Бирюзовая Ночь [первая часть] | ходы игроков | Извращеный Отшельник

Едва стоило опустить веки как коварно ставшая в разы более уютной чем когда-либо темнота растворила и перемешала намерения, размышления и воспоминания о пережитом, погружая разум в наверное все же совершенно обычный и крепкий сон… по крайней мере так казалось пока носа лжемонаха не коснулась крохотная, на ощупь похожая на кору молодого деревца, ладошка. Невольно заставляя приоткрыть глаза и обнаружить что удобное кресло превратилось в ствол и корни дерева отдаленно похожей формы, стены домика пропали, а вместо шляпы на голове, на груди стоял еще один, почему-то смутно знакомый Кодама.



- Большой нос. - объявил, немало довольный собой карапуз, продолжая тыкать ручкой в описанную часть тела.



Собственная полянка, что-то подсказывало что это была именно она, с момента последнего визита порядком изменилась, обзаведясь деревьями со светящимися фиолетовым прожилками, тоже изображающими пурпурные фонарики цветами и еще кучей другой растительности. Зато по-прежнему вися в пустоте, разве что теперь не заполненной темным туманом, а, если подойти к ее краю, позволявшей разглядеть где-то далеко внизу титанические фиолетовые корни-щупальца пульсирующие словно в такт чьему-то размеренному сердцебиению. Никуда ни делся и воткнутый в землю на границе островка посох и, теперь висящие совсем рядом, полянки Травницы с ее домиком и летучей мышки с ее развесистым деревом. Причем принадлежавший амагасе кусочек земли и вовсе был целиком «поглощен» и передвинут за растущие на краю словно символическая изгороди деревья и кустарник.

Нашелся неподалеку и знакомый Зеленый Лес, теперь кажущийся грозным и обиженным, нависая над держащейся друг за друга корнями группой полянок своими деревьями гигантами. Виделись вокруг и другие, уже располагавшиеся на некотором отдалении, островки. Выглядящие чуточку размытое, но при взгляде на них вызывающие смутное подозрение что на них можно попасть если просто целенаправленное двигаться в их направлении.

– Ой, какие мы грозные. – Пропел, не удержавшись, Большой Нос мелодичным голосом, пересадив Амигасу себе на макушку, где тому и положено было находиться, независимо от облика, и глядя на сердитый зеленый лес. – Ух, какие мы обиженные. Ладно уж, сейчас будем мириться.

Обижать на себя пусть и не самую сильную в мире, но все ещё могущественную Лесную Хозяйку было, пожалуй, и правда неразумно. А с учётом того, что та была ещё и красивой девушкой, уж насчитывающий семь и все семнадцать пядей во лбу Маэ, без особого труда мог догадаться, кого он видел на лесной полянке в момент своего явления на этот осколок, так ещё и весьма некрасиво. Что пожалуй даже важнее. Магушественных врагов у Мао было не мало. Но пусть о содеянном он ни капли и не сожалел, обижать попусту красавиц любых мастей очень не любил тоже. А значит, и правда, нужно мириться. Благо, он уже выяснил, что местные екаи очень падки на Подарки, а у него как раз имелась идея для вполне подходящего.

Ведь какой даже самый мистический и могущественный садовод во всех из миров устоит перед редким саженцом, которого ещё нет в его коллекции? И какое женское сердце не дрогнет при виде цветушей вишни. Собрав все свои воспоминания о благородно искусстве выращивания деревьев и гибких, пахнущих словно сандаловое дерево и со скрипучими нотками стонущих в его объятиях телах дриад из одного из самых закрытых и могущественных кланов земель «диких» екаев, носящих их след в самом своём имени, блудный монах выбрал одно из «пустых мест» подходящих для наполнения их своими умениями и воспоминаниями и вооружившись наитием вдохновения, принялся лепить из него благоухающее алло-розовое облако вечной в своей мимолетности красоты, нанизанный на багрово-темные, практические дочерна, изломчатые ветви. Маленький кусочек Розового Леса, тайком украденный из прошлой жизни.



Ну, а когда он с этим закончит, можно будет и позвать Лесную Хозяйку в гости познакомится, да помириться. Благо, вон он звоночек стоит на краю поляны никуда не делся. Да и дозываться ему, чай не до луны. Услышит.

Сложно было сказать что именно послужило тому причиной, то что сейчас лжемонах погрузившись в сон целиком находился в своем «внутреннем мире» или то что подготавливаемый Подарок был самым крупным и дорогим до сих пор, но «наитие вдохновения» отозвалось особенно охотно. Мао ощущал как Запретный Путь словно направлял его руки рисующие прекрасную картину, подправляя невидимые ранее погрешности и добавляя гармонично вписывающиеся в композицию детали. Чувствовал одобрение фиолетовых звезд ценивших щедрость и желание принести кому-то радость прекрасным произведением искусства, как впрочем и то что этот Подарок будет использован для того что бы добраться до чьих-то ушек.



