Angels fall first: noir rain | ходы игроков | *Приватная комната

Ноги сами понесли падшего по коридору, пока глаза разглядывали живопись. Вот он достиг лестницы и поднялся на этаж. И тут же услышал громкий женский крик из комнаты слева. Из какой точно он понять бы не смог, да и вряд ли те кто был внутри захотели бы чтобы он их там нашел. Крик, эта дикая смесь из боли и наслаждения, пронзил коридор, словно острый меч пронзает яблоко, заставив сердца всех, кто его слышал биться чуточку чаще. Да, тая явно происходило что то такое, в чем не отказался бы поучаствовать только самый последний болван. Но, увы, как и бывает на подобного рода "мероприятиях", приглашены только избранные. Нервно сглотнув, Аластэл продолжил свою прогулку в поисках Эмергеля. Уж где не быть демону, как не тут? Тем более падший знал своего друга довольно давно и то, что Эмергель был охотник до подобного секретом не являлось. Значит, он тут. А может быть, Аластел специально таким образом оправдывал свою прогулку тут и тот факт, что он рассматривает непристойные картинки (что он объяснял себе тем, что Эмергель мог прятаться на стенах в виде тени) и статуи обнаженных прелестниц. Наконец, еще одна лестница (лестница на следующий этаж находилась в противоположном конце коридора, так что, прежде чем посетитель добирался до третьего этажа, он имел счастью наслушаться на много лет вперед) и Аластэл с Хьенной и Наамой на третьем этаже. Собственно, картина не изменилась, однако здесь явно имелись свободные номера. Остановившись у одного из них, падший окинул интерьер и присвистнул. Если он думал, что видел все, то увидев в углу странную композицию из веревок, поручней и оков, он понял что не видел ничего. Или, по крайней мере, эту штуковину он точно не видал.
Внезапно падший ощутил сильный удар в спину, влетел в комнату и, очухаться не успел, как над его головой уже был занесен коготь Наамы.
- Ты... Ты... ты - вместилище Люция! - крикнула она, в то время как в голосе ее стояли слезы, - Я уничтожу тебя, отомщу за смерть Сакрейта!

Как же Наама ждала этого момента! Боль, непроходящая боль от непонимания, не верия, что они опять сделали это, убили того, кто ей дорог, обернулась помутнением сознания. Будь она в здравом уме, разве посмела бы поднять руку на того, кто сильнее во много раз? Разве отчаилась бы она на практически самоубийственный поступок? Агония довела ее до состояния безразличия к своей судьбе, осталась лишь месть.
Нет, Аластэл, этот падший ангел, никогда не был ее врагом... но он выжил тогда, когда канул в небытие Сакрейт... и он ничего не сделал, чтобы остановить воего чекнутого друга, когда тот убивал Гарри. И все равно, это не было достаточной причиной для нападения.
Решилась демоница на шаг в безду тогда, когда увидела Люцифера, здравствующего в теле падшего, нашептывающего ему свои греховные слова, вечный льстец, вечный предатель...
Слишком многим они пожертвовали, чтобы эта мерзость все еще пребывала в триедином мире. Оставалось только дождаться момента, который подарил бы хоть прзрачную надежду на удачу, момента, который только что настал.
Полная смертельной ненависти, Наама ударом обеих рук втолкнула Алатэла в комнату и с силой захлопнула дверь.
Слова больше были не нужны, как и мысли. Чистый инстинкт двигал разгоряченным яростью телом суккуба. Воспользовавшись временным замешательством Аластэла, она попыталась правой ладонью схватить его за шею, чтобы когтями второй руки раскроить ему голову.
Сердце ее стучало, как сумасшедшее, дыхание сбилось... это был единственный шанс.

Растянувшись на полу во весь свой немалый рост, ангел не сразу понял, что случилось. Удар грянул в самый неожиданный момент от той, поведение которой он предугадать не смог. Наама.
"Что ты творишь?!" - этот вопрос застрял у падшего в горле, так и не будучи оглашённым, но ответ на него был получен.
- Ты... Ты... ты - вместилище Люция! Я уничтожу тебя, отомщу за смерть Сакрейта!
Куда уж понятнее! А ещё он - друг Эмергеля, который благополучно покусился на жизнь Гарри - а Гарри, похоже, был небезразличен демонице. Сам же Аластэл отличился тем, что прострелил Свиту колени - за это бывшая супруга Люция его тоже по голове не погладит. Какая однако, страстная и смелая женщина!

