| |
|
|
|
|
|
|
Часть вторая. Сны правителя. А заодно и "Трое на дороге" в качестве небольшого ответвления. Это... Это одновременно чудовищно и прекрасно. Прежде всего это чудовищно для читателя, так что посторонним проявлять любопытство крепко не советую, но игра ведь это не книжка, так что пофиг на читателей. Кровавые слёзки, все такое. И, судя по всему, значительная часть информации там прячется в личных сообщениях, приватах, метагейме и сообщениях мастеру. По крайней мере я сильно надеюсь на то, что эта информация вообще хоть где-то, хоть как-то была озвучена. Увы, оценить, что конкретно там творится я не могу, но в ветке полно как резолвов на не озвученные заявки, так и заявок без каких-либо видимых результатов. Результат местами смотрится очень странно, но игрок как-то справляется. Я, если честно, понятия не имею как у Фила это получается, потому что некоторая часть его ветки напоминает плохо задокументированный бэдтрип. В условиях словески, без толковых ориентиров и разрешения части ситуаций кубами(которые могут быть брошены мастером на что угодно с весьма не очевидным результатом)... Я бы так не смог, особенно вот этот момент со стихами в качестве магии и "нет, чего-то ещё не хватает" со стороны мастера. Да, магия тут мощна, непредсказуема, неописуема и потому понять, что вообще происходит чертовски сложно. Не то, что искать подсказки или намёки (И не забывайте про то, что текст пестрит опечатками, сбивающей с толку пунктуацией и путаницей то с окончаниями, то вовсе с непонятно как затесавшимися лишними словами, которые видать забыли стереть при редактировании). В общем, игрок тут явно заслужил медаль "За терпёж" минимум второй степени. А теперь о том, почему же это было прекрасно. Пусть и по своему. Грандиозная и своеобразная задумка. Долгая игра в которой отдельные посты мало-помалу собираются в нечто большее. В историю. Если не ошибаюсь в эти три сотни постов влезло около двух лет жизни Мета. Да, отдельные моменты поначалу смотрятся нелепо, как, например, те странные разговоры с священниками в монастыре, которые, по сути, ничего и не дали. Или очень странный маневр в подземельях, когда мастеру пришлось волевым усилием героически убивать парочку пропавших игроков и в одном посте умещать поход достойный отдельной игры. Или... Да в общем-то там все можно перечислить. Много маленьких, странненьких, местами корявеньких кирпичиков из которых Кристиана все же сумела выстроить историю. Когда обернувшись назад можно с легкой грустью помянуть павших товарищей, припомнить несколько походов, парочку своих свершений и ошибок. Я за то и люблю сольные ветки, что они иногда затягиваются и можно отыграть чуточку побольше, чем зачистку одной пещерки или пару дней из жизни отряда. Все же сюжет, что книги, что игры важнее чем отдельный пост или фраза. Ну и советы, пока общего толка, потому как до актуальных событий я ещё не добрался. Во первых ещё раз - Кристиана, попытайся писать хотя бы чуточку грамотнее. Реально читать больно и сложно. Я тут пару веток чуть не два вечера читал, при том, что за это же время запросто осилил бы книженцию страниц эдак на 300-400. Что ещё хуже в описаниях магических боев и так всегда легко потеряться, а с опечатками, ошибками, некоторой путанностью фраз и краткостью постов становится и вовсе тяжко. И это, собственно второй совет - в добавок к ощущениям и словам давай описания происходящего. Хотя бы при переходе на новую локацию. Вот раза так в два-три побольше. Сейчас же все, что не является ключевыми персонажами, разговорами и снами описывается буквально в пару строк и как-то мимоходом. Вероятно часть инфы прячется в ЛС, но и в игре бы инфа не помешала, хотя бы для атмосферы. Отрадно видеть, что с Филом вы более-менее на одной волне играете, в результате чего он имеет некоторую свободу дописывать мир и окружение, но все же это работа мастера - синхронизировать представление о мире, что бы вы не представляли одну и ту же сцену по разному. Третье - броски и система. Да-да, опять же возможно ЛС, чарник и прочее, только вот тут тебе уже приходится иногда одергивать Фила, а значит и он не особо понимает, что эти кубики значат. То есть бросок есть, описание в два слова в посте вроде бы есть, а вот результат все же не ясен. Особенно учитывая, что бросаешь ты по поводу и без, явно иногда решая поведение НПС бросками кубика с последующим тычком пальцем в небо. В результате некоторые вероятно важные броски просто теряются на общем фоне и остаются незамеченными. Да и некоторое постоянство бы не помешало, что бы поведение дайсомёта можно было бы предсказать. Мол в такой-то ситуации все решается кубом, а в такой - волей мастера. Поведенческие броски проще вообще не отображать. Кинул там для себя, принял решение, отыграл нпс. Все одно ведь одно и тоже значение на кубике будешь по-разному интерпретировать для разных НПС и ситуаций с применением неких домысливаний и виртуальных бонусов. Мол этот посильнее, этот посмелее и т.д. Ну и да. За красивый стишок, правильное решение удачный момент и т.д. игрока не лишним будет побаловать и бонусом к броску. Это приятно и побуждает к дальнейшим подвигам и хитрым\красивым ходам. А заодно намекает на то, что не стоит просто закидывать проблемы кубиками. PS Краткий пересказ для любопытных. Возможно я что-то понял и пересказал не так. За эту ветку Мер Скверлин успел разобраться с тем, что лампа имеет функцию радара-компаса и отправился искать иные артефакты. Поломать мимоходом какую-то оскверненную башню не став с ней разбираться. Поболтать со странными святошами в горном монастыре. Поболтать с бесом, который натравливал на попом троллей. Разбираться опять же не стал потому как искал артефактоносителей. Встретился с партией из двух игроков и поддавшись на уговоры решил им помочь. Спустился в горы и тут игроков накрыл реал, в результате чего подгорные похождения скомкались в один мастерпост. Игроки с артефактами погибли, ценой своей жизни запечатав некое зло, что вселилось в подгорного короля, а Мер выбрался обратно. Дварфы и тролли ушли, интересный поп в монастыре что-то потерял интерес к жизни, а местные земли как-то достались Меру. Я, если честно, так и не понял почему и как. Возможно просто потому, что путешествовал он с маленькой армией. Бес... Фиг его знает, что там с бесом. Вернувшись в родные края и отдохнув, Мер вновь во снах видит очередного артефактоносца которому, кажется, нужна помощь и отправляется в Париж. Болтает со знакомцами, смотрит сны в которых узнает все больше. В частности, что контачас с ним хоть из из Парижа но из другого времени. Знакомится со старым цыганом, что гадает ему на картах и в результате Мер узнает об артефактах еще больше. Общий перечень, некоторые функции и то, что все это - части единого. Возможно созданного ушедшими богами. Почесав репу по поводу того, как ему помочь парню в будущем он берет цыгана с собой и едет к следующей точке на карте, по пути заглянув домой. Ну а раз по пути, заезжает и в бывший монастырь. Раздает приказов пачку, желая собрать разбредшихся печальных гномов и отгрохать тут замок после чего по каким-то сточным канавам лезет в постепенно обваливающиеся подгорные пещеры - подобрать оставленные там артефакты. В пещерах творится жуткая жуть и носятся тени тех, кого не отпускает проклятье. Добравшись до тронного зала, где столб света с артефактами по-прежнему удерживает зло он начинает магическую битву, видимо рассчитывая на то, что за прошедший год свет изрядно ослабил противника. Тут творится всякое безобразие. Одновременно с этим он так же пробует как-то втянуть ещё одного игрока. того, что из Парижа будущего. Накал безобразия возрастает. Мер явно не вытягивает бой и в результате кидается в чудом призванный портал. Продолжает бой уже в портале с им же призванными силами льда и огня(которых видать на него натравил враг), что обрели человеческую суть. Убивает кого-то еще методом протыкания стенки портала и выкидыванием этого кого-то прочь, в результате чего попадает не в Париж, а в какую-то мертвую иномирную пустошь. Мирится с огненно-ледяными девицами, добавляет им еще человечности. Пыжится вернуть в этот мир жизнь, но в результате привлекает внимание рейдоров. Теряет в бою с ними Ледяшку и оказывается нещадно избит пулями(через магщит). Творит летучую метлу-ракету и терпит крушение. Продолжение следует...
|
|
- Леди, леди, не так быстро! Я не поспеваю за вашей мыслью. Если вам так хочется знать о будущем, которое возможно будет иным - все-таки мы говорим о разных мирах, хоть и похожих друг на друга, то слушайте. То время, в которое живу я, все очень быстро изменяется. Бывает не пройдет и полгода, как выходит что-то новое. Когда я только родился, цифровые технологии были мечтой, сейчас же нельзя и вообразить себе жизнь без телефонов, интернета и телевизора. Технологии развиваются так стремительно, что то, что 5 лет назад стоило тысячи, сейчас стоит сотни. Как я понял из ваших слов, у вас в мире хорошо развиты фабрики и заводы. Это индустриальный этап жизни общества - через него проходят все, ведь человеку всегда хочется иметь при себе какие-то вещи, которых нет у других. Следом за ним наступает постиндустриальный этап, именно в такое время живу я. Мы отошли от бесчисленных заводов, хотя они без сомнения занимают важную часть нашей жизни, но на общем фоне это выглядит блекло. Главным же в нашем обществе стал сам человек - ведь появились многие науки, связанные именно с ним. Человек понял, что для счастья ему уже недостаточно иметь какую-то вещь, ему еще нужен кто-то живой рядом, тот, кто способен оценить её красоту. Не все гос-ва смогли перейти на этот этап, но там где это произошло развиваются социальные профессии, на фабриках же работают в основном машины - люди лишь обслуживают их и делают мелкую работу. Не знаю, о каких автоматонах вы говорили, но техника у нас развилась настолько сильно, что у каждого дома есть машина для хранения замороженных продуктов, машина, которая разогреет эти продукты, машина, которая постирает белье, машина, которая помоет посуду. С каждым годом человек делает все меньше и меньше активной работы, почти у каждого есть собственная машина, на которой можно передвигаться со скоростью 100 или даже 150 км/час, но люди постоянно что-то совершенствуют и развивают. К сожалению, экология у нас с каждым годом все ухудшается, многие леса и водоемы уже не восстановить, озоновые дыру в атмосфере растут, мусора в год выбрасывается столько, сколько хватило бы полностью засыпать маленькую страну, вроде Колумбии. Человечеству уже негде расселяться на планете - не хватает ресурсов на 8 миллиардов, и человечество уже отправляет экспедиции на Марс. В космосе уже давно летает космическая станция, по небу летают самолеты, Когда родился я, шла самая кровопролитная война в мире, больше 100 миллионов убитых, но после у нас наступило самое мирное время - были локальные конфликты, не более. Поэтому в наше время существует парадокс: человечество развивается, чтобы выжить, но чем больше оно развивается, тем быстрее оно умрет. Даже не знаю, что еще вам рассказать... Я знаю, что у вас много вопросов, а я тут со своими старческими бреднями, но мне не нравиться, что мне не отвечают... Кажется с Янси мне больше не увидится, а тебе не повстречаться. Тогда нам ничто не мешает говорить дальше о будущем, которого у вас скорее всего будет совершенно иным. Хм... У меня появилась идея, которую надо обдумать, хм.... А почему бы и нет? МЕР, ты тут? .... Прочтите, я отвлекся, есть у вас какие-то вопросы? Я позвал еще одного... носителя. Мне, кстати тоже будет интересно послушать о вашем мире, чувствуется мне, что он будет совершенно иным.
И Перрин взяв очередную кружку чая, начал пить, наслаждаясь великолепным вкусом. А в глубине его мозга зарождалась какая-то идея...
|
|
- О, с вами приятно говорить! Я, если честно, для большего понимания опустил некоторые вещи. Безусловно в самой сути чашки - удержание определенного кол-ва жидкости, однако эту суть можно разделить на составные части, а именно на удержание и жидкость. Чашка может хранить в себе и твердые предметы, это нельзя отрицать, однако давайте сравним размер обычной капли и 1 крупинки, так еще между ними есть определенный размер воздушной оболочки, значит крупы в чашку поместится меньше, относительно капли воды или любой другой жидкости. Даже если мы возьмем самую мелкую частицу, допустим песчинку и наполним ей и её подобными стакан или, чтобы не откланяться от вектора нашего разговора, чашку. Между этими песчинками все равно будет мельчайшая оболочка воздуха, тогда как в жидкостях её нет, кроме того, в совокупности факторов, песчинки весят меньше, чем аналогичный объем жидкости, а значит, если судить не количественно, а массово, то чашка лучше справляется с жидкостями, нежели с твердыми телами. Впрочем, извиняюсь, я слишком увлекся, но так давно не с кем было обсудить эту теорию! То, что вокруг сон для меня сейчас почти очевидно, это как условия, которые вы уже назвали, так и то, что мы сейчас спокойно болтаем о вещах и нас совершенно не заботит то, как я тут вообще очутился. В конце концов, последнее, что я помню - как я ложился спать, а в совокупности все приходит именно к этому. Кстати, не хотите ли обменяться рецептами чая? Кхм, так вот, возвращаясь к предметам, если с вами заговорили недавно, не надо противиться этому, предметы не ошибаются, ошибаемся мы, люди, разве ошибается зонт, когда в него попадает молния?, НЕТ. Это ошибся человек, управляющий этим зонтом. Так и здесь. Когда же вы войдете в гармонию с предметом, вы увидите много необычного, ведь недаром во всех фантастических книгах мира говорится об оживших вещах! К примеру, - тут Перрин усмехнулся, - можно сделать так.
И Перрин пропал. Его не было на том месте, где он только что сидел. Осторожно встав со стула, Перрин осторожно обошел стол и начал настукивать марш где-то сбоку от Виктории.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Сколь бы не скручивались жгуты, сколь бы не ложились стежками на опалённые, кровоточащие серым веществом края раны в реальности, сколь бы не пытался их стянуть, всё было в пустую. Та только расширялась, выплевывая всё больше и больше вещества. С каждой секундой, брешь всё увеличивалась, и увеличивалась, и увеличивалась, полнясь и треща по швам от клокочущей с той стороны энергии. Стежок за стежком ложились жгуты на рану, стягивая её, и, стежок за стежком же, они рвались и расходились, сколько бы юноша их не накладывал. У любой силы есть свой предел. Есть свое ограничение. У силы Кроу оно так же было, как и любой другой силы. Как и у силы Алисы. Как и у силы Екатерины. Как и у сил их экзаменаторов. Ничто не было абсолютом. Ничто не обладало “мультититулом”, универсальной властью над сущим, всеми возможными эффектами. Нет. Кроу был силён. Он мог с лёгкостью вырвать душу живого существа из его оболочки, он мог насытиться любой энергией, но, к сожалению, и у его силы был свой минус. Даже крокодилы давятся - а парень, уж подавно, не мог совладать с большей силой, чем мог усвоить. Возможно, именно поэтому его магия не могла повлиять на разрыв в сути мира. Действия Кроу немного тормозили процесс распада, можно сказать, он не давал бреши расшириться, но, только начни он акцентировать своё внимание на чём-то ещё, как вся работа полетит коту под хвост. Борис лишь перевёл взгляд с дыры в реальности, на юношу, а от него к гадалке.
