[D&D 5] Стена | ходы игроков | --- Личная история. Мелисса

— Хреново выглядишь, Энви. Пришла поделиться найденным за Стеной?

Старый знакомый Бархан поприветствовал Мелиссу сдержанно, без привычной широкой улыбки, как будто опасался, что она двинет кони прямо посреди его "ломбарда". Как только ее выпустили из своих цепких лап молодые лекари, девушка прямым шагом направилась в Гильдию. Здесь можно было и апартаментами разжиться, ведь Жентаримы предоставляли жилье "своим" со скидкой, и с делами сразу же разобраться.

Острый глаз Бархана заметил "украшение", которое появилось на шее и груди Мелиссы не так давно. Седые брови сошлись на переносице, и мужчина спросил:

— Проклятье проснулось? Или какую другую заразу подцепила? Стражники болтают, там нежити тьма и земля проклята богами. Смотрю на тебя и почти верю.

Юмор у Бархана специфический, ведь только он мог на полном серьезе поставить в одном предложении свое имя и слово "верить". Собственно, именно поэтому он и работал связным между гильдией и рядовыми сотрудниками и сочувствующими. Мелисса прекрасно знала, что Бархан еще помнит должок за святую воду и взыщет его любыми способами. Но что куда интереснее, что деньги он уже не возьмет. Ему пообещали услугу. Бархан щедро раздавал сочувствующим вторые и третьи шансы, если они не выполнили какое-нибудь совершенно неважное задание. В результате все равно он получал больше, чем терял, чем обеспечивал неслабую прибыль всей гильдии. Если не живым товаром и долгами, то услугами и информацией, которая часто стоила куда дороже.

Бархан искренне интересовался делами своих подопечных, но Мелисса почему-то была уверена, что тот видит ее исключительно из меркантильной точки зрения. И здоровая, но благодарная и преданная Энви будет ему куда выгоднее, чем мертвая. Наконец, мужчина сложил руки домиком за стойкой и сказал чуть тише, чем обычно.

— Энви, буду с тобой откровенным. Тебе нужен некромант. Иначе проклятье тебя убьет. Нет, возможно, магистр или архимаг смогут снять, но они испепелят тебя быстрее, чем ты попросишь помощи. И будут правы.

Бархан вздохнул и через несколько секунд паузы продолжил.

— Гильдия не ведет дел с некромантами. Впрочем, совсем недавно мне попал один интересный документ времен нашествия Дагворта. Старое письмо, если точнее. И в нем один очень интересный маг пишет, что собирается поспать. Догадываешься, о чем я говорю?

      Одновременное желание и идти, и не идти в гильдию — вот с чем столкнулась Энви прежде, чем делать шаг вперёд под своды уже знакомого ей здания. Однако, необходимость ночлега и желание разобраться с делами прежде, чем тяжёлая, после всех событий, голова утонет в мягкой перине так или иначе брало вверх. Мэл, оглядывается, сжимает губы и кивая, — впрочем, выглядело едва ли не кивком самой себе и собственным мыслям — больше не останавливается и шагает вплоть до своей конечной точки.
      Нужно перетереть с Барханом, что делать дальше, у него наверняка найдётся на всё ответ.

      — И тебе привет, — кислее необходимого отвечает ему Мэл, ведя плечом, — в том числе.
      Теперь, когда она знает, что за Стеной действительно ей какой-никакой клев, Битрис даже немного жалеет, что не перехватила чуть больше, чем пару вилок — те остались в её руках, а затем и ушли на дно сумки, когда она ковыряла старые башмаки графа, так и доставшись ей в качестве трофея. В какой-то мере она была рада, что её коллеги по несчастью абсолютно не были заинтересованы в том, что принадлежало мертвецам. Точнее, как: в глазах Дарксоула, видимо, куда лучше было бы оставить всё как есть, чтобы Корона не нашла его задницу чуть позже, когда Дикие Земли будут освобождены, а прежние дворяне вернулись бы на старые территории, не обнаружив фарфоровой тарелки, что же до Керли — пусть лежит, а-то сожрёт. Благо, никто не пытался остановить Мелиссу слишком отчаянно.
      — Не совсем, — уже перекидывая сумку на столешницу, она замирает, нехотя дотрагиваясь до своей шеи — шарф ей действительно не повредит, — и всё же на первых порах в детали не опускается, — но частично стражники правы: от мёртвых цветов, которые готовы тебя задушить до смерти и сделать своим удобрением до поднявшихся призраков... но больше неприятности принесли зелёные шмыги. — внезапно она усмехается сильно громче, поднимая ладонь выше, потирая свою макушку.
      — Хотя знаешь, меня чуть и свои не прибили, — топор, летящий со спины, она виконту никогда не простит, — благо, всё обошлось.
      Дёрнув верёвку, стягивающую рюкзак сверху, она раскрывает его и вытягивает несколько предметов. Каждый из них теперь тянул шлейф воспоминаний за собой: молот, который все ещё может и обладал неизвестными свойствами, но те на то и оставались таковыми, что Битрис не смогла их определить; она хмыкает, понимая, что даже божеству тот не подошёлся по нраву. Следом идут магические башмаки графа — Мелисса даже сейчас может найти едва заметную отметку от искры, которой проверяла обувь на крепкость.
      — Помнишь, я тебе про цветок сказала? Так вот, он — оттуда. Спустя столько лет молоток сохранился: ни ржавчины, ни осколков, думаю, можно отдать Смиту на оценку, но ерундовым мне не показался, — она делает паузу, подталкивая башмаки, — стянула их с графа Бернулли. Крепкие, да не просто: пока к огню не подносишь, время их точно не убьет.
      На столе так же оказывается пара та самая пара вилок:
      — Что скажешь? Окупается святая вода? — она ухмыляется, — пригодилась. Полбанки ещё осталась, но теперь каждому буду советовать брать зачарованную с собой за Стену. Или... — говорит она с паузой, — таскать её с собой и по городу. Мало ли что, — впрочем следом Битрис посмеивается, явно намекая, что шутит.
      Однако Гару был слишком серьёзен в тех моментах, когда говорил о том, что операция вышла из под контроля. Не может же быть, что Нексаль будет каким-то образом задет? В худшем варианте всё, что они видели за Стеной придёт сюда, а то, глядишь, и у этого ссаного некраманта есть возможность вернуться и устроить здесь свою вечеринку... в своих размышлениях она поднимает глаза на Бархана.

