[Rh] Samwheri 'n Vitnam '65 part tvo | ходы игроков | Эльдорадо

Ушел. Уполз змеей в темноту. Сначала дыша тяжело полз, останавливаясь через каждые пару метров; потом уже, успокоившись немного и собравшись, ускорился. Поднялся, быстрым шагом двинулся, оглядываясь каждую секунду, спиной стволы чувствуя. Но тишина. Темнота. Джунгли живут своей жизнью, поскрипывая сырой древесиной, щелкая каплями по лежалой листве. Незаметны эти звуки, насквозь уже привычны.
Час прошел уже, даже больше. В один момент, совсем не прекрасный, остановился ты. Огляделся еще раз, чувствуя, как холодок снова пробирает. Заблудился. Уже стопроцентно теперь. Ни луны, ни направлений. Ни севера-юга. Даже время оценить сложно.

За прошедший час Энтони снова прошел путь от ползающего в грязи, растерянного и испуганного парнишки до простого, раненого морпеха. Успокоился немного, к звукам и боли в руке привык. Остановился, обеспокоенный странным чувством еще одного случившегося пиздеца. Подумал чуть, головой туда сюда повертел. Кусты, трава, дерево. Еще дерево. И темнота. Блядская, черная темнота.
И пришло озарение. Заблудился. Хуйпойми, где теперь, совсем один. С пистолетом одним и полным рюкзаком жетонов.
Снова стало страшно. Энтони зажмурился, раз-другой глубоко вдохнул и выдохнул, до десяти туда-сюда посчитал. Лицо утер тыльной стороной ладони. Осмотрелся еще разок.

Осмотрелся. Так, наскоро. Звезды там, мох на стволах, посмотрел, куда ветки гуще растут. Как на курсах бойскаутов учили. Только хуйня все - звезд не видать, тучами все затянуто, ветки все растут хуй пойми как в этих сраных джунглях, а мхом тут и так все завалено. И муравейников не найти. Короче, дело швах.
Меж тем, шаги неподалеку. Трава шелестит, скрипят пропитанные влагой ветки под ногами чьими-то. Метрах в тридцати.

Звезды? Да хуй там. Ветки? Это джунгли, сынок, какие ветки? Муравейники? Не, не слышал. А мох хоть жопой жрать, да не подавиться бы. Кустится просто он везде.
Ну, пизда, Энтони. Утра ждать?
Хуй ты его дождешься, вон топчется кто-то. Ветками хрустит. Не скрывается. Еще мудень пиздоглазая прет? А вдруг нет?
Что за блядская ночь.

Особо непонятно, откуда звуки несутся. Но вот пару метров преодолел - отблеск фонарика увидел, СМУ оборудованного. Двое, судя по всему, в твою сторону идут.
Присел за кустом аккуратно, за листья, пистолет к стрельбе приготовил, ждешь. Секунда, вторая. Разговор негромкий, монолог. Рассказывает что-то один другому на вьетнамском.
Вот уже фигуры различимы, метрах в двадцати, приближаются. Можно выстрелить, можно поближе подпустить. Можно вообще игнорировать, наверное.

А нет. Вьетнамцы. Мартышкины выблядки могут быть и чарли. Тогда ухуярить обоих из пистолета и все дела.
Ага, герой, блядь, нашел. Супермен, что плевком пидарасов перешибает.

А может они и не чарли. С фонариком, прогуливаются. Романтика, нахуй. Ночь.
Чтож делать то? Что? Домой хочу. Как мамке. А не здесь.
Вдох-выдох. Спокойно. Думать.

Так. Пусть чуть ближе подойдут. Чтобы понятно было. А там… Да хер знает, убьют наверно.

Ближе подходят фигуры. Уже видно, что один из них - то ли пацан, то ли очень маленький вьет. Но с ружьем, что характерно. Второй, чуть сзади идущий - тоже вооружен - из-за плеча длинный ствол винтовки торчит.
Подпустил поближе, чтобы уж точно не промахнуться. Навел ствол на второго, да и спустил курок. Без мыслей даже, чтоб не дрогнула рука. Хуле там, мелочи - пацана вальнуть. Иначе он тебя вальнет потом.
Выстрел. Рухнул ничком узкоглазый. Не как в голливудских фильмах, с дырой в груди шагая на обидчика, или там картинно на колени падая и вскидывая грязные пятки потом, в землю лицом воткнувшись. Нет, просто рухнул, когда расслабились мышцы, перестали тело держать.
Вспышка, из ствола вырвавшаяся ослепила капрала, но настроения убивального не убавила. Следующий. Перевел мушку Реднек, от вспышки полуослепший, почти наугад на мелкого, но тот бросился в сторону и пуля прошла мимо. Третий выстрел так же не увенчался успехом, зато прилетевшая в обратку пуля, выпущенная мальцом из папиной "арисаки" рванула куртку на плече Хетфилда.

