Ластясь к ноге Фиделя | ходы игроков | Гарри и Париж

Небо красилось в легкий розовый цвет. Было ранее-ранее утро. В кафе, в самом центре Парижа сидело два человека. Как не трудно догадаться – он и она. Он был в строгом деловом костюме с гитарой в чехле и мечом за спиной. Возможно, он будет королем, но сейчас он ферзь. Многим кажется, что ферзь – эта таже самая королева, но это не так. Королева когда-то была пешкой. Ферзь – никогда. Его собеседница напротив, была лишь в начале пути. Девятнадцати летний ребенок лепетал про величие Гюго, про потрясающий «Париж – это праздник который всегда с тобой», про важность оставаться собой в этом переменчивом мире и прочую приятную чепуху. Ты заказал круассан, она капучино. Жеманно зажмурилась от первого глотка. Ты скорчил уморительную рожу, впившись зубами в рогалик. Вы рассмеялись, а затем она продолжила:
- Так вы хотите покорить всю Францию? Как интересно! Я думаю, сюда каждый приезжает с этой мечтой. Я вот тоже. Но вы – писатель, наверное, великий писатель. А я – великая художница. Вот только слова висят дольше в воздухе чем краски. Вы не находите?

Как он сюда попал? Кто Она? Кто Он? Почему Париж? Зачем он здесь?
Все неважно, кроме последнего вопроса. Точнее, ответа на него. Единственного ответа, который Гарри знал. Он здесь, чтобы служить Самому. А служба его заключалась в покорении. Фидель возжелал поставить эту шлюху Францию, обитель круассанов, тонких усиков, мимов и волосатых женских ножек, на колени перед собой. Что ж, это будет исполнено.
"Она здесь неспроста." - Напряженно думал Гарри, сверля взглядом зажатый в его жилистых руках рогалик. "Я думаю, сюда каждый приезжает с этой мечтой. Я вот тоже." Что ж, девочка сама дала ответ на вопрос. Неопытна? Доверчива? Возможно. Столь же возможно, как и то, что все это, от самой первой заглавной буквы до заключительного вопросительного знака было ловушкой. Нужно быть настороже.
Гарри медленно поднял взгляд, безразлично скользнувший по груди собеседницы и пронзивший ее зрачки, уставившись напрямую в душу сквозь стекло очков. Тихий вкрадчивый голос произнес:
- Величие определяется не нами. Поэтому оно не нужно. Слова, краски, буквы - лишь символы чего-то более важного. Нет художников, нет писателей. И я, и вы - Созидатели, не больше. И не меньше.
Она не могла не купиться на это. Гарри жил еще совсем недолго, но он твердо знал, что загадочность безотказна. А теперь пришло время выяснить, на кого она работает. Конкуренты ему не нужны.
- Откуда вы?

Она назвала какой-то провинциальный французский городок. Это не имеет значения как и твоя параноя. Брифинг у Фиделя был короткий. Комендант был или влюблен, или укурен. Он рывками изложил план из которого следовало, что нужна культурная революция. Некий роман в котором он – Комендант будет представлен как эталон счастья. Следовательно, восхищенные чувственные французы выберут себе такого дивного лидера. На робкие возражения яйцеголовых о том, что собственно Гарри идеальное оружие смерти, а не поэт-песенник, Лидер реагировал зло и сердито. Мол душа требует красоты. Красоты-с. Подхватывали прихлебатели, и ученным приходилось отойти на задний план. Пожелать удачи, дать глупые инструкции типа «найди того кто умеет, учись у лучших, мы в тебя верим, ты лучший, почувствуй дух Фиделя в себе. Ты справишься».

И вот. И вот Гарри сидит в кафе для творческих личностей и болтает с обладательницей симпатичной мордашки.
- Созидать для себя? Писать в ящик? Но это ведь душевный онанизм!
Искренне восклицает она.