-...- Борис лишь бросил мимолётный взгляд на юношу. Он хлестко окликнул Пьеро, за секунду до того, как Катя закрутилась волчком по комнате, раня реальность,- К кругу! Я приму на себя волну,- и, развернувшись, здоровяк быстрым шагом направился в глубь библиотеки,а, вслед за ним, покатился и орясина. Он понимал чем грозит подобное действие для пространства. И, Борис тоже это понимал. Образ шакала, пожалуй, лишь на мгновение заставил здоровяка замедлиться, и, сказать что-то, но, сквозь глас гадалки нельзя было что-то четко расслышать, как и из-за треска медленно разрушающегося мира. Но, тем двоим на это было всё равно. И, Кроу, со всей верой в то, что он делает, передал Алисе всю свою энергию. На мгновение, сознание юноши по-настоящему прояснилось. И, до него, возможно, в тот самый момент, дошло одно странное наблюдение: ни крови, ни ран, ни всех тех повреждений, как Алисы, так и мира, он не видел, и, не ощущал. Была лишь чистая связь, тепло, нежность, забота. И, вливаемая им в девушку энергия. И, что-то ещё.... Когда это началось? Когда что-то чужеродное вмешалось в его мысль, и, создало иллюзию поверх реального мира? В тот момент, когда юноша стал активно использовать свою силу? В тот самый момент, как он выпустил из себя буйного духа? Во время прихода в библиотеку? Или во время гонки с манекеном? Или… даже ещё раньше? Когда всё пошло не так? Когда он неверно воспринял реальность? Всеми этими вопросами он мог бы задаться. Но, задаться ли? Ведь, Кроу ощущал, что его разум кристально чист. И, он ощущал в себе силу (что сейчас вдохнул в Алису). Его ощущения, его разум не мог его обманывать. Так ведь?..
Алиса тем временем, ощущала, как её наполняет сила Кроу. В начале, исчезла слабость, за ней и тяжесть во всём теле, вслед за этим, появилась странная легкость во всём теле. Эйфория. Внезапно, в голове всплыла сказанные кем-то слова. У любого маг был свой предел. Тот объем магической энергии, что он мог единовременно удерживать в себе, и, при этом, чувствовать себя комфортно, и, комфортно же этой энергией пользоваться, без оглядки на внешние факторы.Использовав энергию сверх лимита, маг мог навредить себе, использовав энергию, превосходящую в два раза лимит, маг вызывал в себе мутации и деформации, а, троекратное использование сил, пожалуй, могло и убить мага за пару секунд. Но, это использование сил. А что же хранение? Сколько тело мага может вместить полезной энергии, прежде, чем случиться непоправимое? Тело душелова, как у Кроу, могло вместить чудовищное количество энергии - такова была его особенность. Но, обычные смертные, как Алиса, или Катя, не могли держать в себе магии больше своего лимита долгое время. Там, тот человек, расплывающийся в тумане, говорил, что его предел - 13 секунд. 13 секунд с энергией в себе сверх лимита. Это было так, так как он никогда не развивал в себе серьёзно такое качество, как вместимость. Новички же не могли держать в себе энергию дольше 3 секунд. Правило лимита, превышающего стандартный вдвое, и, втрое, было честным и для этой ситуации. Догадывался ли Кроу о такой особенности, как вместимость его подруги? Мог ли он представить, что даже лекарство, если с ним переборщить, может оказаться ядом? Или же, он сравнивал всех магов с собой, искренне думая, что на всех распространялись либо одинаковые, либо совершенно разные правила? Эти вопросы, пожалуй, так и останутся без ответов. Наверное, на всё воля божья… Где-то в отдалении, пытался докричаться до троицы Пьеро...
Кроу ощущал тепло, свет, искреннюю любовь. Призыв остановиться, что исходил от Алисы, захлебнулся в этом мягком, тёплом свете. Он уже давно перестал подавать в неё силы. Как только тело девушки было наполнено осколками чужой силы, гот остановился. Теперь, он просто держал Алису в своих объятиях. Он видел, как её тело покрыла сеть трещин, а, через пару мгновений, тепло, исходившее от девушки обратилось в жар, но, разум вновь заволокла дымка... Его подруга была исцелена влитой в неё силой, а, раны в реальности, медленно разойдясь по поддельной библиотеки, разрушили эту лживую реальность,вернув их туда, откуда они уходили. Вокруг Кроу вилось три фамильяра, готовые услужить хозяину, где-то вдалеке, запыхавшись, сползла на пол Катя, упершись клинком в пол. А в его объятиях была ОНА. Его жрица. Его богиня. Его королева. Всё что у него было, так, кому суждено вершить судьбу мира, и, та, кому суждено разделить с ним самим судьбу… За окнами светило солнце, и, возвышались белокаменные стены незнакомого города. Поезд остановился. Они приехали. Добрались. Но, было ли это сейчас так важно? Ведь теперь у этих двоих была целая вечность. целая вечность вместе. Словно сквозь плотно закрытые шторы, луч света пробирается в погруженную в полумрак комнату, и, бьёт по глазам, заставляя проснуться, так и Алиса, быть может, привнесла в жизнь Кроу что-то новое. И, если посмотреть на весь пройденный им путь в ретроспективе, то, можно было увидеть, как он вырос над собой. У него была цель в жизни. Нечто, к чему бы он мог стремиться. Кто-то, кого бы он мог защищать. Что-то, за что бы он мог сражаться. Сейчас же, всем им нужна была небольшая передышка, перед новым рывком. День был долог, и, пожалуй, такого сложного дня, как этот, вряд ли бы нашлось в жизни троицы. Нет, конечно же, Кроу поспорил бы, что уж с его-то богатым опытом, нашелся бы хоть один случай, в сотни раз круче этого, но, его мы спрашивать об этом точно не будем…
***
Катя ощущала холодок. Как понемногу холодит всё её тело, как бьёт её дрожь, как медленно жизнь вытекает из нее. Она ощущала легкую.. беспомощность. Она облокотилась на что-то спиной, и, сейчас, погруженная в стебли высокой травы, могла наблюдать рассвет. И, металлические кусочки лезвия, торчащие у нее из живота. Надо было наверное… прижать рану? Кажется, если вытащить объект поражения, особенно такой крупный, то, тебя только сильнее начинает трясти, крови, конечно же, больше выльется. Она могла прижать ее правой рукой. рану. Одну из трёх. Почему правой? Ну, в левой была зажата импровизированная рукоять клинка, и, левая же рука лежала от нее в паре метров. Кажется, Пьеро в последний момент что-то кричал о том, что “там не пустота”. Неприятно вышло. Вспышка света, жар, Алиса что-то говорит Кроу, ВЗРЫВ, всё расходится по швам, и, Катю засасывает в белесую муть. Она вывалилась на высоком пригорке. Там, ниже, зеленел пролив, а, вдалеке, к острову приплыл поезд. Точнее, он почти заплыл в гигантское, белокаменное строение - подобие пирса, чем-то смахивающего и на самый обычный перрон. Поезд был гигантский. Настоящее чудовище. Эта махина, в длину достигает порядка полукилометра, высотой с неплохой такой дом, сталинку, пожалуй, и, обтянутая сверкающим на солнце металлом. Поезд мягко шел по воде, сбавляя обороты, но, за собой не оставляя даже кругов - водная гладь была спокойна, и, ровна, лишь мелкие волны сталкивались с покатыми боками гиганта, оставляя на том радужные брызги. Хотя, если присмотреться, можно было увидеть, как перед ним вырастают прямо на морской глади рельсы, а, уже за ним, распадаются, обращаясь в морскую пену и волны, расходящиеся вокруг. Что за чудо? От каждого вагона, на месте стыков, к воде отходили у поезда лапки-антенны, как у водомерки, с помощью которых, он, кажется, будто бы натягивал воду под собой, как пузырь. При подходе к станции, лапки аккуратно сложились, и, втянулись внутрь вагонов. Удивительное зрелище. Как было бы хорошо, если бы свет в глазах девушки так быстро не тускнел, и, она бы могла дольше насладиться видом на открывшиеся ей просторы. Когда в последний раз Катя была на природе? Там, в прошлом мире. Интересные вопросы приходят в голову, в самые, пожалуй, неподходящие моменты. Девушку бережно подняли. Краем глаза, она заметила долговязую, трясущуюся тень,что подхватила, кажется, её руку, и, пару мощных, мускулистых рук и щупалец, что подхватили уже её бренное тело, и, куда-то понесли. Сознание девушки провалилось во тьму…
***
Вы когда-нибудь взрывались от счастья и любви? Алиса теперь могла сказать, что, да, взрывалась! Потому что ровно в тот момент, когда её стали переполнять эти тёплые, безмятежные чувства, её тело обратилось в комок пылающей, магической энергии, и, попросту лопнуло, как мыльный пузырь. Но, тогда, возникает следующий вопрос: почему она всё ещё жива? Возможно, потому, что сила изначально стремилась помочь ей, преумножить её собственное могущество. Пускай, вливая в свою подругу энергию, Кроу, чей разум, возможно, был немного затуманен из-за переизбытка эмоций, превратил подругу в живую бомбу, но, всё же, всё было не так уж и плохо, и, она восстанавливалась. По немногу. По чуть-чуть. Как сейчас выглядела Алиса? Кто знает. Сейчас она лежала на полу библиотеки. Шея, будто бы у новорождённого младенца, не двигалась, и, не давала ровно держать голову. Голова сама предательски кружилась. Всё тело - оно было в агонии. Разум плыл. Она не могла собрать всё воедино. Постоянно лезли в голову глупые истории, одна абсурдней другой, какие-то образы, какие-то кусочки общего, целого…
Где-то, когда-то…
- Ах, чёрт, обожаю жизнь. Знаешь, прям, прям, даже не знаю, чёрт, это сложно объяснить, но люблю, до умопомрачения. Я не сторонник романтики и всего такого, я плох в метафорах, сразу предупреждаю, и уж точно понимаю, что жизнь, как и эти земли – вещи гиблые. Да и чёрт с ним, парень! Клянусь Энки и Искандером, какой бы бездушной сукой и безумной садисткой не была бы жизнь, будь она женщиной рода людского, из плоти и крови, я бы добивался её внимания, «её руки и сердца», её любви и местно в хладном, гранитном сердце, до последней капли крови. И не пожалел бы об этом до скончания времён!- хриплый голос разносился по наполненному людьми кафетерию. По запахам, жуткой толкучке и постоянному гомону, складывалось впечатления, что кафе медленно превращается в банку из бетона и отсыревшего дерева, а люди в ней в сельдь. Люди, да. Были здесь и не только люди, и они-то занимали небольшой свободный пятачок, в самом центре зала, который занимал всего один стол.
Столик тот был грязным, чуть замызганным и покосившимся, из-за того, что лет десять, быть может, двадцать, одну его ножку сломали, и когда культовый предмет мебели всех придорожных забегаловок чинили, то ножка потеряла в длине сантиметра два, а может, три. И теперь древняя подставка под дешёвую еду в картонных тарелках, кренился на один бок. Её подпирали книжкой сводом законов какого-то незнакомого города. Это казалось Джозефу в этой ситуации достаточно ироничным. Кто такой Джозеф? Голый мужик привязанный к стулу с одной из сторон стола. Росту в нём было около шести футов, он был сух и высок, с тёмной, не свойственной жителям Туманного Альбиона кожей, курчавыми непослушными волосами, цвета спелой сливы, вытянутым, чуть блестящим от жира лицом, узким аккуратным носом, большими глазами и широкой, «шулерской улыбкой», как называла этот оскал маман Джозефа. Широкий лоб, острый серый взгляд, неопределённая глубина и лёгкое безумие взгляда. Он был из тех, часто неприметных людей, которых не замечаешь, пока тот не заговорит с тобой и не приковывает всё внимание к своей крайне харизматичной персоне. Джо был жуликом, каких на свете многих, но, почему-то, он считал себя самым удачливым из всех жуликов, что есть на свете. И на том он прогорел. «Храбрый портняжка,- твердила ему маман,- Не делай ничего опрометчивого, не делай ничего дурного, если не уверен, что тебя не видят. Джозеф, сердце мамочки обливается кровью, когда ты так рискуешь. Пойми, сколь не был бы ты большой рыбкой в пруду, всегда найдётся тварь по больше!»- на эти слова он лишь высокомерно хмыкал. Теперь же он испуганно тихо хныкал, бичуя сам себя крепким словом, за то что так неосторожно сделал своё дело, за то что так опрометчиво себя повёл. Но, единственное, что его утешало, никто в этом мире не был бы готов к тому, что с ним приключилось.
Напротив, с другой стороны сидела, на вид, девочка лет восьми. Она болтала ногами, обутыми в розовые полуботиночки, поверх кристально-белых, чистых гольфиков, с узором виде бабочек. Одета девочка была в пурпурного цвета платьишко, с розовой пачкой и остроконечным колпаком с фатой на конце. Колпак был цвета сирени, с жёлтыми звёздочками по всей его поверхности. За спиной у девчушки трепетали прозрачные, отливающие радугой, стрекозьи крылья, и, чтобы их не повредить, она сидела на табурете, весело болтая худосочными ножками. Дитя нанизала на двух зубовую вилку, отбивную, такую кровавую, сырую и розовую, что кажется, повар и не жарил его вовсе, но, запекшаяся корочка бычьей крови, на румяном куске мяса, говорила об обратном. У неё был и нож, но в тоненьких, нежных ручках, кажется, не хватало сил, чтоб делить сырую плоть рогатого скота. Принцесса подняла на голого воришку взгляд.
- В чём дело, парень? Проголодался?- позволила себе высокомерную, кривую усмешку она, и проговорила хриплым, глубоким голосом. Ее прокуренный, полный жести и скрипа глас, подошел бы скорее старику в годах, или мужчине лет пятидесяти, в годах, с брюшком, проседью в прилизанных волосах. Желтыми от табака зубами, и костюмом тройкой, какой Джо представлял у стереотипных мафиози. Она всё ещё насмешливо глазела на него глазами, цвета бирюзы, без белка и радужки,- Понимаю, ты голоден. Это нормально, когда молодой, быстро растущий организм, не ест целый день, да ещё и едет голый в фургоне, переживая стресс. Но в этом плачевном положении ты оказался по своей вине, по вине своей самонадеянности, глупости и не учтивости,- на последних словах неведомая тварь поймала скривившееся выражение лица англичанина и помрачнела. Аккуратно положив вилку с куском мяса на стол, и утерев салфеткой с вышитым на ней кроликом, рот от крови, что стекала с губ и подбородку, она позволила себе расслабиться и расправить плечи. Пребывая в задумчивости, девчонка невесть откуда достала трубку, размером, как раз под её махонькие, аккуратные пальчики, и табакерку с резьбой виде головы импа. Она закурила и протянула своим глубоким, терпким баритоном,- Да, неучтивость сыграла в нашем предыдущем разговоре главную роль. Ты пришёл ко мне, на свадьбу одной из моих дочерей, вошёл в мой кабинет без стука. И попросил исполнить твоё желание,- пухлые щёчки малышки надулись, губки растянулись в кислой усмешке, а глаза недовольно прищурились. Он тяжко вздохнула,- Знаешь ли ты, Джо, сколькие до тебя, приходили и просили того же, в те знаменательные дни, когда дети мои заключали брак со смертными? Сколькие из них приходили, вежливо стучались, и, входя в кабинет, уважительно целовали мне руку и кланялись?- та зашевелила пальцами, показывая блестящий в лучах восходящего солнца рубиновый перстень. Он был стар, весь в тонких царапинах,- Ты хоть понимаешь, сколькие из них твердили «Крёстная Фея, Крёстная фея, прошу вас, выполните нашу просьбу, прошу вас, за это желание, за эту мечту, мы дадим вам всё что угодно!». Многие из них искали моей дружбы, совета, искупления грехов, прощения или праведного возмездия. Многие уже были моими друзьями, и их жизнь была подобна раю, в этой быстро развивающейся стране. Они были под моей защитой, жили в достатке и зарабатывали нехитрым ремеслом на кусок хлеба и стакан теплого молока. Кто-то из просящих были моими родственниками, кровь от крови, мой народ. Моя плоть, моя опора. И даже им я порой отказывала, как не было бы сильно мое желание. А ты,- фея скривилась,- Ты пришёл ко мне. Без спросу. Без приглашения. Без предложений дружбы и уважения. В светлый для меня и моего рода день. Вломился в офис. Назвал «соплячкой»,- тихое рычание послышалось за спиной у Джозефа. Там будто из ниоткуда появилось два накаченных, темнокожих нубанца, что избили его ранее, раздели, привязали к стулу и привезли в это кафе. Мужчина не дергался. Его не замечали, не обращали на него внимание, даже когда он кричал. Ни его, не девчонки с мордоворотов, для посетителей кофе не существовало, лишь официантка с запыленными глазами порой приносила девочке то, что она хочет. Крёстная Фея подняла ладонь, как бы давая своим псам команду «отставить»,- А потом, получив отказ на исполнение желание, попытался сбежать, да еще и ограбить. И я бы, если честно, закрыла на это глаза, если бы пытался ограбить меня – по тебе видно, что ты никчёмный маргинал, и не блещешь ни умом, ни сообразительностью, ни банальной храбростью,- мошенник пристыжено и чуть трусливо опустил взгляд,- Но пытался ограбить мою доченьку и ее жениха. Ты понимаешь, как сильно вляпался?- она склонилась к мужчине через весь стол. Посмотрела вниз и усмехнулась,- Что, Джо, холодно тут, да?- он затрясся от страха и злобы, сжав ноги,- Не тушуйся, я не из того сорта деми, что увлекаются вами. Не настолько я уж опустился за сотню лет,- презрительно бросила девочка,- Ладно, ты знаешь, почему мы здесь?
