[Rh] Полдень | ходы игроков | Гроб на колесах

Общее
Хлопок выстрела из тамбура сухо сотряс воздух. Второй. Третий.

Ольга
Рванувшись за сумкой, укрылась за искалеченным сиденьем. Выстрелы прогремели, глухо ударив по ушам. В дерматиновой обшивке появилась новая дырочка, в которую вполне можно было бы просунуть большой палец.

Шуруп
Мощный рывок вышвырнул ошалевший организм честного русского фраерка за борт. Прямо на поднимающегося бойца, который в тот момент показался огромным амбалом. С огромной пушкой, заряженной самыми смертоносными патронами. Приземление было не самым мягким, но ошалевший от такого приема противник на пару мгновений потерялся. Что не помешало ему на автомате вкатить пацану рукоятью пистолета по голове

Муратушвиллидзе
Найдя укрытие за лавкой, нащупал чью-то сумку, туго набитую чем-то угловатым. Убрал кошелек. Вооружился старым, любовно отточенным топором. Хорошо. Готов к любой войне.

Хуц
Мгновение замешательства позволило врагу прицелиться точнее и пустить пулю мужчине в голову. Но неудобная позиция стрелка и неуклюжий прыжок спасли Хуца. Жесткое приземление на пол отозвалось болью в коленях.

Антон
Шагнул за лавку и присел. Вроде жив, хотя рука начинает болеть все сильнее. Рядом окно. Без малейших признаков стекла. Так и манит перебраться наружу и бежать подальше.

Джилстон
Гулкие раскаты грома где-то далеко отозвались тупым толчком в правое плечо. Картинка поплыла набок. Влажный пол так удачно подпер левую скулу, что сразу захотелось немного поспать. Совсем чуть-чуть. Только отдохнуть и уже валить из этой богом проклятой страны. Домой. И жахнуть виски.

Все чувства резко обострились, стопоря мгновение. Неприятель замер. Пистолет в его руке замер. Сопливый пузырь, вылез из носа и тоже замер. Этого момента хватит на многое. Например, сердце может расслабиться, после очередного удара. Или деревянный мозг, сможет хоть раз в жизни родить гениальную мысль.
Мгновения хватит на то, чтобы поверить в Бога. Ведь встреча с ним, может быть, уже очень скоро.
"Граната взорвалась с минуту назад, а он только сейчас начал подниматься. Возможно контужен. Возможно ранен. Может, кровь заливает его лицо. Возможно, тяжелые доспехи сковывают движения."
А момент уже, почти кончился. Вот сейчас, именно сейчас, сердце вновь запоет глухими барабанами, и пистолет опустится на голову. Может, стоит все-же поверить в Бога?
Задержав дыхание, Шуруп рванул под руку неприятеля, спасаясь от удара тяжелого пистолета. Инстинкт самосохранения вскипел, кровь - испарилась, и, по тонким макаронам вен, хлынул чистый адреналин.

"Окно...вид за ним так же прекрасен, как изображение на шелковом гобелене стоимостью 30000 баксов...Я бы взял такой и даже не стал просить скидку и упаковку в праздничную обертку"

Стрельба. Кажется, ещще одна смерть. Но крайне развитое чувство жопы в очередной (А может, и в последний) раз спасло узбека. "Бальшой сумка. Сматреть" Любимый топор в руке- уже не страшно. Злой гопник убежал от него- уже победа. Уже не страшно. Вахоб посмотрит что в сумке, а потом убьет пришедшего солдата, ведь злость никуда не делась.
- Я сука крут - вслух сказал Вахоб.

Выстрелы, застучавшие над головой, как это ни странно, принесли Ольге почти физическую радость. Вот они, зайчики, пидоры ублюдочные. Вот они, грязные уёбища, пришли ко мне сами. Её затопило яростное желание рвануться из-за скамейки и вцепиться зубами, ногтями, драть, грызть, разрывать в клочья и полосовать скальпелем мерзавцев, только что сокрушивших её жизнь. Да что там её жизнь, главное - они посмели, суки, падлы, посягнуть на её мужа. Слабый проблеск здравого смысла удержал ее на месте, заставляя нащупать скальпель и сунуть его в карман. Другая рука, чуть вздрагивая, сжимала пистолет, ожидая удобного случая всадить обойму прямо в ненавистные хари этих скотов.
Сдерживаясь из последних сил, натянутая, как струна, Ольга, сцепив зубы, усилием воли заставила себя сконцентрироваться на оценке окружающей действительности.

