Кельтский крест | ходы игроков | Карта вторая

— Сервис — поганый. — констатировал Роберт. — Судя по всему, от резкого толчка створку либо перекосило, либо еще что. Не очень верится что нас могли забаррикадировать снаружи, правда.

На секунду он задумался, стоит ли доставать из рюкзака пистолет. Что может угрожать в поезде настолько, что может понадобиться оружие? Разве что врожденная тупость проводников и незнание ими английского языка. А тут как раз... Как там говорил благородный дон Капоне — Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним добрым словом? Ну, для начала попробуем просто доброе слово. Нет, для начала попробуем все-таки кое-что другое.
— Вы видели, они меня вынудили. — не уточняя, о ком шла речь, обратился к Кристианне Роберт, отходя на шаг и с размаху впечатывая подошву ботинка рядом с косяком. Замок открыт, но может удар вправит дверь на направляющие?

Кристианна сначала не поняла, чего вдруг Роберт дергает и дергает дверь - она открывалась абсолютно нормально. И он совершенно точно не защелкивал замок, когда вернулся - уж этого бы Кристи не заметить не могла.

Однако купе не открывалось, и это было странно. Что за ерунда? Может, он как-то не так тянет за ручку?

- Погодите, кто вынудил? - не поняла она. - Что вы собира... - она не успела договорить, как британец отшагнул, размахнулся и врезал ногой по двери так, что задрожал весь вагон. - ОЙ!!!

Девушка еле успела подобрать под себя ноги, а то бы он точно за них зацепился. Спрашивать зачем и почему было уже поздно.


- Ну вот. Теперь вы сломали дверь и вам предъявят восхитительный штраф, которого хватит на то, чтоб обеспечить постельным бельем всю Хорватию, - с лёгким упрёком произнесла Кристианна, забираясь поглубже в угол и затягиваясь. - Разве можно так пугать, я чуть не проглотила сигарету. Это месть за трубку и коньяк?

- Крак, - сказала дверь. И перекосилась. Сломались колёсики, не рассчитал Прайс силу удара. Не просто поправил на направляющих, но снёс с них. Теперь, аккуратно приподняв их и сдвинув, можно было попасть в коридор. Но уже слышен топот шагов там, со стороны купе проводника.

Он сам оказывается у двери почти сразу. Какие-то крики на его языке, отдалённо похожем на русский. Что-то про врата, казну, платити, и бригадир. В общем, и так было понятно, что может выдать работник железной дороги в ответ на такое надругательство над имуществом, за которое он ответственен.

— Кто сказал, что грубая физическая сила не выход? — пробормотал Роберт, глядя на дело ног своих. — Нет, Кристианна, за трубку и коньяк я вам еще отомщу. Позже.

Повернувшись к проводнику, он глубоко вздохнул, заранее набираясь терпения. Хорватского Роберт не знал — с нанимателем и, хм, сослуживцами общался по-английски, а с местными когда хватало его ломаного русского, а когда и просто жестов. Ну что ж, посмотрим, хватит ли сейчас.

— Dver' bila slyomana. — мысленно закрывая лицо ладонью, начал Прайс. Уже после этой фразы его запас русских слов едва не показал дно. — Nie otkrivalas'.
Достал бумажник, покопался в нем. Протянул хорвату купюру в пятьдесят долларов. Хватит и этого, даже с запасом.
— Vot. — слова "штраф" по-русски он не знал. Ладно, не маленький, сам поймет. — Den'gi. Vernite dver' na mesto i prinesite bel'ye i kofe.

Господи, зачем ты создал эти языки такими сложными и непонятными? Это просто кошмар какой-то. Напоследок Роберт показал хорвату еще одну бумажку, теперь уже в десять долларов. С намеком, что это уже лично ему достанется, когда все сделает.

- Vy ruuskiy? Hotya net, vizhu, - наглая морда проводника заглядывает в купе через плечо Роберта, - 50 dollarov, a nashih deneg net? Hotya davayte, - чуть не выдернул у Прайса деньги и задумчиво посмотрел на дверь.

- Ya perevedu vas v drugoe kupe.