Мгновение шло за мгновением, и с каждым из них Гарри вспоминал все новые и новые подробности своего задания, будто бы брифинг приключился пару лет назад и успел утонуть в пучинах памяти.
Культурная. Революция. Своеобразный оксюморон. Но Фидель сказал. А Фидель сказал - кто-то сделал. Сегодня этим кем-то был Гарри.
"Найди того, кто умеет." Гарри вновь оценил собеседницу. Умеет ли она? Наверняка. Иначе бы не сидела здесь, напротив него. Девочка явно из тех, кто может пригодиться. Но... Как? Все было весьма туманно, и то, что черствая душа Гарри была свободна от любых переживаний, сейчас играло отнюдь не на руку. Но Франция сама себя не покорит, и нужно было действовать, а не раздумывать.
- Именно. И не надо говорить, будто это что-то плохое. Создавать нужно прежде всего для себя. Тренируясь, совершенствуясь. И в финале, когда ты поймешь, что готов, что твой отполированный годами, десятилетиями онанизма талант совершенен - создать для других. Один раз, но так, что не найдется того, чья душа останется равнодушной к такому произведению.
- И, прежде чем ты ответишь что-то, я скажу, что еще нмного, и я буду готов. В самое ближайшее время я начну работу над тем, что совершит настоящую культурную революцию, переделает мир к лучшему. Тебе интересно?

- «Они могут вас любить. Могут ненавидеть. Лишь бы не было равнодушных»
Радостно продекламировала она. Два пальчика сомкнулись на последнем круассане на твоей тарелке. «Ммм…вкусненькие». Затем она радостно щелкает у тебя перед носом:
- Эй! О чем задумался?!
Смеется. Затем снова серьезная.
- Ты из тех парней что ищут принцессу в башне? Нет. Я серьезно. Так ведь и вся жизнь может пройти. А над чем работать? М? Мне интересно.

И она улыбается. Люди вокруг заняты своими делами. Официанты беззвучно скользят между столиками. А в краешке сердца прячется жалость по безвременно ушедшему круассану.

- Пожалуйста. Больше. Не ешь. Мою. Еду. Без разрешения. Никогда. - Эта беседа давалась все тяжелее и тяжелее, но Гарри изо всех сил сдерживался и, скрипя несмазанными шестернями своей заржавевшей харизмы, двигал ее вперед. А теперь он и вовсе еле удержался от настоящего срыва, который мог привести к небольшому кровавому инциденту. В душу даже начали закрадываться жуткие подозрения - а не ошибся ли Фидель, послав его сюда? Нет. Нет, он не мог. Через силу улыбнувшись, наш герой продолжил:
- Я из тех парней, которым не нужно искать. Они уже знают, где башня и ее обитательница. Им нужно лишь аккуратно извлечь вторую.
Хитро подмигнув девчонке напротив, Гарри щелкнул пальцами, подзывая официанта. Словно в каком-то представлении тот, даже не выслушав заказ, элегантным движением извлек неизвестно откуда пару бокалов с ароматным игристым вином, ловко поставил их на стол и, картаво пробормотав нечто несомненно вежливое, растворился в окружающей пасторали. С загадочной улыбкой посланник Фиделя кивнул и продолжил, отпив немного шипящей жидкости:
- У меня есть идея. Нет, вот так: Идея. Идея книги, что расскажет о человеке и его делах. Человеке, попавшем в рай, не умирая, в рай на земле. Как? Просто. Он его создал. Но не для себя, а для людей - для тебя, меня, официантов и посетителей, занятых своими делами. Для всех. Эта книга подарит надежду, подарит желание, подарит цель и возможность ее достичь многим поколениям людей.
- Но я чувствую, что чего-то мне не хватает. Думаю, тебя.

- Жадина. Бе-бе-бе. Какая же принцесса захочет быть с Жадиной? Это какая-то неправильная сказка. А что такой умнице делать в неправильной сказки? Фыр-фыр-фыр.
Она театрально закатила глаза.
- А я хочу писать рассказы. Там не надо растекаться мыслей по древу. Ррраз – и готово. А идея-то таже самая. А тебе нравятся «Цветы для Элджерона»?