      Как раз вовремя.
      — Священнослужители и маги не оставят от меня места — это ты прав, — вздыхает она, поджимая губы, — но почему ты думаешь, что некромант не сделает того же самого?
      Битрис хмурит брови, откладывая рюкзак прочь. Если подумать, у неё было ещё что показать Бархану, но если выложенное окупит — а ещё и перемножит — её средства, может стоит пока попридержать коней. Хранить цепочку куда проще, чем тридцать золотых, верно? А тайна медальона из дома Бернуолли до сих пор и не была раскрыта — может эту хрень можно взломать и окажется, что внутри хранится тайна, которая поможет всем и которому можно будет дорого продать?
      — Та-ак, — протягивает она, скрещивая руки на груди, — пока не слишком. Ты хочешь, чтобы я его толкнула и спросила, в каком носке он хранит свои деньги или тебе нужна информация? Придётся немного приоткрыть завесу, но я вся во внимании: думаю, ты и без очевидного понимаешь, в каком я положении.

Бархан немного оживился, когда Мелисса стала выкладывать добытые предметы. Это была его страсть. На кухонную утварь связной лишь бегло взглянул, молот взял в руки и присмотрел, а вот башмаки его действительно заинтересовали. Минут десять он рассматривал их в лупу и что-то бубнел под нос.

— Что скажешь? Окупается святая вода?

— Хм, неплохо. В молотке магии нет, просто хорошая дварфийская ковка, если я правильно понимаю. Туфли старомодные, но ценители на такой товар найдутся, и зачарованы славно.

После детального осмотра обуви Бархан вытащил из- под прилавка небольшой мешочек с деньгами и придвинул к Мел.

— Приноси еще.

Впрочем, разговор плавно перешел на менее приятную тему.

 — Священнослужители и маги не оставят от меня места — это ты прав, — вздыхает она, поджимая губы, — но почему ты думаешь, что некромант не сделает того же самого?


— Может и сделает, а может и нет.

Уклончиво ответил Бархан. Было заметно, что тема некромантии для него находится под запретом, но он все же хотел немного помочь Мелиссе. Хотя информацией, да и не бесплатно. Будет жива - отработает.

— Та-ак, — протягивает она, скрещивая руки на груди, — пока не слишком. Ты хочешь, чтобы я его толкнула и спросила, в каком носке он хранит свои деньги или тебе нужна информация? Придётся немного приоткрыть завесу, но я вся во внимании: думаю, ты и без очевидного понимаешь, в каком я положении.

Бархан вздохнул.

— Ты с детства такая несообразительная была или только сейчас открылось?..

Видимо, он переоценил сообразительность девушки, поэтому снизил голос и стал говорить:

— Простые маги не ложатся в спячку. Да и слабые тоже. Смекаешь? Если повезет, найдешь, кого тебе нужно. Вот только искать самой придется, жентаримы тебе в этом не помогут.