Не успел Аластэл подняться, как суккуба вцепилась ему в шею, прижимая его к полу. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - её вторая рука в этот миг была занесена для удара. Смертельного удара.
- Я - темница для Люция, но твоего возлюбленного он убил не моими руками! - рявкнул музыкант. Резко упершись ладонями рук в пол, он рванул своё тело вверх, как если бы ему пришлось отжиматься. Перенеся свой вес на левую руку, правую он резко вскинул назад.

Удар у падшего под поставлен хорошо, а уж удар за спину - еще лучше. Одним движением он скинул Нааму со спины. Та упала и только захотела подняться, как Падший, перекатившись, прижал ее к полу, попытавшись ухватить за запястья. И если правая ее рука оказалась в тисках пальцев Аластэла, то левая все еще гуляла на свободе, убегая от руки крылатого.

По комнате пролетел грозный рык обиды и разочарования. Наама, как змея, извивалась на полу, пытаясь сбросить с себя падшего. Хвост с силой колотил по полу. Глаза, полные настоящей ненавистью, сверлили противника - если раньше ее врагом был Люцифер, то теперь и сам Аластэл провинился - не захотел умирать с одного удара. Сволочь!
Скрежеча зубами демоница отчаянно дергала рукой, норовя свободной оттолкнуть мужчину. Получалось не очень. И все таки, извернувшись, она ухватилась за его запястье, потянула назад и вцепилась зубами в незащищенное место между шеей и плечом. Сладкая кровь прыснула на язык, оросила губы.

Падший оскалился, когда острые зубки суккуба впились в его надплечье.
- Уймись, Наама, я твоей смерти не желаю! Не заставляй меня делать тебе больно!
Но демонесса и не подумала разжать челюсти. Она лишь сильнее стискивала их, и горячая алая кровь текла по шее и груди музыканта, по подбородку её, по нежной шейке, тонким ключицам и едва прикрытым прозрачной тканью прелестным грудям. Да, и в Аду нет такой ярости, на которую способна разозлённая женщина... Особенно, если женщина эта - суккуб.
Схватив Нааму за горло, он резко оторвал её от себя, прижав к полу. Одновременно свободной рукой он перехватил её левую руку. Ещё одно движение - и хрупкие запястья демонессы зажаты ладонью ангела. Она оказалась полностью обездвижена нависшим над ней падшим.

- Чего ты добиваешься?! Ты не справишься со мной, а для меня нет чести победить того, кто слабее! - Аластэл гневно сверкал глазами... и невольно любовался рассерженной чертовкой... Очи, подобные сапфирам... Шелковистая кожа... Великолепное тело - воплощение желаний, греховная, но совершенная красота... Дурманящий запах её... сладкий, пряный, будоражащий... Окровавленные губы... Его кровь...

Сам ещё не осознав до конца, что делает, падший припал к этим губам - таким манящим - в жестоком поцелуе.

Зашипев от боли в заломанных запястьях, Наама попыталась столкнуть с себя Аластэла, но он надежно придавил ее к полу, слова же падшего, оставшегося все еще невозмутимым, лишь подлили масла в огонь.
Тяжело дыша, она облизала окровавленные губы... долго же не пробовала она этого блюда! Сознание заволокла дымка похоти... И тут он поцеловал ее, впечатав в ее губы ответную страсть. Теплота и жесткость поцелуя воспламенили и без того разгоряченное тело, сладострастно заурчав, Наама на мгновение расслабила мышцы, прижавшись к телу удерживающего ее падшего....но...
Ну уж нет! Демоница взвыла и,крепко сжав зубы, укусила Аластэла... снова.
- Пусти меня, слышишь! Немедленно...мерзкое отродье!
Стараясь оцарапать падшего своим витым рогом, она, будто животное, завертела головой.

Демонесса прокусила нижнюю губу падшего и лишь чудом не задела при этом вдетое в неё серебряное колечко. Ангел ощутил солоноватый вкус собственной крови.
- Пусти меня, слышишь! Немедленно...мерзкое отродье! - ради того, чтобы буквально плюнуть ему в лицо этой фразой, суккубу пришлось разжать зубы, и Аластэл резко отвёл голову назад - как раз вовремя. И только потому рог Наамы оставил на его правой щеке кровавую борозду, не достав несколько сантиметров до глаза.