Джо непонимающе покачал головой. Его язык пересох, а горло превратилось, кажется, в одну из африканских пустынь. Вязкая слюна склеивала весь этот иссохший ад во рту у парня, не давая ему сказать ни слова.
- Мне нужны твои услуги,- Джозеф непонимающе моргнул,- Ты что, не понял?- девочка наклонила голову набок, и её хрип наполнился неподдельным удивлением,- Ты что, совсем тупой?- с секунду она изучала его лицо,- Ты хотя бы знаешь, кто я? Так какого чёрта ты ко мне полез?- парень передернул плечами в страхе, так как от девочки ощутимо запахло кровью, а атмосфера на их столике накалилась,- Ладно, ясно. Знаешь, парень, я не виню тебя,- как-то разом успокоилась Фея,- Порой так случается, что колесо делает оборот, и из всего сонма раздавленных под ним смертных, кто-то цепляется за спицу колеса. И по инерции, его подкидывает вверх, к тем, кто это колесо вращает. Ты как раз такой случай. Ты, конечно, всё ещё дебил, но в большей степени, тебе просто не повезло. А может наоборот, ты самый удачливый самонадеянный идиот, что я видел на своём веку. Меня зовут Оберон. Оберон Вайат, и я - Бог. Я дух знака и слова, а потому, покровительствую Знанию. Я из плеяды старых богов, что привезли сюда переселенцы во времена создания этой страны, и я же, всего лишь одна из эмблема, меня самого. Не смотри на этот вид, дитя – это, как кристаллизовались желания этой страны во мне. По их мнению, именно так должна выглядеть «добрая Крёстная Фея, исполняющая желание». Бред, я согласен, но, уж лучше так, чем никак,- она долго смотрела на юношу,- Ты, наверное, думаешь, что спятил. Всё это – твой бред, а сам ты, на самом деле, сейчас лежишь в канаве и мочишься себе в штаны, от того тебе так холодно. Нет, это не так, ты действительно в этом кафе. Люди не замечают нас лишь потому, что мы вне диапазона их видимости. Мы в Шеоле. Можешь воспринимать это как один из промежуточных слоев хаоса, где живут только Боги, и кристаллизуются «мечты и стремления» людей. Все мы – это мы, люди, такие же, как ты. Если нам, Богам, отрубить голову, или пробить сердце, или поранить так, что вытечет вся кровь, мы умрём. Нам также нужно есть и пить. Нам не нужно спать, это плюс, да, но в остальном, мы не отличаемся от смертных, пока в нас ни начинают верить. Тогда мы наполняемся магией, нашей особенной силой – силой людских стремлений. То, как нас представляют люди, этот образ, как бы, кристаллизуется, и становится чем-то большим, чем мысль, живым существом, и, сливаясь с сознанием обычного смертного, это мысль создает Бога. Мы, как бы, подконтрольные определённой линии поведения, клише, если пожелаешь, существа, с огромным могуществом, но, заключенным в рамки нашей индивидуальности. Мы активно влияем на мир смертных, ходим рядом с ними, работаем, живём, рождаемся и умираем. И порой, нм, мальчик мой, нужна помощь таких, как ты. Героев,- Крестная улыбнулась полными мелких, острых, словно пики, белых зубов в три ряда во рту. Она явно веселилась от полностью недоумевающего, напряжённого лица Джо,- Да, Герой. Мы их так называем. Они почти тоже самое, что и боги, только, они живут не за счёт веры, а за счёт легенд, сказок, фильмов, опер, книг и прочего, прочего, прочего, написанного про них. Ты тоже Герой. Герой за счёт десятков, сотен дел, написанных о твоём имени и всяких афер прокрученных тобой. Про тебя ходят байки, десятки баек, даже детям про тебя забавные истории рассказываю, ты знал? Знал, конечно, знал, и гордился этим. Сейчас ты, наверное, лишь недоумеваешь, откуда я это знаю, так? Всё просто, мы, в каком-то роде, похожи, одна нация, одного поля ягоды. И мне нужна твоя помощь, как ни странно. Я даже готов закрыть глаза на то, что ты вломился ко мне во время свадьбы. И вознагражу, по способностям. Исполнение желания – ну разве не заманчиво? Что скажешь? Чего ты хочешь.
- Я хочу…- он тяжело дышал, его скулы сводило а зубы стучали от холода. Глаза джипси азартно загорелись, но тут, же потухли,- Я хочу…- он сказал это задумчиво, не зная, что же ему попросить,- Я хочу… одеться. Да, это не плохо, мэм, эм, сэр, кем бы Вы ни были. И Хочу лапшу. Горячую. Она тут, кажется, продаётся,- Оберон вопросительно поднял бровь и щёлкнула пальцами. Громилы из-за спины парня вышли вперёд и вытащили ножи. Джо зажмурился. Два удара – и верёвки падают с него. А потом, они же, невесть откуда выхватили пальто и трусы, кинув их парню. На ногах у него всё ещё были высокие сапоги. Их Вайат, почему-то, решил с мошенника в дороге с ног не снимать. Или же ему не нравился запах потных ног Джозефа, да, это было вероятней.
Но, как и всё хорошее, даже небытие имеет обыкновение заканчиваться. Из череды воспаленных, больных образов, её вырвала чья-то сильная рука. Металлический гигант склонился над ней, разглядывая с интересом. Его тело было монолитным черным доспехом, с обилием шипов в позолоте, медалей, наград, он был, будто новогодняя ёлка, весь увешан наградами и боевыми трофеями, в том числе, и черепами, создавая впечатление этакого классического “темного лорда” или же рыцаря, на службе у зла. Властный взгляд янтарных глаз, и, пара рыжих локонов, что выпадали сквозь приоткрытое забрало, что, между тем, погрузило физиономию незнакомца в полумрак, лишь дополняли его образ. Он проговорил, что, они должны были дождаться Хильды, но, как обычно, пустили всё на самотёк. Вдали замаячил силуэт троллихи, что быстрым шагом, на ходу серее, и, становясь цвета гранита, в один шаг сократила расстояние между Алисой и собой, подхватив, лёгкое, как пёрышко тело девушки. Отчего она стала такой легкой?.. Когда её подняли на руки, она наконец смогла оглядеть библиотеку: в стене её зияла массивная дыра, открывая вид на незнакомый город, и, плещущуюся за бортом морскую воду, всё в библиотеке было перевёрнуто с ног на голову, всё подгорело, или, хотя бы немного было повреждено. будто бы тут прошёлся огненный смерч. На месте, где стояли Кроу и Екатерина, остались лишь следы-тени - такие бывают после ядерного взрыва, Это “атомные тени”, когда человек обращается в пыль, и, всё, что от него остается, это след на асфальте. Сознание вновь провалилось в никуда.
***
Нельзя извлечь урок из чего-то, что не причиняет нам боли. Нельзя получить всё, и, не отдавать ничего. Ведь, стремясь заполучить себе нечто желаемое, попутно, мы чем-то и жертвуем. Кто-то, на пути к своей цели ломается - они не слабы, нет, что в, просто, они не созданы для этой цели, для этой борьбы у них иное призвание. Кто-то выдерживает боль, и, справляется с невзгодами на жизненом пути. Каждый из нас, каждый день, имеет выбор: уйти, или же, продолжить терпеть боль, стараться усвоить жизненный урок. Кто-то уходит. Но, кто-то продолжает бороться, барахтаться, как лягушка, упавшая в крынку с молоком, и, продолжавшая барахтаться, пока не взбила под собой масло. Люди порой даже и не замечают, как меняется их жизнь, и, как меняются они сами. Как раз за разом, стойко перенося невзгоды, они закаляют своё сердце, облачив его в металл. Но, не все так сильны. У каждого свой запас прочности. Сможет ли юноша, с ожогами второй и третьей степени, что не так давно поступил в одну из московских больниц, справиться с тем, что приготовила для него судьба. Очнется ли он от небытия? Сложно сказать. На это лишь его воля. Порой иллюзии, что мы создаём для себя, слаще любой иной жизни. Может, ему вообще не стоит просыпаться?..
-
И опять загадки, жирные намёки и Джозеф... Мне нравится!)
-
Все пытались выжить и все умерли.. спа мастер. удачных модулей...
-
Взорваться от счастья и любви в буквальном смысле. Этого ещё со мной не было и вряд ли когда-нибудь будет. Ух...
|
Алиса ловила каждый удар сердца Кроу, каждое сокращение в его груди, постепенно, погружаясь мыслью всё глубже, как бы, влезая в шкуру гота. Мир был скручен, чуть изменен для неё. Алиса по собственному желанию отстранилась от реальности. решила подколоть её, влезть в самую её суть, самую сердцевину, как бы комично такой оборот не звучал в данной ситуации. Она ощущала, как нечто новое, нечто свежее, нечто, как тугая струя душа, омывает её, вместе с собой, забирая усталость и тяжесть. Она ощущала, как с потоком её силы, сердце Кроу участилось. Как оно стало биться в десятки раз сильнее, как из самой глубины души поднималась эйфория. Слишком запоздало, Алиса заметила, как голубое пламя, глубоко под кожей, заструилось по её телу. Ей ответили, её будто кто-то ухватил. И, там, где кожа должна была покрыться проклюнувшимися из под неё перьями, а, ногти обратиться в птичьи когти, просто чуть порозовела кисть. Слишком запоздало, Алиса вдруг заметила, что, в груди Кроу будто бы бьется два сердца. В голове прозвучал чей-то слабый, робкий, вздох. Вздох облегчения, вздох блеклой, за усталостью, радости, вздох человека, вдохнувшего воздух свободы, выбравшись впервые за долгие годы за застенки своей камеры. Вздох кого-то, кто может смотреть на чистое, голубое небо, а не в клетку, или цифру. В этот же миг, от гота будто бы что-то отделилось. Просто, как испарина от тела, в котором бежит обжигающая кровь, вот был лёгкий дымок - а вот его нет. И всё. И больше ничего.
- В смысле забыли?..- выпал маг. Он, полными отчаянья глазами, метнулся взглядом к списку, но, не решился его ещё раз перечитывать. Неловко, и, напуганно, пытаясь дрожь в голосе превратить в неуверенный смех, он проговорил,- Хорошая шутка. Я внимательно изучил список, там всё-всё есть, потому что, если чего-то не будет, Кортес ведь спросит с меня потом,- невесело улыбаясь, закончил он,- Так что там, всё есть. А… как-как? Опиум и мышьяк?.. Да нет, тебе кажется, они тут, да-да, и проверять второй раз не стоит,- успокаивая уже самого себя, завершил он. А потом, вспомнив, где он, и, для чего, он строго сказал,- Так, это моя аптечка, для меня, это во-первых, никаких послаблений, пока один из вас не словит триггер, это во-вторых. И никаких исключений. Я так сказал,- важно закончил олень. И осекся. Он во все глаза смотрел на Алису, в полной растерянности. Лицо потеряло краску. Его выбили из колеи. Девочки же рядом с ним радостно загомонили. Они говорили что-то про ошейник, и про то, что пришло время экзамена. Он лишь заторможенно кивнул, переведя свой взгляд на Кроу. Этот испытующий взгляд длился не более секунды, он, маг, испуганный, и, явно обеспокоенный чем-то, пытался высмотреть что-то в лице юноши. Но, в нём не было ничего особенного. Сам гот, кроме слабого ветерка, что холодил ноги, не ощущал в общем-то ничего, кроме близости к нему двух девушек, кроме лёгкой слабости, кроме того, что внутри впервые за долгое время… стало как-то легко. Это была лёгкость тела, а возможно, ныне, и лёгкость духа.
Может от того, и объятия с двумя красавицами давались так легко? Может потому, всё вокруг было таким ярким, и, таким насыщенным, может от того, это щенячье чувство, как робкий колосок, сквозь истерзанную почву, пробивалось из души. “Отпусти”,- мог шептать ему ветер, но, то был не просьба разомкнуть ту цепь, что связывала тройку в эти секунды, а, тёплый голос из прошлого, которого никогда и не было в этом мире. Он клокотал, подобно искре от сварке в свежевыпавшем снегу, и, исчезал в нем, чрез пару коротких. но, таких ярких проблесков. Был ли когда-то в жизни Кроу человек, такой же близкий, какими, совсем скоро станут, или же, сколько бы он не отрицал, уже стали эти девочки? Возможно, когда-то, когда он ещё не был Кроу, когда на нём ещё не висел этот тяжкий груз… груз ли? Теперь, возможно, думать об этом было тяжело, но, чья-то тёплая грусть забралась под кожу гота. Он будто ощущал прикосновение, в эту секунду, кого-то третьего, незримого, совсем рядом с собой. В воздухе пахло сыростью, пахло раньше, но, теперь, пробился виток свежих пионов… Маг-олень медленно поднялся, упираясь в подлокотники кресла руками, и, двинул рукой, развеев предмет, полный внутри магией. Он подошёл к одному ребёнку, потом, и ко второму, снимая ошейники. По детским телам прошла волна света, и, их фигуры стали рябить.
- Добро пожаловать,- произнёс он, и, так же расстегнул воротник, открыв на всеобщее обозрение кожанный ошейник, стягивающий его шею. И он слетел на пол, заставив фигуру “библиотекаря” измениться до неузнаваемости.
***
Где-то в далеке...