В коридоре появилось ещё одно действующее лицо. Громадная бабища, из тех что легче перепрыгнуть, чем обойти. Вжав проводника в ваше купе она начала препирательства с ним. Как ни странно - тоже на русском. Прайс не успевал разбирать слова.

- Pochemu vstali tak rezko, vy tam ... ... ... ... blyad'? Ya sebe chut' .... ... ... ...
- Zhenshina uspokoytes'! Eto pregrada na ...
- Kakaya pregrada, ... ... ... ... ...
- ... Puti ...
- I eto ... ... ... chasov opozdaem?
- Ya ne znayu, zhenshina! Hvatit na menya orat'!
- ...
- ...
- ...

Кажется, это всё собиралось затянуться надолго. В купе начинал разноситься тяжёлый дух дешёвого ещё скорее всего советского одеколона или духов.

Кристианна выглянула на шум - Роберт укатывал проводника долларами, от которых у несчастного служаки алчно заблестели глазки. Журналистка с любопытством наблюдала за сценкой, когда в неё ворвался совершенно потрясающий персонаж. Фантастических размеров тётка, громовым голосом оравшая что-то по-русски. Кристи узнала буквально несколько слов - рochemu, blyad', zhenshina. Яростный напор русской, казалось, разнесёт вагон на части вернее, чем крушение поезда. Нет, такой момент упустить нельзя!

Она нырнула в купе, выхватила из сумочки фотоаппарат и начала отщёлкивать кадр за кадром.
Великолепно! Какой пассаж! А теперь с другого ракурса!

Кристианна подошла ближе, вежливо оттеснила проводника немного в сторону, извиняясь по-французски:

- Миль пардон, мсье! Экскьюзе муа. Мадам! - Она чарующе улыбнулась тётке. - Ву эт гранд! Vy velikolepna! Квелькуэ фотос пур ле мэгэзин франсез? - журналистка знала, что на русских иностранная речь действует, как заклинание. - Сурир силь ву пле! Кип смайлинг! Ulybnitesʹ, pozhaluĭsta!

Маленькая бытовая драма с огромной скоростью превращалась в бытовой же фарс. Теперь и не только мысленно, но и действительно прикрыв лицо ладонью, словно наблюдение происходящего причиняло нестерпимую боль глазам, Роберт слушал перепалку, размышляя на тему того, является ли грехом убийство жуткого существа, назвать которое человеком, а тем более женщиной, язык не поворачивался. Он мысленно поблагодарил неизвестно кого за то, что в попутчицы ему попалась Кристианна, а не... такое вот.

А вот, кстати, и Кристианна. Легка на помине. Ее действия заставили Роберта опустить руку, а уж глаза широко раскрылись сами собой. Сначала ему захотелось проверить температуру. У себя, на предмет уж не бредит ли он. Но это было бы слишком просто. Что ж, будем импровизировать.

Импровизация получилась что надо. Не дожидаясь реакции и проводника, и атаковавшего его монстра, Роберт аккуратно, соизмеряя силу, но крепко, ухватил Кристианну за запястье.
— Дорогая, нам нужно собирать вещи, этот джентльмен любезно предложил нам занять другое купе. — он повлек попутчицу внутрь, плечом оттесняя "настоящую русскую женщину". — Дорогая, пожалуйста, давай поторопимся. Ты же сама хотела выпить кофе, а в этом купе теперь нужно убираться и менять дверь.

Оставалось надеяться, что француженка его не убьет. Ну или, по крайней мере, не сразу.

Кристианна сдержанно брыкалась, когда Роберт ухватил её и поволок в купе, как непослушную маленькую девочку, которая не хочет есть кашу.

Крайне недовольная тем, что он сорвал её великолепный кадр, Кристи всё же дала себя утащить, понимая, что сопротивление будет бесполезным и от того ещё более смешным.

Оказавшись, наконец, вдали от посторонних глаз, девушка вырвалась и гневно воззрилась на британца:

- Что вы себе позволяете? Я, кажется, не давала повода для такой фамильярности! Спасибо ещё, что вы назвали меня "Дорогая", а не "Дешёвка"! - Лицо её пылало от возмущения, глаза метали негодующие искры. Казалось, ещё миг - и она устроит настоящий пожар - такие молнии сверкали в её взгляде. - С какой стати вы устроили этот балаган? И я опять уронила сигарету! - эта потеря была последней каплей. Кристианна уселась на диванчик, скрестила руки и требовательно уставилась на нахала:

- Объяснитесь, Роберт. Что всё это значит?