Схватив демонессу за рог свободной рукой, он прижал её голову к полу, лишив тем самым последней возможности оказывать сопротивление. О ранах, нанесённых ему, напоминали лишь кровавые следы: ни рваного укуса на надплечье, на ни глубокой царапины на щеке, ни лишней дыры в губе уже не было.
- Мерзкое отродье? - падший расхохотался. - Ты даже не представляешь, как ты права, женщина! Я - не рыцарь в сияющих доспехах, я именно предатель и отродье! И что ты будешь делать теперь, когда твои попытки убить меня провалились, а ты совершенно беспомощна?
Аластэл приблизил к её лицу своё - так, что их разделяло расстояние в два пальца, и он мог ощущать кожей её частое разгорячённое дыхание.
- Ты не можешь ударить меня, не можешь боднуть... Даже укусить... Если я сам не позволю тебе вновь вонзить в мою плоть зубы... - тон падшего был жестоким и несколько насмешливым. - Чего ты добивалась, Наама, совершая все эти заранее обречённые на провал действа? Чтобы я поступил с тобой так, как может поступить мерзкое отродье?

Ангел одним движением перекинул суккуба через плечо и направился к размещённой в комнате неведомой конструкции с большим количеством цепей, оков и поручней.

Она не отвечала. Слишком злая, чтобы найти достойный ответ, слишком гордая, чтобы вымолить прощение, Наама лишь сверлила взглядом стреножившего ее Аластэла. А еще она понимала, что, действительно, попала впросак.
Привыкшая полагаться не на силу, а на хитрость и ловкость, демоница выжидала любой возможности прорваться сквозь оборону падшего. Еще бы один шанс....и...и....а что - и? Что бы она могла сделать в ситуации, когда почти беспомощна? Биться до конца, пока врагу не надоест и он не прихлопнет ее, словно муху? Или бежать? Куда... да и зачем? Ради чего теперь жить, если осталась только месть? А мстить... стать таким же чудовищем, как и многие из демонов, потерявших то, что можно с натяжкой назвать душой?
И все таки она хотела жить, хотя бы для того, чтобы насолить Люциферу... вот только теперь придумать бы, как...
И что ты будешь делать теперь, когда твои попытки убить меня провалились, а ты совершенно беспомощна?
Никто не любит, когда его тыкают носом в правду, да еще таким способом, Наама зашипела, а когда наглец перекинул ее через плечо и потащил куда-то, так и вовсе вышла из себя, позабыв о намерении притаиться.
Отчаянно молотя по спине и бокам мужчины ногами, демоница исхитрилась обвить его шею своим хвостом, угрожающе сильно сдавливая его.
- Что ты делаешь, черт тебя подери?!

Аластел не слушал. Руки его машинально застегнули на запястьях демонессы оковы и он тут же потянул веревки, на которых они висели, заставляя Нааму расправить плечи и не сутулиться пред своим господином и повелителем. демонесса тут же попыталась пнуть падшего, на что тот с легкостью перехватил ее ногу и тут же заключил в объятия оков. Проделав схожую операцию со второй ногой Наамы, он приметил концы веревок, тянущиеся от оков, но трогать пока не стал. В конце концов, пальцы его защелкнули на шее Наамы ошейник (так же не обделенный привязью), когда перед Аластэлом встал действительно сложный и интересный вопрос: поигрывая кляпом, напоминающим помидор на шнурке (или клоунский нос, ежели так угодно), князь всея преисподней всерьез задумался о том, использовать ли сие замечательное устройство на демонессе или же обождать до ужесточения ласк. Впрочем, можно было и отложить этот вопрос.
Сама конструкция напоминала собой куб, составленный из поручней, в коих повсюду находились отверстия. В отверстия можно было просунуть штекер, коий имелся на всех дополнениях к сему девайсу, что лежали в ящике неподалеку. В результате несложных манипуляций можно было закрепить свою жертву в абсолютно любой позе, причем даже не было необходимости полностью разбирать уже имеющуюся конструкцию. Подумав, Аластел решил начать с простого. Один из прямых поручней он закрепил точно под тазом Наамы поперек ее тела так, что ей пришлось бы показать все свои прелести, а второй поручень при этом удерживал бы ее спину в выгнутом состоянии (то есть шел сверху). При этом ноги ее он развел, пользуясь кандалами (и привязью).
Такая позиция была удобна для порки нехороших девочек и была весьма проста в исполнении. (Если есть соответствующее оборудование. Если нет - господь в помощь.)
Аластел посмотрел на то, что удалось собрать, подкинул "помидорчик" кляпа в воздух и всерьез задумался: а не переделать ли?