Беззвучный голос звезд был не единственным Путем что внимание Мао привлек своей работой. Стоило ему завершить изображение частички Розового Леса, как в сознание потекли мысли и образы кажется берущие начало из его собственной, волшебной и фиолетовой, природы. Словно сам Лес шептал ему на уши, подсказывая самый важный завершающий штрих. Вновь обратиться к собственной памяти за вдохновляющими ощущениями, но совсем неглубоко, схватившись за свежие переживания своей первой ночи в этом мире, любви, превращений, красных и дрожащих от смущения заостренных ушек. Влить их в почти завершенный Подарок и смотреть как тот расцветает невиданными ранее красками, становится одновременно более четким и осязаем, и завораживающе таинственным обретая глубину и наполняясь волшебной силой.

Чуть позже пришло осознание что это был не первый раз когда он слышал Голос, в котором только чутье легендарного искусителя могло уловить женственность, что без слов шептал о его сути. Просто раньше он был слишком незаметным по сравнению с несравненно более отдаленными, но громкими голосами Звездных Путей. А сейчас можно было весьма четко различить наставления Пути Ночного Леса о том что яркие впечатления и пережитые ощущения являются драгоценным материалом из которого можно построить собственную силу. Причем если страстная любовь и телесные удовольствия, порождающие концентрированную «фиолетовую ци» служили пищей для волшебства, то именно утехи разума нужны были для создания его новых форм.

...





Звяк.

До этого едва слышный шелест Большого Зеленого Леса настороженно затихает, а на плечи лжемонаха словно наваливается тяжелое ощущение Внимания. Кого-то может быть и уступающего Владычице Щупалец, но все равно весьма могущественного.

Звяк.

До этого высившиеся вдалеке и только с одной стороны деревья в мановение ока обступают остров и его соседей со всех сторон. Громадные и грозно хмурящиеся, заслоняя собой все видневшиеся вдалеке острова и кажется даже чуточку приглушая свет фиолетовых звездочек.

Звяк.



- Ты!

Шляполюбивая нойши, так самая, с грозно трепещущими ушами нависает над поляной стоя на одном из протянувшихся навстречу корней. Вцепляясь гневным взглядом в посох… всего на долю мгновения, прежде чем с разрушающим грозное выражение сконфуженностью и восхищением перевести взгляд на Подарок. И тут же метнуться им обратно.



Происходило нечто весьма забавное. Мао благодаря передающимся от посоха чувствам ощутил как тот напрягся, чуть ли не пыхтя от натуги, пытаясь развернуть огромный и тяжелый как кайдзю взгляд Лесной Хозяйки с Подарка обратно на своего владельца. Две ловушки для внимания вступили в конфликт за внимание гостьи и ни одна из них не желала уступать.

– Я. – С довольной улыбкой подтвердил самоочевидное утверждение коварный искуситель, и не подумав мешать посоху отвлекать гостью от подарка. Чем больше она метается взглядом и чем сильнее ее тормошат, не давая насладиться завораживающим зрелищем, тем сильнее растет в ее глазах ценность оного, словно у сладкого карамельного яблока, которым водят перед носом не давая укусить. – А вы ждали кого-то другого?



- Да… ты! Тебя!

Лесная Хозяйка комично нахмурилась, кажется пытаясь начать все с начала что бы найти выпавшую из головы гневную речь, но опять потеряла концентрацию, продолжая прыгать взглядом туда и обратно. Причем в какой-то момент на мгновение вырвавшееся из обеих ловушек внимание ушастой скользнула по светящейся фиолетовым роще у него за спиной, после чего на место суровости вылезла жалобная обиженность, окруженная еще большим количеством недоумения.

- Почему? Почему ты украл Кшал? Почему ты стал одним из Них?! Почемууу?! - разразилась обвинениями нойши, стягивая шляпу с макушки и нервно теребя ее в ручках. - Я призвала тебя, ты должен был мне помочь! Так было написано в свитке! Все должно быть не так! Это неправильно! Это нечестно!




– В основном потому, что мне было интересно. – Легкомысленно повёл плечами монах, мягкими скользящими шагами, без всякой опаски, приближаясь к трепетноухой нойши так, чтобы её не спугнуть. – И ещё потому, хотел помочь девушке, которая приютила сбившегося с дороги путешественника. И очень боялась потерять саму себя и единственного друга.

Ещё несколько текучих шагов и длинная ладонь с красивыми пальцами каллиграфиста потянулась к макушке отвлеченной гости, чтобы успокаивающе и нежно погладить очень неосмотрительно освобождённые из под шляпы в его присутствии уши.

– Не плачь, прекрасная нойши, конечно же я и тебе помогу. Просто, сделаю это по-своему. — Ласковое и почти невесомое трепание макушки постепенно превратилось в размеренное почесывание у основания уха. – Но разве тебе не нравится мой подарок?

Ужасно коварный вопрос, между тем, ещё и сопроводили мысленным толчком в сторону посоха, разрешая тому успокоиться тем, что задача выполнена и перестать отвлекать гостью от маленького розового шедевра.

– А ведь я бы не смог его сделать, не укради толику ее силы у хозяйки фиолетовой луны.



- Она бы не потеряла себя, только забыла прошлое. Встретила бы новых друзей. - не слишком оправдывающимся тоном возразила уверенная в своей правоте Лесная Хозяйка. - Она сама жадничала, просила больше ради него. Я ее предупреждала! А ты ее забрал… Как ты ее забрал? Это нечестно! Это невозможно! Никто не забирает чужие договоры, даже… а… Правила сковывающие Суть не будут ему помехой…

Не сопротивляющиеся прикосновению, но печально поникшие уши на ощупь были похожи на крупные листья, впитавшие в себя солнечное тепло.