Решив, что от знакомства с влажной обивкой его штанам хуже не станет, Роберт сел на бывшее место Кристианны и скрестил руки на груди. Посмотрев на девушку, он не удержался от смешка — очень они друг на друга были сейчас похожи, за вычетом злости и, хм, кое-чего еще.
— А вы решили дождаться, пока эта корова накинется уже на вас? — говорил он спокойно, с интересом разглядывая попутчицу. — Не знаю, что вы задумали — хотя могу догадаться — но кончится это могло... печально. И мне бы потом пришлось уже оттаскивать ее от вас, а там... — Прайс хмыкнул и покачал головой. Не удержавшись, тихо рассмеялся. — Весовые категории, боюсь, неравные.

Он пожал плечами.
— Если вас так потрясло, то, что я сделал, то я могу извиниться. Приношу свои глубочайшие извинения. Если вы все-таки хотите меня загрызть... — Прайс страдальчески закатил глаза, но не выдержав напряженности момента, рассмеялся. — То давайте вы это сделаете уже в новом купе и после чашечки кофе?

Поднявшись с сиденья, он потянулся к рюкзаку, лежавшему на полу. Это было рискованно — слишком близко это было к Кристианне — но кто не рискует, тот не пьет шампанского.
— Кстати. В гневе вы просто сногсшибательно красивы. — забил последний гвоздь в крышку собственного гроба Роберт.

- С чего вы взяли, что она на меня накинется? Да она бы взвыла от счастья, что её фото появится во французском глянцевом журнале! Вы лишили старую каргу её единственного шанса, она теперь утопится от тоски и безысходности, - Кристианна в запальчивости ещё продолжала бушевать, но уже без прежней ярости.

Разрешение загрызть, однако, сделало своё чёрное дело, девушка не удержалась и фыркнула, представив, как она жуёт горло Роберта, аккуратно и изящно пользуясь ножом и вилкой для мяса. Или для рыбы? И запивает это всё чашечкой ароматного кофе, мстительно держа на виду, но вне пределов его досягаемости трубку и бутылку Курвуазье.

Положительно, очень трудно продолжать сердится, когда начинаешь смеяться. И ещё труднее, когда тебе при этом говорят комплименты. Кристианна какое-то время безуспешно пыталась удержать строгое выражение лица, что выглядело, наверное, забавно, но в конце концов сдалась и засмеялась:

- Так вот, оказывается, в чём всё дело? Вы задались целью выводить меня из себя, чтобы получить эстетическое наслаждение от созерцания моей неземной красоты? Вам не повезло, я не люблю долго злиться. И вообще, у вас плохой вкус, я вовсе не так уж красива. Ладно, раз уж вы загубили мой сенсационный репортаж, давайте собирать вещи.

Ругавшаяся женщина, проигнорировавшая первые несколько кадров, увидев Кристианну была похожа на большого толстого сома, беззвучно открывающего рот. Совершенно неизвестно, какова бы была её реакция на иностранку, камеру и французскую речь, но Роберт лишил их обоих удовольствия пронаблюдать за последствиями "фотоатаки". В любом случае, женщина покинула поле боя с проводником, по-видимому ретировавшись в своё купе, это легко было понять по смолкшей ругани. Хорват же был рад такому спасению и прошмыгнул к себе за бельём.

Сейчас было около половины третьего дня, и, учитывая эту остановку в пути, у вас стали появляться шансы опоздать на самолёт. На самолёты, если быть точным. Когда проводник провёл вас до нового купе, то, складывая десятку Роберта в карман, он умудрился как-то объяснить, что puti polomany, szadi esche poezd, и, как вы поняли уже сами, машинистам предстояло решать задачку из книжек с логическими задачками для детей, про железнодорожные пути и попытки разъехаться.

Ориентировочно, хорват говорил о трёх-пяти часах. В более цивилизованной стране за это время бы уже и могли поставить новые рельсы, но нет, это время нужно было для "разминуться", "получить зелёный коридор", "объехать"...

