повторив про себя сказанное и чуть разобрав хитросплетения слов и слогов охотник осторожно спросил:
- Так это Иллиостар Две Тени не выполнил данное Вам обещание? Это он хозяин леса? Но что это за дитя ваших сестёр, как его или же её имя? Если кровопролитие ещё не совершено, то его можно остановить. Какие имена носят сёстры Ваши, Госпожа?

Юноша увлёкся разговором и думать забыл о том что его тут хотят съесть, а разговор один из способов оттянуть время.

- Он, он самый, кхе-кхе. Выполнил и не выполнил, забыл и помнит. - Гуэнхид-о-Фауд продолжала говорить загадками; похоже, утолив первый голод, она утоляла голод общения... и хоть многие слова знал Киан, и многие были его вопросы, но вечность - длинный срок, и кто знает насколько хватит слов там, где пробудиться древний голод?

- Он самый, с рассеченной тенью, он самый, кто говорит устами Пустого Короля, кто поднимает на битву Пустого Короля, одевает его в доспехи из решимости, понукает его кнутом слов, кнутом без жала. Без него, без его приказов будет вечно сидеть на троне Пустой Король, оплакивая потерянное, не двигаясь с места, лишь ища, ища старую Гуэнхид-о-Фауд как ненасытная тень без плоти, но скоро, о как скоро придет ему смерть, о да, смерть убийце моих детей, не пройдет и дня, о, какими молодыми погибли мои дети... - Голос в темноте закашлял, засмеялся, заскрежетал, заплакал одновременно в непередаваемом звуке, что неспособно издавать человеческое горло. - ...так же как и этот рыцарь, убийца и убиенный, дитя белого камня, с кровью старого моря, так же как и он уйдет, все они ушли по крошащейся дороге, раньше, раньше своего срока, слишком рано ушли...

- Получается если не станет Иллиостара Две Тени, то Вам не надо будет больше прятаться, или если умрёт Пустой Король. - задумчиво проговорил Киан, скорее утверждая нежели спрашивая, но всё же сделал паузу, вдруг старая Гуэнхид-о-Фауд решит что-то добавить. Так и хотелось сказать что-то вроде: "Отпусти меня, древняя, я тебе ещё пригожусь!", но охотник удержался. Прежде чем давать обещания надо всё взвесить и определиться МОЖЕТ ли он чем то ей пригодиться.

- Его смерть не вернет умерших, не отменит произнесенных клятв, не скроет открытых секретов. - Пришел сокрушенный ответ из темноты, и голос Гуэнхид-о-Фауд замер, чтобы затем продолжиться вновь. - ... Но может быть еще удасться попировать на телах этих несносных Ши, да, у Рассеченной Тени будут враги в этом лесу, и он пришлет их сюда, ко мне, быть может, о, сколько нитей переплетено здесь...

- Неужели Вам нравится питаться Ши? - слегка скривившись произнёс Киан, - Что они Вам сделали? Охотник убивает, что бы накормить себя и свою семью, но поглощать себе подобных...
Юноша провёл по своим плечам будто замёрз неприятно было осознавать, что эта Древняя видит внём лишь средство пропитания. Охотник сообразил что надо бы отвести мысли Госпожи от гастрономических предпочтений и быстро задал следующий вопрос:
- Как вы жили до того как попали в эту пещеру?

- Что они мне сделали? О, они убили моих детей, моих прелесных малюток. Всего лишь потому что их король сошел с ума, они вонзили в моих детей свои острые жала, и дали их крови пролиться в Земли-без-Возврата, столько юных детей умерло.... - В голосе женщины зазвучал гнев, и старая, старая боль - вопрос Киана разбредил рану памяти, самую опасную из ран. Шелест, было охотником позабытый, приблизился как бы рывком, и у него возникло неприятное предчувствие что неведомая Гуэнхид-о-Фауд смотрит прямо ему в лицо, и что будь ее лик видим, он был бы устращающ.

Темнота, в кои-то веки, была благословением.

- Тысячи смертей не будет достаточно для них! - воскликнул дрожащий голос Гуэнхид-о-Фауд из темноты. - Тысячи ночей в коже червей, топимых дождем, не будет достаточно для них! Их сочная плоть не вернет мне детей, но придаст мне силы помнить их, оплакивать их пустые колыбели... о, с какой бы радостью я пировала бы на теле убийцы, но нет, он погибнет не от моей руки. О почему он не погибнет от моей руки!?.. И ты, ты тоже пахнешь их телом, вежливый незнакомец, хотя твоя душа - еще душа Пришедших-Следом.

Киан почувствовал, что разговор уходит в совсем уж нежелательное русло. Умирать не хотелось, а быть съеденным и подавно. Он беззвучно взмолился Богам о благоприятном разрешении и для себя решил, что если что драться будет до последнего.
Киан смотрел прямо и хотел надеяться что его взгляд излучает спокойствие и уверенность, а не затравленный испуг, он понимал, что неосторожно разгневал древнюю, но эту бурю надобно встретить лицом к лицу.
- Отпустите меня, госпожа, и я вам ещё пригожусь, - голос охотника почти не дрожал, за что тот мысленно похвалил себя, всё таки хоть он и храбрился, ему было очень страшно.
- Вы не сможете выйти на солнечный свет,
так я принесу вам и мясо и хлеб.
И коль тишь подземелий гнетёт Вас в ночи
тогда Вам поведаю про зелень листвы.
Долги я свои отдать сумею сполна,
А коль не смогу пусть мне будет беда. - голос юноши стал звучать певуче и мелодично.

Страх, страх, зыбкий липкий страх тек по позвоночнику юного Ши вместе с каждой каплей холодного пота. Он искал слова обещания и надежды, что-то, что бы как-то уняло ту звенящую, рваную, всеобъемлющую потерю, что он слышал в дрожащем яростном голосе Гуэнхид-о-Фауд, но ответный вопль заставил его содрогнуться.
- ЧТО МНЕ МЯСО И СОЛНЦЕ?! - Что-то ударило об что-то в темноте, послышался сухой треск, как если бы рвущейся ткани. - Какая пища вернет мне моих убитых детей?! Какая листва дарует мне сладкую месть, о, смерть Алых Рук, почему ты обещана другому?!..