Покрытые мозолями, грубые ладони старика опустились на колени, начав их растирать, время от времени давя чуть сильнее обычного, будто пытаясь вытеснить всю задеревенелую боль и усталость куда-то ниже, к голеням, а от них к стопам, а от стоп, сквозь слой посеревших портянок, и, потертую, старую подошву блестящих на солнце сапог, в Мать Сыру-Землю. Под густыми, белесыми бровями, в выцветших с годами, серых глазах, блеснул озорной и несколько печальный огонёк запоздалой мысли: а ведь он в детстве часто спрашивал себя, что же Ба порой, отвлекшись от дневных забот, сядет, и начнёт растирать колени, уставившись в одну точку пустым, таким потухшим взглядом, а как подойдёт он к ней – так вновь в глазах старушки запляшут озорные чёртики, та нарочно нахмурится, и, пожюрив мальчишку за безделье в разгар дня, махнет веником пахучих трав, в жилистых руках, обдав рябую мордочку ветерком, и буквально сдув того за околицу. Мокрый, уставший, и, скажем честно, сонный взгляд старика вновь поднялся выше колен, и, окинул вначале трухлявый, поросший мхом и незнакомой старику лиловой порослью, пляшущей под тугими струями весеннего ветерка. Тот, холодный и колкий, не успевший впитать себя ни капли почём зря горячащегося светила, озорно щекотал широкие усы ветерана, заставляя его раз за разом, по старой привычке, закручивать кончик уса по новой, отвлекаясь от трубки во рту и «массажа» (хотя кого он пытался врать?..) колен. Будь Старый Мордекай хоть на капельку живым, наверное, дым валящий из его трубки не только щекотал ноздри, перебивая дух не так давно сгоревших детских тел, но и заставил бы того закашляться и вытереть невольно проступившие на глазах слёзы. Он обернулся, и, взглянул дом на самой кромке смешанного леса, что белым пятном выделялся на фоне сплошной стены толстых стволов деревьев. Точнее то, что от домишки осталось. Мордекай отвел глаза, стряхнув трубку в пустоту. Он сидел на краю утёса, глядя на море, и, усиленно гнал крамольную мысль о том, а правильно ли поступает он, по чести ли? Слыхал он сравнения магов с творцами искусства, слыхал, что ставили их с чудотворцами из церкви, врачевателями и механистами, видал он, как маг какой порой кичился, мол, стоит он десятка драконов, спесью и высокомерием так точно, и бывало, видел он тех, кто звал себя чудовищем. Сам государственный маг по службе, да и в бытности чародеем на службе у Её Величества, много чего повидал, и, знавал. И сравнение в его голове было самым простым – по скромному разумению Мордекая, маги были ничем иным, как внебрачными детьми гаубицы и пулемёта. Если просто оглянуться вновь на то, что сделал он за 7 минут, то… нет, нет-нет, не стоит. Он уже слишком стар для такого. Вместо этого, он решил посмотреть на море. Что может быть лучше моря? Хотя, Нишарский залив лучше назвать преддверием мирового океана. Да, это было особенно место. Ничто с ним не сравнится. На его родине, в кидании, море греет синевой, оно будто отразившаяся на земле небесная лазурь, от края до края, хлещет берега разлившейся синевой. Моря Алганики кристально чистые, почти прозрачные, как зеркало, отражающее всё, что по нему ходило обрастало точной копией в пучине морской, ни дать, ни взять, величайшее чудо Божье. Или же, говорят, северные моря самые грозные на свете, впервые попав на них, в те края стужи и холодных ветров, можно на всю жизнь влюбиться в бескрайние просторы, где от горизонта до горизонта, свинцовые, чёрные тучи облаков сливаются с тёмно-серым, почти графитовым, бурлящим мрамором моря, и из-за раскатов грома в поднебесье, и, неспокойных резких потоков древних вод, складывается ощущение, что и в вышине, и в пучине морской бушует огонь небесный, да ревёт Рипли в свой тёмной, отсыревшей темнице. Но это место было особенным. Не потому, что Нишарский залив был древним полем боя между людьми и Живущими-За-Холмами. Не потому, что по ночам эти воды светились, а, в их зелёной глубине жиле самые странные создания. Не из-за островного архипелага, нет. А из-за того, что здесь раскинулась Академия. Даже отсюда были видны её посеребренные шпили. Мордекай услышал гул. По воде, на полной скорости, прямо на своём пути прокладывая рельсы по морской глади, несся поезд. «Революционный экспресс!»- как его назвали во всяких грошовых газетах. Мордекай встал, и, потуже затянул широкий пояс. В молодости, только став государственным магом, он всегда пыхтел при этом, сетуют, мол, что дьявольская штука переломит его пополам, и так, из-за большого ему на размер мундира, он казался вздувшимися, песочными часами, стоило по уставу подвизаться, да, подтянуться. Сейчас же… наверное, то стало неотъемлемой его старой привычкой. Маг шагнул вниз с обрыва, подхваченный лёгким весенним ветерком, он быстро понесся, подобно молодому листу клёна, по волнам воздуха, вдаль от медленно тлеющего дома с трубой, поросшей молодой лозой и щавелем. Вдаль от навсегда потухшего очага. Вдаль от тяжких дум. Вдаль от поросшего болиголовом и бузиной двора, вдаль от бледной, неказистой ивы, где нашли свой последний приют бежавшие от колдовского огня несчастные. Вдаль, навстречу заходящему солнцу, вперёд, навстречу спешащему к академии поезду, вперёд, навстречу будущим «прикладным» магам – гостям издали, где нет места такой ужасной вещи, как магия.
***
Когда-то давно...
Шаг за шагом. Пылевой шлейф мерно тянулся за ним, как и след из шипящей на раскаленном песке крови. Ты думаешь, что по твоим жилам течёт живой огонь, покуда ты молод, ты думаешь, что на рассвете, стоит тебе проснуться, сквозь морозную, медленно алеющую средь предрассветных лучей поднимающегося из-за горизонта светила, голоса, такие же призрачные, и туманные, как утренняя роса, и так же быстро, как она, исчезающие, зовут тебя. Тебе кажется, что ты создан для чего-то большего, чего-то великого. Называйте это болезнью той поры, как и юношеский максимализм, но, вдруг мы созданы и вправду для чего-то действительно большего? Что если, наша обычная, обыденная жизнь, всего лишь следствие того, что мы оставили свои амбиции, что если, мир, который мы видим самым не примечательным, и, самым что ни на есть рутинным, полон чудес. Просто мы… не замечаем этого? Будто кто-то накрыл наши глаза пеленой, скрыв от нас целый пласт реальности, наполненный красками, жизнью, эмоциями, новыми свершениями?.. Капли вязкой, темной субстанции, грязным, липким потоком стекали с отнявшей, весящей плетью руки, и. падая на иссушенную, мёртвую землю, углублялись в неё, пропитывали ее, почва жадно, взахлеб выпивала каждую каплю чужой жизни, а то, что не успевала проглотить, впитать в свою глиняную, песчаную плоть - то безжалостно обращала в вонючий дымок, ненавидящее эти земли солнце, что сейчас било ему в затылок. Такое… большое, такое близкое солнце. Меньше, чем у него на родине, но, отчего-то сейчас, такое близкое, и, такое безутешное. Что он ощущал, медленно бредя на встречу белокаменным стенам неизвестного города. там, вдалеке, что мог быть как миражом, так и остатками давно сгинувшего поселения - кто знает этот мир… Он думал о том, как вместе с кровью, вытекает его сознание, а, вместе с разумом, и его магия. Без неё он был пустым, но, пожалуй, без неё он был и лучше. Наверное, в каком-то смысле, он это заслужил. Забавно, каким тонким бывает мир. Забавно, что в нём и вправду есть такая штука, как карма, как предзнаменование, как судьба. Забавно, что каждое из названных им мимолетных, пустых понятий, наполняют смыслом и силой, мы, люди. Прямо как магия, что была всего лишь еще одним коварным самообманом чужой души, нашей души. Всего несколько дней назад, нет, всего несколько часов назад, он… не стал бы и задумываться о том, какого чёрта вокруг происходит, что твориться с его жизнью, куда он несется на крыльях своей жестокости, своей гордыни, своего слепого тщеславия.. Он был, по правде говоря, очень недалеким типом, пускай, академические знания его блистали на фоне совсем уж дремучих дворцовых прислуг, что хотели лишь выслужиться пред Императором, его отцом. Ему было всё равно, что твориться вокруг, было всё равно, почему круглое не квадратное, а прямое не кривое. Ему было всё равно на политику, на обстановку у себя на родине, на бунты рабов, и, жестокость магов, было всё равно на бедность и болезни, на то, что женщины, которых он брал, возможно, были пусты внутри и приветливы ему из-за дурмана, бегущего по вене, и, доброй доли огненой воды, ему было всё равно на то, какой ужасный вкус имеют бледные дамы в нынешнем обществе, фаворитки его сиятельного родич, и, те иссохшие спички, без царя в голове, с огнём в глазах, со льдом в душе, что пытались добиться его расположения, и на то ему было плевать, что последнее время, контроль над простым челвоеком, крестьянином, с сиротливым наделом, стал жестче за год в сто крат, уравнивая его, ир аба, в глазах сияющих господ. Нет, будто дикого зверя, его интересовало только собственное выживание: поесть, поспать, поругаться, опять поспать. В принципе, ничего плохого в этом нет. Мерное, ленивое существование. жить только ради себя, и, никого другого, просто существовать, в этом богом забытом мире, и, быть тем, кто ты есть. если бы он родился свинопасом, то, будьте уверены, он был бы доволен и таким существованием. Он бы ютился в малой лачуге, на краю деревни, рядом с большим, пахучим хлевом, спал бы в соломе, что приняла бы его такого, какой он есть - потного, грязного, неотесанного, в грязи, и, в пыли, впитывая за ночь аромат свинарника, и, выпуская его утром, из своих объятий, с еле заметным духом поля, где работал бы его отец, или старший брат, или кто либо ещё, он всегда помнил, как отец рассказывал ему о своей простой, мирской молодости, до того, как он открыл в себе дар властвовать над чужими умами. Наверное, он любил поле. Он часто ехал в поля с инспекцией, часто осматривал утварь. Он… кажется, придворные говорили, что Император родился с серебряной ложкой в зубах, пускай, выплюнул её с первым же своим вздохом, заменив ту на ароматную соломинку. При нём такого бы никто не сказал, и, даже не помыслил бы, будем честными, но, он… он слышал это. Сейчас, приближаясь к стенам развалин, и, делая один сиплый вздох, за другим, силясь набрать в грудь больше воздуха, игнорируя колкую боль, он всё чаще о таком думал. Думал… и думал. В воздухе практически не было магии. Он не чувствовал ни щепотки волшебства в атмосфере нового мира. Интересно, а тут всё тоже самое, что и у него на родине?.. Возможно, нет, ведь тут нет магии, и, люди от рождения - они равны. тут не может быть рабства, не может быть королей и их подхалимов слуг, нет богоподобных архимагов, нет вездесущих магистров, нет нежити и искусственных созданий, нет горести и печали. Никто не вызывает засухи и мор парой простых слов, никто не низвергает на армии огненные глыбы, никто не строит големов и гомункулов - ужасающие орудия войны, никто здесь не превосходит другого. Эта мысль заставила его блекло улыбаться, наконец, сменив гримасу боли и отчаянья. На пару коротких мгновений. Он горько заплакал. Нет, не всхлипывал, и, не ревел, на взрыв, как это делала его мать, или сестра, когда их терзала толпа, а потом вела детей на эшафот. Он просто… не мог остановиться. Слёзы текли горячими дорожками по обветренным щекам, оставляя среди дорожной пыли, засохшей грязи и копоти светлые, чистые следы аристократически бледной кожи. Ему было плевать на угасающую семью. Он с самого начала не считал их родными, пускай, внутри от этих мыслей болело нечто большее, чем пара раздробленных ребер. Он плакал сейчас по своей судьбе. По своей пустой, никчемной жизни. В ней не было ничего, кроме попытки заполнить себя хоть чем-то, как глиняный кувшин с водой, в боку которого появилась трещина. Жизнь, точно так же, сейчас вытекала из него, бурным потоком. В нём не было ничего особенного. Никогда… Но ещё, он… он рисовал, и его картины, волей не волей, вытягивали его за рамки обыденной жизни. Краски раскрашивали не только пустой холст и само его существование. Даже повседневные заботы меркли на фоне того, как он творил, как он пытался перенести мысли из своей буйной головы на чистое, девственно-белое полотно, как выражал в тёмных картинах тьму своей души, как распускались на коже, глине, и, парусине, на дорогой, каширской бумаге, и, извечном драконьем полотне, цветы его мыслей, такие нежные, такие ранимые, как белые розы, под ударами холодных, зимних ветров. Так и не распустившиеся бутоны ночных цветов. Он рос один в тени людской, как дикие цветы ночные. В подобном месте он не мог долго пребывать, не мог так жить, не мог дышать, но, корни в землю отпустив, обрек себя на участь вечно дозревать там. Он сходил с ума от одной мысли о том, что его работа, и он сам. как она, как снежная баба по весне, могут в один момент исчезнуть, растаять на ветру, и никто даже не услышит о нём. Он хотел оставить о себе хоть какой-то след. Какое-то воспоминание. Не как тиран, не как сын чудовища, или убийца чужих надежд, или солдафон, или, самодур. Но, как… художник? Хотя бы как художник. как кто-то, кто хоть что-то смог создать. И потому, выставил свою работу, года четыре назад, на выставку в крупной городской консерватории, чей фундамент, говорят, существовал с незапамятных времён. С тех пор, мир был целостным, полным возможностей, не замёрзшим куском глины, а вершиной человеческой мысли. А он был на его вершине. Его творцом. Может, поэтому он ринулся, когда город взяли. в первую очередь именно туда. В галерею. И именно поэтому, он поджидал его там. Он знал, что картины значат для него много. А потому, крохобору оставалось только ждать прихода… принца. Он неторопливо брёл через город призрак, к его противоположному краю. Он никуда не торопился. Ему некуда было спешить. Он уже так далеко, что его вряд ли кто-то сможет нагнать. Бегство в иной мир… это, в каком-то смысле, самый трусливый поступок в его жизни. В каком-то роде. Но, он собирается сделать нечто ещё более трусливое, а потому, волноваться о том, как потомки расценят этот его шаг, было не за чем. Ветер дул в спину, подгоняя его всё дальше, вперёд, к резкому, кривому обрыву. По вискам его стекал холодный липкий пот. В груди немного клокотало, в ушах слышался гулкий стук сердца, а перед глазами плыло. «Мерзость»,- шептал он, положив налившуюся свинцом голову на сердце, но, вляпался в очередной кровоподтек. Откашлявшись несколько раз он наконец выпрямил спину и осмотрелся. Улица была пуста и запущена. День был светел, и, ясен, солнце, над самой его головой, нещадно бомбардировала город прямыми руками, играя с тенями, и, обращая их, чрез воспалённое сознание раненого мага, в силуэты людей, которых он когда либо подводил. Воздух был тягуч и плотен, на столько, что казалось, рубани наотмашь Дьяк ножом перед собой, и упадёт на запыленные портки ломоть отсыревшей мути. За городом дышалось ему куда лучше, будь воля его, он бы сейчас гнал дальше по проселочной дороге, на своем вороном коне, среди густого леса. Но эта малодушная, короткая мысль не задержалась в сознании бывшего принца ни на мгновение, улетучившись в миг появления, с со звоном бляшки его ремня, что лопнул, и. безвольной плетью, вместе с отрубленной рукой, упал на землю, и бодрым звоном клинка, пополам с предвкушающей дрожью руки, что нанесла удар. Боли не было. Впрочем. как не было больше и мешающей, постоянно бьющей по боку культи. Он подобрал с земли руку, и, поплелся с ней дальше. Приложив немного силы, он развернулся на перекрестке в нужную ему сторону, нужно было свернуть на развилке, чтоб попасть на тот пригорок. Он был широким, расположенным на широком берегу полноводной реки, и, как и во всех уважающих городах северной части необъятной родины принца, на пригорке расположилось самое большое, и. важное здание этого места - опустевший белокаменный дворец. Не не была стать символа власти короля тянула его, а высота, откос и морская пучина. Ну, почти все. Оставалась пара десятков шагов. Были что-то, о чём он жалел в этой жизни? Пожалуй, лишь о том, что не успел написать её портрет. Пожалуй о том, что предал друга. Пожалуй о том, что не понял чужих чувств. Пожалуй… о том, что так и не смог разглядеть этих красок жизни, что видел сейчас, пред собой, с самого начала. “Что же вы… не сказали… что с самого начала, во мне была такая красота… я бы...”,- он глядел на дыру в своё животе, и. на мерцающую в сжатой в лодочке кисте, крови. Кто сказал, что кровь алая? Нет, у неё куда больше оттенков. А внутри у него было… так много всего. Интересно, те, кто посвящают свою жизнь исцелению людей, именно поэтому так часто кромсают чужую плоть - чтобы тоже насладиться разноцветным великолепием сырого, живого мяса. Он поднял взгляд, и, прошёлся ей по обшарпанной, старой стене замка. как же это подло - что она подкралась так незаметно. Шаги становились тяжелее, а, глаза заливал пот. Шаг. Шаг. Шаг. Обрыв. Короткий миг, и, тело полетело вниз головой в морскую пучину…
***
Не так уж и давно...
