Искупление | ходы игроков | Куб 5*

Красивые сны - цветные, яркие, может они снились тебе, тогда, среди рыбок и разноцветного стекла, любопытства? Ты спишь или же просто лежишь, все больше погружаясь в кристально чистую воду, которая сверкает мириадами пузырьков. Красиво.
Пробуждение. Ты словно выныриваешь из воды куда-то в более холодное, более отчужденное, более чужеродное... Тесно.

Холодно. Поджимаешь к себе голые ноги, сворачиваешься калачиком, пытаешься согреться, уже мысленно чертыхаешься на открытое на ночь окно, шаришь рукой в поисках непонятно куда исчезнувшего одеяла/куртки/простынки/, но рука нащупывает гладкую поверхность. Боишься открыть глаза, пытаешься оправдать все сном - ах, шалунишка сон, тебе меня не напугать. Но сон тут не причем.
Рука продолжает исследовать поверхность - все гладкое, без единой царапинки, стальное на ощупь. Открываешь глаза. Ты лежишь на полу какого-то пространства, больше напоминающего куб. Ты можешь вытянуть ноги, пальцы касаются таких же холодных стенок. Делаешь резкое движение - все в такт твоему движению сдвигается с места. Замираешь, сердце бухает в грудной клетке, тишина давит на уши. Куб какое-то время бесшумно покачивается, потом медленно останавливается.
Осматриваешься получше - на тебе какая-то нелепая пижама, напоминающая больничную, так еще и не по размеру, как всегда.
Ноги босые.
В кубе имеются несколько продолговатых щелей - для воздуха.

Ну что же, она плыла, скользила в тёплой дрёме радужных снов. Вселенная качалась, туда и обратно, и Оксана, взлетала вместе с ней. Как на волнах, пушистой перине рассеянных грёз, вверх и вниз, качели поднимались, качели падали, увлекая её на дно океана. Там были рыбки, радужные стайки: неоновые, золотые, кардиналы и гуппи, осыпались яркими искрами, кружились вокруг девушки, обволакивая холодом пронзительным.

«Вставать…Пора вставать…»

Шептали.
Волшебные рыбки в волшебном аквариуме, касаются Оксаны мокрыми губами, обнимают липкой стынью могильной, холодят тело, душу, увлекая за собой, стайками пузырьков манят. Мерцающее зеркало поверхности, пробито копьями косыми солнечных лучей оранжевых, там наверху, зовёт, колышется вяло, выход обещает, но до него нужно ещё доплыть. Дотянуться, отчаянным рывком, суметь выбраться из болотных вод зловонных. Оксана плывёт, загребает, рвётся, хочет вырваться, потому что нет сил тонуть. Вокруг скользят рыбы: золотые, неоновые, радужные, обволакивают студеной мглой, мешают плыть, мешают думать. Кричат, затуманивая взор:

«Давай. Давай. Давай…» А потом уже: «Умирай. Давай. Умирай!»

Охапкой червей извиваются между пальцами, путают, не дают выбраться, обманывают, увлекая не туда. Веки слипаются, мысли ворочаются вяло: где здесь сон, где здесь правда?...
И бездушная вселенная продолжает раскачиваться, вверх и вниз. Гигантский аквариум, который неизвестный изверг, дёргает вверх и вниз, методично, раз за разом. Вода закручивается спиралями, водоворотами, бурунами, выбрасывает испуганную Оксану на берег песчаный. Оставляет на солнце умирать, от холода страдать в одиночестве. А впрочем нет здесь никакого берега, и песка не существует и солнца. Только…
Приоткрыла веки дрожащие, гусиной кожей покрываясь. Зевнула тяжело, пытаясь осмотреться.
Всё непонятно. Всё так странно.
Где она? Как она? (здесь очутилась) Зачем?..
Пижама нелепая, смешной иллюзорный мир, куб. Замкнутый сосуд, вакуума рафинированного. Ограниченный стенами мир, водоём, наполненный псевдожизнью игрушечной. Есть такие. - Водолазики пластмассовые дёргаются на дне, пускают пузыри, колышатся матерчатые растения, блестят пластиковые сокровища, развалины кораблей, фарфор и пенопласт. Игрушки. Оксана тоже игрушечная, не настоящая. А потому не верит, хочет в щель заглянуть, увидеть попытаться, но не верит.
Наверное уснула, быть может в ванне пенной или с журналом любимым, пригревшись на диване, наверное всё это только сон страшный. Даже не страшный, болезненный скорее, навеянный полуднем жарким. Спросила рассеяно, не пойми у кого:
-Я сплю?
Рыбки не ответили, неоновые, радужные, золотые, меченосцы и юркие данио, проплыли на задворках сознания, молчание предпочитая хранить.

