День первой борозды | ходы игроков | [С небес на землю] Михаил

Полет. Весьма долгий и утомительный, но главное что он близится к концу. Аэробус хрен знает какой модели подлетает уже к столице. Пройдет еще какие-то пару десяток минут, и приземлишься. Ступишь на родную землю. Возвращение блудного сына, все дела. Но в принципе не так уж и плохо все было: миловидные стюардессы, всегда готовые принести еще одну бутылочку алкоголя, жаль только совершенно не реагирующие на попытки познакомиться с ними. Удобные сиденья бизнес класса тоже весьма способствовали приятному полету. Сидишь в носовой части самолета у левого окна. В бизнес-классе только ты, да какой-то лысый мужик весьма полного телосложения. Около получаса назад расступилась, наконец, пелена облаков и стало видно землю. Впрочем ничего интересного там не было.
С негромким писком зажглись индикаторы пристегивания ремней. Рыженькая стюардесса выглянула из-за шторы, с ленцой и неизменной улыбкой глядя на пристегивающихся людей.

— Бля. Ёбаные ремни.
Решено — с этой секунды перехожу на чистый русский. Великий и могучий, как говорится. Единственный такой в своём роде, ага. Клац — руки лениво сцепили пряжку и чуть ослабили натяжение ремня, чтобы не сдавливало живот. Готов к посадке, капитан.
— Эй, стюард! — Я опять крикнул через весь салон, как непослушный десятилетний мальчик. — А можно еще чутка налить?
Перед посадкой похмелиться — это же просто праздник какой-то. И вообще, с этого дня я только летаю — столько алкоголя почти даром, если не брать в расчет стоимость билетов, это уже Нирвана. Да и в зонах турбулентности так весёленько трясёт, словно на американских горках катаюсь. Ляпота.

Кивнула стюардесса, скрывшись за занаесью. Вышла. Улыбается как всегда, бутылочка крошечная в руках.
Миг, содрогнулся весь салон, дернуло тебя влево, врезались в пузо ремни безопасности. Где-то сзади удар громкий раздался, хруст какой-то. Воет ветер в выбитом иллюминаторе, кричат люди паникующие.
Включилась громкая связь с пилотом.
-...гните ремни. Сохраняйте спок..Хррр.
Прервалась успокоительная речь пилота хрустом помех, свет в салоне выключилась. Еще громче кричат люди в задней части салона, скрытой от тебя шторами. Даже ветер заглушили дружными усилиями.
Стюардесса от толчка шлепнулась на сиденье, через одно от тебя. Судорожно принялась ремнями себя пристегивать. Раз за разом части пряжки друг в друга воткнуть пытается, и промахивается. Попала в конце концов, вздохнула облегченно.
Кислородная маска жизнерадостного желтого цвета свалилась с потолка, по носу тебя стукнув. Чуть примолкли крики в салоне.

От неожиданности аж передернуло. Какой-то свист, крики, грохот, шипение — этот хаотичный звуковой водоворот напомнил мне о первых опытах с нойз-кором и даже на секунду вовлёк в ностальгию. Но, увы, её тут же вышибло из головы первыми паническими позывами. Вдруг резко потемнело. Сверху, стукнув по темени, выпала кислородная маска. Крики людей стали выше и громче. Температура ощутимо понизилась. Пиздец. Я резко схватил ручищами маску, притянул к себе и истерично попытался её напялить. С таким-то страхом и не протрезветь — это еще постараться надо. И я был уверен, что в эту же секунду последние промилле алкоголя, словно бегущие с корабля крысы, мигом покинули моё тело и растворились в пространстве окружающего хаоса.
М-да, неплохо так мамка Россия решила отшлёпать своего блудного сынишку.

Втянул воздух из маски, выдохнул. Раз, другой. Надувается пластиковый мешок прямо перед лицом и опадает. Стало как-то даже, по крайней мере почти все люди перестали кричать. Наверное сложно просто издавать какие-то звуки, когда у тебя на лице одет пластиковый стаканчик. Лишь девочка какая-то надрывается. Голосок тонкий, воздуха явно не хватает чтобы делать это долго, но старается. Покричит, новую порцию воздуха наберет, снова покричит. Минимальные перерывы, голос максимально неприятный. Ветер тоже воет. Гуляет по салону, разнося холод. Но тебе это не страшно пока текут по венам остатки алкоголя.
Дергается самолет. Подпрыгивает на небольших ямках воздушных, словно запорожец на колдобинах. Даже тут смогла проявится одна из главных российских бед. Гудит надрывно двигатель за бортом, гремит какими-то, несомненно важными, запчастями, кашляет. Того и гляди вообще заглохнет. И что тогда? Неясно.