Дернулся пистолет, выплюнув пулю. Грохнулся вьет, с дыркой в чем-то жизненно важном. Просто это. На войне все просто. Сожаления, сомнения, чувство вины придут потом. Может быть.
"За что ты убил этого вьета?", "Чарли ли это?" или "Зачем стрелял в пацана?". "Зачем вообще в КМП записался?". Есть ли вообще во всем этом смысл?
Некого спросить, некому ответить.

И не до того сейчас, вон в куртке уже дыра. Следующая – в тебе будет, Энтони.
А кто стреляет? Пацан тот и стреляет. Убить хочет.
Энтони бы тоже хотел убить того ублюдка, что застрелил его отца. И не важно уже, чарли ли это. Либо я его, либо он меня. Нет иного выбора.

Война.

Неловко получилось - зацепившись за корень ботинком, грохнулся Хетфилд на землю. Пронзило болью левую ногу, от пальцев до колена просаднило. Пистолет из рук чуть не вылетел. Перевернувшись на бок, наскоро высвободил подвернутую ступню из-под корня, и откатился чуть в сторону. Второй выстрел "арисаки", на счастье, тоже оказался бесплодным. Наведя пистолет на то место, где полыхнула вспышка, Энтони спустил курок. Тихий полувздох-полувсхлип и звук падения обозначили попадание по цели. Хорошо.

Упал неуклюже, ногу болью страшной прострелило. Такой, что зубы сжимаешь, чтобы не заорать, испугавшись, что вьет подстрелил. Для страха не нужен звук выстрела.

Но нет, обошлось. Только корень. Просто корень, за который зацепился ногой и от которого надо ее освободить. Даже ценой очередного прострела в ноге, слишком мало времени, чтобы медлить, думать.
Думать? Боль забивает разум, переполняет его, стремиться вырваться через глотку с криком. Нельзя ее выпускать. Терпеть.

Перекат, отозвавшийся очередным ударом боли. Винтовочный выстрел, вспышкой осветивший позицию противника. Ошибка вьета, которой Энтони воспользовался.
Хлопок пистолета и пуля оборвала очередную жизнь в этих сраных джунглях.

Энтони выдохнул. Глубоко, устало.
И закричал, выпуская ту боль, нахлынувшие вдруг отчаяние и обиду, что заполнили череп, протяжным, громким, неразборчивым воплем. Лишь когда в легких закончился воздух, а крик превратился в хрип и кашель, вырывающийся из саднящего, пересохшего горла, Энтони пополз в направлении первого убитого вьета.
Свет. Осмотреть руку и ногу нужно. Перевязать их. Для этого нужен свет. Фонарик.

Умолкло эхо глухое, долю секунды метавшееся между деревьев после крика. Оказывается, неплохо вопли боль забивают, аж полегчало. Пополз сначала, но подняться сумел, все же не вывихнул вроде, не сломал ногу. Подняв фонарик, присел, посветил на плечо - нормально, ткань только рвануло чуть на куртке. А с ногой - самая хрень только в порванном шнурке, боль в щиколотке уже на нет сходит, пульсируя чуть. Подняться уже хотел, как кашель клокочущий, сиплый такой, донесся с места, где второй вьетконговец упал.

Вот и славно. Вот и хорошо. Один хер выстрелы уже всех в километре о злом морпехе оповестили, так хоть полегчало. Да и фонарик раздобыл. Фонарик, это же охуенно.
Свет и… Свет. Для этого он и нужен. Чтобы порванные куртки и шнурки освещать. Заебок ведь. И нога не болит уже. Почти.

Почти. Закашлял вьет. Второй который. Никак подыхать не хочет. Ничего, сейчас поможет Тони. Как тут иначе?