- Думаю, нет. - кто-то ответил на вопрос Оксаны и рядом как по волшебству, возникла девочка. Белые волосы и абсолютно равнодушные ко всему большие синие глаза.
Куб немного качнулся, где-то глухо что-то зарокотало, и затем все стихло. Девочка не обратила никакого внимания ни на движение куба, ни на рокот.
- Ты потеряла? - спросила она, протягивая Оксане маленькую ладошку. В ней сверкая бликами от проникающего в куб света лежал осколок стекла.

Конечно, всё это было только сном, царством иллюзий цветных, и никак иначе.

Нереальных. Красивых. Бесплотных интригующих сказок, полёт воображения, рябь на воде, ажурные блики, скольжение…В реальной жизни, людей ведь не помещают в ящики не пойми зачем, светловолосые девочки не появляются из ниоткуда, а рыбки не проскальзывают меж пальцев, любуюсь на хозяйку свою, в аквариуме надёжном запертой

«Плохо, - подумалось Оксане – Спать днём, совершенно никуда не годится, ведь читала же, самый дурной сон в это время наступает. А если ещё на солнцепеке прилечь, да в неудобном положении, ох...»
Выдохнула шумно, прогоняя дыхание теплое сквозь сжатые крепко зубы, в сумраке голубоватом, пальцами собственными любуясь. Оксана любила свои ладони, длинные, узкие красивые, но особенно ей нравились пальцы, аристократически тонкие, светлые, уязвимые какие-то и…да пожалуй, прекрасные.
«Такими хорошо курить, художественно сигаретку в пятерне изящной зажимая, творческая, одухотворенная постановка. В духе портретов начала века, томный взгляд застывший, холодная поза надменная, каре и сигарета с длинным мундштуком. Грациозная, задумчивая кошка, года проходят, времена меняется, а дама всё так же пронзительно в даль смотрит, и колечки дыма пускает, созвездий россыпь туманную. О чём она думает? О каких горестях вздыхает? Чёрно-белое фото, жизнь застывшая в монохроме, не даст ответа...»

Можно любить волосы, или глаза, Оксана любила руки, и чаще всего у других людей, прежде всего обращала внимание именно на пальцы.

- У тебя нет сигарет случайно? – Поинтересовалась у девочки, приподнимая тонкую бровь слегка. Отрепетированная, эффектная поза. Тщательно выработанный, пропущенный через фильтр шарм – Я знаешь курить бросила вообще-то, но во сне, говорят достаточно просто чего-то пожелать, чтобы оно появилось. Я бы наверное Vogue хотела, впрочем, какая-нибудь мужская дрянь, тоже вполне сгодится.
Взяла осколок из протянутой ладошки девочки. Пожала плечами:
- Знаешь рыбки ведь такие глупые. Они умирают, и чаще всего их совсем не жаль, всплывают крошечными трупиками на поверхность, достаёшь сачёк и отправляешь в унитаз. Жалко котят, щенков, они тёплые ведь и пушистые, умные, добрые, ласковые. А рыбки? Ну живут себе крошечными звёздочками, трепыхаются в сачке, умирают безмолвно…Как цветы, скажем розы очаровательные, дамы шипами увенчанные. Но кто будет думать о том, что розе больно, когда её секатором срезают? В букетах цветы смотрятся замечательнее всего…

Девочка выслушала ее с серьезным видом, чуть склонив голову набок.
- Ты первая такая. Это приятно. Другие были какие-то мелочные, все время суетились, и некому было даже со мной поговорить. А ты хорошая, ты никуда не торопишься. Ты разговариваешь со мной. За это я тебе подарю кое-что. - маленькие пальчики ловко скрылись за спиной, глаза закрылись, а губы вытянулись в улыбке.
- Угадай, в какой? - девочка выставила два плотно сжатых кулачка перед Оксаной, в глазах заискрились хитрые искорки.
- Я люблю рыбок и цветы, не люблю шипы и трупики. Но из твоих губ эти слова не кажутся мне ужасными, а наоборот - даже притягивающими. Поговори со мной еще. Ты такая хорошая, такая красивая. Хочешь, я буду любить тебя? Лишь тебя одну? И складывать горы трупиков несчастных рыбок у твоих совершенных ног, засыплю тебя цветами, и шипами и розами,, и мы будет счастливы вместе, среди цветов и шипов, трупов и роз, среди сигарет, которых я принесу тебе так много, чтобы тебе хватило на всю нашу жизнь, которую я так хочу разделить с тобой, с твоими чуть уставшими глазами и руками, эти изящными кистями твоих рук, которое так манят и привлекают, хочется зарыться в них своей непослушной головой, как маленький щенок и немного поскуливать, жалея себя, отдавая себя тебе, чтобы ты была счастлива...
С потолка, в такт словам девочки, падали душными охапками цветы, большие аквариумы, разбиваясь, разливая воду и несчастных рыбок, алые-алые розы, пачки Vogue с разными вкусами, шипы, а девочка все стояла с протянутыми руками к Оксане и улыбалась какой-то странной улыбкой...