Сейчас как Кристианна, так и Роберт, сидели в новом купе и прикидывали, успевают ли они...

- Разобрали железнодорожное полотно? - слега опешила Кристианна, подозревая, что поняла что-то не так из-за языкового барьера. - Как? зачем? Развинтили рельсы и унесли? Какое жуткое варварство. О, я помню, это славянская традиция, об этом писал ещё известный русский писатель, Antuan Chekchov. Тысяча чертей, я тогда думала, что это юмор! Что же делать?

Она взглянула на часики, потом вынула свой билет, посчитала, постукивая пальцем по циферблату.

- Ну, допустим, я может быть и успею. А если они не справятся за 3-5 часов? Кто мне вернет деньги за билеты? безобразие.

Журналистке не сиделось на месте, она вскочила и заметалась по купе, то выглядывая в коридор, то посматривая в окно.

- Pojaluysta, taxi. Zakaz? Vyzov? Po radio, - она снова начала тормошить проводника. - Ест-иль поссибл? И кофе, кофе! Вы обещали кофе. - Кристианна от волнения мешала английские слова с французскими, пересыпая их некоторым количеством русских. - А, ладно, - она тут же безнадежно махнула рукой - кофейное настроение пропало, да и вряд ли в этом беспорядке можно получить приличный кофе.

Наблюдая за охватившей девушку паникой, Роберт на всякий случай проверил и время своего вылета. Билета у него еще не было, но товарищ, сообщивший ему номер рейса и время должен был ждать в аэропорту уже с ним на руках. И по всему так выходило, что Роберт как раз успевал — рейс намечался поздно ночью и хорошо еще если не задержится на пару часов. Так что следующие секунд десять он наблюдал за происходящим из чувства, как сказала Кристианна, эстетического наслаждения. Когда же в процесс оказался вовлечен и так уже изрядно помятый проводник, Прайс решил, что пришло время вмешаться.

— Кристианна, пожалуйста, успокойтесь. — Дождавшись, когда девушка снова окажется в зоне досягаемости, он чуть привстал со своего места и осторожно, даже с некоторой опаской — мину трогать всегда боязно — чуть потряс ее а плечо. — Здесь это, к сожалению, вполне обычное дело. Думаю, эти рельсы банально... продадут. — Роберт развел руками. — Местные железнодорожники уже привыкли к этому и знают что делать.
Улыбнувшись, он кивнул ей на сиденье, приглашая слегка расслабиться.
— Pozhaluista, prinesite kofe. — напомнил он проводнику.

— Не стоит беспокоиться. Я уверен, что вы успеете. В крайнем случае, мы что-нибудь придумаем. — Роберт снова улыбнулся. Почему-то ему теперь хотелось улыбаться. Настроение стало куда как лучше.

Тираду насчет такси проводник, видимо не понял, а может у них и рации не оказалось. В этих варварских местах можно ожидать чего угодно.

Кристианна в который раз поймала себя на мысли о том. что если бы она застряла в таких условиях, она точно бы оказалась диссиденткой и воительницей за правду и лучшую жизнь.

Но, по крайней мере, кофе им все-таки принесли. Единственнум его достоинством оказалось то, что он горячий. В остальном его вкусовые качества оставляли желать лучшего - довольно слабый, пережжёный, с привкусом горелых зёрен и слишком крупно помолотый. На "троечку", как говорится. Но всё же это был кофе, который даже распространял приятный аромат.

Журналистка смирилась с тем, что убраться отсюда быстро и комфортно не получится - следовательно, надо расслабиться и получать наслаждение. ОТ кофе, сигареты и болтовни.

Она устроилась поудобнее - благо, новое купе было сухим и чистым, да ещё и с постелями. Скинула обувь, забралась на полку с ногами, подоткнула подушку под спину - в общем, устроилась на длительное ожидание.

- Ладно, вы меня почти убедили. Положимся на обещания и будем уповать на лучшее. О! - Девушка, что-то вспомнив, запустила руку в сумку, вынула пакет с круссанами, с треском распечатала его и поставила на стол. - Угощайтесь. Роберт. Не бог весть что, но с голоду пока не умрем.

