Ластясь к ноге Фиделя | ходы игроков | Нуар или "Тиск-тиск!"

Одним прекрасным днем. Одна прекрасная и почти совершеннолетняя дочь одного мудрого диктатора спустилась в самый-самый мрачный подвал. Анхелита Кастро открыла дверь за которой находилась лаборатория. Она изредка приходила сюда, что бы посмотреть на что-то новенькое. Что-то любопытненькое. Да и вообще она любила всякие пытки.

Как только она переступила порог к ней подскочил Начальник Лаборатории. Он рассыпался в комплиментах, подлизывался и всё норовил поцеловать ручку, заглянуть в декольте и еще чем-нибудь произвести на дочку Властелина хорошее впечатление.
- Ах, майн шер, что тут у вас новенького?
Поинтересовалась красавица.
- Хрр. Работаем-с над проектом супер секретным. Агенты-шпионы для захвата мира-с. Вот-с!
- Скучновато.
Протянула Анхелита, поскольку всё выглядело действительно скучновато. Начальник Лаборатории как-то сник и сгорбился. Он любил свою работу. Он хотел, что бы у людей захватывало дух от происходящего здесь. Он обожал, когда Анхелита радостно хлопала и вопила «Ату-ату! Слава Императору!», а затем не выдержав, вскакивала, хватала щипцы и у кого-то захватывала, выкручивала, выжигала, выпускала дух. А в это раз и правда. Как-то уныло.
Секунду помедлив, Начальник Лаборатории подошел к задернутому занавесу-простыне. И отдернул.
«Мяууу…»

Раздалось смущенное. Мальчик-котик. Юноша с кошачьими и явно вживленными ушками. Мальчик с таким дивным шелковистым хвостиком, произрастающим из попки. Зеленые глазки. Черные волосики. Такая серьезная печальная моська. И абсолютно голый. Видимо, от этого смущенный.
- Беру.
Тут же вымолвила дочь Фиделя.
- Но я… должен буду приставить его Коменданту через два дня…это первое из списка.
- Да знаю-знаю. Я попользуюсь и верну. Папочка даже не узнает.
Широкая улыбка озарила лицо врача.
- Продано!
***************=====================************************
И вот прошло немного времени. Нуар находится в ящике. Холодном металлическом ящике. На нем есть какая-никакая одежда. Почему-то это дамское бельё. Розовое. И такое кружевное платье чуть выше колена. Розовое.
Легкие разряды тока проносятся по ящику. Одна стенка отодвигается и образуется труба. Разряд за разрядом гонят несчастного лучшего агента и надежду Кубы вперед. Свет в конце тоннеля. Он выползает…
Большая просторная комната в фиолетовых тонах. В центре огромная ванна наполненная пеной. Пена слегка искрится, словно её подсвечивают изнутри, но на самом деле всему виной неподвижный дискотечный шар посреди потолка. В комнате много деталей, но врядли взгляд остановится на них, поскольку в дальнем конце ванной лежит прелестная юная девушка. О, Анхелита! Она целиком погружена в пену, и лишь дивное личико, изящная шея и грациозные оголенные плечи доступны взору.
- Если что-то будет не совсем так, то эксперимент наших ученных может и провалиться. Случайно.
В её голосе метал.
- Но ты ведь хорошая киса и не расстроишь меня?
В её голосе мёд.
Закинув руку назад, она берет с бортика какой-то ободок и одевает себе на голову. Да это же собачьи ушки!

- Собачки главные. А теперь станцуй. Танцуй, как танцуют котики.

Бедняга Нуар дернулся, когда чья-то рука содрала уютный занавес. Нет, он совсем был не прочь оказаться в центре внимания, но не в таком же, невинном, черт побери, виде! Нуар бесстыже-очаровательно покраснел и попытался прикрыться хвостом, отчаянно жалея, что он не персидской или хотя бы ангорской породы.