- Нравится. Коварная приятность. Приятное коварство. - обиженно забурчала пожирающая глазами Подарок нойши, тем не менее постепенно успокаиваясь и теряя способность сколько-нибудь серьезно возмущаться. - Нечестная сила Предательницы и ее подлых Звезд. Нарушили столько Правил, столько Запретов.



– Если забывать тех, кто тебе дорог, это честно, тогда я не хочу, чтобы мир был честным местом.

Парировал монах мягким, но очень уверенным в своих словах тоном. И посчитав отсутствие попыток оттолкнуть его руки за согласие, перетек за плечо трепетноухой, так, чтобы не закрывать ей обзора и подключил к приятному массажу вторую руку. На этот раз уже не сдерживаясь, пропуская милые "лопухи" между пальцев и игриво разминая по всей длинне, изучая их природу и в поисках чувствительных точек.

– Там где я родился, так выглядят деревья волшебного леса. Он совсем иной, но в то же время и очень похож. – Рассказали немного о подарке, напоаляя на него и без того сфокусированое внимание нойши, прежде чем игриво пропустить через удерживающие самый кончик её уха пальцы капельку приятной ки. – Что мне твои правила и запреты, лесная госпожа? Я на них не соглашался и они не властвуют надо мною.

– Так, зачем же ты меня позвала, океаноокая? Что тебя беспокоит?




Последовала небольшая пауза. Лесная Хозяйка молчала, то хмурясь и начиная недовольно сопеть, то опять расслабляясь. В ответ на коварно приятную капельку возмущенно ими дрыгнув, но в отличие от запаниковавшей летучей мышки, даже не вздрогнув остальным телом и не выражая недовольства. Пока наконец не вздохнула, глубоко и немного обреченно. Усаживаясь на корень, чуть повернувшийся что бы изучающий ее уши лжемонах мог сесть рядом.

- Наверное я заслужила это, сама нарушив запрет, послушав бирюзовые Звезды. Они обещали что придет герой, добрый и сильный. Как рыцари Дневных… это нечестно, почему рыцари есть только у Дневных? - задавая последний вопрос ушастая неожиданно оторвала взгляд от розовой ловушки и, чуть повернув голову, так что Мао мог видеть ее глаза еще лучше, посмотрела куда-то вдаль. Правда потом сразу же вернувшись к рассматриванию Подарка. - Что меня беспокоит? Разве ты не видел пурпурные корни внизу? Разве ты не видел что в Лесу осталось только несколько чистых островков. Предательница нарушила запрет пустив Силу Звезд в наш мир, теперь оно будет расти и менять его, менять нас, нарушая все больше правил. Это был наш сад, мы должны были ухаживать за ним, поддерживать гармонию и порядок. А не выращивать разноцветные щупальца… и призывать из других коварных искусителей, предлагающих посадить в нем красоту из другого мира.



– Это потому, что они намного хитрее вас и выращивают своих рыцарей так же, как выращивают полезные травы. Садят в умах людей идеи и тщательно удобряют их красотой и помощью. А не запугивают, обманывают и грабят. Может быть, мир это не такое уж и честное место, но в чем ему не откажешь, так это в том, что каждый собирает урожай из того, что он сам посадил. И если тебе не нравится то, что ты получаешь, то почему бы и не посадить что-то другое?

Приглашением присесть на корень Мао охотно воспользовался, но ограничиваться им не стал, и вместо этого, едва умостившись на нем поудобнее, потянул маленькую большую владычицу клочка пока ещё чистого леса на себя, усаживая ту на колени, чтобы продолжить приятные массажные процедуры. Пальцы медлеными плавными движениями разминаюшие уши-лопухи начали пропускать через себя ещё больше ки, но пропитанной не обжигающей страстью, а мягкой и успокаивающе согревающей заботой, словно тёплые питательные лучи солнца. Разобраться во вкусах самой-старшей-кодамы было, наверно, не так уж и сложно.

– Если ты видела то же, что и я то не можешь не понимать, что захоти хозяйка фиолетового леса стереть вашу чистоту с лица леса, ей бы и мгновения не понадобилось на то, чтобы проглотить эти клочки, словно горсть виноградин вместе с косточками. Но она этого не делает, и вместо этого, скрытые во тьме корни Унголорна питают и твой лес. Как и все остальные.

– Мудро с её стороны. По множеству причин мудро. Но что важнее, это же открывает для тебя возможность принять этот щедрый дар, но изменив его, использовать по своему усмотрению. Создать свой собственный прекрасный уголок сада, не просто хранить для неё баланс в крохотном заповеднике.

– Ты позвала меня, но знала ли сама при этом, чего желаешь? О чем просишь? К чему удивляться, что все вышло не так, как ты ожидала? Но вот я пред тобой, протягиваю кусочек своего сердца. И если это искушение... Так искусись?



Ушастая в ответ на слова что хозяйка фиолетового леса может в любой момент проглотить ее собственный негромко фыркнула видимо выражая сомнения, однако все остальные слова Мао погрузили ее в глубокую задумчивость. Позволяя безнаказанно мять лопухи, как чувствовал лжемонах, все больше расслабляющейся, отвлекаясь от волнений и печали, лесной хозяйки. Так что в какой-то момент, та даже немного подвинулась у него на коленях что бы облокотиться на него спиной. В то время как зеленые корни медленно подползали к Подарку, окружая его со всех сторон.