- Что ты делаешь, черт тебя подери?!
- А на что это похоже, моя очаровательная леди? - не без иронии спросил ангел, ещё раз подбросив кляп и вновь поймав его. - Я собираюсь вести себя, словно последний мерзавец. Разве не этого ты хотела?
Аластэл повесил кляп на одно из креплений замысловатой штуковины, на коей помещалась Наама, схватил её полупрозрачные одежды, скомкав их в районе лопаток, и резко дёрнул на себя, разрывая ткань. Сверкающим шлейфом пронеслась накидка демонессы вслед за рукой падшего, а после была небрежно отброшена им на пол.

- Теперь, я надеюсь, нет вопросов по поводу того, что я делаю? - пальцы музыканта игриво пробежались по спине демонессы, скользнув затем ниже и задержавшись на её гладких упругих ягодицах.
Аластэл расстегнул массивную пряжку ремня, выполненную в виде перевёрнутого креста, снял оный и сложил вдвое:
- Ты вела себя очень скверно, Наама...
Чёрная кожаная полоса со шлепком коснулась попки суккуба.

Крик ужаса и боли пронесся по комнате, когда первый удар обжег кожу демонессы. До этого момента она все еще не могла поверить в происходящее. Не то чтобы Наама не считала Аластэла мужчиной со своими странностями и желаниями, но... но и такого от него уж точно не ожидала. Не ожидала она так же и того, что тело, предательское тело суккуба отзовется на подобные ласки весьма тривиально.
- Нет, черт тебя возьми, не сейчас... - проклинала сама себя ошарашенная девушка.
А тело уже вовсе не подчинялось сознанию - сама поза, в которой закрепил ее падший, поза покорности и беззащитности, сводила ее с ума - выставленная напоказ попка будто сама требовала прикосновений. Ткань накидки, резким движением содранная с Наамы, обожгла соски и оставила налитые желанием груди бесстыже колыхаться в такт ударам ремня. А контраст между холодом металла и жаром бьющей ременной кожи лишь усугубляли положение сладострастницы.
- Ты ответишь за это! - полным слез обиды голосом выкрикнула демоница, не в силах даже изогнуться, увернувшись от удара, в крепко держащих ее кандалах и распорках.

На нежной коже пурпурными пятнами и алыми полосами проступали следы ударов. Ремень в очередной раз рассёк воздух и со шлепком коснулся ягодиц Наамы. Падший жестоко рассмеялся и, видимо, довольный итогом трудов своих, отбросил ремень в сторону. Его пальцы едва ощутимыми, воздушными касаниями покрывали истерзанную плоть суккуба, составляя невообразимый контраст с резкими и болезненными ласками ударов.

- Ты ответишь за это!
- Правда? - промурлыкал ангел, обнажённым торсом прижимаясь к спине демонессы. - Так же, как сейчас? Одна зубастая девочка уже хотела потребовать от меня ответа... Буквально двадцать минут назад... И не она ли сейчас располагается в весьма интересной позе, будучи совершенно беспомощной?

Аластэл слегка прикусил ушко Наамы. Его руки ласкали её тело - то нежно и бережно, то грубо. Он поглаживал плечи и спину демонессы, горячими поцелуями покрывал её шею, периодически покусывая её, а затем властно сжал ладонями её высокие упругие груди.
- И за это я тоже отвечу? - руки падшего разжались, переместились выше и скользнули по попке суккуба, игриво погладили её бёдра...

Весь мир был для Аластэла пламенно-красным - страсть тягуче заполняла собой каждую клетку его тела, заставляя сердце биться быстрее. Он пьянел от аромата тела девушки - такого чарующе-пряного... Её порочная красота сводила с ума, иссушала необузданным желанием близости... Искушение... Имя ей - искушение... И ни одну из женщин - хоть бессмертных, хоть смертных, ангел не хотел сейчас сильнее, чем Нааму.