Взяв чашку, Роберт сделал первый, небольшой и осторожный глоток. Надо сказать, напиток оказался неплохим. Ну, во всяком случае, по сравнению с тем, что выдавали за кофе в той забегаловке неподалеку от их казармы. Мыть кофейники там было не принято — видимо, считалось что многовековой налет на стенках делает напиток крепче и вкуснее. В итоге получалась некая смесь, по вкусу... Ну, наверное такой вкус имел бы расплавленный свинец. Но кто тогда пил кофе ради вкуса? Взбодриться, согреться — и ладно. Так что это, практически, еще один знак, что он едет в другой мир, нормального кофе и красивых девушек.

Глянув на предложенные попутчицей круасанны, он не выдержав, рассмеялся.
— Извините. Просто... — его снова разобрал смех. — Как-то очень символично, что ли. Я хотел уже было лезть в рюкзак, но вспомнил, что у меня там только пачка галет и консервы. А вы достали это. — Прайс кивком указал на пакет. — Не знаю как сказать. Прямо столкновение двух миров, что ли.

Решив, что иногда лучше пить, чем говорить, он сделал уже куда более смелый и глубокий глоток. Организм, распознав знакомый наркотик, слегка оживился, внутри потеплело.
— Знаете, не сочтите за невежливость, но я как-то считал... — Роберт прервался, подбирая слова. — Ну, в общем, что девушки вроде вас если и работают журналистками, то в светской хронике, или журналах мод, не знаю. Не каждый по собственному желанию захочет ехать в такие места.

- Да, да, - с готовностью закивала Кристианна, и в глазах её заплясали смешинки. - Я же вам сразу сказала - глянцевые журналы, туризм, красивые отели, мода, реклама перламутрового лака для мизинца правой руки, интервью с самым прилизанным мачо из голливудской тусовки... Что же вы не поверили?

Она отпила ещё глоток кофе и поморщилась. Нет, это, конечно, дрянь. Ничего, она едет домой, в Париж, а там уж сможет отвести душу.

- Как вы сказали, - переспросила она, запуская руку в пакет и вылавливая круассан. - Столкновение двух миров? Главное, чтобы миры, сталкиваясь, не разрушались. А в галетах нет ничего ужасного, если мы просидим здесь еще часов шесть, до них тоже дойдет очередь. Да вы берите, берите, не стесняйтесь, - девушка подвинула пачку поближе к Роберту. - Да, так насчет журналов. Вам не приходило в голову, что светская хроника и журналы мод - это невыразимо скучно?

— Что поделать, не поверил. — Роберт осторожно, словно боясь, что он рассыпется в его пальцах в труху, взял круассан и начал с интересом его разглядывать. Конечно, во многом это было представление специально для Кристианны. Но отчасти в нем действительно проснулся этакий исследовательский интерес. Наконец, решив что девушка вдосталь насмеялась, он, вспоминая то, чему его давным-давно учила мать, аккуратно откусил небольшой кусочек и начал медленно прожевывать, запивая кофе. Главное сохранять максимально серьезное выражение лица...

— Да знаете, не приходило. Наверное потому, что я со всем этим не сталкивался. Другой мир все же. — он чуть улыбнулся, смотря Кристианне в глаза. — Я родился хоть и в Лондоне, но в Тауэр-Хэмлетс. Порт, доки. Так что... — Роберт развел было руками, но вовремя вспомнил, что со стаканом в руках лучше не совершать резких движений. Второго потопа Кристианна может и не пережить. — Я как раз об этом и не думал. А что, разве это действительно так ужасно, что ради спасения от этой скуки красивые девушки решают ехать... на столь недорогие курорты?

Кристианна хохотала до слёз, забыв про свой кофе, когда Роберт, делая большие удивлённые глаза, разглядывал круасан будто абориген Новой Зеландии - старый транзистор.

- Это не сувенир из Франции и не денежная единица Океании, - выдавила она наконец сквозь смех, - Это просто едят. Прекратите немедленно, вы решили меня уморить смехом, раз не удалось запугать до смерти? Вы ужасно мстительный человек, Роберт.