- Мири. Меня зовут Мирилип.

Тихонько произнесла трепетноухая, внезапно решительно поднимаясь на ноги и, наконец оторвав взгляд от розового дерева, заглядывая Мао в глаза. Целиком оправдывая то как он называл ее в начале, когда изумруды ее собственных взгляд словно превратились в два гигантских колодца, бездну затягивающую в себя и одновременно проникающую вглубь сознания, направляясь к библиотеке памяти что почитать историю жизнь лжемонаха. По крайней мере так показалось в самом начале, всегда на пару мгновений, после чего пришло осознание что Лесная Хозяйка скорее вежливая гостья топчущаяся у порога ожидая когда ее проведут внутрь чем нахально любопытная вторженка. Окружающий лес пропал, только два стоящих в пустоте екая и интуитивное понимание что из этой темноты можно с легкостью извлечь любую картину из своих воспоминаний, возможно даже чуточку приукрасив или скрыв кое-какие детали.

- Расскажешь мне про розовые волшебные леса своего мира?

– Можешь называть меня Мао.

Протянул гостье ладонь фальшивый монах, увлекая ее за собой в воспоминания. Туда, где потирая рукавом вечно мерзнущую, совсем недавно выбритую макушку, маленький тощий монашек застыл, удерживая на одном плече посох, с двух сторон нагруженный ведрами с чуть более теплой, чем недавно сковывавший ее лед весенней водой из ручья, пораженный неожиданным открытием. Небольшая неухоженная рощица, через которую он всю зиму носил на монастырскую кухню воду, наполненная уродливыми деревьями с кривыми ветками и извилистыми корнями, спотыкаясь о которые он не раз ронял со скользкой палки ведра, обливаясь ледяной водой и вынужденный проделать к роднику с самого начала, за одно весеннее утро превратилась в самую красивую вещь, которую он видел в жизни. В первый год его послушничества, как всегда рано, едва дождавшись начала месяца быка, в горах расцвела сакура.

– Прежде чем рассказывать о лесе, следует рассказать о дереве. Там, где я родился, к нему всегда было особенное отношение. И хотя оно не приносит плодов и цветет всего одну короткую неделю в году, ты найдешь его повсюду. Даже спустившись на дно морское, в гостях у тамошней хозяйки морского извивающегося леса, в специальном воздушном пузыре, словно невероятная роскошь, стояло маленькое деревце сакуры. Одна неделя в году, полностью принадлежала ей, властью своей мимолетной красоты, приковывающей к себе взгляды всех, от самого бедного крестьянина до небу подобного императора.

– Красота и недолговечность, печальное трогательное горько-сладкое чувство, издавна считающиеся символом и неотъемлемым атрибутом скоротечной человеческой жизни. И, хотя я ничего и не имел против церемонии любования опадающими лепестками, мне как и многие другие, вбиваемые в голову «незыблемые» истины, совсем не пришелся по вкусу этот ее «обязательный» смысл. Почему что-то прекрасное, непременно, должно заканчиваться?

– Стоит ли удивляться, что однажды, уже после того, как сбежал из храма, услышав о том, что в мире есть место, где сакура цветет каждый день на протяжении вечности, я во что бы то ни было, решил побывать там, несмотря на все опасности, которые мне сулили по дороге. И скажу тебе по секрету, в те времена я был очень упорным молодым человеком.



Снова потянув за ладошку свою спутницу, путешественник отправился к новому воспоминанию, точно зная, что идеально дополнит этот рассказ. И вот, на месте неуклюжего и угловатого монашка, перед ними предстал выросший из него молодой человек, с перекинутым за спину знакомо выглядящим посохом, все такой же лысый, но атлетичным телосложением уже очень напоминающий самого рассказчика. Разве что, пока не обретший его утонченную плавность движений, но зато неутомимый и ловкий как обезьяна, судя по тому, как лихо он карабкался по промороженному горному кряжу, подбрасывая себя сильными движениями и перескакивая с одного сколького камня на другой раньше, чем те укатятся из под ног.

Позади остался один из цепочки «сторожевых» монастырей, отделявших земли его родной провинции от опасных обитателей зачарованного леса. Заночевав в нем вчера, он по так и не искоренившейся после нескольких лет в монастыре привычке встал пораньше, чтобы выйти на финишную прямую своего путешествия вместе с рассветными лучами. На руках виднелись свежие царапины и затянувшиеся шрамы, некогда яркие и парадные, не по размеру большие одежды монаха выцвели, поистрепались и покрылись заплатами, но уверенность в осанке и горящий в глазах энтузиазм с легкостью перечеркивали подобные «потери».

И вот, перемахнув через последние метры подьема, он оказался на вершине кряжа, наедине со своей наградой: Перед ним расстилалась долина прекрасного и опасного, словно самый острый клинок, зачарованного леса. И насколько хватало глаз, она была цветущими лепестками, переливающимися от нежно розового цвета разведенных девичьих бедер, до ярко алого, хлещущей на снег из раны горячей артериальной крови. Создавая впечатление то ли колыхающегося под ногами моря, то ли полыхающего до самого горизонта пожара. Невероятное ощущение масштабности и многообразия волшебного леса, представления о котором никогда не смогло бы дать всего одно, пускай бы даже самое прекрасное на свете деревце.