Я бы сейчас с радостью грязно выругался, опорожнившись в пространство экскрементами словесной брани, да только маска мешает. Ну и хуй с ней, сукой этой пластиковой. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Ничего, блядь, долетим еще. Не сдохнем. Попьём еще вискаря на ярких улицах Арбата. Побродим по барам местным, по клубам и андерграундным рок-холлам. Всё впереди еще, сука.

Сидишь. Чуть вздрагивают внутренности при встряске каждой, но вроде все стало спокойно. Стабильно так. Летит себе самолет и летит. Кашляет, конечно, как запорожец ржавый и несмазаный, но не падает же! Да, это главное. Даже кашель этот с периодом почти постоянным раздается. И девочка визглявая притихла. Ведь окей все будет. Двойное, или тройное дублиоование всех систем, самолеты садящиеся без единого рабочего двигателя. Масса примеров удачных. Сидишь, размышляя о прелестях московской жизни.
Внезапно два мужика выбежали из передней части салона. Белые рубашки, черные штаны. Абсолютно одинаковая одежда, форменная. Сели на свободные сиденья, сноровисто пристегнулись.
Стюадеса на них смотрит глазами, круглыми словно блюдца. Стянула с себя маску, воздух глотнула, не в силах ничего сказать. Еще раз.
-П..парни. В..вы что тут делаете. А там кто? Кто, блядь в кабине остался? Кто, я вас, спрашиваю! Самолет кто ведет?
На визг сорвалась в последний момент, вновь воздуха глотнула. Глянула на бутылочку, все еще в руках зажатую. Крышку открутила, одним движением влила в горло пол сотни грамм вискаря, предназначавшихся тебе. Закашлялась.
-Нет, нет, нет, нет, нет , нет, нет, нет, нет. Я на такое не подписывалась.
Текут слезы по резко побледневшим щекам. Капля крови выступила на прикушенной губе.

Сука, ну заткнись ты уже. Хули орёшь? Впрочем, телепатией я не владел, а снимать маску, чтобы попусту попиздеть с какой-то истеричкой, мне откровенно не хотелось. Да еще и сердце бьётся на скоростях сверхзвуковых. Беда это. Так. Глубокий вдох, глубокий выдох. И еще, еще глубже — вдох, а затем выдох. Ох. Получше уже. Или нет? Блядский кислород быстренько прошелся по крови и ударил в голову. Ох, чертово чувство, будто каким-то тяжеляком типа меты упоролся. Закружилась голова, перед глазами всё поплыло. Да еще и от резкой смены давления виски и уши пробило дичайше. Нет, ну всё, это пиздец. Даже если приземлимся нормально, от разрыва сердца все равно сдохну. Хотя, не думаю. Злодеи обычно не погибают. Смерть — удел слабых. Так что пошли все на хуй. Небось, все эти истерички и пидорасы латентные, что сидят в экономе, боженьку-господа молят, чтобы он шкурки их спас. Как бы не так, нищеброды! Чего, мол, в падающем самолёте нет атеистов? Всосите, петушки. Боженька на хуй пусть катится, выживем еще.

Сидишь. Истеричка эта рыдает в метре от тебя. Пилот один. Калмык, а может китаец. Тихо шепчет ей на ухо что-то успокаивающее, перегнувшись через ряд. Вроде чуть поутихла ее паника. Хлюпает носом, да глазами покрасневшими по сторонам смотрит. Сидишь. Как-то скучно даже стало.
Тянутся минуты одна за другой. Самолет трясется, двигатель кашляет, ветер гуляет. Что характерно трясется он все сильнее, а кашляет все реже. Вот разве что ветер остается постоянным. Глохнут уши, сворачиваясь от шума в трубочки. Но все равно чувствуется давление. Чувствуется что закладывает их. Снижается самолет, а может быть даже падает
Внезапно откуда-то из передней части самолета раздался довольный вопль.
-Йеху! Я сделал это. Слава яйцам!
Пилоты, посмотрев друг на друга, синхронно отстегнули ремни и унеслись назад в кабину.
Вновь тихо стало, ну насколько может быть тихо в самолете с пробитыми иллюминаторами. В салоне кто-то молитвы читает. По русски, по английски. Даже мусульмане там есть.