Почувствовав дикую боль (уже в какой раз за сегодняшние день... за последний час), Рэй в кой-то веик даже не вскрикнул. Только пронеслась мысль, что всё это чертовски надоело. Охренеть как надоело. Бояться за свою жизнь и испытывать боль.
Выход есть. Лечь, закрыть глаза и забыть обо всём. Отдохнуть, вспоминая Ланкашир и счастливейшие часы жихни с Вайноной. А ещё Розамунд и Дуверский канал, свой родной колледж, некоторых студентов, родителей и всё-всё, что было в жизни. Это как сон...
Расставив руки, он обнял пол вагона и закрыл глаза, что подохнуть в далёкой стране.

- Король колбасных дискотек!
На последнем дыхании выдохнул Сергей, хреново приземляясь за лавкой.
Чуть-чуть очухавшись, сразу же прижался к "укрытию" поплотней.
Огляделся.

Общее
Басовитое татаканье на несколько секунд затмило остальные звуки. Немелодично пролязгав по искореженному металлу, тяжелые пули проделали несколько новых дырок в стенах тамбура. Клокочущий хрип сообщил о приближающейся кончине сваленного на пол стрелка. Со стороны леса донесся искаженный динамиком громкоговорителя и прерываемый короткими очередями пулемета голос:
- Всем выжившим.. всем выжившим лечь на земл..!! По.. ..ечь на землю... Здесь свои!! Российс.. ..я!! Всем выжившим лечь на землю!..

Шуруп
Рухнув на контуженного бойца, паренек уронил того назад, попутно получив тяжелой рукоятью по плечу. Короткий стон раздался из-под маски. Видимо, грохнувшись всем телом о землю, нападавший не получил особого повышения жизненного тонуса.

Антон
Выскочив в окно, успел только заметить выезжающую между деревьев темно-зеленую тушу бронетранспортера. Проследовавшие за этим дымные вспышки и накативший гулкий грохот заставил пригнуться. Борт еще одного БТРа мелькнул за деревьями.

Муратушвиллидзе
Сумка не представляет никакой художественной и материальной ценности для любого искателя сокровищ. Да и для теперь уже безработного узбека - тоже. Непонятные металлические коробочки, похожие на консервы. Старые, как самый первый забор.
И достаточно тяжелые. Открыв на пробу одну из них, обнаружил маслянистую россыпь гвоздей-восьмерок.

Ольга
Выстрелы. Матюгальник. Вполне вменяемый голос двадцатилетнего пацана, призывающий к сохранению собственной задницы. Сиплый матерок выпрыгнувшего в окно гопника. Выстрелы. Удары рвущих металл пуль. Сползающее набок тело мужчины в нескольких метрах.

Джилстон
Накатившись тяжелым звоном, темнота окутала сознание..

Хуц
Огляделся, инстинктивно пригнувшись, когда пули за стенкой прошили вагон. Сумка - там, где и должна быть, только скатилась ближе к проходу. Пес около сумки, скорее всего. Или сбежал. Но трупа нет.

- Тыж, блядь, жертва пьяного минета!
Пацанчик прикусил губу, полной ложкой отведав боль от удара в плечо. Но плечо - не голова.
Лихим наездником восседая на вражине, Шуруп схватил камень, и победно улюлюкая, начал крушить неприятеля, применяя свои деструктивные навыки. Большинство ударов приходилось на руку, которая все еще сжимала пистолет.
- Всем выжившим.. всем выжившим лечь на земл..!! По.. ..ечь на землю... Здесь свои!! Российс.. ..я!! Всем выжившим лечь на землю!..
"Наши!"
- Свои, блядь!
Русская речь придавала сил. Продержаться осталось совсем немного. Скоро эта ссаная садомия гибели кончиться, а террористов повесят на русских дубках да березах.

Снова стрельба. Хрип. Убили? Стреляли по вагону. По нам. По мне. Они что-то говорят, они говорят для своих, для русских. А настоящий джигит должен сражаться, а не оставлять ето тому у кого острее кинжал. Выглянув из-за лавки и увидев падающего солдата, Вахоб срывается с места, и замахиваясь топором, бежит к нему. Он отрежет ему голову. Снимет на телефон, и пришлет его родителям. И нанявшему его прорабу тоже пришлет. Пусть все суки знают насколько Вахобчик крут.
-Аллах Акбар!

Протарахтели пули в тамбуре, кто-то сдавлено булькнул и захрипел. "Убью, суку!", - решила Ольга и медленно высунулась из-за лавки, наводя прицел туда, откуда только что раздалась очередь. И тут голос - наш. русский. Видимо, наши сняли урода. ну ничего, нам еще останется.
Искаженное гримасой лицо, сжатые до скрипа зубы, медленное движение из-за лавки, палец на курке, готовый в любую минуту нажать. Настороженный взгляд волчицы - по сторонам, в окна - где она, дичь?

"-Неужто скоро мне отвяжут руку и залатают вторую... Я наконец-то смогу снова кроить и делать кассовые отчеты... Счастье-то какое..."

