— Да, это правда. — Неохотно ответил Теппу, целиком и полностью понимая, что слухи уже должны были разойтись.
Многие думали, что его клан целиком мёртв, кто-то говорил, что они в полном составе и прячутся… но после того, как Теппу начал драться на улицах с теми ублюдками, что распускали слухи о его семье, положение вещей их семьи стало очевидным.
И мальчишка тому виной. Парень посмотрел тоскливо в сторону и продолжил:
— Мои мама с папой… отец с матерью, — поправил на более серьёзный тон, — в целом отказались от претензий на клан. — Это значило, что они не входили напрямую в решение проблем клана. И никто из них не стремился стать его заменой в делах клана.
— Можно, — запнулся, — без всех вот этих формальностей. Для клана из одного человека очень много чести получается. — На замечание о своём отце он ничего не сказал.
“Не удивлён. У папы явно будет что сказать им при встрече, он сюда в жизни не полезет, ведь они не преступники”, — подумал Теппу. Сам он относился к таким вещам с волнением, но не плохо, как большая часть семьи с отцовской стороны.
Кроме того, думая об этом… для Теппу не было удивительно и то, что отцу было плевать на старые традиции. Он вошёл в клан, а не родился в нём. Так что ему не мыли мозги обязанностями и обязательствами с раннего детства.
На облизывания и явные намёки он старался не обращать внимание и не поддаваться на провокации. Ему было жутковато. Теппу сильно смущался. Кожа цукумогами вновь стала розового здорового цвета, и виной тому была не регенерация ёкая. “Этот храм, эти кицуне, эта атмосфера и вся ситуация — неправильные!”, — так думал юноша.
Но даже так, он не мог себе врать и отрицать странного чувства возбуждения и предвкушения, почти как перед боем, но чуть иного. Парень неловко посмотрел в сторону Оги, который явно пытался держаться бодрячком. Потом в сторону Лиса, спрятавшегося где-то позади группы, чьи эмоции и реакцию на пребывании в храме Теппу не мог прочесть, затем на поджавшую к себе хвост смущённую Кагами.
Даже они, те кто как и он чувствовали себя не в своей тарелке в таком месте, кажется ощущали тоже щекочущее кончики пальцев и заставляющее обильно потеть чувство. Каю сияла и смеялась от витающего в воздухе напряжения. Неконеко мурлыкал от предвкушения.
И как перед боем, Мурамаса чувствовал как его тело крепнет и твердеет с каждым шагом, сокращающим его и побоище. Только в этой ситуации немного иначе. Избирательно. “Если они тебя обидят, только скажи, и я наплюю на все правила и пойду рвать им их хвосты!”, — пообещала они. Он не сдержался и улыбнулся ей смущёно:
— Они не обижать меня собираются. Поверь, — даже сам удивился той твёрдой уверенности в своём голосе, — ты от меня всё равно не отходи, — Теппу указал на провожатую, — сам я до раздевалки вряд ли доползу. Без вещей будет полегче. — Признался он, утирая со лба пот. Капли заливали глаза и те щипали. Рана болела меньше.
— Спасибо за заботу, капитан. — Сползая с рук они, Теппу сел на узкую скамейку в раздевалке, смотря как остальные начинают набиваться в маленькую комнату и снимая с себя вещи. Вначале он вынул из руки нож и разрезал остатки своей футболки по метлу разрыва. Затем, тихо шипя, стянул прилипшую к коже от крови ткань.
Продолжая снимать одежду, Теппу смотрел как снимают с себя одежду остальные и невольно загляделся на Анеко, улыбаясь нежно.
Ему нравилась эта трансформация. Как та скидывает с себя вещи и вереницы связок, мускул и каркас костей под кожей начинает разом пухнуть. Как растут её рога и удлиняются волосы. Как из копчика, над аккуратной татуировкой, вырывается толстый короткий хвост.