Глубокое, черное небо, засвеченное в свете костра, завертелось перед глазами испуганной, злой, летящей в кусты девушки. С тихим, сухим хрустом, ветки под ней проломились, с тем же хрустом,приказали долго жить кости, а листья легко пружинили, как подушка, чуть подкинув её, и, сдвинув в сторону, будто всё тело её было намазано маслом. Прокатившись по холодной, сырой земле, она попытался подняться, в воспаленном бреду разума, но глинистая, мягкая почва, напоминавшая замешанную специально для путников, грязевую ловушку, просела у прямо под её беспомощной тушкой и она, скользнув, вновь упала. Ноги дрожали. Руки предательски не сгибались, и пульсировали. Дыхание перехватило, а голова кружилась от перенасыщения кислородом. Кое-как та перевернулась на спину и уставилась своими большими, красными и блестящими глазами в бескрайнее небо. Иссиня черное, бесконечно глубокое, беззвездное из-за засветки гигантского кострищаповоротников машины, и, фар, быстро скрывающихся за следующим же поворотом. Тёплая, липкая земля проникла во все щели и сгибы одежды девчонки, слепила чуть жирные кудрявые волосы, испачкала всю выходную одежду, помяв воздушную юбку, смешав розовый окрас с грязью, обратив налитые кровью щеки в мел... Чуть отдышавшись, та, с какой-то странной тоской подумала о своем хорошеньком, чистеньком костюмчике дома, школьной форме, о том, что она похоже, так и не наденет ее на выпускной, и том, что, наверное, она тоже испачкалась, когда девушка бросила её в шкаф, и, одежка предательски соскользнув с плечиков, рухнула в миску кота. То что это не её мир, не её тело, не её время и не её реалии девочка догадывалась достаточно давно, но мимолётные, многочисленные впечатления, воспоминания, привычки и стремления той, в чью кудрявую тушку она попала, заставили усомниться в реальности того, одного настоящими эмоциями и воспоминаниями, мира. Порой, кто-то может сказать, что родился не в том столетии, что опережает своё время, или же, существует для дней давно ушедших. Она же могла сказать, что кто-то, по злой шутке, заставил жить её в реальности, противной ей. Реальности, отвергавшей её. Реальности, что не давала реализовать её мечты. Но есть родители, и, есть учеба, был парень, и, был кот, и первого и второго, кстати, удалось заменить довольно быстро. Память её подводила. Да и в принципе… Память странная штука. Вот ты что-то помнишь. Вот ты что-то забыл. Вот ты уверен, что этот момент, самый счастливый в твоей жизни, ты не забудешь никогда, а вот он уже тонет в веренице серых, однотипных дней, медленно стираясь из памяти. Вот боль, которую ты не можешь вытерпеть, вот страх и ненависть, которые нельзя позабыть, но проходит время, и все они отходят на второй план. Нет-нет, не исчезают. Просто… будто бы скрываются за волшебной дверью. Но не дают себе исчезнуть, постоянно подогревая воспаленный разум обрывками старых эмоций. Она помнила всё. Помнила боль, помнила радость. Помнила запах болиголова, и ромашки, помнила удар ножом меж рёбер, помнила солнце, и помнила небо. Помнила вкус земли, и, блеск злата, злобу людскую, и, загадку волшебства. С каждым днём, некоторая чуждость, застарелая боль сердца и мрачная, какая-то не нормальная симфония печали и тревоги, нарастающие в душе, подсказали – она здесь лишняя. Она здесь не нужна. Это чужая история. Слишком светлая. Слишком добрая, слишком милосердная, как к неей, так и к окружающим, история. Нет, её жизнь, жизнь кого-то чуждого, жизнь без страстей, того заржавевшего, лишившейся всей той пафосной, красивой амбициозности, всей той харизмы, вкуса жизни и интереса к ней же. Но тут она была другой, полной восторга, мелких мыслишек, не важных на общем фоне, но таких сочных, светлых, настоящих. Ей импонировал образ светлой, жизнерадостной девушки, порой, даже слишком, и, не понятно, откуда вся эта прожжёность, скептицизм отжившего свой век человека, откуда эта боль, образ прошлой жизни своей, или кого-то из её приближённых – уж слишком было явное сходство многих черт между девушкой и тем, что она увидел на холмистой, зелёной Родине маленьких созданий. Что видела она в своих снах. Подняв усталый взгляд двух аккуратненьких дёргающихся глаз дальше, в ту часть неба, которая не была освещена огнями светофора и фонарей, а также отблеском кроваво-красных следов на пешеходном переходе, она увидела алый свет двух ярких, насыщенных звёзд. Ярко-красный, близкий скорее даже к жёлтому. И белый, с багровыми нотками. Альтаир и Бетельге́йзе. Они будто два больших глаза на беззвездном небе, были украшены тусклой мантией из россыпи звёзд поменьше, и короной из части созвездия близнеца, с Вегой в качестве драгоценного, сверкающего изумрудного камня на вершине величественного венца. В ушах вновь зашуршал шёпот десятков голосов сгибающихся под ветром веток, дрожащего костра безжалостных огней, хохочущей в предрассветной истоме тьме, ноющих из-за резкого разворота покрышек всё отдалявшейся машины. Пред рассветом ночь и вправду темней. Гуще. Многогранней. Она услышала рёв, рёв раненого зверя, загнанного в угол. Такой рёв издают перед смертью, телесной, или смертью духа – не важно. Это был рёв человека, печальный зов о помощи. Она потемнела от нахлынувшего воспоминания и беспокойства. Так же кричал она, нет, не от боли физической, просто, когда кто-то уходит, бросив в след фразу вроде “но я всегда буду любить тебя”, или ещё какой романтический бред, после всех тех лёгких, пускай мимолетных, но, важных чувств, ээто задевает. Нет, то не был тогда крик боли, а слезы были не от лишения кого-то важного. То были слёзы и рык полной печали, сожаления и боли, за погибшие ожидания. За потерянный дом, что теперь полнился чужими вещами. За слабость плоти, что не смогла дать духу свободному всего, о чём он мечтал. В тот час, в ту минуту она желала лишь одного – смерти. И она умерла. Глубоко в душе. А теперь и по настоящему, пускай, и, пришлось так долго ждать этого мгновения. Ещё один круг. Ещё один оборот колеса. И от чего так жестока к нам судьба, что в этот миг, лёжа в шести метрах от места, где её сбили, она ожила вновь?.. От чего так хочется жить. От чего слёзы льются из глаз вновь, а, в уголках рта пузырится кровь? Она яростно перевернулась. И пыхтя поползла к свету. Липкая, вязкая, вездесущая грязь мешала ползти, двигаться в принципе. Утягивала за собой, в глубину, в теперь кажущуюся холодной и мерзкой почву. Как зыбучие пески.Она яростно барахталась, пытаясь выплыть, но погружаясь всё глубже. Грязь забила рот и не давала позвать на помощь. В последней попытке выбраться она глянула на ночное небо. Звёзды были всё ещё на месте. Кроме тех, что она приняла за Альтаир и Бетельгейзе. Они приблизились ближе и насмешливо сверкали на тугой, толстой ветке высохшего вяза, неподалёку от затягивающей в глубь тверди девушку грязи. Глаза. Это были два глаза чего-то большого, нет, даже безразмерного, что таким образом наблюдало за ней всё это время. Шёпот усилился в сто крат. То был крик. Яростный крик. Приказ – чёткий и ясный. «ПРОСНИСЬ!». Она утопала в грязи, она погрузилась в неё полностью и шла ко дну. В беззвучном крике её рот открылся, а потом захлопнулся в гримасе отвращения. Грязь забила рот. Нос. Уши. Глаза. Она лишилась всех чувств. Вся её суть растворялась в этой грязи. Она не понимала. Она не спала. Но сейчас она уснёт вечным сном, как все её пять чувств. Но потом она поняла. Кое-что она всё ещё чувствовала. Как нечто тянет её вниз. Тянет неосознанно. Её как громом ударило пониманием. Проснуться должна не она. Она тот, кто должен пробудить. Не чувствуя своих рук, она потянулся вниз. Схватила ту тягу, что всё это время тянула его глубже в глиняную могилу, и резко, не бросая усилий, сделала рывок вверх.Ещё рывок. Ещё. И ещё. И ещё. Сколько бы она не тянула, тяга становилась всё сильнее. Тяга пыталась убедить её, что всё нормально. Убаюкать ее. Но, она не отпускала. И, тоже тянула. Сколько это продолжалось сказать сложно. Секунды складывались в минуты, минуты в часы, часы в дни, дни в недели, недели в месяцы, месяцы в года… и она так и не сдвинулась с места. Ни вверх, ни вниз. Это был её персональный ад. Она вливала последнеи капли своей души в эту тягу, пытаясь не дать им обоим упасть, пытаясь пробудить, то, что давно уснуло. Порой, рядом мелькали полные янтаря глаза, сквозь грязь, и, тьму, но, даже они, порой снимая боль в руках, и, чуть облегчая ношу, не могли помочь ей. Пока, в какой-то миг, она не ощутила нечто новое. Волну бесконтрольного, мощного тепла. Будто материнское объятие. Свет согревал её, впервые, за долгие годы, продрогшие руки, ощутили вместо тянущей усталости, прилив сил. И, теперь, она ощущала ещё кое-что. Странное, знакомое, такое близкое.Это как долго пользоваться одной и той же раковиной, постепенно, ты свыкаешься с ней, проницательно предугадываешь каждый ее каприз, свыкаешься с жестоким характером, и, тугим нравом. Там, где кран идёт туже, ты интуитивно прикладываешь больше усилий, порой проворачиваешь оба вентиля, чтобы шла тёплая, приятная вода – и тебе даже не надо пальцев под струю совать, чтобы понять – вот то, что надо (!), или когда горячий кран слишком легко проворачивается, нужно запомнить всё до мельчайшего оборота, точный нажим, что въедается в мышечную память, чтобы пошла тёплая, мягкая струйка, а не ошпарило кипятком нежную руку. Постепенно, привычка перерастает в зависимость, а, зависимость в свою очередь – в стойкую любовь. И ты, вернувшись через многие годы в отчий дом, и, вновь подойдя к старой раковине, каждый раз ахаешь «ха, да это же та стара подруга, дней юности моей! У неё до сих пор разболтан кран», и, ты знаешь, что тут нужно по особенному надавить, пока, что-то в душе не щёлкнет, и, ты шестым, крайним чувством не поймёшь, что деталька сдвинулась!.. Но, обычно, за многие годы, такие тонкости приедаться, стираются, замалчиваются. Ты просто не замечаешь того домашнего, бессмертного волшебства, что творишь каждый день, а когда со стороны кто-то удивляется твоему мастерству – лишь хмыкаешь строптиво в ответ. На её плечо легла чья-то мягкая, тёплая рука. Она… наконец-таки была свободная. Ухватившись правой рукой за кисть спасителя (или спасительницы), а второй, за непомерную тягу, она ещё раз, со всей силы, дернула. И, будто бы подняла перьевую подушку - такой лёгкости она давно не ощущала, и, как пробка из бутылки, вылетела наружу…
***
В настоящей библиотеке...
Робко попискивая, время от времени, фамильяры летали над похожей на клейстер, белёсой жидкостью, что заполнила всю библиотеку после той странной магии человека, с золотыми зубами. Более того, не так давно, их собрат рухнул в эту жижу, ни с того, ни с сего, будто его подстрелили, и, теперь, создания горько оплакивали его, а, так же создателя, которого вместе с его большими пухлыми питомцами затянуло в странное окно над столом. Благо, сейчас, то захлопнулось, совместными стараниями трех неугомонных зверушек, и, злая магия больше никого не утянет на ту сторону. По вагону бродил тот человек с золотыми зубами, прячась, от не так давно появившегося в библиотеке чудовища, всего из металла, и, с большими рогами. Чудовище говорило на человеческом языке, много ругалось, и, пускай, оно ощущалось, как чародей, прислушиваться к нему все трое посчитали очень плохой мыслью. Чудовище, всё носилось по комнате, ворочая столы и стулья, и, ища прячущихся от него человека с золотыми зубами и вкусно пахнущего щелкающего человека, без лица, что нёс их заклинателя, пока тот прятался внутри кролика. Но, один из тройки, заметил, как жижа, на месте падения их собрата, вспенилась, и, там внутри кто-то забился, они пикировали пару раз вниз, пытаясь ухватиться за тельце рухнувшего, и, вытянуть его обратно, но, каждый раз, из коготки и отрощенные лапки соскальзывали с вдруг ставшей гладкой шкуры, явно набравшего вес, животного, наконец, отмахиваясь от надоевших букашек, из воды вылезло… что-то. Кто-то. Она тоже пахла как чародей, причём, так же, как и хозяин. Почти точь в точь, один в один, это точно был он!.. Пускай, он и сильно изменился. они стали виться вокруг него, пускай он, теперь, она, материлась и отмахивалась, что было мочи. Пускай, волосы стали короче, но, они были кудрявыми - за них было легче цепляться!.. Какой царский подарок для его верных слуг. Отплевываясь и чертыхаясь, девушка привлекла внимание железного чудовища. Он подошёл к ней, и, окинул своими жёлтыми, маслянистыми глазами. Фамильяры быстро спрятались за спиной хозяина, решив оказать ему моральную поддержку.
-...Ты не пират,- проскрежетало чудище.
- А ты не Апостол Пётр. Бывают в жизни огорчения,- прохрипела та.
Со стороны входа в библиотеку, запаянного с помощью мембраны, послышалось чье-то громкое “ПЛИ”, и, мембрана содрогнулась от выстрела, попавшего в неё. Один за другим, в неё влетели 12 снарядов, истощая до предела, и, кажется, давая возможность магам со стороны прорваться, и, наконец, освободив выход для заточённых в библиотеку страдальцев. Библиотекарь для себя решил, что тратить время на какую-то девку, которая ещё и не пират (!), для него нет никакого смысла, уж слишком горяча была его ярость, бурлила в жилах, он искал того, на ком мог бы её выплеснув, заодно, проделав пару новых отверстий в умнике, а, заодно, в ненавистном ему поезде. Всё, алес, слишком много приключений за один-то день пути!.. Что подумала девушка - останется тайной. Она лишь погладила Колибри, севшего ей на плечо.
-...Отпусти,- тепло сказала она ему, глядя по слишком крупной для такой птицы, пернатой голове, и, даря животному теплоту, которой барышня буквально лучилась изнутри. Она в ускоренном темпе, побрела к выходу.
***
Кроу, Алиса, Екатерина...