      Быть должной Бархану — дело не самое приятное. С одной стороны, кто-то мог сказать, что она была должна ему даже сейчас: он не вызвал на неё стражу, тыкая пальцем о том, что она — проклятая и носит на себе марку нежити, с другой... Энви считала, что делала достаточно, — по крайней мере, старалась не обижать жентаримского связного — чтобы не быть выкинутой на улицу за такую ерунду. С другой стороны, ей так никогда не «везло»: получить мужчину себе в должники — это, пусть того и стоило, но добиться было крайне сложно.
      Она хмыкает себе под нос вспоминая, что когда начинала, была многим тише и спрашивала вопросы только по делу. Сейчас же женщина говорила больше, а иной раз и была готова почесать языком просто так, когда у Бархана было на то время.
      — Договорились, — она кивает ему головой, захлопывает сумку и прикарманивает мешочек себе, наощупь оценив содержимое. На шарф точно хватит, как говорится, хотя он этой мысли она больше хмурится, чем наоборот. Если Гару попросил её зайти, но предложил работу на будущее, ей не казалось, что жрец решит продать её с потрохами. Однако вряд ли скажет что-то хорошее.

      — Дай мне скидку! — Мэл неуклюже смеётся, когда понимает, что её вопрос не сделал из неё умного человека, — я чуть не подохла за Стеной и ещё даже не видела нормальной перины, не говоря уже о ведре с чистой водой и куском мыла. Можешь представить, как мозги мои тоже поехали набекрень, — притихая сразу же, она тянет рукой в сторону, как бы показывая, что готова слушать дальше, несмотря на своё желание перебить его здесь и сейчас, вставляя оправдание за свою несмышленность.
      — Да поняла я, — вздыхает Битрис, устало качнув головой из стороны в сторону; в конце концов, она лезла за Стену практически по той же причине, а тут один из спящих магов оказался прямо здесь? Даже, если Бархан прямо говорит, что Мэл в этом деле — одна-одинешенька, не похоже, что он отправляет её в Дикие Земли:
      — Ты мне перескажешь содержимое документа или сам прочитать дашь? Что ты знаешь и от чего мне отталкиваться?

— Дай мне скидку! Я чуть не подохла за Стеной и ещё даже не видела нормальной перины, не говоря уже о ведре с чистой водой и куском мыла. Можешь представить, как мозги мои тоже поехали набекрень.

Бархан искренне захохотал:

— Сверх той, которую я и так тебе даю? Энви, ты мне нравишься, но деньги мне нравятся больше.

Что ж, спросить все же стоило. Адепты Жентаримов пользовались почетом среди некоторых торговцев, но организация слишком быстро осаживала наглецов, которые решили на ней нажиться или просто сесть на шею. Энви показала себя, как полезная девушка, за что ей и скидка за комнаты, но бесплатного постоя явно еще не заслужила. Тем более, что денег она на проживание уже получила за башмаки.


— Ты мне перескажешь содержимое документа или сам прочитать дашь? Что ты знаешь и от чего мне отталкиваться?

— Естественно, у меня его больше нет. Но он оставил намек тому, кто желал его найти. "Ищи меня меж рук Атаи, где виден лик Манил". Понятия не имею, что такое Атаи и где ее руки, но Манил - это очень старое название кряжа Койоалука и его главного пика. Так что тебе куда-нибудь туда.

      Мэл аж сначала дёрнула бровью в непонимании, когда мужчина начал вновь разговор за день: она ведь вроде и не просила? Ей приходится ещё раз прокрутить в своей голове сказанное, а потом сдержанно улыбнуться. Не было необходимости объяснять, что это — была лишь шутка. Возможно, связной и сам до этого догадается потом, когда она уже покинет гильдию. А может и не подумает никогда — это и не так уж важно.

      Вслушиваясь в сказанное, она отводит взгляд прочь. Значит, Койоалука. Конечно, стоило бы свериться с картой, но кажется что-то знакомым. Неужели к морю? Путешествие на запад до сих пор вспоминается в ней неприятным ощущением, отчего ей приходится прихлопнуть по груди, будто избавляясь от появляющегося чувства морской болезни. Пусть дорога до Летающего леса и была занимательной, не говоря уже о приключении конкретно на острове, возвращаться на него в ближайшем будущем она бы не стала. По крайней мере не до тех пор, пока не придумают каких-то других путей, помимо морских.
      Но не похоже, что ей придётся срываться с континента — это уже хорошо.
      — Карта у тебя есть? — она вскидывает брови, — жаль что нет, но неудивительно. Атаи, Атаи... — задумчиво произносит Мэл себе под нос тем временем, пытаясь понять, что имел ввиду некромант, — подпись-то он оставил свою? — по вопросам да и тому, как меняется положение её рук: Мэл уже перехватывает рюкзак, закидывая тот на плечи, можно было понять, что она была готова отправиться в путешествие на поиски того самого некроманта. Что ей, в самом деле, страшно умирать? — Кого я ищу?