Отсмеявшись, она принялась за свой круасан, запивая его коричневой кофейной жидкостью.

- Вы не поверите, - отвечая на его вопрос она сделала трагическое лицо. - Это действительно ТАК ужасно. Представьте себе - роящиеся миллионеры, рассыпающие брильянты и разбрасывающие направо и налево норковые манто, сверкающие лимузины, раскатывающие по бархатным дорожкам лишь для того, чтобы свозить даму от беседки до сортира, пышная свадьба пекинесов в католическом соборе под умильные взгляды впавших в маразм пожилых леди - нет, нет, это слишком сложные и высокие для меня сферы, я недостойна, - Девушка иронически усмехнулась. - Приходится сбегать на недорогие курорты. А вот в доках я, кстати, не бывала. Нет, я конечно, плавала на кораблях, но порт для меня всегда был местом прибытия-убытия. Красиво, сумбурно, машущие платочки, гордые силуэты лайнеров, снующие туда-сюда вразвалочку моряки, солидный капитан в белом кителе с золотом, тихий плеск волн, резкие выкрики... А как это выглядит изнутри?

— Ну, лучше вы будете смеяться надо мной, чем меня бояться. — Прайс с улыбкой пожал плечами, на время отставляя чашку. Достав очередную сигарету, закурил. Кажется, ему окончательно удалось разрядить обстановку. Во всяком случае, Кристианна больше не собиралась брать на абордаж купе проводника и вызывать по радио группу эвакуации. Конечно, наблюдать за всем этим, да еще и совершенно бесплатно очень даже интересно, но уж очень много шума и суеты в процессе. Да и разговор может выйти интересным.

— Говорите, тем не менее, обо всем этом вы со знанием дела. — Роберт попытался представить себе собачью свадьбу в соборе, но воображение рисовало какую-то до крайности непристойную картинку. Едва не поперхнувшись дымом, он закашлялся и пару раз ударил себя в грудь, успокаиваясь.
— А порт... Мой отец был докером, можно сказать, потомственным. Запомнил еще те времена, когда бригадиры набирали команды на разгрузку судна прямо в припортовых пабах. Грузчики редко когда были полностью трезвы, однако работали за двоих каждый. Он рассказывал об этих временах, когда мать не могла услышать, иначе сразу начинались нотации на тему "Не ругайся при ребенке!" Но когда я родился, старый порт уже, по сути, умирал. — Он глубоко затянулся. Сизый дым повис пеленой между ним и Кристианной, скрадывая черты девушки — сквозь его клубы были хорошо видны только ее глаза. Достаточно красивые, надо сказать. — Прогресс. Порт прекрасно справлялся с чайными клиперами, но вот контейнеровозы оказались ему не по зубам. И он начал постепенно... Да, наверное все-таки правильнее сказать "умирать". Контейнеровозы швартовались в Тилбери и Феликстоу — там глубина позволяла. А в Лондоне... Закрывались терминалы, докеры разбредались кто куда. Район стал чем-то вроде свалки для неудачников. Кажется, даже Маргарет не удалось с этим справиться окончательно. Хотя не знаю. Я ушел в армию в 80-м, как раз тогда, когда ее кабинет занялся этим проектом.

Затушив докуренную опять чуть ли не до фильтра сигарету, Роберт развел руками.
— Извините, из меня плохой рассказчик. Может, продемонстрируете как надо, у вас это, все-таки, профессиональное?