Есть такое слово, это слово называется «Слишком»
Ты желаешь шоколада, а вместо этого, тонешь в чане расплавленной жирной массы какао, трепыхаясь той мухой, обреченной в варенье утонуть. Хочешь прогуляться по лесу, теплым полуденным деньком наслаждаясь, но прикрыв глаза, в тёмной чащобе оказываешься, наедине со зверьём зубастым. Котята хорошие создания, они пушистые и мурлыкать умеют, тёплый кот толстый на подушке вальяжно развалившийся, наполняет дом уютом и добротой; сотни же орущих котов, царапающих кожу когтями острыми, шерстяными змеями изворачивающихся под ногами, превращают дом в зоопарк, зловонный зверинец нечистотами наполненный, где счастья и в помине нет, лишь борьба за существование собственное.

Можно любить пирожное, заварное или эклер, а потом съесть десяток, отравиться сладким кремом до горечи, до рези в животе, до ненависти, на всю жизнь угощение разлюбив, пресытиться радостью. Когда само наслаждение в муку превращается, сахаром расплавленным, заставляя зубы мучительно ныть. Как в той песне, которая Оксане однажды попалась случайно:
«…Детка, ты была конфетка. Оооо, конфетка. Но прошу любимая прости. Я тону в твоих объятьях липких. Потому скажу лишь, отпусти. Детка, Ооо моя конфетка…»

Глядя, как падает вокруг мёртвая рыба, сигареты, и цветы, Оксана вновь почувствовала себя утопающей, запертой в колодце тёмном, бездонном, глубоком. Она там, на дне, бьётся, разбивает кулаки в кровь, просит услышать и внимание на себя обратить, а вместо этого, солнце неизбежно уходит, наступает холодная, наполненная мукой и сердцебиением собственным агонизирующим, темнота. Сотней пальцев, плавников, рук охватывает, целует, острыми зубами прикладываясь к устам трепещущим, шепчет нежно:
«Никогда...никогда…никогда…» Во рту привкус пирожных ненавистных, жирная грязная масса забивает желудок, слюной липкой по подбородку стекает, сладостью отвратительной рот наполняя. И только песня бормочет неторопливо, покуда девушка трепыхается в ледяной воде, повествует вяло, зажёвывая пленку, фразы, и саму жизнь:
«Ооо детка, ты моя конфетка…но в твоих объятиях тону….»
Только тени густые, кровь на костяшках пальцев разбитых, ссадины, шрамы, острое стекло в кожу впивающееся, режет, увлекает, аккуратно чертой пульсирующей алой, разделяет плоть, кричит пронзительно, где-то в голове взрываясь фейервеком стальным:
…Оооо, я тону…Ооо ты такая сладкая…слишком…слишком…патока, я тону в патоке, детка, в пОтоке твоих чувств...

- Прекрати! – Вскрикнула, уши ладонями зажимая .
– Этого слишком много, слишком! Как облака густые, дождём наполненные, когда они ватой пушистой, глотку забивают. Не дают дышать, убивают. Звёзды, окалиной ледяной, душу сжигают, не могу объяснить лучше, но это мороз, и каждая снежинка вцепляется пастью зубастой в кожу, как будто внутри шара стеклянного оказаться, в буре, а чья-то рука всё трясёт и трясёт! Так не должно быть, всё хорошо в меру. Разве не понимаешь? Одна роза, одна сигарета, быть может пару, убери это, зачем?
Взяла за хвостик мёртвой рыбки трупик, сморщилась, когда стеклянный лучик тонкий, в кожу впился
- Они живут в воде. Иногда в банке, иногда в аквариуме, и конечно же в реке, здесь они не смогут плыть, здесь они обречены тенями только остаться, умереть, высохнуть…Да! Это сновидение начинает утомлять, объясни лучше, что всё это значит?

Лаура явно расстроилась. Глаза ее словно бы подернулись мокрой пленкой.
Она опустила руки, не глядя на Оксану:
- Ты не хочешь моей любви. Тогда я уйду. - девочка исчезла, забрав с собой розы, цветы, шипы и рыбок, оставив лишь одну намокшую пачку сигарет.

Оксана попыталась открыть пачку, снаружи куба раздался голос:
- Она всегда такая обидчивая. Не обращая внимания. - в одну из щелей потянулся дым от сигареты. Некто наверху шумно затянулся:
- Знаешь, здесь ведь не так плохо, как могло быть. Вон у тебя даже сигареты есть. Хотя, подруга, на мой взгляд ты слишком много куришь. - в щель кто-то просунул сигарету, закуренную. На ней ободком отпечаталась чья-то губная помада.
- Я только одного не понимаю. Зачем ты столько наговорила мне про него? Тебе чего не хватало? Не думаю, что ты хотела быть с ним. - снова затяжка, и снова сигаретный дым.
- Испорченная девочка. - короткий смешок. - Думаешь, все осталось бы безнаказанным?