Лежит мертвецом. Вообще-то, ещё немного отрубило. Но даже если и пришёл в себя не шевелится. Боится. Даже почти не дышит.

Общее
Через несколько секунд в дело вступил второй пулемет. Короткие очереди слитно рокотали, периодически отзываясь ударами пуль о металл вагонов. Голос из динамика стал совсем неразличим. По полу вагона, оскальзываясь и матерясь на родном языке, прогрохотал бегущий с воздетым топором узбек.

Шуруп
Удар. Второй. Пистолетный выстрел в полуметре от лица заставил чуть отшатнуться, но продолжить увлекательное занятие не помешал. После третьего удара забрало пошло трещинами. Еще два выбили пистолет из руки бойца. А вот следующий замах успехом не увенчался - поверженный, но не сдавшийся интервент ответил коротким ударом в грудь, выбив из легких весь запас воздуха.

Муратушвиллидзе
Скользкий пол. Окровавленные тела. И как будто дверь строительного вагончика маячит впереди. И мелькает в ней спина ненавистного прораба. Манит вонзить в нее лезвие топора и очень долго месить.. месить.. месить, пока осколки позвонков, ребер и прочей костной шелухи не смешаются с плотью и не достигнут консистенции "жадного" цементного раствора.

Ольга
Медленно выглядывая из-за лавки, еле успела отшатнуться от замызганного кавказца, пробегающего по вагону. Старый топор плотоядно блеснул лезвием.

Антон
Вжался в землю. Закопался. Ушел на три метра вниз. Чтобы не заметили чужие, не попутали свои. Пару раз рядом подпрыгивали веселые гейзеры земли высотой под несколько метров.

Джилстон
Пустота. Почти небытие. И тепло. Давит со всех сторон. Заставляет покинуть старый мир. Втягивает душу по кусочкам.
- Не сопротивляйся...

Удар. Еще удар. Осколки камня, трещина на гермошлеме. Шуруп потерял счет ударам, избиение противника заставляло разум хмелеть, как баклаха жигуля. Неудачное движения, запоздалый удар и вражеский кулак поцеловал грудь, заставляя ребра прогнуться и выдавить воздух из легких, словно зубную пасту из тюбика. В ушах зазвенело, в глазах поплыло. Замахнулся камнем. Спазм не давал сделать вдох, без вдоха рука отказывалась продолжать наказание выродка, покусившегося на жизнь пацанчика.

Упавшее тело было совсем рядом. Ненавидящие, налитые кровью зенки Вахоба метались по всему пространству впереди него, не останавливаясь на чем-либо. Ярость ослепила его. Он не видел ничего, не чувствовал ничего, кроме желания убивать.
-Сууууука!!!
Подбежал. И, не останавливаясь, поскользнувшись на окровавленном полу, падая на колени, с размаху рубанул топором шею солдата.
-Йа твой мама абал!
Еще удар. Лежащий на полу слабо дернулся.
-Йа твоя папа абал!
И еще. Кровь забрызгала лицо узбека.
-Йа твой дом труба шатал!!!
Новый удар топора. Вахоб проревел новое ругательство. Плюнул на шлем лежащего перед ним. И, решив что даже етого недостаточно, снова замахнулся топором, держа его двумя руками, нанося страшнейший удар. Прокричал убиваемому самое страшное ругательство, которое только знал:
-Я твой осел сунул-высунул!!!

Топор мелькнул перед самым носом, заставив Ольгу инстинктивно отдернуться назад и ткнуть в пробегавшего мимо кавказца стволом. А, нет, это не враг. Это чмо какое-то, орет что-то на ломаном русском. Пулеметные очереди рождали надежду, что впереди - цель для ее пылающей ненависти.
Она поползла через проход между скамейками, пробираясь к разбитому окну, из-за которого был слышен шум борьбы, сдавленные хрипы и лязг оружия. Убью!

- It's ok. I will not, - сквозь сон и забытьё прошептал Рэй, чувствуя, что становится прохладнее. Нужно... нужно найти одеяло. Чёрт... нет одеяла. Нужно съёжится, свернуться калачиком и вспомнить колыбельную, которую напевата мать...
The Little Red Riding Hood...
She was a girl, if u didn't understood...
She was brave and she was smart
She loved her Granny, she had golden heart...

Рэй улыбнулся.