— Что за приступ самокритики, переходящий в самооплевывание? Вы прекрасный рассказчик, Роберт, особенно для солдата и паренька из рабочей семьи. Да еще и политический обозреватель по совместительству. Не сочтите за комплимент, так сразу по вам и не скажешь, — девушка обезоруживающе улыбнулась — действительно, комплимент был довольно сомнительный, тем более, с учетом того, что сразу Кристианна приняла британца за какого-то асоциального типа. Сейчас он выглядел намного приятнее, и поболтать с ним было интересно. Но интереснее всего были его глаза — смесь агрессии и опасности в сочетании с иронией и явно высоким интеллектом была прямо-таки гремучей. — Между прочим, зря вы считаете, что журналисты —профессиональные рассказчики. Наоборот! Наша работа — вынюхивать и выспрашивать, а потом, перепутав всё, что только можно, выдавать на публику. Знаете, сколько забавных случаев было связано с опечатками? Даже в Библии - да, да! есть такое издание, которое называется Злая Библия, или еще «The Adulterous Bible», оно датировано, кажется, 17 веком. Там в списке заповедей из седьмой, самой любимой всеми, — Кристианна лукаво подмигнула, — выпала частичка "не" и получилось "Прелюбодействуй". Представьте, какой случился ажиотаж и всемирный скандал, тем более, что эта Библия печаталась по заказу английского короля Чарльза. А пресса так вообще изобилует всякого рода прелестями. Нам рассказывали в университете уморительные истории том, как про Бисмарка написали о "стремлении его высочества князя Отто фон - в общем все регалии - сохранить хорошие отношения со всеми влиятельными силами". Влиятельные силы были обозначены немецким словом Machten, однако свет увидело совсем иное слово – Mädchen, девочки. Получилось, что пожилой рейхсканцлер, которому уже перевалило за 70, старается сохранить отношения со всеми девочками. А классикой французских ляпов считается объявление о сдаче в аренду фермы. Скучное ничем не примечательное объявление внезапно приобрело очень милый пикантный оттенок — в слове «ферма» — ferme буква r уступила место букве m. Ферма превратилась в женщину - по французски femme, и теперь оно стало звучать, как «Продается или сдается в аренду прекрасная женщина; при правильной обработке весьма производительна» , - Кристианна подмигнула и засмеялась. — А вы говорите, что мы профессионалы... Ничего подобного! Мы дилетанты, который свой дилетантский взгляд навязывают миру.

— Политический обозреватель? — Роберт удивленно приподнял бровь. — Нет, это не мое. Просто, когда что-то начинает касаться тебя напрямую, поневоле как-то начинаешь... ну, если не разбираться в этом, то хотя бы понимать, что происходит.

Допив уже начавший остывать кофе, мужчина отставил чашку, покрутил в руках чуть ли не ополовиненную пачку сигарет, но все же спрятал ее в карман.
— Ну, опечатки это немного другое... — протянул Роберт, поудобнее устраиваясь на лежанке. — Это, скорее, влияние случая, сдобренное человеческой невнимательностью и торопливостью. Хотя, глядя на большинство современных журналистов, я склонен согласиться с вами в плане дилетантизма. Жаль, но желание выдать сенсацию погорячее у многих ваших коллег стоит на первом месте, далеко опережая обязанность доносить, хмм, правдивую информацию. Прошу прощения, если звучит это достаточно наивно.

Некоторое время он молчал, раздумывая, не предложить ли Кристианне вина, но потом решил, что не стоит испытывать судьбу. Улыбнувшись, Роберт потянулся, разминая мышцы.
— Я вас не утомил? — неожиданно он вспомнил, что Кристианна даже специально стребовала у проводника постельное белье. Видимо устала, надеялась отдохнуть по пути, а тут такие... приключения. — Если вы хотите прилечь, скажите. Я, хм... — Роберт сделал рукой неопределенный жест. — Ну, в смысле, выйду, если вам надо переодеться или что-то такое.

Кристианна, если когда-то и думала спать, уже не желала броситься в объятья Морфея, о чём и сообщила спутнику.

В серьёзных разговорах и шутках, в попытках добиться от проводника хоть какой-то ещё информации, в догадках "успею-не успею", в аромате дешёвого кофе, в теряющем свежесть воздухе вагона, в тесном купе, претендующим на звание "люкс" прошли четыре часа, пока поезд выходил на финишную прямую.

Вот и пригород Загреба, а вот деревенские домики превращаются в городские постройки и маячат вдалеке многоэтажки. «Zagrebački Glavni kolodvor» встречает вас, широко раскинув свои двухэтажние руки-крылья, и стоит каменный король Томислав, кажется, весьма утомлённый происходящим в стране.

Странно, хоть вы и вместе доезжаете до аэропорта на первом попавшемся такси и скорее всего больше никогда не увидитесь, вы не говорите друг-другу "до свидания". Что-то подмывает сказать "see ya", и второй отвечает так же. Улыбнувшись, вы расстаётесь.