      — Не к слову, Бархан, —кашлянув, произносит Мэл, явно привлекая внимание товарища, когда вопросов становится меньше, — может ты слышал или сможешь для меня узнать. Я... зелёная вспышка, удлинённые когти на человеческих руках, сильная магическая волна: ничего не напоминает? Судя по всему, проклятое волшебство или что-то на уже существующее проклятие дающее, — она оттягивает ворот рубашки, поджимая губы, — это?

— Карта есть. Но там никаких Атаи нет. Чую, что это еще одно старое название местности или рельефа, которое до нас просто не дошло. Может, местные больше знают.

Бархан развел руки в стороны, как будто говоря, что ничем помочь больше не может.

— Подпись-то он оставил свою? Кого я ищу?

— Подпись есть, только вряд ли она тоже что-то скажет. Маркандея. По легенде, это смертный, достигший бессметрия, потому что своими глазами увидел воплощение Ао. Но я не думаю, что это тот самый Маркандея, этому эпосу уже добрая пара тысяч лет.

***

— Не к слову, Бархан, может ты слышал или сможешь для меня узнать. Я... зелёная вспышка, удлинённые когти на человеческих руках, сильная магическая волна: ничего не напоминает? Судя по всему, проклятое волшебство или что-то на уже существующее проклятие дающее это?

— Хреново выглядит. Любопытно, кто это тебя так приласкал. Но я не знаю, что это может быть. Может, просто криворукий маг. Может, защита темного божества. А может и некромантии кто-то пытается выучиться. Я уже ничему не удивлюсь.

      — Тогда, видимо, буду разбираться на месте... — понимая, что в голову ничего дельного тоже не пришло, Битрис выдерживая короткую паузу, добавляет: — одолжишь? — задерживая на нём взгляд.

      — Да, если тысячи, то подавно. Но кто знает, может настолько преисполнился, что решил взять его имя: ну ты знаешь и без меня, как фанатики могут работать, — пожав плечами, добавляет Мэл, но информацию на всякий случай запоминает, — как думаешь, есть ли смысл тратить время на поиски информации здесь, в Нексале или лучше поехать туда и разобраться на месте?
      Было видно, что вопрос был спрошен больше с точки зрения совета. В конце концов, у него на руках было куда больше информации и они оба знают, насколько чревато может быть идти в библиотеки и рыскать информацию о некромантах. Если жентаримцы не хотят якшаться с такого рода информацией, куда было самой Энви до такого, особенно сейчас, когда лишний раз вызывать к себе подозрений совсем не хотелось?

      Что же до магии, она на его очевидные слова хмыкает:
      — Чувствуется так же, — и несмотря на то, что Мэл не разваливалась на месте, подбирая за собой куски, не означало, что этот момент не наступит; ещё хуже её положение делало то, что она и не знала, когда такое произойти могло, — криворукий — это точно, но... может я могу попросить тебя узнать об этом? Дарксоулы. Один из них был со мной, — она поправляет ворот обратно, возвращая последний на место и выпрямляется.
      В глазах Битрис за долгое время скользнул недолгий огонек. Очевидно, что заступаться за неё никто не станет: Мэл и сама знает, что пока она приносит сюда свои труды в качестве денег, вещей или дела, то её по крайней мере не тронут, с другой стороны, и потешно ждать, что встанут горой. А если и просить... то нужно прежде знать, что пошло не так. К тому же, как ей казалось, и самому Бархану эта информация могла пригодится; никогда не знаешь, когда можно дёрнуть за ниточки и что из этого выйдет.
      — Если хочешь, то не бесплатно, — она улыбается плутоватой улыбкой, вновь опираясь на столешницу локтями.

Бархан кивнул на карту и сказал:

— Конечно, двадцать золотых, и она твоя. Но смотреть можешь бесплатно.

Улыбка Бархана могла означать много чего. К примеру, сейчас она была очень близка к "я раздену тебя до гола и еще оставлю в должниках". Впрочем, вряд ли где-нибудь Мелисса сможет купить неплохо нарисованную карту дешевле.

— Что касается информации, то здесь ты разве что можешь найти саму легенду о Маркандее. Вряд ли это то, что ты хочешь найти.

***

Дарксоулы. Один из них был со мной... Если хочешь, то не бесплатно.

Седые брови Бархана медленно поползли вверх. Он выглядел удивленным. Наконец, ответил:

— Дарксоулы? Эво ты как. Ссориться со второй семьей королевства после монаршей? Ну, если через недельку тебя найдут где-нибудь в канаве, я хоть буду знать, откуда ноги растут.

Связной сложил руки домиком и строго посмотрел на Мелиссу.

— Энви, если бесплатно, то дам совет: не переходи им дорогу. А компромат если у Жентаримов и есть, то тебе его никто не даст. Ни за какие деньги. Не твой это уровень, милая.