-...Добро пожаловать,- сказал одетый в цветастый, нарядный пиджак с малиновым отливом, на голое, слепленное из грязи тело, ровные брюки, черно-белые туфли и невысокий котелок, франт. Он был странным создание. Фигура представляла собой слепленного из бурлящей, постоянно текущей по одежде, мутной грязи, коричнево-серого цвета, человечка, с острым запахом тины, сырой глины и чего-то ещё. Наподобие «головы» франта был надет котелок, а, линию глаз очерчивала серебрянная маскарадная маска, по которой бегали порой искорки.
-...Давно пора!- прохрипел мужик, ростом под два метра, здоровенный детина, очутившийся на месте девочки, с которой первой сняли ошейник, лет 40 от роду, наверное. Широкоплеч, плотной, мускулистой комплекции. Широкие скулы, обветренное, приплюснутое лицо, покрытое мелкой сеточкой морщин и парой особенно бросающихся в глаза бледных шрамов, карие глаза, густые брови, ладная причёска, волосы с единой, узкая линия губ и узкий, прямой нос. Небрежная щетина, простая холщёвая рубаха, серого цвета, с какой-то биркой с цифрами, нашитыми на грудь, такие же серы штаны, легкая желтозубая улыбка и деловой опрятный вид, кажется, где бы этот мужчина не был, он хорошо за собой следил, и, явно не отказывал себе в “покушать, поспать, привести себя в порядок, опять покушать...”. Ладонь и пальцы на левой руке заменены тёмного цвета протезом.
-...Нгм,- промычала вторая фигура, что очутилась на месте второго дитя. На вид, это был несколько забитый парнишка. Длинные, пшеничные волосы скатывались с его макушки, скрывая лицо (точнее, оставив не покрытой лишь тонкую полоску лица, с блестящим и умным одним глазом, покрытым веснушками лицом, и, дрожащими, пухлыми губами), и, скатываясь на узкую его, впалую грудь, ростом он был, возможно, даже выше крепыша, но, из-за того, что жутко ссутулился, и, вообще, держался позади визави, казался куда меньше, и, хрупче. Узкие плечи, узкий таз, до дистрофичного худощавые руки и ноги, с костями, проступающими из-под кожи. Его рубаха сползала с одного плеча, открывая кожу, покрытую шрамами, и, следами от застарелых ожогов. Он трясся, как осенний лист на ветру.
- Хэй,- обратился глиняный парень, кажется, к Кроу,- Не мог бы господин “двойной триггер”, отойти от экзаменующихся,- он показал грязевой рукой-щупальцем на Алису и Катю. Грязевой человек закачал “головой”,- Раз уж ты уже словил триггер, то, не мешай это делать другим. Они тоже в Академию хотят, кажется.
-
Этот пост просто шикарен! Прямо вах
-
Гимн графомании)
Тот самый момент когда все стало ещё менее понятно.
-
распечатать и выдавать перед экзаменом по литературе... Точно напишут. Пошла сохранять и вкуривать.. И думать, что тут будет лучше ..Гимн Клана Брэган Д'Эрт или таки мельница .. врата Тамерлана...
-
Текста много, жаль только, что он персонажу ничего не поясняет, оставляя его как и прежде в полном неведении и угнетенном состоянии.
-
обожаю твою больную голову!
|
К своему счастью Кроу был готом, а не эмо. Будь иначе, он бы продолжал сидеть и наматывать очередной килограмм соплей на кулак. Сейчас же парень дал волю своим эмоциям, позволил сердцу и душе расколоться, выпустить накопившийся пар. После не свойственного студенту проявления чувств и слабости он в очередной раз попытался закрутить вентили эмоций и вернуться к привычно-холодному, логическому мышлению. Выходило не очень хорошо, но Кроу старался как мог, хотя руки всё еще предательски подрагивали, не то от нервного напряжения, не то от холода.
- Алиса, ты не понимаешь. Это всё, финал, конец. Нет больше того, с кем встречаться. Ты сама слышала, что сказал Бруменшталь - четыре дня! А прошло уже четыре года! Даже если я вывернусь наизнанку и каким-то невероятным образом вернусь, то сама посуди. Сколько пройдёт времени? На земле семь миллиардов человек, допустим половина женщины, это три с половиной. Допустим я найду её до совершеннолетия, это сузит поиск до миллиарда девушек возрастом до восемнадцати лет. А теперь подумай, где она могла родиться, где её искать? В каком-то затерянном племени в джунглях Амазонки, а может в племени эскимосов на бескрайних ледяных равнинах? В перенаселенных городах? В какой стране? Ну а найду? Что мне ей сказать? Привет Катюша, ты меня не знаешь, но в прошлой жизни мы любили друг друга и вот я пришел за тобой? Да она может быть уже и вовсе не моя Кэйтрин, а негритянка или китаянка с кучей детей и живущая в гетто. А может что еще хуже... Да и я не молодею. Сколько мне будет? Под сорок, а ей еще не исполнится восемнадцать.
Парень тяжело вздохнул.
- Как не крути, но со здравым смыслом не поспорить. Это направление движения для меня закрыто окончательно и бесповоротно.
Склонив голову, а точнее уронив подбородок на грудь, Кроу посмотрел на ладонь девушки.
- Нужен новый смысл жизни. Жизнь без смысла есть праздное существование...
И гот запел. Но вопреки ожиданиям это не была грустная или быстрая мелодия его субкультуры, а Интернационал.
"Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем"
- Знаешь, Алиса, должен сказать тебе, как медик, существуют болезни, которые невозможно вылечить и единственный способ спасти пациента - полостная операция или ампутация. Этот мир, как аппендицит или гангрена. Чтобы спасти его, придётся что-то "отрезать". Но не смотри на меня, как доктора Менгеле, я прекрасно понимаю, что есть Эскобарский, Бруменшталь и им подобные, которых бы хотелось сохранить. Но вот чтобы удалить гнойник, приходится вырезать и часть здоровой плоти, это неизбежно, чтобы спасти организм в целом...
Парень повернул голову к гадалке. Девушки окружили его своим теплом, заботой, вниманием и участием, от чего становилось немного легче и радостнее на душе. Всё таки он еще не одинок в этом мире и у него есть как минимум две причины действовать осторожно и осмотрительно, не ввергая свою жизнь в круговорот войны и разрушения.
- Мне кажется, ты заблуждаешься. - На сколько можно спокойным и миролюбивым голосом попытался возразить Кроу словам Гадалки.
- Ты судишь со своей точки зрения, но послушай, как это выглядело с моей стороны...
Рассказать о своих мыслях и чувствах было так же сложно, как идти голым по улице. Обнажать душу перед кем-то всегда сложно, а держать в себе невозможно. Раскинув руки в стороны, как крылья, Кроу обнял девушек за плечи и притянув к себе, попытался обнять, показывая насколько они ему дороги. Возможно для прошлого мира это бы выглядело глупо и неуместно, но плевать Кроу хотел на прошлый мир, на мир нынешний, на всё и всех, кроме двух сомирянок, которые оказались единственными за всю жизнь, кому Кроу оказался не безразличен и которые пришли ему на помощь в момент нужды.
- Глупость... а ведь я всё делал с оглядкой на Алису и Лиру, на тебя, на тех, кто был рядом. Еще в стоилах, примерно поняв принцип взаимодействия с имматериумом и немного узнав о Легионе, мне хотелось подготовить себя и вас к несколько лучшему положению, чем новички-неофиты. Именно по этой причине мне пришла в голову мысль узнать не только возможности окружавших меня людей, но их пределы. Это как сдать экзамены и попасть сразу не на первый курс, а на третий. Ты ведь помнишь в складском вагоне пентаграмму? Думаешь это было групостью? Думаешь пробуждение ваших способностей было глупо? А ведь кто-то мог оказаться сильнее и вести за собой других. Как думаешь, почему я, зная свои возможности решил пойти дальше и создать этих?
Кроу кивнул головой на фамильяров.
- Почему их было четверо? Не по числу участников, не один для себя, а именно четверо, по числу девушек? По прежнему считаешь глупостью желание защитить и помочь девушкам? Парни то о себе могут и кулаками позаботиться... Ну да, согласен, немного перестарался, но ведь получилось создать что-то из ничего! Да и там, во тьме, я получил бесценный опыт, знания и необычное знакомство в купе с пониманием некоторых вещей. Рипли оказался интересным и мудрым собеседником... А потом кролик... Не самое приятное ощущение, но... Я думал вы поняли, для чего нам нужно было сначала в Легион, а затем в библиотеку, но когда эта фарфоровая кукла проявила агрессию, я не на шутку испугался за вас, по тому и пытался его остановить раньше, чем сможет вам навредить. Оно же никак не обозначило своих намерений, откуда мне было знать? Я так вообще думал, что меня на живодерню отведут. Алиса не обеспокоилась, словно так и должно быть, ты и вовсе подыграла библиотекарю. Что мне еще оставалось думать, кроме как что вы с ним в сговоре? Вот и пришлось бороться за свою шкуру, как могу. А вы бы не стали? М?
Кроу умолк, перевёл взгляд с Алисы на Катю, потом на новое действующие лица.
- По прежнему считаете, что я делал глупости и хотел сдохнуть? Зря. То, что произошло, побудило вас использовать свои таланты, понять принцип их дейсвтия, так сказать потренироваться. Разве это плохо? Вот и сейчас, Алиса практикуется, а чем больше тренировок, тем проще использование в дальнейшем, это как практика.
Кроу повертел в руках чулок с пылью и вернул обратно Екатерине.
- К чему растрачивать свои силы по мелочам, если можно найти способ как "излечить и перестроить" всех сразу?
Зрелище было омерзительным, как проявление гнойника и гангрены, но приходилось терпеть.
- А эти... Фамильяры... По задумке они должны были стать помощниками тем, для кого были созданы, то есть для вас. Они должны были понимать вас, учиться, да и вы сами могли сделать и вырастить из них то, что нужно вам. Начиная от запасного источника вашей магической энергии до... Ну незнаю, курьеров и средств связи, поскольку по задумке они должны были поддерживать ментальную связь, будучи наделенными общим разумом. Но, что-то пошло не так. Сейчас я даже не знаю как с этими бестолочами взаимодействовать. попробуйте себе выбрать понравившегося, может что-то и получиться, а если нет, то будет у вас зверушка ручная... Вроде как у магов должны быть зверушки...
Кроу повернул голову к Екатерине.
- Но спасибо, Катюша, на добром слове и за поддержку. Надеюсь у тебя получится освоится в новом мире лучше, чем у меня... - Потянувшись, парень поочередно коснулся губами щек девушек. Щелкнув пальцами, подозвал фамильяров, чтобы Алиса и Катя могли выбрать себе "нахлебничка".
- Так, а ну марш сюда, крылатая и бестолковая банда! Будете служить той, которая вас выберет. Хватит резвиться, а то всех обратно отправлю туда, откуда пришли...
Глаза гота сверкнули холодной злостью.
|
-
Спасибо
-
Отличный разговорник)
|
Толик смерил мага сочувственным взглядом и спрятал косяк в карман. Гадалка и рыжая тоже предложением не прониклись, да и хозяйка динозаврика вновь проявила крайнюю раздражительность, так что, как это не было прискорбно, Толик решил что лучше дальше с огнем не играть и убрать инвентарь с глаз долой. Да и кто знает, кого тут еще встретишь. Библиотекарь довольно спокойно отнесся, как не странно, к курящему парню. Другие...маги? пассажиры? существа? могут оказаться не столь толерантными. Да, вполне очевидные вещи до Толика, бывало, доходили долго. Однако два косячка, предназначенные девушкам, уже тлели и в карман их так не спрячешь...
-Бэээ- Толик высунул язык и провернул фокус, которому его научили еще в школе..."Пшш"..."пшш"..."пшш"...три самокрутки поочереди были потушены и спрятаны, ну не об мебель же...
Из последовавшего диалога у Толика в голове со скрипом сложилась примерная картина происходящего: первое - магия реальна и он не сошел с ума- по крайней мере в это хочется верить. А что он знал о магии? В голову лезли образы детей-волшебников из хогвартса и цветных единорогов; второе - компания студентов-экспериментаторов умудрилась превратить какого-то парня, которого почему то называли печенькой, в кролика, а теперь пытаются вернуть все на место; третье- маг-библиотекарь-олень не очень всем происходящим доволен и гонит честную компанию вон, из чего можно сделать вывод, что лучший выход сейчас-это по тихому тикать, пока самого в белку или мышь не превратили или еще что, вот только Толик совсем не ориентировался в этом месте и мог вполне забрести не туда, куда надо и получить, например, фаерболом по заднице или гримуаром по голове, а значит нужен кто-то, кому можно упасть на хвост...выбор был не велик...да и по правде сказать, проняло Толика происходящее - девушки на эмоциях, вон чуть ли не в ногах у мага-оленя валяются пытаясь помощи выпросить и оставаться безразличным, когда такое перед ним творится, Толик не мог... Поэтому Толик пока останется со всеми, а потом прилипнет банным листом к библиотекарю или девушкам с кроликом.
- Прочистить мозги нашим мальчикам. - Толик представил, как ему мозги могут прочистить...Парень читал Гарри Поттера, два раза...
- Эй, не...мой мозг хоть и не очень чистый, но я очень дорожу каждым пятнышком на нем, так что не надо.
- Кстате, да, сэр олень-маг, не ломайтесь Вы так, помогите несчастным девушкам. - Толик подплыл к магу и продолжил заговорщески в пол голоса, само собой, его все могли млышать...
- Чувак, ты же...вы же видите, девочки ну очень просят. Вы же это...типо крутой маг, чего вам стоит? Смотри...те еще немного и в истерику впадут, оно вам надо? Вы же женаты, должны понимать, что сейчас начаться может...а их трое! А если прогоните, так сами ведь эксперементировать начнут и что тогда будет? Бум-бам-бабах и поезд буль-буль или там хурму какую призовут, а отвечать кто будет? Детишки, переигравшие в магов или господа крутые волшебники, позволившие им без присмотра играться с магией? Эм...это вообще законно? Магия вне Хогвартса, ой, чувак, все ведь по жопе получат. - Толик домонстративно развел руки и сокрушенно покачал головой. - Давйте, мистер маг, помогите, чем могите, а потом найдем укромное место и раскурим трубку мира...и жене вашей никто вас не заложит.
-
Как ты умудряешься так в роли вживаться? В любые!
Рассмешил, Толян)))
-
откуда он знает, что маг женат!?! :) Или рога другим способом не растут?
|
Грузовой вагон…
Живность, радостно пища, вырывалась из рук Алисы, будто пытаясь как можно скорее коснуться пришедшего незнакомца, пускай, их взгляд был смещён несколько ниже его лица. Шляпник лишь бледно усмехнулся, провожая взглядом две фигуры. Он вытащил из кармана свободной рукой старинны механические часы, сверив время, а потом, широким ладным шагом, как на параде, промаршировал к трём оставшимся в помещении молодым людям. Его тонких губ не трогали эмоции, они оставались тонкой сомкнутой линией на фоне бледного лица, и, он с интересом посмотрел на Лиру. С уст незнакомца сорвалось пара слов на незнакомом языке в вопросительной интонации (это был первый раз, когда Алиса или Екатерина не поняли кого-то с помощью магического переводчика этого мира), но, леди прибывала в состоянии обморока, кажется, решив тем самым избежать беседы с новоприбывшим. Сквозь забвение же, Лира могла лишь расслышать неразборчивый гомон Кёльхе, и, голос джентльмена, которого девушка в бинтах называла не иначе, как «Эскер». Как жаль, что Кёльхе не видел и не слышал никто, кроме сейчас находящейся в бессознательном состоянии заклинательници. Как о многом она могла бы поведать? Как о многом могла бы предупредить?.. Как жаль. Как жаль. Но ничего нельзя было более изменить. Мужчина тем временем перевёл взгляд на Алису, бледно и почти незаметно улыбнувшись. Его интонация была ровной на всём протяжении разговора.