– Наивный, думая, что то, что я преодолел по дороге сюда, было настоящими опасностями, тогда я еще ни малейшего представления не имел, во что ввязываюсь перешагнув границу. Но если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил меня, жалею ли я что заявился туда именно в тот год, когда… – Голос Мао зазвучал немного неожиданно, из-за долгой-долгой паузы, которую он взял, чтобы дать возможность гостье, вместе со своей молодой версией, вдосталь налюбоваться открывающимся с вершины видом. И лишь когда молодой монах засобирался, готовясь к спуску, он нарушил тишину. Впрочем, самым коварным образом, так и не закончив предложения, он снова увлек Мири за собой, но на этот раз направляясь к выходу из «чертогов воспоминаний». – …а впрочем, это уже целая отдельная история. Приберегу ее для следующего рассказа. Слишком много впечатлений за раз, тоже не всегда хорошо.

Слушавшая и смотревшая рассказ Мирилип молчала, то вновь погружаясь в глубокую задумчивость, прерываемую умилительными вздрагиваниями ушами и шевелением губами словно Лесная Хозяйка собиралась что-то сказать, но каждый раз передумывала. То наоборот резко выныривая из нее, сверкая глазами и дорожа от восхищенного возбуждения всем телом, помимо разумеется ушей, включая торчавшие из шляпы корни-щупальца и даже волосы, оказывается тоже умеющие двигаться самостоятельно. А под конец, где-то в ходе той особенно долгой паузы, в глазах трепетноухой в какой-то момент загорелся огонек решительности и энтузиазма. Так что когда небольшое путешествие в прошлое лжемонаха было окончено, Лесная Хозяйка сама схватила его за руку и засеменив ножками потянула наружу, от чего они как-то незаметно оказались торопливо идущими по лесной тропинке. Причем, судя по вернувшимся на небо звездам когда-то успевшими из исключительно бирюзовых стать разноцветными словно россыпь драгоценных камней, а так же раньше бывшими практически незаметными звуками и запахами ночного леса, расположенной не со всем во сне. Хотя возможно это было реалистичное воспоминание Мири.

- Твои слова про рыцарей и красоту, я слышу их не в первый раз. Мы пугаем и отнимаем потому что были созданы такими, Ноксентиль должен быть темным и страшным, неизведанным и жестоким. Не должен восхищать и соблазнять, это роль Дневных и только их. Но…

Тропинка неожиданно оборвалась и парочка буквально выскочила на просторную, размером с хорошее поле, поляну целиком покрытую переплетенными корнями различной толщины, некоторые едва ли толще пальца, а какие-то даже наполовину погруженные в землю возвышались выше человеческого роста. Над которой нависало дерево гигант, размерами и пропорциями вызывая ассоциации с огромной крепостью или даже дворцом, на ветвях которого сидели, стояли и расхаживали туда-сюда кодама всевозможных размеров и оттенков листвы.

- Сколько я себя помню, мне и другим всегда тоже хотелось что бы наши леса были красивыми, красочными и интересными. Многие говорили что это все влияние Предательницы и коварных Звезд и я тоже так считала, но… Теперь я не уверена… что это вообще имеет значение. Что в желании создать что-то новое и красивое есть что-то порочное. Ведь тогда, мы бы изначально были бы созданы неспособными меняться?

Мири озвучивала оправдания и обиду направленную на несправедливый мир, увлекая Мао за собой к центру поляны где на «ложе» из слегка светящихся листьев лежал полупрозрачный, словно сфера из мутного стекла, круглый плод. На который Лесная Хозяйка, чуть помешкав, а потом почему-то зажмурив глаза, резким и чуточку отчаянным движением нахлобучила свою шляпу, от чего внутри «хрустальной» сферы возникла картинка знакомого дерева.

В тот же момент земля под ногами вздрогнула от одновременно пришедших в движение корней, если присмотреться кажется лежавших образовывая схему-фигуру, похожую на замысловатый иероглиф, и сейчас начавших перестраивать ее в нечто новое. Частично уползая куда-то в бок, что бы быть замененными другими древесными щупальцам, приносящими с собой «бонсаи» из целых островков земли на которых росли деревья, каждое из которых чуть ли не сияло одним из цветов стихийной энергии. Нетрудно было догадаться что поляна была одной большой печатью-станком которой Мирилип пользовалась для создания зародыша нового леса… еще до того как лесная хозяйка начала рассказывать все это своему гостью.

Трепетноухая не говорила этого прямо, но для Мао, благодаря его собственному опыту и дополнительно полученному от Запретного Пути чутью, не составляло особой сложности заметить что то чем она сейчас занималась было чем-то сильно неодобряемым с точки зрения традиций и правил. Как и то какое особенно удовольствие от запрещенного акта творения она сейчас испытывала, время от времени чуть ли не ужасаясь собственной наглости и смелости.

Что до самих объяснений правил «пространственной алхимии» что нужны были для Печати Создания, поначалу казавшиеся запутанным потоком непонятных терминов обозначающих определенные эффекты и конфигурации, они спустя некоторое время начали выстраиваться в вполне разборчивую и гармоничную картину. Хотя почему именно это происходило было не совсем понятно, но скорее всего одной из причины было то что Мири в свою очередь делилась лишь вступлением в таинства обустройства собственного леса и прочей полезной, даже если бы лжемонах не собирался создавать собственный кусочек лесной страны, информацией.

