В мире где технический прогресс лишь начал вставать с колен, а промышленность ожидала своего часа спокойствия после веков террора от чудовищ - вокруг таких мест как Заповедники всегда обитала аура дурманящего страха и подозрительности. Ведь чудовища всегда предпочитали тёмные места вдали от глаз и палящего солнечного света. А "Охотничьи владения Манн", "Черный Заповедник", "Логово Дьявола", "Деньгоотмывальня Фишера", выделялось среди них не только большими размерами, но крепкой пряжей слухов о возможности обитания там чудовищ и их богопротивного сговора с Фишером Манном. Иногда казалось, что ему подобное отношение к себе не только безразлично, но он даже симпатизирует им, сам распространяет те гнусные сплетни, будто находя это эдакой забавной игрой в рыбалку: ты бросаешь в тёмный омут мелкую рыбёшку, крохотный повод начать шептаться - а вылавливаешь обросшую скверной плотью и омерзительно пахнущую рыбу-исполина, имеющую в себе сразу несколько голов оставшихся от предыдущих версий, сполна наслаждаясь той репутацией человека замешанного с чем-то незаконным, тёмным и опасным. Что несомненно давало преимущества, черный пиар тоже пиар, а ореол ужаса часто позволяет проводить сделки на более выгодных условиях.
Но маленькому Алистеру этого было не понять, а если бы и да, он бы всё равно не изменил своего отношения к подобным действиям, которые лишали его возможности завести друзей да и просто познать каково это быть обычным ребёнком. Большинство из этой "безмозглой паствы" как её называл сам Фишер, старались игнорировать и держаться подальше от него боясь навлечь на себя гнев опекуна. Некоторые пытались приластиться, дабы выставиться в хорошем свете перед старым охотником через Алистера, не испытывая собственно к ребёнку ничего, и не видя в нём чего-то кроме как средства поправить свой статус. Ещё меньше было тех, кто смел в открытую высказывать свою агрессию и призрение к Маннам, но хуже всех них были "сочувствующие", мнившие себе словно знали лучше всех, что он ощущал, что ему нужно и как на самом деле всё происходит, то и дело сетуя на то какой же бедный "Али" и как же ему тяжело живётся с таким монстром. Помалу отстраняя и отучивая младшего Манна от своей компании, заглушая желание сплошным разочарованием.
Подталкивающих его к коленям своего любящего отца, что был несказанно рад подобному раскладу, пусть прямо о этом и не говорил. Видя возможность наконец-то посвятить сына в семейное дело Охоты, но не той скучной пьянки в кустах, или победных загонов аристократов. Эта Охота требовала большего, чем знание с какой стороны держаться за оружие и присутствие примера и защитника рядом, и Алистеру лишь предстояло погрузиться в науки что вызвали бы ужас у простых "незнающих" людей. Каждый день начинался с перечитки ботанических книг, не сколько ради познаний в применении, сколько ради того что бы знать от чего стоит держаться подальше и что за существо притаилось рядом; за перечнем которых следовала теория ориентирования на местности совмещенная с прикладным уроком анатомии - Фишер был старым профессиональным охотником, что без труда мог обеспечить сына свежайшими телами в любом виде, по всей видимости делая это из желания отбить у пасынка страх крови и отвращение к трупам, ибо из всего многообразия тайн скрывающихся в телах монстров, начинающему охотнику нужно было запомнить лишь несколько истин: куда стоит бить что бы замедлить добычу, куда стоит выстрелить что бы она истекла кровью, какие кости можно было использовать для оружия, и какая часть тела выпотрошенного животного имела оккультную ценность и её следовало преподнести "Хозяйке Охоты". И последнее знание Манном давалось лишь по крупицам, дабы не шокировать, а втянуть ребёнка в идеологию с которой он рос с малых зубов.
И он ему верил, впитывал в себя знания и дух охоты, за неимением альтернатив и из абсолютного доверия к своему отцу, что всё сильнее втягивал его в эту трясину. Формировал из податливого разума "Настоящего Охотника", что по определениям Фишера, был существом стоящим на грани материального и мистического, наполовину человеком на половину монстром используя силы как первого так и второго, дабы следовать зову Охоты поддерживая баланс, или наоборот меняя его ради более глобальных целей. С подобными установками и надеждами когда-то стать таким же как отец, уже насытившийся диетой из теории Алистер приступил к практике.