Этого и следовало ожидать. Дарксоулы обладали властью и влиянием такого уровня, что даже Жентаримы старались с ними не ссориться. Тайны их семьи скрывались под семью замками, и даже если гильдия владела какими-либо фактами, обличающими кого-то из Дарксоулов, то уж явно не старалась их использовать сию минуту. Война на уничтожение никому не нужна.

      — По рукам, — серьёзно кивает Мэл головой. Карта ей так или иначе пригодится. Вообщем-то, давно пора было обзавестись последней, а не одалживать прежде или смотреть из-за плеча за членами группы, у которых такие присутствовали. Мэл отчитывает количество монет, буквально недавно отданных ей самим Барханом, приглушая звон своей ладонью. Совсем ненадолго она тратит время на то, чтобы пальцем провести до искомых гор. Как она и думала: придётся по морю. На её лице вновь появилась не слишком довольная гримаса, а сама Энви издаёт короткий вздох.
      — В какой-то степени, когда толком не знаешь, что ищешь, то любая история сойдёт за важную информацию, — она хмыкает, — спасибо так или иначе за то, что поделился.
      И пусть она знала, что за «спасибо» мужчина не работал, ей всё равно некуда было деваться; речь была совсем не о долгах: ей нравилось работать с Жентаримом. С ними Битрис хотя бы жила, а не выживала.

      — Да причём здесь ссориться! — Спешно добавляет Мэл, но всё равно позволяет Бархану закончить предложение, не перебивая его следом, — я заметила, что они — важная шишка и близки к Короне, мне хватило похода на несколько дней с одним из них и лорд делал всё возможное, чтобы напомнить, кто он и кто мы. Видели, знаем, — как и стоило ожидать: шиш ей, а не информация. Мелисса только подтверждает свои мысли тем, что черноволосая змея защищена не только деньгами, но и своим званием, которое получил просто благодаря собственному везению оказавшись в нужной утробе в нужный момент.
      — Другое дело, как эта херня лечится — вот в чём вопрос, — она говорит на выдохе, явно не ожидая никаких ответов, — но я поняла тебя, — пожав плечами, она смотрит на него внимательно, осторожно улыбаясь, — нет так нет. Буду пытаться решать своё дерьмо уже подкинутыми методами. Надеюсь, некромант поможет.

      До конца решив вопросы с Барханом, она выскальзывает из помещения, на секунду упираясь макушкой в деревянную поверхность, прикрыв глаза. Когда был последний раз, чтобы она уходила куда-то одна? Даже сейчас отправляясь на Стену, Битрис не шастала по божественным пещерам или заброшенным домам в одиночестве. Можно сколько угодно делать вид, что ей было не страшно, но признаться честно, даже Энви боялась Смерти. А здесь отправиться к ней самой, как к старой доброй подруге? Оставалось надеяться, что Бархан не отправлял её на прямую гибель.
      Ну а если всё же да, то она свиснет тому с того света, прихлопывая рядышком. Рано или поздно они ведь все сгинут, верно?
      Прождав добрую минуту, она глухо ступает в сторону выхода, чтобы подхватить Керли. Им предстоит ночлег на двоих, а дальше... кажется, Мэл ждет небольшое приключение за границы Нексаля.

Дорожная пыль предсказывала путешествие. Не слишком длительное, но крайне важное. И перед ним Мелисса решила завершить все дела и встречи, которые планировала. Сначала она отправилась в библиотеку Нексаля, где ее встретил суховатый старичок-библиотекарь.

К несчастью, он не был знаком с легендой и Мел пришлось самостоятельно продираться сквозь тяжеленные книги эпосов, которые десятки исследователей фольклора тщательно записывали по всему королевству. Наконец, когда она уже была достаточно зла, чтобы выругать и библиотекаря, и книги, и саму себя за бесцельно потраченное время, она нашла искомое.

Живущие в лесу мужчина и женщина, имена которых история не сохранила, не имели детей. Они совершали аскезу в надежде обрести добродетель и родить ребёнка, и их услышала Шар, богиня ночи, и предложила им выбор: стать родителями ребёнка, который станет выдающимся мудрецом, но его жизнь закончится в 16 лет, или ребёнка с долгой жизнью, но глупого и эгоистичного. Они выбрали ребёнка с духовными достоинствами, и со временем женщина родила мальчика, которого назвали Маркандея. Родители решили не говорить ему о сроке его жизни, но, по мере приближения шестнадцатилетия Маркандеи, родительская печаль всё больше росла. Когда мальчик попросил объяснить причину печали, они не выдержали и рассказали ему всё, что сказала им Шар.

Маркандея, уже в младом возрасте став искусным магом, в день шестнадцатилетия ушёл в храм Ао. Когда посланцы Шар пришли забрать его, они обнаружили в глубокой медитации и не посмели его потревожить. Тогда за ним вернулась сама Шар, она убеждала Маркандею последовать естественному закону жизни и смерти и идти с охотой, но Маркандея, ища защиту, продолжил повторять молитву Ао. Тогда Шар кинула на него свою петлю, чтобы поймать, но неожиданно для всех она обвила не шею парня, а руку, сотканную из чистого света, а затем исчезла. Ао сам явился в мир смертных, чтобы дать жизнь Маркандею и благословил его на вечную молодость, и парень навсегда остался шестнадцатилетним.