Начиная с того собственный внутренний мир можно проецировать в какой-нибудь уголок Ночного Леса сделав очень даже материальными владениями, что значительно увеличит мощность всех «сил домена», особенно когда их владелец находится у себя дома или рядом с ним, включая мир параллельный мир смертных. Примечательно было то что отдаление от дома его владельца не ослабевало, по крайней мере пока тот находился рядом с Ночным Лесом. По словам Мири в мире были места слишком отдаленные от леса, глубокие подгорные подземелья и летающие острова в частности, где местные екаи не то что бы теряли свои силы, но лишались возможности их неограниченно перезаряжать. Кроме этого единожды выбрав место свернуть свой «домен» обратно или как-то еще его переместить было уже практически невозможно… насколько было известно Лесной Хозяйке.



Бессовестно влезший в свидание, тихий шепот Пути Ночного Леса, возразил что это не так и, пользуясь лежащими глубоко внизу Пурпурными Корнями, свои владения можно как и двигать, так и создавать ходы позволяющие попасть в них из любой точки леса.



Впрочем и Мири вскоре сама добавила что бывают исключения вроде домика Кшал.

Другими знаниями приобретенными в ходе выслушивания объяснений сопровождающих таскание лжемонаха за руку от одного насыщенного силой стихий дерева к другому, была пачка местных правил феншуя, в особенности имеющие отношения к волшебной растительности и даже немного живности. Вооружившись которыми можно было как и весьма эффективно искать особенно ценные ингредиенты что само собой не росли где попало, так и выращивать их в своих владениях. В перспективе даже создавая новые, чем сейчас как раз занималась Мирилип собиравшаяся воплотить Подарок в виде рощи собственной сакуры. Лепестки которой будут насыщены энергией Огня и Воздуха, в честь искусителя сделавшего ей столь ценный подарок.

Меж тем перестройка живой печати была завершена и стало понятно чего именно было особенно запретного в задумке Лесной Хозяйки. Потому что по нескольким вылезшим на поляну, с самого начала выглядевшими подозрительно темными с едва заметным фиолетовым оттенком, корням к хрустальному семечку хлынуло хорошо знакомое яки что совсем недавно щедро лилось с луны. Похоже выжавшая из своих владений всю «враждебную» силу Лесная Хозяйка не смогла или не захотела куда-нибудь вылить все это богатство и сейчас накачивала в зародишь нового леса, пока тот, от вырывающегося изнутри сияния, не превратился в крохотное фиолетовое солнце, светившееся так ярко что на него было смотреть не прищуривая глаза. По крайней мере пока Мири решительно не запихала его в глубины своей шляпы и вновь потащила гостя с собой по кажется позволяющей быстро покрывать весьма значительные дистанции тропе.

Выход из которой лежал недалеко от берега того озера что Мао видел сразу после прибытия, еще в бледном и сером мире. В волшебной стране это было место весьма похоже ландшафтом, не считая того что лес тут был заметно реже. Как объяснила Лесная Хозяйка, с помощью протянувшихся с опушки корней закапывая фиолетовую звездочку в землю, это было полупустое, не принадлежащее никому из Лесных Хозяев или Колдуний, как их называли в Извивающемся Лесу, пространство. И в том что тут вообще был хоть какой-то лес нужно было винить, или благодарить, Пурпурные Корни Предательницы, благодаря которым Ночной Лес на самом деле мог расширяться даже без активного пожирания судеб и жизней смертных.

- Ему понадобится несколько суток что бы вырасти.

Отойдя на несколько шагов и вытряхивая из шляпы сконденсировавшиеся в фиолетовые капельки остатки яки, пробормотала Мири которую похоже только сейчас отпустила одержимость видимо трансформировавшаяся из фиксированности на подарке и до сих пор мешавшая ей нормально реагировать на любые вопросы не касающиеся того чем она занималась. Меж тем лжемонах мог заметить что таскание перенасыщенного похотливой энергией семени в, судя по всему бывшей чем-то вроде части тела, шляпе не могло не оказать на позеленевшую и буквально немного светившуюся щеками, Лесную Хозяйку соответствующего влияния.

– Даже если и есть, то тогда я просто предпочитаю порочность скучному серому существованию.

Понимающе и ободряюще улыбнулся подобным размышлениям монах, когда беготня наконец закончилась и прежде, чем занять привычное место за спиной лесной владычицы, с руками на ее трепетных лопухах. Впрочем, не прошло и нескольких минут, как он мягко опустился на колени, чтобы «уровняться» с океаноокой в росте, получив возможность шептать ей ответ на ухо, с легкой щекоткой касаясь того губами. А освободившаяся рука, занимавшая то прежде, как бы невзначай, отправилась задумчиво прогуляться пальцами по линиям узоров на не прикрытых накидкой тонких ножках. Без лишней в таких делах спешки, понемногу взбираясь от щиколотки к внутренней стороне колена.