Желание поглотило обуриваемое ненавистью сознание демонессы. Сама не замечая того, она начала постанывать в руках падшего, глаза, полыхающий злобой, закрылись, а длинный раздвоенный язычок увлажнил красные, тоже желающие ласки, губы.
Когда же ладони его легли на ее бедра, она была готова пойти на что угодно, лишь бы враг не останавливался.
Теперь вырваться Нааме хотелось не ради того, чтобы сбежать или обрушить на Аластэла свою силу... И все таки...все таки план спасения даже выдумывать не пришлось, когда, откликнувшееся на прикосновения сильных рук тело решило все за нее.
- Аластэл... мммммррррр...
- Нам будет куда удобней, если ты развяжешь меня... - повернувшись через плечо как раз в тот момент, когда падший приблизил лицо к ее шее, лизнула его в губы.

Это прикосновение - ядовито-сладострастное, обжигающее - испепеляло сердце, оставляя лишь серый пепел. Наслаждение в той или иной мере всегда следует рука об руку с болью...
- А ты не допускаешь, что мне нравится видеть тебя в таком положении? Твоя беспомощная нагота лишает меня рассудка, моя прекрасная леди... - выдохнул Аластэл, припадая к кровавым губам Наамы.

После этого поцелуя - страстного и развратного - падший отстранился от демонессы. Наама вряд ли могла видеть, что происходило за её спиной, но вполне могла расслышать шорох снимаемых одежд...
Вновь уверенные прикосновения - его ладони на её бёдрах...
Падший вошёл в неё - нарочито медленно, словно желая подвергнуть пытке её истомлённое похотью тело... Он плавно двигался, глубоко погружая фаллос в её трепещущее лоно.
Аластэл негромко зарычал:
- По-прежнему думаешь, что нам неудобно?

- По-прежнему думаешь, что нам неудобно?
Она уже не могла думать, она могла только чувствовать. Каждое движение, каждый миллиметр, каждый звук.
Ни одного препятствующего слова не сорвалось с губ демонессы, ни одного движения, помешавшего бы соитию.
Сладкая истома захватила бедра, в которые впивался пальцами падший, а лоно, готовое принять в себя всю силу его страсти, пульсировало от неудовлетворенности, увлажненное любовным соком.
О да, ангелы, пусть и бывшие, разбирались в некоторых вопросах не хуже демонов...
Но он заблуждается, если считает, будто Наама признается в поражении, только не она!
- И это все, на что ты способен, Аластэл? - саркастическим тоном поинтересовалась суккуб, хищно обнажив клыки в улыбке-смешке. Ей хотелось унизить врага, заставить почувствовать себя так же морально плохо, как чувствовала себя она.

Глаза падшего были чуть прикрыты от томного наслаждения, горячими волнами пробегавшего по его телу. Из груди его вырвался полустон-полурык, и он несколько откинул голову назад.
Руки музыканта переместились к грудям суккуба, поглаживая и сжимая их. Темп его движений также стал несколько интенсивней.
- И это все, на что ты способен, Аластэл?
По комнате прокатился хрипловатый смех ангела:
- Может быть - да, а может - нет. Но тогда ответь, Наама, если я - плохой любовник, отчего тело твоё отвечает на каждое моё прикосновение, каждое движение? Отчего же лоно твоё такое шелковисто-влажное и пульсирующее? Не оттого ли, что тебе нравится то, что я делаю с тобой?
Аластэл чуть сильнее сжал её грудь.

Демонесса ехидно засмеялась, но тут же осеклась, когда наслаждение накрыло ее с головой, заставляя прикусить злобный язычок.
Он был прав и отрицать неизбежное было уже невозможно. Позвякивая цепями, Наама вцепилась в металлические перекладины, едва не высекая из них искры своими длинными ногтями.
- Да... - зарычала она, - да пошел ты!
Потаенные за бугорком Венеры мышцы начали сокращаться, еще плотнее обхватывая естество падшего, суккуб, дернувшись, попыталась отогнать приближение оргазма, но лишь усилила ощущения, до конца вогнав в себя мужскую плоть.

Пальцы падшего жестоко впивались в бархатистую кожу суккуба. Он чуть прогнулся в пояснице, отклонив назад плечи и голову. Пряди смоляных волос разметались, повинуясь этому движению, веки опустились, закрывая подёрнутые поволокой страсти глаза... Ангел был на пике любовного наслаждения и ощущал, что демонесса испытывает тоже самое.
С порочных губ его слетел негромкий рык.

- Думаю, с тебя пока хватит, Наама, - усмехнулся Аластэл, покидая лоно любовницы. Он небрежно развязал верёвки и отстегнул цепи, фиксировавшие девушку на кубе. - Но если ты хочешь продолжения, можешь попытаться убить меня ещё разок. Я ведь дал тебе повод ненавидеть меня...