*** *** ***

Нет, он ничего не имеет против дамского нижнего, но не на нем же! Как-то ему было некомфортно — в этом кружеве, в этом платьице до тощих коленок. Хотя, может, со стороны он выглядит куда привлекательней, чем себя ощущает — кто знает, кто знает. Надо будет заглянуть в зеркало при первой возможности. Ползти-то как неудобно, черт побери! Платье это вечно задирается куда повыше, чтоб его.

Оказавшись в фиолетовом тумане — это поначалу так показалось, что туман, после ящика этого и электрических разрядов. Так вот, оказавшись в фиолетовой комнате, Нуар как-то сразу оробел. Не то чтобы он никогда до этого не был в фиолетовых комнатах... ну да, не был, ну что с того? Но дело вовсе не в комнате, а в девушке, возлежащей в ванне, в пене, всей такой милой, ароматной — и именно той, которая и забрала его из-за уютного такого занавеса. Подозрения закрались в тонкую нуарову душу. Ожидание подвоха, отчаянной подставы заполнили ушастую головушку, неприятной щекоткой добираясь до солнечного сплетения.

Прав он был!

Ее медово-стальные речи, ее требовательный взгляд, ее исключающее непослушание движение — и эти собачьи уши! Нуар ощутил, как шерсть, которой у него нет, встает дыбом вдоль позвоночника.

Танцевать?
Глаза Нуара стали как-то раза в два больше.
А как танцуют котики?
Хотел было спросить он.

Но вместо этого он запел и... затанцевал.

First I was afraid
I was petrified
Kept thinking I could never live
without you by my side
But I spent so many nights
thinking how you did me wrong
I grew strong
I learned how to carry on

- Ну, хоть не танец маленьких утят.
Задумчиво произнесла девушка в ванной.
- Кстати, песня тоже не удачная. Вот что значит «Я больше не влюбленный глупыш на коротком
поводке у тебя»?
Она сердито фыркнула.
- Но к этому мы ещё вернемся.
Затем она явно задумалась, чем бы ещё озадачить свою игрушку. Хотелось задать банальный вопрос про лоток, но принцессы не бывают банальны. Однако, не придумав ничего толкового, она просто нажала кнопку за спиной. Дискотечный шар медленно закружился в такт какой-то тоскливой мелодии. Затем мелодию дополнил голос, слова затекали в ушки Анхелита заставляя её сердечко учащенно биться. Песня цепляла её за живое.

«- На меня весь день ты ноль внимания,
Хоть бы слово мне одно сказал.
- В Гондурасе крах и загнивание,
Политический в стране развал!
- Подойди ко мне,
Подойди ко мне,
Я люблю тебя, я твоя!

- Гондурас в огне, Гондурас в огне,
В магазинах нет ничего.
- Гондурас, Гондурас,
Мы с тобой в тревожный час!
- Гондурас, Гондурас,
В сердце каждого из нас!
- Гондурас, Гондурас,
Где же твой рабочий класс?
- Гондурас, Гондурас,
Ещё много-много раз.

- Почему тебя так долго не было?
- Ночка тёмная, четвёртый час!!!
- Я, любимый мой, встречалась с лектором,
Он рассказывал про Гондурас.
- Ах, не лги ты мне, ах, не лги ты мне,
Я люблю тебя, ты моя!

- Гондурас в огне, Гондурас в огне,
В магазинах нет ничего.
- Гондурас, Гондурас,
В сердце каждого из нас!
- Гондурас, Гондурас,
Мы с тобой в тревожный час!

- Гондурас, Гондурас,
Где же твой рабочий класс?
- Гондурас, Гондурас,
Ещё много-много раз.
- Гондурас, Гондурас,
В сердце каждого из нас!

