- А ну отошел от клинков! - последовал еще один окрик, и когда Гейтам послушался, его быстро отсекли от оружия. Обращались с ним как с опасным типом, сдавшимся врагом.
Ну да, а как иначе-то? Вооруженный, ночью, в долине, захваченной разбойниками. Еслип одозрения партизана были верны и это люди Вайтперлов, ничего хорошего от вооруженного мужика в доспехах ночью вблизи своего лагеря они просто ждать не могли.
Связав пленнику руки, но не набрасывая на голову мешка, как непременно поступил тот же Барот, патрульные повели, не скрываясь, бывшего офицера Шарки вокруг леска и в лагерь, по пути шикнув мальчишку, чтобы тот доложил о пленнике.
Как минимум, он увидит командиров до того, как его вздернут. Если вообще вздернут.
Лагерь был темен. Режим строжайший - не светились даже палатки, ни единого открытого костра, даже искорки. Пара костерков были так надежно укрыты, что давали дыма вровень с огнем, но давали и тепло, и возможность разогреть пищу и воду.
Лагерь был капитальным, на несколько сотен человек, с обозом. Знамен не было видно, не было видно вообще значков, пока, проходя мимо коновязи, Ривер не разглядел на лошадях тавро Вайтперлов. Через центр лагеря пленника почему-то не вели, все старались краем.
Мальчишка-посыльный вернулся. Сер Риккард приказал привести пленника к его палатке. Туда, как Ривер понял, они направлялись изначально.
У большой палатки, куда привели в конце концов пленника, стояли двое. В одном Гейтам без труда узнал не сильно изменившегося на последние лет пять, а то и десять Реннара Гейла, командующего Рейнджерами Костяного пути. Мужчина немолодой и хмурый, вояка, пробившийся с сына то ли кузнеца, то ли торговца в офицеры Вайтперлов, был известен своей занудностью, обстоятельностью, непоколебимой верностью и талантом командира и управленца. Второй был Риверу не знаком. Молодой громила шести с половиной футов роста, в неплохой рыцарской бригантине и с мечом на поясе. Шпоры на сапогах.
Лицо у него было необычное. Не похож он был на дорнийца, но и от дорнийца в нем тоже что-то было. Одежда и снаряжение его были под стать обычному бродячему рыцарю, предлагающему свой меч тому, кто возьмет. Налет властной уверенности и манера себя держать с этой версией не очень-то согласовывались.