Каждый случай снятия талисмана чувствовался как первый. Теппу нравились обе её внешности, что маленькая запечатанная, похожая на наглого развязного чертёнка, что большая высвобожденная, без труда узнаваемая по блеску в глазах и беззаботной милой улыбке.
И когда Каю, что уже успела тоже задеться (что? когда?) быстро обежала Анеко и ухватилась рукой за задницу, то могла услышать сзади недовольное и томное сопение, но стоит ей повернуться — Теппу тут же отворачивает голову в сторону и с тяжелым кряхтением раздевается.
Он стянул с себя толстовку на поясе, залитую кровью, не думая о том, что её придёться стирать, пояс с разгрузкой, свободные штаны и мокасины с носками. Всё тело Теппу было залито кровью. Грудь рассекала трещина, из которой вывалились уже все куски обожженного дерева, и теперь та стянулась в свежий шрам. Сам он был обычным жилистым юношей в хорошей форме. Ничем не отличимый от простого человека.
— Вы слышали её. — Сказал Теппу и поплёлся в душ вслед за Анеко с Каю, перед лисами и остальными. Он стоял лицом к стенке, смывая с себя гарь с багрянцем. И вода под его ногами окрасилась в бурый и чёрный после душа. Теппу вышел вперёд, к онсену. Огляделся.
— Не переживайте, — сказал он лису с Огой, выходящим вслед за ним из душа, — это… ёкаи, — как-то даже бессильно улыбнулся он и развёл плечами, — для нас это обычно дело… наверное. — По крайней мере, ему так рассказывал дедушка. Как жаль, что то была не бравада и не просто его дурацкая шутка, чтобы смутить внука. Теппу прошёл дальше, укладывая полотенце на углу онсена.
Он опустился в воду и сел рядом с они. В отличие от неё, вода была Теппу по грудь и юноша мог бы опуститься в неё с головой, что он и сделал разок, подымаясь над водой снова и зачёсывая волосы на затылок. Выдохнул с удовольствием. Это был первый раз со времён дома, когда он приходил в онсен. Ванна на квартире у Анеко тоже не плохо. Но… нет, всё равно не то. Парень ощутил внутренний покой.
Рядом с ним точно также размякла краснокожая, она не спешила терзать раненного самурая и тот решил просто в тишине глядеть на деревья и такую близкую Луну. Она была такой прекрасной, что её хотелось разрубить. Теппу облизнулся. Кажется, его возбуждение стало ещё выше, а волнение уменьшилось. Атмосфера пробивала на откровенность. И помолчав ещё немного, Теппу наклонился к они:
— Мне никогда не было так весело в жизни с тех пор, как мы тогда повстречались, в переулке. — Сказал ей Теппу, тихо, чтобы никто другой не услышал этого скучного признания. — Знаю, я много ворчу. И мне многое, кхм, не нравится. И меня сегодня подрезали. — Он посмотрел вниз, на свою рану.
Ещё ниже. Смутился, отводя взгляд в сторону и продолжил тихо.
— Но, — обернулся к Анеко, — так даже лучше. Спасибо. — Теппу ещё немного помолчал, переводя взгляд к небу.
Какое-то время он просто смотрел на звёзды, медленно открывая и закрывая глаза. Потом осмотрелся по сторонам.
Заметил что-то:
— Тебе взять отёко или сакадзуки, или ты будешь пить из кувшинчика? — Спросил у девушки, кивая на бутылку с саке и маленькие глиняные чашки с блюдцами сбоку от основного пруда.
Он не спрашивал “хочешь выпить” или “хочешь выпить со мной”, это глупо — ответ и так был очевиден всем, кто хоть сколько-то общался с они. Получив ответ, он вытянул руку, притягивая к себе набор для распития. Он налил саке в большую чашу, сделав три глотка и предложил Анеко.
— Кха-кха, — закшлялся, морщась от саке, — крепкое, чтоб его…