-- Жаль. Я думал, вы окажетесь умнее.
Мгновенно восстановив едва потраченное заклинание через сердце эйдолона, Назос уже рефлекторно выпаливала его в Торна, которого покрывала совсем другая личина. Заклинание подействовало - и вот Торн лежит на земле, пытаясь подняться и скрежеща зубами. Удар длинного копья и двуручного меча вызывает волну боли вполне естественную - такую, какую действительно бы почувствовал эльф при таких атаках, еще более усиленных жреческой магией, которая пока еще не потеряла своей силы.
-- Тогда живите, -- и несмотря на боль и раны, Саршан под личиной Торна говорил твердо и спокойно, -- Пока живите. И спасибо за помощь. Я получил здесь все, что хотел, и вы услышите обо мне снова... всего лишь через три дня.
С очередным ударом Торн потерял сознание... и личина Саршана спала с него тотчас, а Назос почувствовала выходящую из него силу. Торн снова был просто Торном. Следопытом, наемным убийцей, но не безумным шадар-каем. Что произошло? Он просто проиграл в схватке воли. Там, во сне. Если бы они прислушивались друг к другу больше, если бы пытались подружиться, если бы...
Но и так все удалось. Саршан исчез. Спящий заснул навеки. Сьерра спасена. Остались только мелочи - пронзить копьем искаженный эмбрионом-переростком труп, предать драконьему огню отродий, снять доспехи и оружие Малаганта с Волканта - могучие волшебные предметы древности, они еще способны послужить доброму делу.
А за сегодня герои просто слишком устали.
* * *
Путь наверх оказался куда труднее, чем сюда. Руки и ноги уже почти не слушались, очередной проход по головокружительному туннелю оказался изнуряющим - похоже, никто из сектантов не собирался возвращаться тем же путем, которым шли. Об этом свидетельствовал и закрытый еще недавно глазом путь - сейчас снова закрыть его было некому, и ничего не препятствовало пути, кроме собственной усталости и груза добра. Торн шел молча, заново осознавая себя, не задавая лишних вопросов. И как только он получил огненный опал - обещанную Итрикой награду, переданную до этого на хранение Назос - их пути с волшебницей разошлись. Может, они когда-нибудь встретятся снова, и на этот раз уже они не будут напарниками...
Проходя снова залами Гробницы Снов, они все еще чувствовали ее давление. Разжигающее рознь, заставляющее поддаваться безумию, эгоизму... Лучше бы этого места и не существовало! Но кто-то же должен быть, кто идет в самое сердце зла, побеждая его для того, чтобы тысячи могли жить в счастливом неведении... А наградой - волшебные предметы и золото, честь и слава, и конечно же, на ступеньку ближе к великой цели...
Только сперва помочь женщинам подняться наверх. Без сил не удается даже забраться по веревке - что говорить о Сьерре, которая едва могла стоять на ногах.
* * *
-- Вы сделали это! Нежити конец. Она сгорала в пламени, возвращалась в землю, просто исчезала! Вы сняли проклятье Уестдипа!
А это была сестра Нена с ее последователями, которые уже ждали их наверху. Даже Назос, которая не питала хороших чувств к людям, наверняка была рада видеть человеческие лица. Не отродья, не искаженные фантазмы, а привычные слова - восторженные! Поднятые руки, возносимые молитвы, под одобряющий шум поднятие останков Малаганта.
Собирался воедино разрозненный скелет паладина, появлялся призрачный образ павшего сотню лет назад, схватывающий нематериальной рукой Демонический Рог, указывая им в небеса. Они слышали голос Малаганта, который призывал в свидетели Королеву Воронов, сообщал об исполнении долга и просил наградить тех, кто отвратили беду. Они видели, как его душа искрящимся копьем взмывает в небо, двигаясь настолько быстро, что легко его спутать с лучом звездного света. И когда луч погас, словно догорающая звезда, они ощутили, словно закрывается массивная крепкая дверь - под аккомпанемент грома. А из Шадоуфелла смотрели на них Мезираль и Фэй. Они тоже сыграли свою роль в этой пьесе, где важной оказалась помощь каждого. Пусть их пути на Прайме оборвались раньше времени, ничто не помешало им воссоединиться во славу Королевы в мире Тьмы.