Как писал историк, который записал эту легенду, она настолько старая, что сохранилась разве что в пересказах самых старых эльфов и дварфов. Что ж, пользы в этом не слишком много, но даже такая крупица информации бывает важна.

***

По пути к храму Келемвора Мелисса зашла на рынок и купила непримечательный шарф за пару сребников. Все же не стоило привлекать к себе больше внимания, чем следовало бы.

Гару оказался на месте. Завидев Мел, он доброжелательно махнул ей рукой и поманил за собой. Через несколько минут они оказались в какой-то небольшой кельи со столом и несколькими стульями. Видимо, как раз для подобных переговоров. Или, может, это была допросная для "мягких" разговоров? Как только они остались наедине, а дверь за дварфов закрылась, тот сразу посерьезнел:

— Не буду шаркать, сразу к делу. Вот эта херомотина у тебя на шее выглядит пиздец как. И мне нужно кое-что проверить. Позволишь? Именем Келемвора обещаю, что не причиню тебе вреда. По крайней мере, в этой комнате.

Мелисса впервые видела Гару такого. До этого он представлял собой добродушного и балагуристого жреца, но сейчас это был собранный и напряженный боец, который ожидал и опасался непонятно чего. Уж до чего разительная перемена была, но сейчас было ясно, что Гару по праву занимает свой пост и далеко не за бороду и любовь к пиву его поставили командовать авантюристами и собирать информацию о происходящим за стеной.

Дварф показал на шарфик, намекая, чтобы Мелисса его сняла. По всей видимости, он собирался применить какую-то магию. Обещать-то он обещал, что не причинит вреда, но девушке все равно было как-то боязно.

      Упрямством она отличалась с самого детства; помнится, наказанной, она сидела в углу до тех пор, пока не валилась от усталости потому, что не хотела извиняться за своё поведение перед членами семьи. Ещё бы, если виноватой она себя не чувствовала, а сломанная ваза была вовсе не её неряшливостью, а неудачливостью непутёвого старшего ребёнка, прошедшего мимо! Пожалуй, теперь оно выручало её, пусть и не оказалось полезным: за пять часов пусть найти, но на вид бестолковую легенду о мальчишке, что стал бессмертным — это нужно ещё постараться применить эти знания в будущем, не закатывая глаза в настоящем.
      По крайней мере, просиживание задницы под сводами библиотеки Нексаля смогло слегка изменить и планы самой Мелиссы. Что она там думала, отправиться сразу, как только узнает что-нибудь про легенду? Не успела она моргнуть глазом, как уже время перевалило за обед, а запланированный ранний выезд улетел в трубу вместе с погорелыми бревнами. Видимо теперь поездка на запад откладывается вплоть до следующего дня, — благо, теперь не придётся искать ничего в библиотеках — однако напоминает ей о другом деле...
      А она ведь не забывала. Больше было похоже, что намеренно игнорировала стучащее внутри в сознание напоминание, что жрец Келемвора хотел поговорить с ней, о чём довольно жирно намекнул вечером в таверне. Уедь она раньше, смогла бы избежать диалога, который мог закончиться не в её пользу, — будто она не знала, о чём пойдет речь — с другой стороны теперь... направляясь в сторону храма, удлиняя свой путь только за счёт несчастного шарфа, она следовала туда с определёнными сомнениями на сердце.
      И, видимо, не зря.