Хуц, почесав репу, решил, что лучше всего в данной ситуации будет взять оружие.
Потому он пригнулся, расставил руки, оттолкнулся ногами от пола, пролетел некоторое расстояние, трудно определимое трезвым глазом (и сопровождённое "хэканьем") и приземлился возле сумочки.
Достав пушечку из пушечки, задумчиво приподнял брови. Распластан на полу.
Глядеть в людей. Направив пушку.
- Эта огра... Вашу мать.
Уставился на пушку. Вопросительно взглянул на людей.
"Ну и что мне? Стрелять в них? А зачем? А где враг? А до врага далеко? Ой, далеко-о-о..."
Внутренний голос схватился за голову, поспешно убежав куда-то в закоулок сознания, подальше от этого придурка.
Недолго думая, спрятал обрез обратно. Только рукоять поудобней - к себе, на воздух. Чтоб можно было внезапно выхватить.
Замер.
"И что? Просто ждать? Ждать. Ладно, буду ждать, чёрт тебя дери, если всё затечёт."
Перевёл глаза на пёсика.
- Эй, Рекс. Ну-ка лежать. Лежать, скотина! Ууу!
"Ууу" следует воспринимать как некоторую угрозу, столь частую в отношениях типа "хозяин-слуга". Как ни странно, именно такой грозный звук, как "ууу" являлся весьма неплохим стимулом для пса. Не столь редко битого тапкой в воспитательных целях.
Бедный пёс.
Какое унижение...

Общее
Узбек скрылся в тамбуре, откуда тут же понеслись чавкающие звуки ударов и неразборчивые, но яростные крики.
Пулеметы все поливали ландшафт свинцом. Но уже пореже. Не заглушая голос молодого парня, убеждающего упасть и не отсвечивать.

Шуруп
Перехваченная спазмом грудная клетка не давала возможности вдохнуть. Но очередной удар заставил ее с хрустом прогнуться еще сильнее, чтобы, расправившись, встретиться с кулаком еще раз. Очередной удар сбросил щупловатого пацана с тела почти поверженного врага.

Муратушвиллидзе
Удар. Еще удар. Ярко-алые разводы окрасили лезвие топора. Завершающий взмах отделил голову от уже разорванного почти пополам тела. Дрожащий от ярости узбек, стоящий на коленях перед расчлененным трупом, вытер кровь с забрызганного лица.

Ольга
Проход. Зацепившись коленом за чью-то оторванную руку, Ольга на секунду только отвлеклась. И продолжила движение. Окно. Хрусткие удары вдруг прервались характерным выдохом. Три глухих шлепка и вполне человеческий стон резанули слух.

Джилстон
Тело с трудом слушалось. Наверное. Откуда-то с той стороны доносились клокочущие звуки. Кто-то хрипел какие-то невнятные, но очень знакомые слова..
One.. two.. Freddy's coming for you..

Хуц
Как ни странно, но пес действительно был рядом. Просто спрятался за нижней частью тела какой-то бабульки, прижавшись к твоей сумке. Обрез щелкнул курками. Еще бы патронов с собой кучу. За спиной хрипло возопил что-то ругательное кровожадный гастарбайтер.

Споткнулась, глянула под ноги, отрешенно посмотрела на оторванную руку - странно, но эмоций это не вызвало. Все чувства, все мысли были выпарены кипящей яростью, остальное не имело значения.
Ненависть должна была найти клапан, выплеснуться, расстрелять разорвать уничтожить. Их. Пока не разорвало саму Ольгу, изнутри, на мелкие разрозненные нейроны.
Удары, тяжелые и гулкие отдались в ее ушах призывом - Убью!
Она подобралась ближе выползла в проход, нацелив тускло поблескивающую вороненую сталь на оконный проем, готовая вдавить побелевшим пальцем курок, как только увидит... Убью, твари!

Three, for, five... no! - продолжил Рэй и оборвал себя вскриком...

Рэй дёрнулся и закашлялся. Вообще, он не знал, кашляет ли на самом деле или это ему только сниться, но да тягучая вязкая тишина сменилась позвякиванием длинным железных когтей по стене. Запахло паленым и до слуха донёсся какой-то пугающий смешок. Темнота раздалась в стороны и где-то на границе зрения возник силуэт. Мужчина, определённо. Высокий, в большой шляпе. Он двинулся к Рэю и до учителя дошёл вдруг смысл песенки, а перед глазами встало страшное лицо Роберта Инглунда... Он открыл рот, чтобы закричать, но снова этот треклятый кашель...

Чье-то натужное сиплое дыхание привлекло внимание Ольги, уже было сосредоточившейся на поиске цели. Она дернулась и обернулась. В двух шагах хрипел и истекал кровью молодой мужчина в окровавленном костюме. Профессиональный инстинкт хирурга, выработанный годами упорных тренировок, толкнул её к раненому. В который раз сегодня она потянулась за аптечкой, осматривая глубокие порезы, стараясь извлечь стекла и остановить кровотечение. Но в этот раз она уже не молилась и не плакала. Слезы закончились у тела ее погибшего мужа.
Этот мужчина был всего лишь краткой остановкой на пути, который звал Ольгу убивать.