Дом милосердия для повредившихся рассудком в городе Врата Балдура.
Время: 5:36 АМ
- Милосердие? Что вы знаете о милосердии? Я паладин и избранник Тира! Вы слышите меня? Я вижу в вас хаос, и я покараю вас!
Герхард Андербридж рыцарь Слепого Бога, угнетатель культистов Баала и Оркуса, защитник малых народцев стоял в углу маленькой полуподвальной комнаты, тускло освещавшейся из продолговатого зарешеченного окна под потолком. Одет он был в тонкую, некрашеную льняную рубаху до колен. Не подпоясанный и босой рыцарь стоял ощерившись и выставив перед собой острый обломок деревянной ложки. Как всегда он был один в окружении врагов, но в этот раз без оружия и доспехов. Проклятые еретики отняли и его святой символ. Они говорили, что это для его блага, чтобы он не повесился. Но он-то знал, что сделано все для того, чтоб ему труднее было общаться с его богом. И у них получилось. Тир больше не отвечал Герхарду.
Он молился часами, а потом впадал в ярость и разбивал кулаки о дубовые двери и щербатые каменные стены. Потом опять вставал на колени, сжимая до боли окровавленные распухшие руки в молитвенном жесте. Ничего не выходило. В этой усадьбе полной умалишенных он был одним из сонма буйных, всклокоченных орущих безумцев. Бог отвернулся от него.
Первые дни после прибытия сюда он находился на верху. Просторные общие комнаты, свет, который считался лечебным. Молитвы богам Триады и Латандеру. Тихие умалишенные. Замкнутые или пристающие к тебе с разговорами, наглые или пугливые,
Смеющиеся или плачущие и те, которые смотрят на тебя пока ты спишь, смотрят и пускают слюну. Ровно два дня Герхарду хватило, чтобы составить о себе репутацию буйного и опасного для окружающих пациента. И это было не трудно психи бесили, одновременно будучи слабыми и никчемными. На слабость окружающих Герхард реагировал как волк почувствовавший запах крови. Дедушки, который кормили с ложечки сердобольные монахини. Игры на лужайке. Неповоротливые, нелепые. Как же они его злили.
Как-то к Андербриджу подошел мужчина со скошенным подбородком. В коротко подстриженных волосах серебрились седые волосы, взгляд его был светлый, а на рубахе угольком были нарисованы весы.
- Ты паладин. Я знаю. Знаешь почему я знаю? – он говорил спокойно, тихо и от слов его становилось легче. – Я твой бог. Я – Тир. Я пришел за тобой.
- Что-то многовато у тебя глаз для слепого бога, - процедил Герхард, зубе его сжались а мышцы на шее напряглись так, что невольно голова склонилась в бок. – Но раз ты так считаешь…
Герхард оскалился и рванулся к больному. Он схватил его за голову и рывком поставил на колени около стола.
- Я исправлю, я все исправлю,- прорычал в слепой ярости паладин, ударяя свою жертву об угол стола лицом. Санитары пытались его оттащить, но пока они совладали с бывшим паладином больной, мнящий себя богом, уже ослеп.
Паладина спустили в подвалы, где томились в заточении самые опасные умалишенные. Всклокоченные, грязные, кричащие и плюющиеся через прутья своих клеток. У некоторых на головах были клетки похожие на птичьи. Охрана пригрозила, что такая будет и у него, если он вздумает кусаться.
Дни сменялись неделями, так взаперти и одиночестве прошел месяц. Сначала Герхард молился Тиру взывая о справедливости, но он оставался непреклонен, потом Эльматеру о прощении, Латандеру, чтобы хотя бы ещё раз выйти под лучи солнца. Все молчали. Казалось, этот подвал был богонепроницаем. Во снах к Герхарду начали сниться родители и подвал их дома. Жертвоприношение его в честь богини Ловиатар. Он просыпался в ужасе корчась на соломенном тюфяке. Неделя и он уже кричал как и другие. Рыцарь пытался не спать, но падал от изнеможения и кошмары накатывали с новой силой. Он уже не мог понять, где сон, а где реальность, молился Кайрику и Бешабе чтобы те уберегли его от безумия. Но ничего не помогало. Он худел изо дня в день, а сила подогреваемая его яростью росла. Только каменный мешок подземелья удерживал его от того чтобы не уничтожить тех, кто посчитал его безумцем, уничтожить тех, кто удерживает его здесь, уничтожить Бога, который забыл про своего преданного слугу, как только ему перестало везти. И вот настал счастливый день, когда новенький охранник не просунул ему еду в щелку двери изъяв от туда все столовые приборы, а торжественно занес деревянную миску дымящейся рисовой каши с маслом и кусками тыквы. Венчая горку, еды в середине красовалась столь вожделенная деревянная ложка. Был ли парень глуп? Склонили его к этому боги или демоны? Мы не узнаем этого никогда. Но не прошло и нескольких мгновений, как миска полетела ему в лицо, ломая челюсть и откидывая в стену, а ложка легким нажатием пальцев худого человека с изуродованным лицом превратилась в длинный и острый деревянный шип.
- Милосердие моего бога заключается в приговоре. А приговор для вас - смерть, - оскалился рыцарь. Кости на его лице выпирали, вокруг глаз образовались чернильные круги. Он был уже мертвецом, против которых боролся. Только голубые глаза жили отдельной жизнью.
Он навис над служкой, прижав его к земле, и занес свое новое оружие. К камере уже бежала охрана, но Андербридж медлил. Лицо его на секунду приобрело прежние иронические черты, те, что проступали во время сражения.
- Хотя... Есть вариант получше, - произнес он выкидывая свою жертву за дверь.
Дверь стонала от гулких ударов могучих плечей стражников, набежавших со всей усадьбы. Щепки летели во все стороны, а паладин подпирал её спиной.
- Сейчас, мамуличка, уже выхожу, - издевательским тоном пропел он в образовавшуюся от особо мощного удара дверь. Ему нужно было совсем немного времени для совершения того, что нужно было сделать в самом начале.
- Герхард, сегодня мы хотели вывести тебя на поверхность! У тебя поситительница! - взволновано пыталась успокоить его одна из сестер милосердия, - мы думали это поможет тебе!
- Да-да, сейчас приведу себя в приличествующий случаю вид и выйду, - руки его работали с бешенной скоростью, а лицо было расслабленно и абсолютно беззлобно. Быть может первый раз за долгое время. Сейчас это был тот самый кузнец, который сбежал из города не сумев выполнить заказ для своей возлюбленной, тот самый воин отважно защищающий деревню хоббитов от распоясавшегося дворянства, тот Герхард, который хотел проглотить желудь со священного дерева гоблинов.
- Все, адиос, или как там говорят в Амне! - проговорил Андербридж и тот же час дверь была выломана скамьей.
Бывший рыцарь Слепого Бога, человек сражавшийся с демонопоклонниками и сраженный не мечами, а, как выразились бы лекари, болезнью под названием "гнойный гнев", лежал, откинутый ударом, у противоположной стены. под ним обильно растекалась лужа крови. Весь его торс и руки были искромсаны острым осколком. Конец своего пути импровизированное оружие нашло в горле у рыцаря.
Оступившись, из-за неудачи или хитросплетений судьбы, человек не может вернуться на свой путь. В одну реку нельзя войти дважды. Но собравшись с силами он может покончить с ошибочной дорогой. И это - справедливо.