- Он не мой,- сказал мужчина, чуть шире и ироничней глянув на мирно посапывавшего кролика,- И, не спи он сейчас, то, наверное, оскорбился бы вот такому обороту. А может, и посмеялся,- усмехнулся тот. Он охнул,- Ох, простите за мою бестактность. По праву рождения я – Рипли. Приятно познакомиться,- кивнул джентльмен,- Так же, хотел бы заметить, что я никуда не приходил. Меня подхватило, когда я проходил здесь неподалёку. Вы создали, на удивление, большой разрыв, даже сейчас, ткань реальности в пределах вагона крайне тонкая, это, в определённой мере, поражает, и, не желая преуменьшить ваши заслуги, замечу, что достигнуть успеха с первого раза – невероятное достижение,- сказал мягко, как только мог, и сладко, будто заливал уши мёдом окружающим с помощью бетономешалки, и, в соответствующих объёмах. Рипли склонился над Лирой,- Простите, за моё, возможно, излишнее любопытство, но, у вашей подруги малокровие? Или же слабые нервы? Если так, то, возможно, в её состоянии косвенно виноват я, прошу за то глубочайшего прощения.
- Да, я знаком со многими, живущими в моём мире, или же, бывающими там время от времени. Знаю ли я ушедшего не так давно, с того же места, с которого вошёл я? Знаю. И Могу помочь. Возьмите,- он передал кролика в руки Алисе,- Не стоит благодарности,- разразился тот шуточными поклонами, а, из теней послышались бурные овации и свист. Он поднял раскрытую ладонь, и гомон в ту же секунду резко стих,- В этом нет особой моей заслуги, как я говорил, меня лишь случайно затянуло сюда. Такое случается,- он улыбнулся,- Простите, но, в тюрьму я не спешу, так как мгновением ранее покинул одну, не без вашей помощи. Сейчас, я, к сожалению, не могу принять вашего предложения, прошу меня простить за такое поведение. Так же, смею заметить, что помощи в разговоре с Эрнестом Эскобарским, при всём моём уважении, не нужна никому. Я оцениваю его, по крайней мере, относительно того времени, что мы общались, как крайне открытого и общительного индивида, личность необычайной душевной широты, и, на диво острого, подвешенного языка, если вы, не приведи боже, сошлись с ним на почве бессмысленного спора.
- На четыре птицы?..- спросил мужчина, удивлённо переводя взгляд на четырёх созданий, что сейчас, радостно пища, скакали по спящему кролику. Он кашлянул,- Возможно, я вас разочарую, но, в них нет и малой толики людской души. Они урождённые детища моих собратьев, лишь в какой-то степени привязанные к определённой личности. Это необычный случай, и, признаю, они и вправду рождены из человеческой плоти и крови, пускай, само их тело таковым не является. Так же, относительно «соединения» помятого вами индивида помочь не могу. Нельзя собрать что-то по кусочкам, если оно не было разбито. За сим, откланяюсь,- сказал тот, и, на марше направился к выходу.
***
Кроу постепенно приходил в себя. У него было странное ощущение, будто на него напялили шубу, и заставили поплавать в бассейне пару часов, после чего вытащили, выжали и высушили. Другими словами – таким разбитым студент был, пожалуй, только в прошлом мире. Возможно, спасительные объятья морфея должны были сгладить тяжёлый переход, и, помочь юноше немного восстановиться, и, прийти в себя, но, времени на сон ему никто давать не хотел. Сейчас он чувствовал себя странно. Что-то большое (действительно большое, по крайней мере, ростом в 8-9 метров – только у такого создания могут быть настолько большие руки) держало его на руках, а, по его спине, непоседливо гомоня, бегали детишки. Сказать, что топот маленьких ножек по хребту (причём обладатели этих ножек тоже, явно, не отягощали себе диетой) – это приятно, значит соврать. Было ли приятно Кроу? Возможно, приятно вернуться – это да, а вот приятно ли ему было побыть немного ипподромом для незнакомых малышей – то был интересный вопрос, ответ на который можно было узнать только у гота. Нос щекотали чьи-то длинные волосы. Кроу чихнул…
***
Кроль чихнул, кажется, став постепенно просыпаться на руках спортсменки.
Коридор жилого вагона…
Марина и Тирит тем временем, без каких либо проблем, покинули помещение склада, более не оборачиваясь к своим новым знакомым. Они пытались. Они сделали всё, что только могли. Они не очень-то в этом преуспели. Но работа сделана, а значит, Марина и её старый друг вновь свободны, как птицы в полёте. Перед ними был весь поезд, не исследованный, и, необъятный, если судить, хотя бы по размерам и многоэтажности всего одного грузового вагона, чьё гостеприимное чрево те покинули не так давно. Коридор был пуст, и, свет лампочек порой мягко мигал. За окном бушевала буря, вспенивая море, и заставляя глубоководный свет от останков былого сражения рябить на грохочущем, взволнованном полотне залива. Молнии порой освещали сгустившуюся ночную тьму (за время, проведённое на складе, день окончательно угас, уступив место чернильно-чёрным сумеркам). Пойти и посмотреть на русалок? А почему бы и нет?! Вопросом был в том, где и как на них посмотреть? У кого спросить? Буря всё не утихала, но, на горизонте ужа маячили, робки огоньки приближающейся россыпи особенно крупных островов, и, кажется, даже материковой земли. Настолько ярки и чёткие огни, что виднелись даже отсюда, в разгар шторма… Академия… До неё оставалось мене часа, может, получаса пути. А что нужно для поступления в неё, парочка так и не узнала за всей этой кутерьмой с призывом, а потом, и возвращением Кроу.
|
Кроу по прежнему сидел на луче пентаграммы. Глаза его были закрыты, а в наушниках один трек сменял другой, наполняя сердце тоской и невыносимой болью. В какой-то момент пентаграмма опустела, а еще через некоторое время, веки гота дрогнули и едва приоткрылись. Серые, холодные зрачки смотрели прямо перед собой и от них веяло неприятным холодком. Сложно было сказать, что сейчас чувствует парень и каковы его мотивы, но он медленно поднялся на ноги и его руки в плавном жесте устремились к двум крайним элементам. Подобно лапкам паука-прядильщика, тонкие и изящные пальцы складывались в странные оккультные конструкции, смыкались и размыкались, пытаясь коснуться чего-то неуловимого и соткать невидимую нить бытия в нечто совершенно новое. Amaranthe - Maximize: ссылкаКроу был нигде и везде. Он ощущал биение сердец и дыхание живых, шепот и шелест неживых. Под звуки музыки звучащей в его голове он сосредоточенно лепил "глиняных человечков", на кончиках пальцев ощущая элементы материй и формы, разумом наполняя содержимое и создавая то, что велели ему изнывающие от боли сердце и душа. Гот понимал, что для кого-то этот день станет первым, а для кого-то последним. Все они, присутствующие здесь, могли трактовать сегодняшние события, как день своего рождения. День рождения в новом мире, день рождения их внутренней силы... А какой День рождения без подарков? Возможно потом, через много лет, глядя на скромный дар, кто-то и вспомнит о замкнутом и угловатом парне, который хотел быть чуточку лучше, чем он есть на самом деле. Поочередно исследовав все элементы, пальцы оккультиста нащупали на одежде четыре металлические фенечки и резким движением сорвали их, бросив в центр звезды. Разум студента сосредоточился на четырёх образах, а пальцы и руки, подобно рукам скульптора принялись "лепить" задуманное, ощущая то самое чувство, что возникло некогда при попытке пошутить над глиняным големом. Четыре человека, четыре образа, четыре подарка, четыре фамильяра для тех, кто не побоялся и вошел в круг, кто доверился пытливому разуму гота и преуспел. Мир перестал существовать для Кроу, он растворился в пентаграмме, заперев себя в круге наедине с элементами. - Прочность и твёрдость присуща металлу, заклинаю сталь стать скелетом создания... Словно мягкую глину, его невидимые руки, осторожно и бережно воссоздавали скелеты четырёх существ из металла, медленно поднимая их в воздух и закручивая по часовой стрелке, словно планеты вокруг солнца. Будь сейчас Кроу в сознании он бы непременно сравнил их с "Четырьмя всадниками апокалипсиса". Сформировав скелет и основу будущей конструкции, удерживая её в вихре на ладони левой руки, правой гот потянулся в сторону горшка с землёй и цветком. - В мягкую плоть и в зеленые вены скелет облачаю по воле вселенной... Поверх поблескивающих металлических косточек, выполненных с ювелирной точностью и тщанием, стала формироваться темная масса с зеленоватыми прожилками. Четыре существа приобрели форму и теперь в них можно было разглядеть бабочку, калибри, крылатую ящерицу и летучую мышь. Тушки двигались в невидимом водовороте, словно тряпичные куклы. Сорвав с руки кожаный браслет с разноцветными бусинами, гот швырнул его в центр пентаграммы. - Пусть краски покроют тела, пусть будут отличия в цвете, у каждого жизнь одна, и пусть эта жизнь будет вечной... Руки на мгновение сошлись вместе, словно пеленая невидимого младенца. - Хрупка и бесплодна земля без воды, наполню влагой я вены твои, смешаю её с кровью своей, чтобы жизнь зародилась по воле моей... Небольшой нож сверкнул в ладони парня и он порезал себе запястье, смахивая несколько капелек крови в водоворот. Существа окрасились черным, поверх черноты стали проступать разноцветные узоры. Сейчас цвета были нестабильны, пульсировали и переливались подобно радуге, словно никак не решаясь определиться с цветом, который им больше всего подходит. Крошечные тушки, размером чуть меньше стрекозы, стали трепыхать крыльями и делать робкие попытки летать, но по прежнему водоворот продолжал удерживать их. - Пусты и никчемны тела без души, пусть душами станет пламя свечи... Обратившись к элементу огня, аэротеург незримыми ладонями зачерпнул пламя, поднёс к губам и осторожно подул, наполняя крошечные тела теплом, а лёгкие воздухом. Едва закончился выдох, как четыре крошечные существа тихонечко запищали, делая свой первый вдох. Оставалось совсем немного, наделить существ разумом, чтобы могли они общаться и понимать сказанное им. Но поскольку источник разума в вортексе был всего один, Кроу пожертвовал частичку себя. Указательный и большой палец коснулись собственного виска и подбородка. - Творениям плоть и кровь дана по праву, наполнены тела теплом, их шкуры радугой сияют и разум поселился в нём. Дарю вам искру просвещения, чтоб понимали речь людей и выполняли неустанно, приказ, что дал вам чародей... Словно вытаскивая из себя частички разума, парень отправлял их существам, наделяя потенциалом разумности и возможностью обучаться новому. Бабочка, калибри, крылатая ящерица и летучая мышь уже свободно порхали в поддерживающем их вихре. Оставался последний штрих- завершить свой кропотливый труд и раздать подарки окружающим. Мелодия закончилась, а вместе с ней сошел на нет и вихрь, что бушевал в пентаграмме. Нервное напряжение и концентрация подкосили парня и он опустился на колени, широко разведя руки в стороны, предоставляя фамильярам место посадки. Да, это были маленькие и крошечные существа, которых было не сложно прихлопнуть, как назойливую муху, но Кроу постарался вложить в них потенциал, который попаданцы смогут раскрыть и приумножить со временем. Подкармливая их своей энергией, обучая и развивая они смогут сделать из них то, что захотят, верных спутников, помощников, некий аналог батарейки, которой смогут воспользоваться в крайней нужде. А еще они были разумны. Должны были быть таковыми по задумке гота, чтобы иметь возможность обучаться, общаться со своими менторами и использовать заклинания, которыми их смогут научить.
-
Вот это колдовство! Надеюсь, всё получилось!!!
-
Пост крут, но пропустит ли ДМ идею?
-
за подробные масштабные посты и аккуратную работу с дамами
-
Это было сильно.
|
- А что же поделать, девушка?- насмешливо звучал голос Блумельштейна в голове. Мисс Краник лишь отмахнулась на слова Лиры, кажется, даже не особо напрягаясь из-за того, что её не призовут на этот раз. А вот Доктор всё говорил и говорил,- Ритуалы пустоты, они, как ты их не верти, ни соли, ни перчи, требуют телесных жидкостей носителя рецессивного гена... Конечно же, пустота чувствует, какие жидкости были использованы, и, в каком-то роде, я понимаю, почему кто-то не отзывается, когда его пытаются соблазнить, пардон, чьей-то слюной, мочой или ещё какой, опять таки, пардон, гадостью. В данном случае, были выбраны компромиссы, в виде молока, крови и специальных лоскутков льняной ткани, смоченных потом, для призыва – это такой нормализированный вид ритуала. На какую ещё гадость отзываются либо совсем отчаявшиеся, либо совсем мелкие созиданья пустоты, вроде обращённых пустотными бомбами зверей, или же маленьких детей, которых насильно превратили в пустоту, или бесов, или мудмэнов. Грязно, но, эффективно. Как по мне, Кирданская система, использующая некромеханизмы, куда, гуманнее, что ли? Хотя не мне говорить о гуманизме, ровно, как и для любого побывавшего на той войне, это крайне прохладная тема,- говорил уже тише, и, не так уверенно Блумельштейн. Ему было не комфортно вспоминать о таком, но, его болтливость подводила Дока в очередной раз. Он помолчал. На вопрос Екатерины голос в голове не отвечал долгое время, будто, абонент отошёл от телефона, слышались лишь какие-то неясные хрипы, будто помехи в сети.
- Чело-ек? Гхм…- Артур отрицательно помотал головой на вопрос Алисы, воспользовавшись небольшой паузой. Он провёл своими толстыми, сильными палцьами по белёсым, остырм зубам, как бы подчёркивая нечеловеческое строение челюсти, ощупал болты, и, будто пытался придать выцветшему, чуть пожелтевшему кое-где черепу какую-то форму. А потом, лишь махнул ркуой. Он проговорил,- Я –ыл драконо-. Знаешь как это? «На зе-ле и на не-есах нет –лагороднее –еня»,- сказал он, ударив кулаком в грудь, туда, где должно биться сердце, но, с какой-то лёгкой досадой, нащупал лишь мерный гул и толчки магического мотора. Скелет склонил голову на бок, в лёгкой задумчивости. Но, вопросы от молодых людей, к этому времени, не прекращались, и, к разговору вновь вернулся Доктор теперь чем-то тихо причмокивающий, кажется, он что-то пил, возможно, даже чай, или кофе, а может, что покрепче.
- Я не профессор… ну да и Рипли с ним. Зеркало? Зачем ему зеркало? Трансмогрификация требует либо богатого воображения и невероятной силы воли, если ты трансформируешься в чудь, или же знания анатомии и долгих, качественных тренировок, если ты трансформируешься уже в существующий вид, или же, большого запаса терпения и крепкого, холодного ума, если ты претерпеваешь длительную трансформацию на постоянной основе. Трансмагрификация – самая древняя школа магии на сегодняшний день, она зародилась как часть аспекта пустоты, но сейчас в большей степени отделилась от него как совершенно неповторимый вид магии, по факту, пустота, в том виде, что она есть сейчас, под началом старика Рипли, появилась именно из-за этой школы магии. Мы используем её, чтобы обойти некоторые ограничения наших тел, или же, для сражений. В общем, это та ещё тема, я в ней разбираюсь только с точки зрения моего познания в самом аспекте, для большей информации вам нужен трансмагрикатор, тот же Эскобарский, скажем, или любой гроссмейстер Унии Пустоты, они вам на пальцах могут объяснить, что и как нужно делать, они на том собаку съели,- голос смолк,- Испытания? Конечно, проходите, если хотите. Я просто нормализовал ваш круг. Дальше вы уже сами. Парень, прошу!- кивнул он на круг Кроу, как бы давая тому творение Артура в полное распоряжение.