- Гондурас, Гондурас,
Мы с тобой в тревожный час!
- Гондурас, Гондурас,
- Где же твой рабочий класс?
Гондурас, Парагвай,
Кого хочешь - выбирай»

Концовку Лолита и Аркадий Арканов, певцы далекой снежной страны, немного подпортили, но песня хорошая.
За спиной у неё появился поднос, украшенный вычурными и совершенно неуместными ангелочками. На подносе было две мисочки, ваза с виноградом, бутылка вина, горсти сухого кошачьего корма и зачем-то две суши с креветками.
Понимая, что для хороших танцев тут дрессировать и дрессировать, Анхелита пальчиком поманила Нуара к себе.
- Сегодня всё должно быть нежно.

И она задумалась. Это для всех или только для неё.

Нуар был обижен до глубины души. По его скромному мнению, этот весьма сомнительный танец как нельзя лучше подходил под этот весьма сомнительный наряд. Мальчик-котик вытянул шею, надеясь увидеть свое отражение в зеркале. Отражение увидеть так и не получилось, танец не оценили по достоинству, розовое кружево натирало во всех местах — настроения никакого. Нуар опечалился и, кажется, обиделся.

С замиранием сердца слушал он песню на русском языке, песню, про любовь земную, про любовь человеческую — любовь к родине. Вероятно, очень нежную любовь, трепетную и возвышенную, раз Анхелиту потянуло на нежность и лирику.

Одергивая подол платья и разглаживая то по бедрам, мальчик-котик подошел к ванне. Или к девушке. Тут сложно сказать. Подошел к девушке в ванне, наверное, так.
В целом, он был согласен, что должно быть нежно. Нежно — звучит очень даже ничего. Правда, Нуар сомневался, что его "нежно" и "нежно" Анхелиты совпадают по всем параметрам. И это пугало.
- Нежно так нежно, — кивнул мальчик-котик.

Мальчик с кошачьими ушками.
Будь со мной ласков.
Губами пальцы хватай.
Всё будет как в сказке.
Щекой о лодыжки трись.
Мы будем в неге.
Розовый тебе к лицу.
Встань на колени.
Мурча ешь из миски.
Выгибай спинку.
Со своей коти
Буду сдувать пылинку.

Ошейник на шею.
Украшение с бомбой.
Ты такой милый.
Но нельзя по-другому.

Всё будет прекрасно.
Что-то шепчу на ушко.
А теперь – стриптиз.

И стану тебе подружка.

- Да без проблем, — почти промурлыкал в ответ ей на ушко Нуар. — Поговорим, пообщаем. Проблема в другом... — нэк отстранился от Анхелиты, глядя на ту невинными глазами. Они и вправду были невинны — какие еще глаза могут быть у существа, только-только вышедшего из лаборатории? — Вы, правда, хотите видеть стриптиз в моем исполнении?

Судя по голосу Нуара, он сам сомневался в целесообразности этого поступка. А судя по выражению его лица, он сам бы отказался на такое смотреть.
- Ай вилл сёрвайв, — снова запел он, — ай вилл сёрвайв...

- Хочу.

- Кхм, — только и сказал нэк.

Он встал с края ванны, на котором до этого сидел, вскинул руку вверх и щелкнул пальцами. Свет в комнате тут же притух настолько, что разглядеть что-то в деталях стало невозможным. С потолка спустился тот самый стробоскоб, разбрызгивая лучи не понятно откуда идущего света. В ванной повисла истома. Заиграла музыка — тот самый айвилсервайв. Кошачьей походной, с кошачьей грацией, эротишшшно покачивая кошачьим хвостом, Нуар двинулся в центр комнаты — к неизвестно бывшему ли там ранее пилону. Мягко ступая, он сделал несколько шагов и, обхватив ладонью столб, грациозно крутанулся.
Играла музыка, пела Донна Саммер... Глория Гейнер... (да какая оптом розница?!) в общем, пела, а мерцание стробоскоба выхватывало из ароматной темноты движения кружащего мальчика-котика.
Вот он отпустил столб, вот он подошел поближе, вот его руки скользнули за спину, расстегивая молнию платья – то сползло с плеч, обнажая нежную белую кожу...