– Чем стенать о несправедливости уготованной судьбы, я всегда предпочитал заправить ее в ткацкий станок и перекроить по своему усмотрению. И кстати об этом…

Уже в который раз, коварный бритоголовый искуситель, мешая вовремя возмутиться возрастающей неприличностью своих действий, не скупился на масштабность отвлекающих маневров. Вот и сейчас, не перебивавший лишними вопросами проводницу, но внимательно прислушивавшийся ко всему, что она рассказывала, он легко «продавил» наружу свой «домен» словно бы высаживая его поверх того места, где только-что скрылось под землей заряженное светом извращенной луны семечко нового леса. Ничуть не устрашенный словами о «неотвратимости» этого действия, и без сомнений сделавший бы это и без подсказок Пути Ночного Леса. Просто потому, что момент располагал.

– Я собираюсь сделать это и снова…

Мягко потянул кончиками пальцев за подбородок Мирилип извращенный монах, побуждая обернуться к себе, в жесте, который, казалось бы, непременно должен закончиться поцелуем. Но, не дойдя до него половины вздоха, словно бы оставляя той возможность передумать и отказаться, Мао в последний момент остановил движение и приглашающе посмотрел в две зеленые бездны, словно бы призывая ту снова заглянуть в свои, без сомнения извращенные, мысли.

– …но мне понадобится твоя помощь.

А точнее, взглянуть на безумный и очаровательный в своей простоте план бедового лжемонаха. В конце концов, он уже успел и опробовать и «очищение» фиолетового лунного яки и использовать то, что из него получилось, для создания Подарка. Уловка ткацкого станка «приземленная» прямо поверх пылающего им плода-семени, была лучшим из приходящих в голову инструментом, чтобы внести в процесс его создания свой вклад, «оплодотворив» это «яйцо» нового волшебного леса. А знающая, как тот растить Садовница, с которой в ответ на знания о феншуе ночного леса, поделились бы таинствами перековывающего судьбу искусства наслаждения, лучшей из партнерш для подобного ритуала. Единственной возможной.

И то, что это так же будет и самым сладко-запретным, что она делала в своей долгой-долгой жизни, и заставит звенеть тонкой томной нотой под пальцами струну Наития Извращенности, делая результат еще прекраснее, здесь было практически совершенно не причем.

В ответ на в очередной раз наложенные на ее уши пальцы Мирилип беспечно прикрыла глаза от удовольствия. Только для того что бы широко распахнуть их вновь, вздрагивая когда вторая рука начала ощупывать ткань ее одеяний, столь тонких и ощущавшихся на живыми ощупь что можно было принять их за покрывающую тело вместо одежды краску. Хотя возможно так оно и было.

Так или иначе отвлекающий маневр был успешен, после чего, потерявшая инициативу и стремительно смущающая все больше, Лесная Хозяйка была добита безумно неприличным предложением, взорвавшись красочным смущением словно куча фейерверков в которую ударила молния. До этого немного хлопавшие словно маленькие крылышки уши встали торчком мелко вибрируя от возбуждения, кожа лица нойши до этого постепенно наливавшаяся зеленоватым румянцем ярко засветилась, растительные волосы хаотично зашевелились покрываясь разноцветными цветами. А «нижнее белье» начало не то растворяться не то впитываться куда-то под кожу, судя по удивленному и еще больше смущенному звуку который издала заметившая это Мири, не факт что повинуясь ее осознанным желаниям.

В какой-то момент впору было начать волноваться что Лесная Хозяйка упадет в обморок от переизбытка смущения и возбуждения, или может быть вообще сбежит, однако вместо этого та, забавным образом зажмурив глаза в уголках которых выступили слезинки, решительно подалась вперед в объятья Мао. А еще когда окна в изумрудный океан распахнулись вновь в их глубине блеснули крохотные фиолетовые искорки.

…

Не прекращающая светиться от смущения Мири тем не менее оказалась не в пример активнее Кшал даже после ее трансформации, хотя само собой была столь же неумела. Что впрочем немного меркло на фоне ее разительной «нечеловечности» становящейся более заметной с каждым мгновением. Как если бы в маленькое, лопухоухое тельце, поначалу не слишком-то отличавшегося количеством насыщавшей его жизненной энергии от такового у летучей мышки, откуда-то вливалось и впитывалось все больше ки. И уже немного знакомого «ощущения присутствия». Словно в объятьях Мао извивался и шумно стонал от удовольствия... целый лес, бывший разумеется лишь частичной Всего Леса, но от этого ничуть не менее огромным по меркам недавно бывшего человеком лжемонаха. Лес, до этого раскинувшийся и рассеявшийся, сейчас из-за всех сил пытавшийся вместиться в одно тело что бы каждый его уголок мог получить свою долю сладко запретного наслаждения.

В процессе окуная партнера в целое море жизненной энергии, обильно проливающееся наружу и поливающее зародыш нового леса. И не только ее, целиком открываясь своему искусителю и позволяя наложить руки на собственную реку силы, служащий источником могущества всех местных лесных екаев поток Судьбы. Давая возможность как и зачерпнуть немножечко себе так и попробовать спровоцировать, как выяснилось все это время таившуюся в глубине, «фиолетовость» подталкивая саму Мирилип к тому что бы черпнуть из корней побольше силы, начав по-настоящему изменяться. Правда делать это было наверное не обязательно, пришедшее с переплетением тел и душ понимание возможностей Лесной Хозяйки подсказывало что ее накопленные познания могут немного пострадать от столь резких изменений. Пускай и не пропав, а лишь превратившись в что-то новое. А еще если пока что зеленое море превратиться в фиолетовый океан то в нем можно и немного захлебнуться, не то что бы опасным, но возможно смущающим образном.