Его связанного и ослеплённого выкидывали в глушь с заданием выжить, с заданием найти путь домой, каждый раз в новой точке всё дальше и дальше во тьму. Там где он мог ощущать дыхание хищников, и тайное покровительство чего-то могущественного и невероятно жуткого, что по началу берегло его от любых опасностей, пока он не научиться как выживать самому, как нужно затаить дыхание и притупить пульс что бы не выдать себя. Читать следы и заметать свои, ибо здесь он был лишь одним из звеньев бесконечной цепи, и отнюдь не высшей. А потом, когда первая кровь зверя пролилась на землю, саван покровителя будто сорвало, требуя действовать быстро и решительно, дабы выжить и вернуться домой. И так раз за разом, пока Алистер уже сам не начал уходить в лес, за новой дозой охоты уже на монстров пострашнее, бросая им вызов и отдавая честь Хозяйке, преподнося ей часть добычи, взамен на благословения что уподобляли человека зверю, заостряли чувства и снимали усталость, позволяли использовать лесных духов падших тварей как своих незримых ищеек.
Иногда в часы покоя, ему казалось что он делает что-то не так, будто он отдаляется от идеального баланса, всё меньше полагаясь на своё оружие и ловушки и чаще прибегая к силам из которых выползали химеры, пропитывая их животным голодом и яростью свой топор. Но одобрение отчима притупляло эти мысли, а во время охоты было сложно рассуждать о подобном. Мысли мешали, не давали сосредоточиться на чувствах и сохранять бдительность даже в шепоте литаний к Госпоже Охотнице, что бродила по миру рождая сотни монстров и сама же истребляя их в своей охоте, замахиваясь и на других великих божеств как на "достойную добычу".
И так во время очередного жертвоприношения и литания, он ощутил нечто Невозможное, узрел мистическую ауру сильно отличавшуюся от остальных, похожую на его собственную. Это были другие охотники, что были здесь не редкостью. Они приезжали к Заповеднику из разных уголков страны, за возможностью поохотиться с настроем похожим на тот, что описывался в книгах о паломниках к святым местам, или ведьм приближающихся к местам силы. Иногда Алистер составлял им компанию, пробуя новые методы и подчерпывая их опыт в мастерстве владения оружием и делясь своими наблюдениями и знанием где сейчас должны пребывать самые большие стаи. Но в этот раз всё было по другому, этот запах и чувство было чем-то другим, так пахли не союзники, а жаждущие крови монстры видящие в Алистере не брата по ремеслу, даже не малыша неофита которого на охоту притащил отец - а добычу. Несоизмеримая наглость, что выбивала землю из под ног, был ли он теперь монстром, или это они шагнули в бездну безумия, оступившись от пути баланса? Долго рассуждать о том кто здесь был прав, а кто виноват было нельзя - инстинкт клекотал и звал его самому начать охоту на тех, кто посмел его предать. А разум, приказывал остановиться и не затевать эту опасную игру, оставить их с носом и вернуться домой и во всём разобраться, уведомить отца. И юный охотник всё же предпочёл и здесь сохранить некий баланс, не убивать, но и не сбегать. Заманить тех в ловушку, к пещерам бесов и в охотничьи ямы, обезвредить, но не расправляться.
Один за одним, кому-то приходилось стрелять в голени, кому-то выбивать из рук оружие ударом топора, но большинству хватило и приманки переключивших на более насущные проблемы. А Манн направлялся домой, размышляя о сложившейся ситуации: никто из охотников не выглядел безумным, по крайней мере полностью, никто из них не обратился в настоящего монстра. И зерно сомнения в собственной адекватности дало росток. Зачем на него нужно было вести охоту, если он не был зверем?
Ответ был шокирующ, но лишь для человека, охотник в нём всё понял как только увидел отца. Преобразовавшегося, но всё ещё остававшегося самим собой, как и полагает Высшему Духу Охоты. Это он затеял эти игрища, он выставил собственно сына как добычу для своих друзей. Или наоборот, подготовил добычу для Наследника Черного Заповедника. И это злило его, он не желал быть добычей или охотиться на себе подобных и предать свои собственные принципы. Но это не удовлетворяло вендиго, что досадно сетовал на нерешительность пасынка и что так он никогда не станет Высшим Хищником, пока не прольёт кровь настоящего охотника и не предоставит сердце брата на алтарь ради собственного выживания. Алистер вскипал и с протестом кинулся на собственного отца, выбирая человечность, защищая свои убеждения о том что притеснение себе подобных это удел монстров.
И был повержен. Бой длился не долго, топорище застряло в груди родителя словно в смоле, а пистоль был откинут мощной лапой явно не сдерживавшей свою силу, когда пуля превратила половину черепа монстра в месиво. А без оружия, он мог лишь предаться звериной сути, откинуть самого себя отдав собственную душу и человечность в дар богине и стать таким же чудовищем. Слишком, это было слишком. Не решившись он потерял нить происходящего, и вскоре его сердце трепахылось в зубах печального отца, что наверняка восстановиться от его плоти.
Поддался на провокацию, и решил отступить в последний момент, сохранить себя ценой жизни. Идиот.