Так должно было быть.

Но было:
Он встал с края ванны, на котором до этого сидел, вскинул руку вверх и щелкнул пальцами. Свет в комнате тут же притух настолько, что разглядеть что-то в деталях стало невозможным. С потолка спустился тот самый стробоскоб, разбрызгивая лучи не понятно откуда идущего света. В ванной повисла истома. Заиграла музыка — тот самый айвилсервайв. Кошачьей походной, с кошачьей грацией, эротишшшно покачивая кошачьим хвостом, Нуар двинулся в центр комнаты — к неизвестно бывшему ли там ранее пилону. Мягко ступая, он сделал несколько шагов и, обхватив ладонью столб, грациозно крутанулся.
Играла музыка, пела Донна Саммер... Глория Гейнер... (да какая оптом розница?!) в общем, пела, а мерцание стробоскоба выхватывало из ароматной темноты движения кружащего мальчика-котика.
Отпустив столб, Нуар сделал два шага вперед и замер, заведя руки за спину. Несколько секунд он еще плавно двигался в ритме мелодии, пытаясь совладать с молнией, которая упорно не поддавалась. Наверное, ее заело. А может, это было следствием того, что Нуару доселе никогда не приходилось эротишно расстегивать платья, танцуя стриптиз. А может, из-за того, что Нуару доселе вообще не приходилось расстегивать платья.

Музыка все так же играла, свет все так же мерцал, нэко все так же стоял, заведя руки за спину, кряхтя, прижав уши и совсем не эротично дергая хвостом.

Ей нравилось. Она улыбалась краешками губ. Затем улыбка стала шире, а затем она и вовсе засмеялась, хлопая в ладоши. Еще даже не появившаяся похоть куда-то улетучилась, оставив легкий аромат клубники и улыбку. Детскую и счастливую.
- Котяяя…
Её голос переполнился нежностью. Краем сознания Анхелита понимала, что это живое существо с чувствами, мыслями и может быть даже гордостью, но Анхелита была девушкой очень целеустремленной, по этому
«Если кругозор человека сужается до точки, то он говорит: «это моя точка зрения»»
- Иди сюда. Моя Котя. Ты ведь моя Котя?
В её голосе чувствовалась требовательная нежность. Доминантша до мозга костей. Она поднимает руки вверх и потягивается, словно разминаясь перед большой охотой. Пена в ванной уже немного осела. И теперь мальчик видит больше её тела. Волосы. Лицо. Шею. Грудь.
Она опускается обратно в ванную и Нуар видит. Волосы. Лицо. Шею. Пену.
Никаких деталей. Приятный полумрак. Похоть улетучилась. Всё будет попозже. Она уверенна, что еще наиграется с хвостиками. Она уверенна, что еще прорычит «Попался Тигреныш». Она уверенна, что её описание её дивной груди займет не одну страницу.
Но сейчас только нежность. Хочется, что бы он был в этом бассейне. Хочется, что трепать его по волосам. Почесывать за этим ушком. Что бы он нежно водил кончиком языка по её мизинцу. Затем язычок перескакивал на ноготь безымянного пальца. Что бы его губы засасывали его, а затем резко перепрыгивали на средний. Что бы только средний он сосал с некоторой долей пошлости и обязательно иронии. Что бы покрыл его поцелуями, скакнул на указательный. Резко и уверенно от ладони к ногтю прочертил дорожку, сжимая язык, превращая его в копьё, а затем взял её большой палец в свою руку и подержал так немножко.
А потом на пару мгновений запустить ладошки ему под платье. И тут же вытащить. И улыбнуться. Обязательно улыбнуться. Они все так боятся и стесняются по началу. Хочется, что бы было тепло.
А ещё пускай придет официант. Обязательно англичанин в смешном длинном черно-белом фраке. На подносе будет две чашке с чаем и два тоста с беконом.