Третий подъезд | ходы игроков | Фотограф

За тяжелыми шторами, почти вплотную придвинутыми друг к другу, завывала вьюга. Такой холодной снежной зимы не было лет 20, а то и все 25. А эта ночь выдалась особенно «зимней». Еще с вечера начавшийся снегопад постепенно перерос в метель – неистовые порывы ветра снова и снова носились над землей, затягивая в круговерть все новые полчища снежинок, что недовольно сталкивались друг с другом, сминая свои нарядные узорчатые края, превращаясь в бесформенные пушистые комочки с обжигающе острыми кромками. Казалось именно они, снежинки, издают этот протяжный заунывный стон, который в спальне был почти не слышен и от того казался особенно жалостливым.
Вьюга убаюкивала. Здесь, за стеной из плотных портьер, ее голос казался чуть ли не ласковым и таким умиротворяющее однообразным, что спать под шелест ее нежного голоса было одно удовольствие.. Ах, если бы не стоны снежинок..
Войцех не спал. Старые кости причудливо реагировали на смену погоды и уже который час не давали старику уснуть. Так бывало не раз, но отчего-то именно этим ранним утром лежать без сна в постели было особенно невыносимо. Казалось по всей небольшой квартирке старого еврея вязкой липкой массой растеклось одиночество, тяжелой тушей навалилось на старика так, что он посчитал за благо вскочить с постели.
Холодом обдало старые кости. И от этого холода Иосиф Карлович почувствовал себя особенно одиноким и жалким.

Как у многих стариков, у Иосифа Карловича было полно свободного времени. О как же он с друзьями мечтал выйти на пенсию и пить с друзьями кофе с корицей и играть п преферанс, но судьба распорядилась иначе. Вот он один стоит посреди комнаты в халате, тапочках и вслушивается в заунывную песню крохотных ледяных балерин кружащихся в причудливо замысловатом танце за окном. Где его друзья, где его семья? Да изредка к нему наведываются, но больше для проформы, все вокруг крайне заняты и времени на старого фотографа просто нет.

- О, Господи, опять мои древние суставы. - Войцех попробовал по растирать ноющие места. - Когда ж я уже рассыплюсь то?
Невеселые мысли все лезли и лезли в голову, как надоедливое комарье в разгаре лета. Иосиф Карлович подошел к трюмо, потер трехдневную щетину печально смотря на свое отражение. Затем грустно прошлепав в ванную с превеликим удовольствием привел себя в порядок, это придало ему сил и энергии.
- Нет определенно надо, что то менять! - встрепенулся старик от внезапного, крика души. - Пойду ка я за хлебушком прогуляюсь. Как раз горяченький еще.

=> одевается и выходит из квартиры

На улице творилась изумительная свистопляска. Вьюга крутила снег с небывалым злым остервенением, завывая так, что закладывало уши и из окружающего пространства выпадали любые звуки кроме этого звериного воя.
Холодно. Руки в момент замерзли и перестали что-либо чувствовать, что может быть и не так страшно, но ими стало тяжело шевелить, а пальцы отказывались гнуться. Словно запугивая ветер бросил в лицо пригоршню снега, опалившего кожу тысячами мелких льдинок, забрался под пальто через чур свободно висевшем на сухом теле старика, обдал холодом старые кости.
Дверь подъезда мягко закрылась за спиной, отрезая пути отступления. Сделал пару шагов вперед, осмотрелся. В предрассветных сумерках, да еще в такую погоду видимость была плоховатой, но все ж таки смог разглядеть одинокую фигуру посреди двора. Секундное удивление сменилось пониманием – снеговик. Но вот фигуру шевельнулась и сместилась чуть в сторону – теперь посреди двора стояло двое.
Высокий парень, без шапки – черноволосый, в темных штанах и зеленой куртке, с минуту стоял задрав голову, что-то высматривая в окнах дома. Скатал хороший снежок. Брямм – на грани слышимости звук донесся до замерзших ушей. Еще секунда и парень бросился бежать, мгновенно скрывшись за пеленой снега.

Выйдя из подъезда Иосиф Карлович поежился, слишком холодно было сегодня. Снежинки как будто смеясь над стариком кружились вокрук причудливым хороводом. Фотограф растер перчаткой морщинистое лицо и собрался было идти в ближайший магазинчик за свежим хлебом, как вдруг его внимание привлек парень в зеленой куртке.
- Эх молодеж - Сказал Войцех наблюдая как удалятся молодой человек. - Наверное пришел будить свою девушку, а я его смутил своим появлением.
Еще немного потоптавшись у двери Иосиф Карлович все же решился и уверенной походкой направился к магазину.

До знаменитой на весь город булочной было минут 30 пешком. Но в метель, по глубокому пушистому снежному ковру дорога заняла гораздо больше времени. Таким образом, когда Войцев наконец оказался у небольшого хлебного магазина, к которому с одной стороны примыкала кафешка "К чаю", было уже немного за 7 часов. На улицах появились первые прохожие спешащие на работу, учебу или просто по своим делам. Но магазин был закрыт - видимо по старости лет Иосиф Карлович запамятовал, что булочная эта работает с 8 утра.
Постояв перед закрытым магазином, грустно созерцая темень за единственным окном, старый еврей направился домой, но не той дорогой которой пришел - хоть и было холодновато Войцех решил прогуляться. Он свернул на улицу Зелинского и не спеша поковылял по наметенным за ночь сугробам. Вскоре он оказался на перекрестке.
Ветер заунывно выл пританцовывая и кружа в воздухе мириады снежинок. За их слаженным хороводом рассмотреть какой свет показывает светофор старику было проблематично... впрочем кажется зеленый.. действительно..
Шаг на проезжую часть и выскочившая из снежного вихря тойота в миг оборвала жизненную дорогу старика.