Время красиво плывет, вдыхая аромат неспешной беседы. Всё будет хорошо.

Рассказ! Точно. Не так трудоемко, но даже более ярко, чем солидный роман. Это именно то, что нужно простому человеку. И, конечно, простому французу, ведь они тоже люди, хоть и создают французский рэп.
Но он отвлекся. Недопустимо. О чем она там? Какие-такие цветы? Что за странное имя? Ну и дурацкое же название. Ассоциируется с мышами. Бррр. Гарри недолюбливал мышей. Он вообще не питал особой симпатии к чему бы то ни было. А уж к милым маленьким существам и подавно. Таким, как эта девчонка, например.
Зато наш герой уважал произведения Барри Баррисона. Нет ничего лучше для шумной поездки в метро, чем томик с разрисованной безвкусной обложкой и этим именем на ней. Но - что ж такое! Он снова, как говорит кто-то, растекается мыслью по древу. Ужели "Лучший город на Земле" так сильно туманит разум? Ну и работу ему подсунули.
- Мне... Нравятся цветы для Элджернона. Да. Великолепное произведение. Очень близко к тому, что я имел в виду. - Показывать свою некомпетентность в таком вопросе было нельзя. Гарри чувствовал, что идет по лезвию ножа. Идет к цели.
- Как думаешь, смогу ли я создать то, о чем говорил? И сможешь ли ты? Ведь хочешь.

- Естественно смогу. А ты...ммм...а ты дай почитать что-нибудь своё. А может ты стихи пишешь? Я вот иногда...

Она зарделась.

За соседний столик село двое мужчин в классических костюмах и ярко-алых бабочках. Они улыбались. Затем один из них посмотрел на Гарри и кивнул. Другой ответил кивком. Они склонились над столом и начали говорить о чём-то своём.

В памяти крутились осколки брифинга. Бесконечная финансовая поддержка. Вызов специалиста если будет трудно. Правда Яйцоголовые несли ахинею, что трудно-то будет как раз со специалистом, но Фидель улыбался. Небо Кубы было безоблачно. Солнце безжалостно пекло тела наложниц разлегшихся в шезлонге. В целом жизнь - не плохая штука, а задание предельно легкое. Ведь взяли же мы Испанию!

Слышишь? "Мы". Это наша Испания. И ты - часть этой истории. Но не медли. Но не торопись. Что ты там говорил Фиделю? Не владеешь пером? Что в Африке ты полезнее? Но что ответил Лидер Острова Свободы?! Что изрек мудрый Вождь? "Мальчик мой" (При этих словах один из смазливых охранников одарил взглядом полным ненависти несчастного Гарри) "Мальчик мой, всегда есть те у кого есть Талант. Но это неважно. Важно вытащить то, что цепляет. Вкус Биг-Мака цепляет американца. Икея цепляет шведа. Столичная цепляет русского. Просто возьми то, что цепляет этих жалких высушенных людишек, насади их на этот крючок и подари им Рай. Рай Кубы! Ви
- ва!!!
Отсалютировали все, в том числе и Гарри.
-Ви!
-ва!!!
-Ви!
-ва!!!

Так закончился тот день.

Ви-ва!
Ви-ва!
Ви-ва!..
Что это? Неужели это и есть... Неужели он справился? Франция покорена, и теперь его ждет слава героя?
Нет, показалось. Это лишь закончился тот день.
И не исключено, что начался новый. И нужно было работать.
Крючок. На что подцепить француза? Вот так ребус. Гарри наморщил лоб. Круассаны? Сомнительно. "Р" с проносом? Вряд ли. Любовь?
Любовь? Услужливо всплывшие искусственные воспоминания подкинули содержание сотен произведений о любви. Любви в Париже, любви к Парижу, Парижу любви и в том же духе. Веками местные шлифовали умение писать, снимать, рисовать о любви. И что же, Гарри должен превзойти их всех?
Как американец выберет бургер побольше, как швед зайдет в икею пошумней, как русский выпьет все, что угодно, так француз лучше пересмотрит что-нибудь из Леконта, чем возьмется читать писанину некоего Гарри.
Без помощи не обойтись. Нахмурившись, наш герой медленно и раздельно проговорил:
- Ты напишешь книгу для меня.