      — А ты даёшь мне выбор? — едва ли она говорила шутливо, прищурившись. Словно по привычке она обшаривает помещение в поисках выхода, но тут же переводит взгляд на дварфа. Серьёзный, несмотря на свой рост, он казался ей выше и больше, сильнее; шутки с таким явно были бестолковыми в моменте, отчего и лицо Мелиссы осунулось и посерьёзнело. Она молчит с долю мгновения, взвешивает и сомневается, но затем со вздохом произносит: — я не заразная если что, — оттягивая прочь повязанный на шее шарф.
      Струпы она успела рассмотреть ещё утром, стоя перед зеркалом. Теперь, когда лицо её и тело было омыто чистой водой, а одежда — постирана и не находилась на грани быть выброшенной из-за слипшейся смеси грязи, крови и пыли, как ей казалось, оставленная Дарксоулом награда выглядела ещё более неестественно на её коже. Прежде красивая, теперь — невозможно показаться на людях, не словив на себе взгляд, Битрис была только рада, что не могла так уж часто ловить своё отражение. И несмотря на то, что внешность в её деле — было далеко не главным, когда ты смог дожить до середины четвертого десятка будучи убийцей и вором, но зато с симпатичной мордашкой, лишаться этого так просто и быстро... неприятно.
      А тем более, когда ещё и сдохнуть можешь побыстрее, чем планировал.
      — Лекари на входе уже пытались, — на всякий случай произносит она, делая предположение, что мужчина будет делать и снимает полоску ткани полностью, откладывая её в сторону. Для удобства она оттягивает и ворот рубахи, задирая волосы вверх, чувствуя себя неуютно от того, что не знает, какие действия предпримет дварф, — но не похоже, что получилось выяснить, что это такое, — и после этого, наконец, замолкает.
      Она смотрит на его действия внимательно, чувствуя, как всё её тело напрягается в нежелании стоять смирно. Напоследок она вновь позволяет себе дёрнуться, вздохнуть и плотно закрыть глаза: он хотя бы боязни её не увидит. А она — не решится хвататься за оружие, если подумает, что дело пахнет жаренным. Да и куда ей бороться с священнослужителем? В храме, территории его и его божества? Битрис хмыкает себе под нос.
      Как увидеть Ао и стать бессмертным, честное слово.

— А ты даёшь мне выбор?

— Нет.

Дварф выслушал, что говорила Мелисса и подождал, пока она оголит шею.

— Лекари на входе уже пытались, но не похоже, что получилось выяснить, что это такое.

На этой фразе Гару фыркнул и даже вроде как немного улыбнулся:

— Лекарями они станут через лет так десять. А пока так.

Наконец, напряжение в кельи достигло пика и дварф положил раскрытую ладонь прямо на струпья. Мелисса не видела, что происходит, плотно закрыв глаза, но чувствовала, что в комнате поднялся легкий ветерок. Рука Гару казалась горячей и холодной одновременно, девушка кожей чувствовала, как от дварфа веет магией. И через несколько секунд все стихло.

Мелисса в непонимании открыла глаза и увидела нахмурившегося дварфа:

— Ля, давненько я такого не видел. Как ты живая вообще ходишь? Вот эта херня, - дварф показал на грудь Мелиссы, - чистая некромантия. Мерзкая херня, паразит, который медленно жрет тело. Но хер с ней, у тебя сердце в клетке из такой ебанутой магии, что я хер его знает, кто на такое проклятье вообще способен. Я не спец, но это пиздец. Че с тобой делать-то, а?

Озадаченно почесав затылок, дварф вздохнул, а затем в глазах Мелиссы все происходило как будто в замедленном темпе. Она не могла ни шевельнуться, ни даже вскрикнуть, как Гару левой рукой коснулся собственной груди со священным символом, и его глаза резко стали серыми. От дварфа вейнуло мощной магией и совершенно неожиданно он без какого-либо размаха ударил девушку ладонью в грудь с такой силой, что она не смогла удержаться на ногах и упала навзничь на каменный пол. Сначала девушка почувствовала резкую боль, но она очень быстро прошла.

Время вернулось в свои рамки. Через мгновение Гару подлетел к лежащей девушке и как пушинку поднял ее с пола и усадил на стул. Он него больше не веяло опасностью, глаза снова стали обычными, а на лбу блестели капельки пота.

— Звиняй за это, но иначе не получилось бы.

Гару без особого пиетета и на этот раз уже без просьбы резко откинул воротник девушки, что верхняя пуговица отлетела и покатилась под стол. Мелисса услышала облегченный вздох.

— Ля, старею. Чуть жопу не порвал. Фух, бля.

Дварф тяжело опустился на соседний стул, утирая пот, а Мелисса с острахом дотронулась до груди. Ее пальцы коснулись жутко саднящей молодой кожи, но нигде не было ни следа струпьев. Пальцы бегали по телу даже там, где не следовало этого делать перед бородатым мужиком. Зеркала в кельи не было, но девушка уже понимала, что только дварф совершил если не чудо, то очень близкое к тому деяние. И теперь она не была похожа на заживо гниющий труп. Болела задница, но на это девушка не обращала никакого внимания.

      С момента, как Мелисса окрестила себя Проклятой, — и далеко не без повода — она давно забыла, что это такое — доверять людям. В конце концов, товарищи из Жентарима да и все, кто встречались ей на пути, чётко давали понять: если она встретит на своём пути священнослужителя, есть большой шанс, что это будет её последняя встреча. От того и чувство несправедливости накрывало женщину каждый раз, когда она думала: неужели никто не может решить её проблему, не попытаясь убить Битрис? Оказавшись обречённой благодаря сложной магии на сердце и серьёзным законам о некромантии, что оборвала любые возможности говорить об этом открыто и вслух, ей только и оставалось, что гнить внутри и пытаться найти лазейки, как продлить своё существование.
      Поэтому неудивительно, что стоило только ей почувствовать ладонь Гару близко к себе, а затем и магический след, оставленный на её теле, вместо того, чтобы расслабиться, всё тело Мелиссы было готово сжаться в тугой ком, боясь шевельнуться. Только спустя небольшую паузу, она приоткрыла сначала один глаз, а затем и второй, не заметив, чтобы Гару пытался заколоть её в самое сердце ритуальным кинжалом, лишь бы изгнать из неё несуществующих демонов.
      — Родилась целованной в задницу госпожой Тиморой, — криво усмехнувшись, негромко произнесла Энви, тут же заткнувшись: пусть верил клерик в другое божество, не казалось ей, что позволил бы говорить так дерзко и о ком-то другом, — надеюсь, что твой выбор не падёт на «убивать», а с остальным... — предложение так и остаётся недоговоренным.