Разочарование и досада неудовлетворенности быстро сменились улыбкой, стоило отзвучать последним словам - дважды повторять такое приглашение не требовалось.
Пока руки Аластэла отцепляли последнюю удерживающую ее цепь, демоница, легко вывернувшись, обвила ее же вокруг запястья мужчины и с силой толкнула падшего на металл. Одна рука, вторая... - юлой носилась она вокруг сковываемого, не давая возможности зацепить себя.
Ухмылка, кивок головы...и "Слеза демона", бесполезной тряпочкой валяющаяся на грязном полу, с ювелирной точностью повторила каждое звено множества других цепей в этой комнате, взмах рукой - и теперь падшему, хоть с силой Люцифера, хоть без нее, не выбраться из оков.
Довольный смех, подобный звону тысячи колокольчиков, оживил тишину комнаты, когда посредством несложных манипуляций куб был переведен в подобие арки, по диагоналям которой были разведены руки и ноги падшего.
- Тссссс, милый, теперь моя очередь говорить...
Жадно ощупывая глазами обнаженное мужское тело, разгоряченное, покрытое капельками пота, Наама обошла его со всех сторон.
- Тебе нравится быть жестоким, показывать силу своего превосходства? - приблизившись к бледному, будто выточенному из камня лицу, она отвела вороную прядь от холодных серо-голубых глаз нежным, почти материнским движением заведя ее за ухо...
Резкая, как взмах хлыста, пощечина оставила багровый след на мраморной коже.
- Тебе придется за это отвечать.

Демонесса оказалась настолько стремительной, что падший просто не успел вывернуться. Ещё пара мгновений, и он распят на металлической конструкции, послужившей своеобразным эшафотом для Наамаы. Цепи обвили его запястья и щиколотки, врезаясь в кожу и оставляя на ней багровые пятна.
Тот час же, повинуясь воле суккуба, сверкающая ткань её разорванного наряда белой стрелой метнулась, повторяя ход цепей. Материя оказалась острой - тонкие глубокие порезы прочерчены были на теле падшего там, где она соприкоснулась с ним. Царапины сиюминутно зажили, и следом их оставались лишь кровавые дорожки на бледной коже ангела.

Аластэл рванулся, собираясь одним движением избавиться от оков, но полупрозрачные волокна оказались поразительно прочными - вероятно, Наама могла как-то изменять их плотность, раз повторно разрушить их не получалось. Сила ангела оказалась бесполезна и, он, не взирая на своё могущество, очутился в том же положении, в коем несколько секунд назад пребывала суккуб - совершенно беспомощным.

Наама насмехалась над ним, получив неожиданно возможность отыграться. Хлёсткая пощёчина обожгла лицо падшего.
- Тебе придется за это отвечать.
- Неужели? - усмехнулся ангел. - Что ты сделаешь, моя прекрасная леди? Чего мне ждать? Ещё одну пощёчину? Право, я даже предположить не мог, что ты с такой охотой примешь моё предложение...

- Ну что ты, я собираюсь осуществить все твои мечты.
Наама подошла к ангелу со спины и, прижавшись всем телом, лизнула в шею. Рука ее опустилась на ягодицы падшего, вонзилась с силой в белую плоть.
Алая кровь оросила когти демонессы. Потеревшись носиком о ушко ангела, она впилась зубами в его горло.
- И не говори, что тебе это не нравится!
Хлопнув ладонью напоследок ангела пониже спины, суккуб обошла свою жертву.
Осматривая Аластэла будто дорогостоящий товар, она взялась за плетку. Мягкие ремешки бойко позвякивали металлическими наконечниками, когда первый удар пришелся по широкой груди, чудом не удостоив вниманием лицо.
- Тебе нравится боль, падший?
Следующий удар пришелся по бедрам.
Поигрывая плетью, демоница подошла ближе и, опустившись на колени, слизала сладкую кровь со свежих рубцов.
Темные глаза взметнулись к побледневшему лицу.
- Хочешь еще, милый?

Её когти и зубы терзали его тело - прошивали кожу, раздирали мышцы... О, какую боль могли доставить эти тонкие пальцы, такие хрупкие и прекрасные...

