Значит, уже утро. Повышать дозу пока рано. Троица еще секунд десять рассеянно крутил в руках замолчавший комм-линк, а затем механическим движением попытался положить его в карман, но вовремя осознал, что из одежды на нем только пара колец и серебряная цепочка с кулоном. Юэ Фэнь, Чжэ Ю, ранний звонок. Либо горячий контракт, либо что-то случилость, но, так как для решения всяких «особых вопросов» у мистера Фэня имелся взвод специально обученных людей, речь, скорее всего, пойдет о работе. Мысли текли все еще достаточно вяло и, прежде чем пойти в ванну, в надежде, что контрастный душ сумеет внести его голову немного ясности, Ли несколько минут рассматривал себя в зеркало, размышляя над тем, какой необычной цепочке случайностей было суждено привести его к могиле Старика именно сегодня.
До спальни они с немками вчера так и не добрались, так что одеться и собраться можно было спокойно, без лишних вопросов и объяснений. Две красные таблетки и одна белая чтобы избавиться от отходняка, плавающие в очищающей жидкости линзы, несколько нарочито грубых цепочек в южно-американском стиле, вошедшем в моду еще до его рождения. Ехать в Коулун, где даже у детей бывают стволы, с голым пузом глупо, поэтому цветастые футболки и тонкие хлопковые брюки отпадали сразу. Агрессивные армированные плащи и камуфляжные джинсы — слишком по-западному для беседы со старым китайцем на кладбище, бизнес-наряды от Vashon Island — слишком вызывающе и вычурно для самого бедного квартала Гонконга, а вот белый с красными вставками денсипластовый комбинезон от Edgerunner Inc. из прошлогодней коллекции — самое то. Легкий, имеющий множество кармашков и чехлов, подчеркивающий достоинства фигуры и скрывающий ее недостатки, он был лучшим выбором городских курьеров, спортсменов-экстремалов, воров-домушников и прочей публики, которая была рада сочетанию практически стопроцентной вентиляции (будто голым на улицу вышел) со способностью остановить пулю из аресовского «Хищника-IV».
Легким прикосновением к пневмо-клапанам на лодыжках, запястьях и груди Ли подогнал мешковатый скафандр по фигуре, оставляя свободным только ворот, сквозь который видны белая футболка и обвивающие шею тусклые золотые цепи (так не создается ощущения, что перед тобой стоит голый альбинос с забавным бодиартом), и взял из шкафа парную к комбинезону сумку-тубус с ремнем через плечо, массивные очки-приставку и легкую белую накидку-пончо с капюшоном, которую перекинул через руку. Выходя из номера, где избавленные от его «темного присутствия» немки наконец спокойно сопели в объятьях друг друга, Троица закрыл шторы, выставил на климатической системе комфортные для европейцев +21, закрыл спальню на магнитный ключ, и все это максимально тихо, практически на цыпочках. Девочки ночью хорошо поработали, пусть теперь поспят.
…
Лифт «Золотого льва» сделан в общем для всего отеля зеркально-золотом стиле, но при этом весьма современен и до первого этажа спускается чуть дольше чем за минуту. Минута — это совсем мало, но Ли — профессионал и этого времени ему вполне хватает на то, чтобы одеть подходящую случаю маску. Небольшая складка между бровей — печать работника умственного труда, чуть опущенные веки и «лапки» в углах глаз характерные для любого, кто весело провел ночь и не принял утром двойную дозу запрещенных стимуляторов, слегка приподнятые уголки рта, создающие ощущение постоянной улыбки, которая отвлекает внимание от окружающей Троицу пугающей ауры. Проходит всего сорок секунд, и вот в кабине уже не выкарабкавшийся из выгребной ямы Коулуна Ли Шенгшунь, а забавный, приятный, очарованый восточными симами и иногда путающий диалекты китайского гвайло Альберт Блейк; не смертельно-опасный социальный хищник, а аналитик-фрилансер, живущий в «Золотом льве» только тогда, когда кто-то из «большой десятки» снисходит до того, чтобы его нанять.
…
Украшенный статуями обширный холл отеля с вычурной люстрой и позолоченным прямоугольником стойки ресепшена практически пуст, и только у дальней стены полный портье борется со сном, утопая в массивном кожаном кресле. Его зовут По Лонг, ему уже около пятидесяти и Ли прикармливает его последние три года. Цокая невысокими каблуками по черно-белому мрамору пола, Троица подходит к спешно вскочившему китайцу, виновато улыбается и, закрыв их обоих спиной от видеокамеры, протягивает в приветствии руку с зажатыми в ладони двадцатью нюйенами так, чтобы краешек купюры был виден. За те деньги, что он платит в сутки за номер, можно было бы обойтись и без всего этого, но на востоке полезно иметь хорошие отношения с людьми всех сословий.
— Доброе утро, мистер Лонг. Мне нужна машина до северного цветочного рынка и чашечка кофе, — произносит Ли приветливым, но сонным голосом, в котором сплетаются вина за вынужденное раннее пробуждение, уважение к возрасту так ничего и не добившегося в жизни портье и капелька властности, обойтись без которой в социально-финансовой пирамиде Гонконга никак нельзя. — И еще. Я уезжаю по делам, но мои...мм...«кузины» еще отдыхают. Позаботьтесь о том, чтобы им доставили завтрак, а потом, пусть их отвезут туда, куда они пожелают.
…
За пятнадцать минут за которые ролс-ройс «Фантом» с черным кожаным салоном домчал его до северной части Яо Тсим Монга, Альберт Блейк, которому в Коулуне делать нечего, просмотрел почту, финансовые и криминальные новости, посмеялся над забавным роликом с сим-туба, а из машины вышел уже как Ли Шенгшунь. Оставив водителю очередные двадцать нюйен чаевых, он прошелся по только что открывшимся цветочным рядам, торгуясь и перекриваясь с торговками, сбить один нюйен с которых иногда было сложнее, чем продать русским партию «калашниковых», купил миниатюрные красно-оранжевые пеоны в горшке для «доктора Лизы» и четыре срезанные красно-белые хризантемы для Старика, позавтракал лапшой с креветками и нашел вело-рикшу до кладбища в Коулуне.
К Чжэ Ю Троица прибыл за час до назначенного срока и первым делом властным движением подозвал тощего мальчишку, что неуверенно жался к стене ближайшего переулка, решая, видимо, стоит ли бледный гвайло его внимания или нет.
— Отнесешь этот горшок гвайло Элизабет Хедли на пересечении тридцать шестой и проспекта алого лотуса, — произносит Ли не терпящим возражений голосом, ловким движением материализируя в руке купюру в пять нюйен. — Если спросит от кого — не говори, а если случайно «потеряешь» цветок — беги в ближайший храм и сбривай брови.
Сдобрив последнюю фразу искренней теплой улыбкой, Троица на мнговение перестал сдерживать свое «второе я», и хилый беспризорник, которого внезапно окатило холодным потом страха, убежал выполнять поручение раза в два быстрее обычного.
Осталось только положить хризантемы на крохотную могилу Старика и рассказать ему о последних новостях. Время еще есть. Много времени. Ли успеет даже молча посидеть рядом с надгробным камнем, вспоминая, как они с Цао Шанем ходили ловить рыбу и ощущая в груди тягучую непроходящую пустоту, которая осталась там после его смерти.