      Помнится, однажды маленькая кнопка Мэл думала, что умерла. Тогда, каждый по очереди из её семьи, залезал на длинную тарзанку: обычную верёвку, что висела над прокатанной неглубокой дорогой, выкопанной специально, чтобы никто не поломал ноги, прыгая вниз. Кончик той верёвки был повязан об палку: опять таки, чтобы садиться было удобно, однако некоторые особо ушлые хватались за неё руками, а то и прыгали ступнями, чтобы быть выше или доказывать всем, что кишка-то не тонка! Битрис, будучи самой младшей, обычно всё же сидела, а тут... решила показать, что может так же, как и старшие братья.
      Падение не заставило себя долго ждать: руки не выдержали держаться за верёвку, ноги соскользнули с абсолютно голой от коры и гладкой дубинки и плашмя девочка упала на землю. Высота — слишком маленькая, чтобы разбиться, однако упав на спину, дыхание сбилось; Мэл уже думала, что умрёт, а перед глазами пролетали те недолгие годы существования, а на глаза накатывались слёзы. Она смогла выдохнуть только спустя вечность, а затем ещё долго плакала братьям в плечо, которые несли её обратно домой в панике, что получат от старшей семейства по шапке за то, что не уследили за ребёнком.

      Мелисса Битрис делает тяжелый вдох, начиная кашлять куда-то в сторону. Ей требуется с минуту, чтобы сбитое дыхание вернулось на своё место, а широко раскрытые глаза перестали бегать по помещению, фокусируясь обратно на дварфе.
      — Что за... — однако извиняется он многим быстрее, а затем и вовсе дёргает её за воротник, не давая ей возможности отвертеться от сего действия. Она так и смотрит на него удивлённо, не понимая, что произошло.
      Однако понимает следом.
      Много ума не надо, чтобы понять: след, который появился на её коже совсем недавно, пропал. Гару исцелил её от магии — некромантия! Значит, она не ошиблась — Дарсоула, а значит, вернул ей потерянные месяцы её жизни? У неё есть шанс не умереть так быстро? Или может... ей приходится оттянуть рубашку ещё сильнее, но нащупав старые струпья на плече, она вздыхает: только шрам.
      — Ты, — она хватает ртом воздух, так и оставаясь сидеть на земле. Из Мелиссы, с всегда широко поднятым подбородком и ехидной усмешкой на губах, готовая убить за украденный кусочек хлеба из её тарелки, она внезапно превращается в ту самую кнопку Мэл, что только со временем утратила доверие к людям, — почему ты помог мне? — внезапно вырывается из неё вместо «спасибо».
      Она смотрит на Гару с удивлением, впрочем, медленно начинает застёгивать оставшиеся пуговицы рубашки настолько, насколько это возможно, сводя взгляд с дварфа на мгновение, а после возвращая его обратно.
      Возможно... нет. Даже, если он помог ей здесь сейчас, не означает, что поможет следом. Битрис прикусывает губу: однако он ведь уже знает, что помимо некромантии, — чёртов Сансаниэль! — у неё на душе было кое-что ещё. Дальше Мелисса больше ничего не произносит, а только тупо таращиться на мужчину, до конца не веря в произошедшее.

— Ты, почему ты помог мне?

Гару увидел растерянную Мел и ухмыльнулся:

— Пожалуйста, да. Обращайся.

Затем сделал небольшую паузу и продолжил:

— А помог почему... Да потому что мог. Я боевой жрец Келемвора, а не хуй мочёный. А ты молодая девка, тебе еще жить и жить.

Тут дварф нахмурился и посерьезнел:

— Хотя насчет жить и жить я поторопился. Лезть тебе в душу я не буду, но твое сердце опоясывает пиздопротивное предсмертное проклятье ебанутой силы. За так такое не вешают. Это хоть и близкая херня к некромантии, но я по проклятьям не спец, снять это у меня жопа таки порвется. Это настолько мощный ритуал нужен, что его только магистр или архимаг осилит, а они свою силу не любят понапрасну тратить. Стоить это будет дохуя. Буквально.