* * *
Вы видели когда-нибудь публичную порку полуросликов? Это милое развлечение, популярное в некоторых человеческих городах, куда безобиднее запрещенных публичных казней, но при этом неизменно собирает толпу народа. И вот через такую толпу прямо на главной дороге в Самострое, вызванную этим зрелищем, приходилось пробираться лошадям Назос и Лея вместе со Сьеррой. Последняя при виде картины заревела, как маленькая девочка. Всю оставшуюся дорогу до Высшего Зала пришлось дварфийку успокаивать, и в искренности ее раскаяния можно было не сомневаться. Она даже запустила в сердцах возвращенной ей книжкой куда-то в дальний темный переулок - тут пришлось шаг лошади несколько ускорить, дабы не выслушивать тонну отборных оскорблений от мужика, которому эта книжка свалилась на голову. А ведь нет, чтобы счесть это знаком и наконец-то научиться читать...
Зато все трудности и все муки розыска и доставки Сьерры были искуплены сполна слезами самой Итрики, которая даже не надеялась увидеть свою девушку так скоро! После такого подвига в лояльности Назос можно было больше не сомневаться, а за совершенный подвиг ее и Лея даже наградили на виду у всей знати Оверлука - хоть, конечно, сам подвиг держался в секрете.
* * *
Конечно же, Саргатан остался на праздник. Конца лета и начала осени. Смена годового цикла - именно тогда по календарю здешних дворфов начинался год, и не зря - это было время, когда все менялось, когда мир терял привычные очертания и приобретал их вновь. Когда становится тоньше грань между Праймом, Шадоуфеллом и Фейвайльдом, когда нужно давать отчет обо всем, что сделал за прошедший год, перед предками, в эту ночь никто не спит, да и не заснуть посреди разноцветных флагов, фанфар и огней, фейерверков, множества развлечений и разливаемого рекой пива, эля, сидра - да чего угодно! Не спать. Ведь можно проснуться не в своей кровати, а пересечь эту тонкую грань между мирами, и очутиться в кошмаре или в сказке наяву.
Но не ночь важна была для дэва. А утро. Рассвет. Солнце. Настолько новое, насколько он никогда его не видел. Он многое узнал о себе за прошедший год. Он становился самостоятельным, он обретал могущество, недоступное большинству смертных, но где есть сила, там есть и бремя ответственности... Он видел не только яркое солнце, он видел и разгорающееся пламя, пламя войны за пределами Оверлука и всей долины Эльсир. Где звучит крик о помощи, тонущий в черноте...
И он знал свою следующую точку назначения. Он знал теперь, что ему предначертано.
* * *
Книги тех, кто связывался с Дальними Планами, сообщают о следах, которые оставляют отродья, пришедшие оттуда - словно грязное пятно, что покрывает любого, кто к ним прикасается. И они преследуют их. Ищут слабину. И когда находят, то странные галлюцинации возникают перед глазами, вырастающие силуэты из тьмы, побуждение постоянно оглядываться.
Самым большим таким трудом по праву назван Кровавый Том, написанный безымянным Провидцем. Записанные его собственной кровью видения настолько ужасают, что способны обратить на путь кошмара любого, кто дерзнет в них углубиться - но в них же таится магическая сила и увиденные за Завесой пророчества.
Самым ближайшим из таких пророчеств был приход хаоса. Хаоса, который вырвется из-под земли, изрыгая лаву, разъедающую все неживое на своем пути и превращающую живых существ в свои искаженные копии, в мутантов. И когда через три дня после того, как герои покинули Гробницу Снов, возле небольшой деревушки Талар раздалось землетрясение чудовищной силы...
Впрочем, это уже совершенно другая история.