С другой стороны, как с обоих сторон шептали в ухо Путь Ночного Леса и Наитие Извращенности, подтолкнув Лесную Хозяйку к «раскрытию своего потенциала» можно было превратить будущий Розовый Лес в по-настоящему насыщенное волшебством место.

Собрав губами слезинки, бесценные жемчужины женских чувств, позволить которым упасть на землю было бы кощунственно даже над семечком зарождающегося волшебного леса, беспутный монах с уверенной неторопливостью человека, не делающего ни одного лишнего суетливого движения, принялся освобождать такую обманчиво хрупкую вибрирующеухую нойши, от тех деталей наряда, что еще не успели исчезнуть под его пальцами сами. Одновременно, без помощи рук выскальзывая и из своей оранжево-желтой кашайи, словно гибкий змей, сбрасывающий кожу. В ближайшее время одежда им не понадобится. Как, впрочем, и слова.

Не будучи ни слепцом ни глупцом, он прекрасно понимал, такой любовницы, как это, трепещущий в ладонях словно пламя светящийся яркий и нежный бутон на стебле огромного волшебного леса у него еще не было за всю его нескромно длинную и богатую на чудеса постельного рода жизнь. И разве же это не было невероятно великолепно? Именно ради подобной магии новых ощущений еще не вкушенных плодов поражающих воображение он и был готов обманывать колесо судьбы столько раз, сколько это понадобится.

Что, конечно, ничуть не повод хоть на мгновение, концентрируясь на себе, забывать о партнерше. Ублажить целый лес было немалой отвественностью. Ублажить его, сперва до предела раздразнив огромного прекрасного зверя вожделения в сердце трепетноухой нойши, было так же и невероятным испытанием. Но это было пламя того рода, с которым он не перестал бы играть, даже если бы оно угрожало сжечь его дотла, а не только-лишь чем-то вроде небольшого конфуза. Значило ли это, впрочем, что он собирается сдаваться еще до начала боя? Ох, нет, даже и речи об этом быть не может.

А потому, когда партнерша открылась для него, позволяя себя, позволяя во всех смыслах этого слова, наложить на себя руки и прикоснуться к наболее сокровенным местам, среди которых физическое тело было даже близко не самым интимным, он сделал это, не отбросив всякий стыд лишь по потому, что в любовных делах у него уже очень давно такой бесполезной вещи и не было. Взяв столько, сколько позволят и сколько вообще мог вместить в себе… и, отдавая в ответ ровно все, что сумеет и захотят принять. Потому, что нельзя не ответить искренностью на искренность. И не так уж важно, кто насколько велик и нечеловечен, когда любовники преподносят себя друг другу на раскрытых ладонях. Баш на баш, судьба на судьбу.

Крутятся колеса великой прялки, движется, ловко скользя между тканью неутомимый челнок, и проходя всеми нитями своей судьбы сквозь чужую, Маэ уже далеко не в первый раз, но так глубоко, как наверно никогда раньше, вплетает в нее свое существование, оставляя вычерченное доверия, радости и томительного наслаждения напоминание о нем, воспоминание о встрече, которое не потерять, не выбросить, не погасить и не выжечь, нежное клеймо мимолетной но вечной любви, вкус поцелуя, что навсегда останется на губах. Самый прекрасный дар и самое коварное проклятие, на которое он способен.

Но и он лишь прелюдия, ибо даже если поливаемое страстями и телесными соками семечко волшебного леса под ногами и правда было бы лишь поводом, чтобы проникнуть в плоть и судьбу партнерши, покрывая ласками, каждый самый крохотный участок ее урчащего изнутри жаждущим наслаждения трепетным чудовищем тела, было бы совершенно неприемлемо позабыть в процессе о том, зачем они это затеяли. Или тем более, сработать в пол силы. Ведь повод, открывший для его столь волшебные двери был достоин самого серьезного, уважительного и благодарного отношения из возможных.

А потому, с искренней бескорыстной жадность, на которую способен только тот, кто прошел путем, подразумевающим что-то большее, чем просто накопление материальных благ, силы, или даже кармических заслуг, перед тем, как упасть в глубину источника силы извивающегося леса самому и утянуть за собой партнершу, Мао без сомнений потянулся к последней все еще не поющей в его пальцах в этой симфонии струне – Наитию Великолепия Подарков. Если та не ответит, готовый без сомнений растормошить ее и колокольчиковым звоном.

Без слов убеждая коварную и капризную, но без сомнения щедрую силу в том, в творимом им вместе с Садовницей ритуале создается, ни много, ни мало, самый настоящий подарок. Подарок просто не кому-то лично, не только для Мири, коварно шепчущего на ухо ночного леса или серых земель, которым давно пора обрести место, откуда бы в них просочилось немного красок, но всему миру, дополнившись новым сверкающим своей красотой осколком, Лесом Рассвета, вбирающим вобравшим в себя все лучшее из Дневного и Ночного, свет и тьму, красоту и опасность, благоговение и вожделение, тот станет ярче, интереснее и многообразнее. И это ли не самый прекрасный дар из тех, что он вообще вообразить себе может?