- Ну что ты, я собираюсь осуществить все твои мечты.
- По-твоему, я мечтаю быть выпотрошенным, Наама?- всё ещё не теряя самообладания, спросил ангел - и даже ухмыльнулся. Однако укус в шею заставил его умолкнуть. Хоть раны его затягивались с той же скоростью, что наносились суккубом, это не устраняло болевой импульсации, когда она ранила его. Боль странно смешивалась с наслаждением от прикосновений этого необыкновенного создания - порочного, жестокого и невообразимо красивого. Мысль о том, что эта женщина касается его, почти ввергала падшего в сладостную дрожь.

Демонесса хлопнула Аластэла по ягодицам и удалилась - но лишь затем, чтобы вернуться с плёткой. Падший невольно вспомнил рекомендации Ницше - "Направляясь к женщине, возьми с собой плеть...". Кажется, Наама решила отомстить философу, переиначив его слова с точностью до наоборот. А заодно отплатить и падшему ангелу... с процентами...
- Направляясь к мужчине, возьми с собой плеть, - ядовито прокомментировал музыкант.

Свист кожаных ремешков, увенчанных острыми стальными шипами, прервал дальнейший философствования Аластэла. Металл впился в плоть, вырывая её кусочки и оставляя глубокие кровоточащие раны... Падший оскалил зубы и едва заметно дёрнулся, приподняв повыше подбородок - дабы хвосты плети не коснулись лица.
- Тебе нравится боль, падший?
- А ты как думаешь? - вопросил ангел.
Ещё один удар и новая вспышка боли.
А потом Наама опустилась на колени рядом с ним и острым розовым язычком коснулась свежих порезов... Это... возбуждало...

Наама не ответила, впрочем, как всегда. Она лишь сладостно улыбнулась, глядя снизу вверх и, распоров когтем кожу ангела на животе, стала наслаждаться зрелищем тонкой струйки крови, стекающей от ямочки пупка по бедру.
Ловя алые капли языком, демоница прочертила влажную дорожку от живота падшего к его лицу, но так и не завершила поцелуй, лишь прикоснувшись своими губами к его.
Черные глаза сверлили серо-голубые с неумолимой злостью и желанием, упругие груди с возбужденными сосками терлись о его торс, а теплая, пархающая ладонь легла на чресла Аластэла.
Нежные ласки, быстрые касания.
Наама отвернулась и, прижавшись к падшему попкой, потерлась о эрегированное мужское естество.
- Думать сейчас совершенно необязательно.
Улыбнувшись через плечо, она выпрямилась, не разрывая сближения тел.
Вновь поворот и, обвив одной ногой бедра ангела, демоница направила его внутрь своего лона, немного помедлив у самого края.
В этот момент, гладкий, лоснящийся хвост коснулся ягодиц и, нащупав верную дорожку, пощекотал отверстие ануса, а пальчики демоницы коснулись прошитых металлическими кольцами сосков и резко дернули вниз.
- Спрашиваю еще раз, тебе нравится боль, падший?

Она насмехалась над падшим и безжалостно чередовала нежные прикосновения с жестокими ударами когтей, вычерчивая на бледной коже кровавые узоры - знаки разнузданной страсти, сладостной мести и ледяной ненависти. Она дразнила его, почти касаясь губами его губ, сводя с ума своим острым языком. Казалось, суккуб знала все чувствительные точки его тела и умело использовала эти знания, чтобы чередовать страдание и удовольствие... Невыносимая, утончённая пытка, готовая сорваться с губ криком наслаждения и муки... Но ангел не позволил бы себе подобного.

Аластэл негромко застонал, когда Наама приняла его плоть внутрь себя. Однако стон этот обратился в шипение после того, как демонесса провела ещё две куда менее приятные манипуляции. Соски обожгла боль - удивительно, что Наама не выдернула серебряные кольца. И если бы это была единственная проблема музыканта...
- Спрашиваю еще раз, тебе нравится боль, падший?
- Не до такой степени, моя прекрасная леди, чтобы я мог безропотно выносить то, что ты делаешь своим хвостом, - сквозь стиснутые зубы произнёс ангел. Что же, он виноват сам, и теперь рассерженная дьяволица желала реванша - более изощрённого и жестокого. "Не можешь предотвратить - расслабься и получай удовольствие" - частенько говорил Гидеон Блэк, явно не попадавший в ту ситуацию, в коей сейчас оказался фронтмен "Fire Rain". Однако кое-что из этой фразы можно было вынести - в изменённом виде. Если уж натворил дел, то выдержи все последствия с честью.