Чему-чему там слава? "Яйцам"? Блядь, кто вообще этому мудаку разрешил самолёты водить? Или, блядь, это типа раньше приматов в космос запускали, а сейчас на гражданскую авиацию расформировали всех? Нет, нет, не долетим мы, чувствую. Совсем пиздец это. Слава яйцам, блядь.

Тянется время потихоньку, самолет продолжает усиленно трястись, двигатель кашляет, но, как это ни странно, работает. Не самая худшая аварийная посадка, несмотря даже на дебила, яйца чьи-то славящего.
Прошла минута, голос тот же из передней части салона.
-Ох, ебаный ты же суслик! Нас же сейчас...
Выбежал из передней части салона мужичок какой-то. Невысокий, да и во стальном комплекцией Денни де Вито сильно напоминает. Длинные сальные волосы аккуратно зачесаны. Явно тот самый, что ругался только что.
-ВНИМАНИЕ, ПАССАЖИРЫ! ДЕРЖИТЕСЬ КРЕПКО И НЕ ПАНИКУЙТЕ. СИТУАЦИЯ ПОД КОНТРОЛЕМ. DON'T PANIC. KEEP CALM.
Назад свалил.

Под контролем? Keep calm and carry on, блядь. Лады. Посидим. Подождём. Говорил же, что не рухнем.
Глубоко вдохнув в себя кислород, я откинулся на кресле, чуть съехав вниз, и протяжно потянулся. В ушах прозвенело несколько последовательных щелчков расправляющихся позвонков, и моё сладостное кряхтение семидесятилетнего старика аккомпанементом появилось и тут же исчезло внутри замкнутого пространства маски.
Ох, лететь? Сколько еще предстояло лететь? Я и не знаю. Не знаю даже, где сядем. И сядем ли? Херня какая-то происходит вокруг.
Зато не скучно.

Толстячок-оратор сноровисто пристегнулся ремнем к одному из кресел. Следом за ним один из пилотов выбежал из передней части самолета, тоже пристегнувшись. Третий побежал, сел в кресло, и не успел немного. Мелькнуло за иллюминаторами правого борта что-то голубовато-синее и в ту же секунду мощный удар сотряс самолет. Пилот, не успевший пристегнуться из кресла вылетел, врезавись головою об стоящую впереди переборку. Что уж дальше с ним было не знаешь. Тут уж самому бы выжить.
Дернуло вперед, с силой вжав ремни в поясницу и больно приложив головою о пластик стоящего впереди сиденья. Влево дернуло. Самолет развернулся как-то через жопу левым боком к небесам. Секунда-другая спокойствия и умиротворющей невесомости. Желудок горлу подступил, а затем толчок сильнейший. Ремень страховочный в тело вжался, едва ли пополам не разрывая. Затем скрежет невъебический сотряс салон. Серость асфальта за стеклом правой стороны салона, кровавое пятно на переборке впереди, хрустит пластик корпуса, стираемый об абразив асфальта. Скрипит искривляющийся металл ребер жесткости, совершенно не предназначенный для таких нагрузок. Взрыв какой-то, где-то сзади. Или спереди, или сверху. Ничего уж не понять: сбившийся от постоянных нагрузок вестибуляторный аппарат окончательно отказался воспринимать удручающую действительность, хаотично двигающуюся в пространстве. Вот уж в той стороне, где еще недавно был пол стал потолок. Висишь на ремнях головою вниз, рассыпав в воздухе длинные кудри. Вновь удар сильнейший обо что-то, дернуло влево, головою в левую переборку сильно вмяв.
Кружится и вертится окружающий мир, двигаясь по совершенно невообразимым траекториям. Хрустит вновь что-то. Но все же есть ощущение, что движение прекратилось. Примерно как после качелей: вроде и стоишь ты на месте, а ощущение такие, словно тебя в центрифугу посадили, в космонавты тестировать.
Согнулся к полу, намереваясь все содержимое желудка выблевать. Поток зловонный глотку дерет. Хорошо хоть маску сорвать успел.
Сидишь. Зловонная лужа у ног, кровавые капли срываются с головы, капая туда. Левый глаз, залитый кровью не открывается. Паршиво.