Декламирует:
-Я напишу тебе про кошку.
Про то как она валяется и прется.
Про то как она мурчит и сердится,
Когда мой парень ко мне дома жмется.

- Ну как? Идет?

За окном кто-то ударил в барабан. Комикс втек в кафе и раскрасил всё яркими красками, стали слышны голоса: «А она?!» «Ты что там творишь?!» «Оффициант!» «Я говорю тебе, это шедевр! Шедевр!», «Он майн хер», «Я тебя люблю. Продлевать будете?», «Ах, а я бы на месте Бустье…»
Картина на стене бросается в глаза. На ней юноша пробитый шпагой, стоит в полный рост и смотрит на пылающий внизу город. Шпага проходит на сквозь, на кончике застыла капля крови. Гарри смотрит и смотрит, и постепенно видит, что за спиной этого юноши стоит он же полупрозрачный, а стекающая капелька крови – это его горячее пульсирующее сердце. А шпага-убийца на самом деле клинок, который юноша держит в руке, клинок которым он будет защищать раскинувшийся внизу прекрасный цветущий город. И то, что ты в начале принял за воронов ищущих мертвячинку составляет корону того второго.

"Это ужасно."
- Это прекрасно. - Гарри не был уверен, что из этого он произнес вслух, а что подумал. Но, пожалй, для написания Шедевра она не совсем подходит. Ну да, она ведь художница. Такие вещи стоит учитывать.
Художница... Гарри в голову пришла идея. Надежда сделать работу чужими руками вернулась. Ведь Шедевр не обязательно должен быть книгой, верно?
"Верно." - Сказал юноша со стены.
И вот наш герой опять собрался было напрямую предложить"специалисту" свой ленивый план, но внезапно для него самого с губ слетел вопрос, более уместный несколько рамок текста назад, а не сейчас:
- Что цепляет француза?

Она схватила тебя за руки. Вытащила в парижский солнечный день. Она смеялась на набережной Сены. Хватала рыбаков за плечи, а когда тебе свирепо оборачивались, то сами озарялись улыбкой завидев её. Она смешно наморщив носик отвела тебя под Эльфелеву башню и радостно сообщила, что это полный отстой. Затем измерила шагами Регулярный парк Версальского дворца. С ироничной улыбкой отметила, что парк – это, конечно, круто. Но всё-таки не то.
Проходя по одной из улочек, она поведала, что внизу находятся Катакомбы. А еще не подалеку Лувр! Всемирно известный Лувр! И там картины-картины-картины! Некоторые очень даже не приличные! И статуи! Ах, какие там статуи! Мусье знает толк в извращениях?
Потом замедляя шаг, благоговея вошла на какую-то площадь и молча тыкнула в табличку с надписью: «Здесь танцуют и всё будет хорошо». Сохраняя серьезное выражение лица пустилась в пляс. Затем упала тебе на руки и тыкнула куда-то в сторону.
- Вот что цепляет француза!

Белое-черное-белое-черное-белое-черное-алая бабочка-черное. Кто тут? Публика? Зеваки стоят и глазеют? Людии! Ауу! Бъется бессильно о стены. Разбивает лоб о грани. Люди? Где вы? Ребенок-зевака тычет пальцем. Ау! Ветер подул, чуть не повалил навзничь, но удержался. Где же вы, люди? Идет полисмен. Он же хулиган. Хук-апперкот-клинч. Падает в свой угол. Публика тычет пальцем, а люди-то где?! Пытается встать, тащит канат, но тот просто тащится. Падает. Дети смеются. Опять никого? Внезапно становится голубем. Потом клюет с асфальта. Толпа уже гогочет. Выпрямляется. Кланяется. Ему бы фонарь хотя бы.