Мира — не существует. Время — остановилось. Вокруг — пустота.
Что-то произошло. Череда событий, связанных между собой логически, но идущих вразрез с остальным миром. Грохот, скрежет, громыхание. Боль, боль, боль и боль. Раздирающая внутри, раздирающая снаружи. Пот, кровь и блевотина. Всё. Конец. Нет ничего больше. Только бессилие.

Висишь на ремнях безвольную тушкою. Чернота пола под тобой, кеды коричневато-серой массой рвоты заляпанные. Трещит то-то. Сзади, спереди. Везде. Хрустит, шипит, горит. Тепло становится организму.

"Прилетели, видимо."
Появилось сознание — появилась мысль. Появилась мысль — появилось действие. Медленно, еле шевеля руками, я отстегнул ремни и окончательно свалился на пол, прямо в мерзкую лужу из содержимого своего желудка. Превозмогая болевые позывы, открыл глаза и, щурясь, стал скользить по остаткам салона, пытаясь понять где я. Одно и так было ясно — нужно быстрее отсюда валить. А то несколько тонн авиатоплива при малейшем контакте с огнём устроят мне хороший фейерверк на прощание.

Встал с земли, цепляясь ослабевшими руками о сиденья. В глазах тут же потемнело, мир качнулся, грозясь упасть на тебя. А может быть ты на него. Как бы то ни было сжал покрепче пальцы на переднем сиденье, спасая лицо от еще больших повреждений. Передвинул левую ногу, качнувшись вперед. Затем правую. Затем вновь левую. Руками ухватиться за другое сиденье, и опять вперед. Медленно, неуверенно. Все внимание сконцентрировано на движениях: чуть отвлечешься, и будет неминуемое падение. Идешь, секунд сорок прошло. Остановился, задумался: а куда же собственно ты идешь?
Остановился, присев на ручку кресла, взглянул по сторонам. Бесчисленные ряды кресел. Слева виднеется переборка, кабина там. Справа теряется взгляд в рядах кресел. Среди людей, с трудом головами ворочающих.

К кабине, не останавливаясь. Там в любом случае люк. Люк — выход. Больше ни о чем не нужно думать. Шаг за шагом, покачиваясь, глотками возвращая остатки собственной рвоты в желудок, мерно идти в переднюю часть самолёта. И всё. Там — спасение.

Развернулся и медленно двинулся вперед, в головную часть самолета. Узкий коридор между креслами едва освещен тусклым солнечным светом, льющимся из иллюминаторов по обеим бортам. Нормальные лампы при аварии, судя по всему, отключилось.
Самочувствие тем временем чуточку стабилизировалось. Идешь, хватаясь руками за спинки кресел. Конечно все еще весьма медленно, зато вполне так надежно. Даже не подскользнулся, вступив в кровавую лужу, растекающуюся рядом с телом невезучего пилота. И блевать тянет уже не настолько сильно как раньше, хотя после осознания что это была кровища все же вновь стало как-то херовато.
И, наконец, добрался таки до передней части самолета. Тут уж совсем темно: иллюминаторов то нету. Перекресток небольшой. Сзади салон остался. Слева дверь по идее должна быть: в аэропорту ты заходил именно через нее. Справа хрен знает что: темно там, а так как-то ничего не вспоминается. Вроде бы просто тупичок. Шкафчик еще с хавкой и бухлом там же стоять должен. Может быть даже дверь есть, а может быть просто тупик: этого уже не помнишь Прямо по курсу собственно говоря сама кабина. Беленькая дверь настежь распахнута, а внутри хер пойми что. Свет льется через лобовое стекло, вот только вместо ожидаемого интерьера с массой всяческих приборных панелей, штурвалов и прочим виднеются странные черные линии. Десятки их, сотни. Тонкие, всего лишь в несколько миллиметров толщиной, или напротив толщиной с руку. Переплетаются невообразимым образом одна с другой, в стороны расходятся. Словно бы огромный черный спрут оттуда заполз. Отпрянул от этого в первую секунду, а потом углядел зеленый листик на конце одной из ветвей. Всего лишь дерево.