- Аэромант? Возможно вы имели ввиду аэротурга?..- повисла тишина, в которой, зелёные огоньки в пустых глазницах Артура вперились в Кроу. Он смерил его взглядом,- А с чего такой вопрос?..- поинтересовался с новой силой в голосе Доктор. Он был уже куда увереннее,- Кто тебе сказал это слово?!- внезапно взорвался Блумельштейн в голове у гота. Это была буря какой-то детской радости, любопытства и надежды. Он тараторил,- От кого вы слышали это слово? В каком контексте? Где? Когда?! Так… пардон, просто… Аэромант, точнее, аэротеург – это джек-пот! В общем, в общем, навыки мага порой не ограничиваются исключительно выученными заклинаниями, и, аспектной частью Порой, маг с рождения не является человеком, какие-то мутации в его роду, и, его психическое состояние… оно провоцирует мутацию! Невероятную мутацию! Оно даёт пользователю частичный контроль какого-то агрегатного состояния вещества! И, чёрт, аэротеург – это та степень мутации у человека, когда он на все 110% контролирует подвластное ему состояние вещества, в случае аэротеурга – газы! Обычно, идёт разделение на пиромантов, гидрософистов, гемонатов и аэротеургов. Они на подсознательном уровне могут использовать Ленийскую, Харгинскую, Джимарскую и восточную Дельфийскую! Одну из этих школ, но, всё же!.. Обычно, такие пользователи сил плохо кончают – из-за большого напряжения психики, они кончают с собой годам к 20-22, развивается шизофрения, начинаются возрастные мутации тканей, а потому, если такой человек есть – его непременно нужно исследовать и попытаться стабилизировать! Хотя бы, трансформировав его частично в демикина!- горячо и энергично говорил Блумельштейн.
-…-Артур щелкнул пальцами, и указал на лучи, пристроившись к работе Кроу. Он помог тому восстановить элементы, пускай, и порой скептически хмыкал. Екатерина вступила в подготовленную заново пентаграмму. Артур отступил на пару шагов, чтобы не мешать, заняв место рядом с Лирой, которая пыталась завести разговор с девушкой с краном на голове. Мисс Краник, тем временем, вопросительно склонила голову. «Чего? У меня что-то на лице?»- журчал вопрос от неё, когда летающая девушка-мумия заметила взгляд Лиры. Она достала из кармана небольшое зеркальце посмотрев на себя в него. «Да нет, всё в норме. Кстати-кстати, я – Кёльхе, хочешь конфетку? Не сейчас, конечно, так, в перспективе предлагаю!»- энергично просвистела неосязаемая леди. Екатерина, тем временем, пыталась найти свою силу. Но что она искала? Что она пыталась сделать? Пока, она просто бездействовала, стоя в центре магического круга. Нужно было что-то предпринять, использовать силу своего духа, пробудив давно дремавшую в крови магию. Или же уйти ни с чем.
- Какой ещё дар теней? Ты о чём?- недоумённо спросил Доктор. А потом, рассмеялся, поняв, что Тирит имел ввиду,- А, ты про этот дешёвый трюк фэйри? Нет, не пропадёт. Это твоя естественная способность, как дышать, или же есть. Другой вопрос, будешь ли ты её развивать, или же, она останется на уровне дешевого трюка для тех, кто не владеет магией от слова совсем?.. Хотя, опять таки, это твой выбор…
- А почему физические конструкции должны удерживать усиления, если вы для этого ничего не сделали? Знаете ли, в нашем мире ничего не берётся из неоткуда, и, не уходит в никуда. Для усилений силу вы черпаете из окружающего пространства, и, оно, соответственно, пытается его вернуть себе обратно. Если не установить механизмы присваивания в теле, которые ты усиливаешь, оно не будет удерживать заряд. Восстановить без прикосновения? Без заклятий соответствующего характера - никак, конечно же, мы в любом случае касаемся тела, которое восстанавливаем, если не применяем волнового восстановления – а оно самое затратное из всех, что есть в примитивной форме использования аспекта. А так – ты можешь сопоставлять кусочки друг к другу, наполняя их энергией, потом присваивая энергию к ткани, сливая родные куски воедино, и, делая так постепенно с каждым. Долго, но, зато, эффективно. Владей ты основами новейшей школы магии, то, это было бы проще, так как мы говорим с вами, сейчас, фактически, на разных языках магии.
«Я хочу сюда? А мне это зачем? Ты позвала – я пришла»,- даже с какой-то обидой сказала Кёльхе,-«Я в любом случае, не здесь, и, здесь, но была бы не здесь, даже запечатали ты меня рядом с собой, это как… даже не знаю, вот смотри, просто если ты выступаешь на сцене – то я стою за кулисами. Понимаешь сравнение?»- пела та Лире, витая где-то рядом.
|
|
|
Вот чего-чего, а музыкального баттла Злата точно не ожидала, и первым ее желанием было отказаться. Придя в студию, музыкантка не знала, что на клавиши уже кого-то выбрали, и теперь девушка из параллельного потока смотрела на нее, мягко сказать, не приветливо. "Вот бы Женьку на барабаны, мы с ним столько вместе отыграли", музыканта мысленно пихнула Хрюшку в бок: - "Тащи сюда Женьку, если он где-то рядом, но больше ничего не делай. Я сама!" - девушка была категорична и непреклонна. Кудряшка Сью сжала зубы и прошла к инструменту с четким намерением, если и не попасть в группу, то хотя бы показать всё, на что способна. Вообще, Злата не была ярым поклонником популярной музыки, у нее просто не было на это времени, но сымпровизировать что-нибудь, что недавно мелькало в наушниках... что-нибудь, что по какой-то причине попало на "репит", да и ребята, наверное, должны знать. Выдохнув и быстрым движением скрутив локоны в пучок, девушка опустила пальцы на клавиши и задержала дыхание... Первой она выбрала, по ее мнению, отличнейший вариант, здесь, даже, если очень не хотеть - невольно подхватишь, и не прогадала. ссылкаДаже, если ты не любишь Би-2, то Би-2 любит тебя, а одна из последних песен настолько наслуху, что... все знали, а кто не знал, потрясающе импровизировал. Со второй композицией Злата жутко рисковала, совершенно не имея понятия, нравится ли эта песня хоть кому-то так же, как ей. Нет, знать ее знали, но поддержат ли? Если бы пальцы не перебирали клавиши, и ей пришлось хоть на секунду остановиться, то кудряха впала бы в истерику от поглащающей ее паники и сбежала к... бабушке, да, к Златиной бабушке. ссылкаС минуту музыкантка ходила вокруг да около, не зная, как начать именно так, чтоб это было очень похоже на оригинал. Дракон здесь ей помочь ничем не мог, но всё таки, девушка не выдержала и мысленно отправила ему название песни, - Грузи им в голову, чтоб знали наверняка! А дальше подберут. И, спустя минуту, которая тянулась целую вечность ребята в самый нужный момент стали подключаться. Злата буквально выдохнула с первыми нотами скрипки. Дальше всё шло, как по маслу, словно этим коллективом они играют уже очень и очень давно. Клавишницу переполняли эмоции и адреналин, очень хотелось "врубить" излюбленные симфонии для фоно, но направление у группы другое, а, значит, надо играть по их правилам. Одновременно казалось, что третья композиция должна пройти так же отлично, но не могло повести Злате в третий раз подряд, хотя, ребята с таким энтузиазмом отыгрывали "Секрет", что просто не могли бросить ее одну на последней мелодии.
|
- Возмездие, подвох? О нет-нет-нет, я честно пытаюсь исполнять все правильно! Но у меня может не всегда получаться...я знаю об этом мире только то, что удается найти в твоей памяти, но и то я всего не понимаю...я где-то сделал что-то не правильно? Я плохой дракон?..но я стараюсь, честно-честно! - голосок звучал расстроенно.
- Эмм, да нет, ничего такого я не имела в виду, успокойся. Просто я совсем не представляю, что ты такое, - Злата направилась на кухню, чтоб всё таки выпить чаю, - как ты это делаешь? Он ведь сказал, что документы были в бардачке
- Лааадно- протянул дракончик.
- Как бы объяснить...я дракончик, такие, как мы, способны менять реальность, дергая за нужные ниточки. Это слооожно, просто представь, что я инструмент, волшебная палочка. Мысль нужную внушить, хвостом, где надо, махнуть, раздавить нужную бабочку...я просто вижу...чувствую как все это работает, вижу ниточки, за которые надо дергать и реальность меняется...как ребенок мнет пластилин, так же и я..но пока я могу не так много. Пластилин холодный и жесткий. Ну вот, теперь я сам запутался.
- то есть, ты не из воздуха это всё берешь. Например, я захочу миллион долларов на карточку, а ты сделаешь так, чтоб кто-то случайно их мне отправит, - Злата озадаченно макала пакетик в кружку, - это получается кража. Так же, как с автоматом с шоколадками. Эй! - похоже до девушки начинало доходить, - зачем ты мне все-то вытряхнул??
- Нельзя что-то взять из нечего, если где-то прибыло, значит где-то убыло. Но...ты хотела шоколадку, а тот автомат должен был тебе как раз за 20 штук за зажеванные купюры, ты сама считала, так что это не кража. - Голосок выкрутившегося дракончика звучал явно самодовольно.
- Мамочка хочет миллион доларов? У-у...сложно. Так просто заставить кого-то потерять столько денег... Неа, не смогу. Но могу помочь их получить...мм..честно? Если мамочку это так волнует...на будущее, нас никто не поймает. Когда смогу деньги переводить между этими вашими кусками пластика, все будет незаметно и чисто. Но в любом случае, заработать миллион я смогу помочь. Это твоё желание?
- нет, нет, нет, - поспешила заверить музыкантка, - не нужен мне миллион, пока не разберусь, как это всё происходит, по крупному мы играть не будем. Да и зачем мне столько денег. Это всё довольно опасно, и не хотелось бы кому-то навредить.
Похоже, дракону досталась очень сознательная, как он её называл, мамочка, и так просто играть в джина из лампы не получится.
- Пока я желаю, чтоб ты не звал меня мамой. Я Злата, на этом и остановимся. А ты пока побудешь драконом.
- Ой, совсем забыл сказааать - раздался хитрый голосок.
- Дракон не обязан исполнять все желания, и, похоже, у нас первый прецедент. - дракончик хихикнул.
- Так что... "На этом и остановимся. Будешь пока мамочкой". - передразнил голосок Злату.
- Вот ты... - девушка возмущенно перебирала в голове подходящие слова, - Поросюшка! Нет, Хрюшка! Хм, а если это просьба? Или ты вредный дракон??
- Какой есть...беее...- кажется он хотел озвучить, как показывает язык.
- На самом деле я самый добрый и милый из драконов, так что тебе еще повезло.
- Но если я не буду ничего желать, то ты не родишься? Ведь так? - Злата довольная собой с улыбкой жевала холодный пирог. Греть было лень.
- И ты думаешь, что сможешь до конца жизни нечего не хотеть? Мне не нужно слышать твои желания, я их чувствую...
- Мм...вот например, неужели ты сейчас не хочешь, что бы твой пирог сам собой оказался теплым?.. Или ты не захочешь успеть на уходящий поезд? Новые туфли? Попасть в группу? Слетать на море? Есть тортики и не толстеть? Хотя, ты можешь потренироваться и научиться заглушать свои мысли, тогда да, у тебя получится...и я умру от голода. Ну или можешь просто отрезать себе руку. - Кажется кто-то опять начинал капризничать.
- Знаешь что? Для меня мама-не пустой звук. Я только сегодня осознал себя и первая, кого я почувствовал, это ты. Так получилось, что ты сейчас самое близкое для меня существо, у меня никого и нечего больше нет. Я думал, признав тебя мамой....а, не важно. Будь по твоему, Злата. Я переживу без всего этого, в конце концов, я всего-лишь инструмент... Ты используешь меня для осуществления своих желаний, я расту, получаю тело, набираюсь сил. Просто сделка. - Кажется на том конце провода грустно всхлипнул.
- Не дуйся, - Злата успела пожалеть о сказанном. Похоже, этот дракон не только ловко манипулировал физическими телами, но и неплохо справлялся с более тонкой материей, - ты маленький манипулятор, - девушка вздохнула и погладила шрам на руке. Давай погреем мой пирог. И в группу я тоже очень хочу.
- Хорошо...Злата...если ты все же против, что бы я...- тут из голоса полностью исчезли эмоции. Похоже вместе со словом "мама" дракончик отказался от части себя...ну или так просто казалось.
- Принято решение о проведении разъяснения принципа работы процесса исполнения желания на живом примере. Дано- пирог. Задача- погреть без усилий со стороны носителя.
Вариант решения- нагреть стол и/или нагреть воздух.
В следствии исполнения задачи, носитель и его имущество могут пострадать.
Вариант решения- переместить пирог в микроволновку, используя объект "бабушка".
Предупреждение: результат одного из предыдущих исполнений желания будет отменен.
Приступить?
- В данный момент у дракона отсутствуют ресурсы для изменения структуры объекта без использования внешних воздействий. Это временное состояние...
- Задача- вступление в группу. Оценка... Недостаток ресурсов дракона для прямого исполнения желания.
Рекомендуется разделить задачу на более мелкие. Возможные варианты для осуществления проекта "вступление в группу": Организация встреч с руководителем, устранение конкурентов посредством физического уничтожения или перемещения, срыв прослушивания конкурентов, настройка личностных предпочтений лиц, принимающих решений, улучшение уровня владения носителя необходимыми инструментами...список будет пополняться, считаю нецелесообразным перечислять все возможные варианты.
- Запрос: приступить к исполнению желания "разогреть пирог" по средствов объекта бабушка?
- Перестань, - девушка усвоила урок, и совсем не хотела, чтоб нудный безразличный голос звучал в её голове, пусть и называл ее мамой, но тот голосок ей нравился больше, - я всё поняла, бабушку будить не будем. Да и не сложно мне погреть пирог самой. А вот про группу надо подумать, да и вообще-то хотелось бы попасть туда честно, только с маленькими хитрыми уловками.
- Команда носителя принята, возврат состояния.
- А? Ой...это было очень-очень-очень плохо..и страшно. Я пытался стереть то, что заставляет меня называть тебя мамой и в итоге получилось вот это..не заставляй меня больше так делать, я буду хорошим дракончиком! Честно-честно!
- Группа? Да, группа, у тебя встреча с руководителем вечером. Подумай, что тебе нужно, что бы он обратил на тебя внимание, как на музыканта...знаю!
- Мам, выбери то, что сможешь сыграть лучше всего, остальное предоставь мне.
*исполнение*
Организуем мамочке случайное прослушивание!
Когда она придет в студию универа, то не обнаружит на месте преподавателя, на кафедру его декан вызвал по какому-то бумажному вопросу.
Но он, разумеется, вернется как раз тогда, когда по нашему коварному плану Злата уже будет играть на синтезаторе одну удивительно знакомую мелодию!
О да, она затронет самые тайные струны души преподавателя, ведь, по случайному совпадению, именно эта музыка связана с самыми теплыми воспоминаниями! Вот так вот, когда никто не слышит, в моменты, когда можно остаться на едине с собой, он точно так же играет...вот точно эту же! неужели такое возможно? ведь это не какая то попса... и, главное, девушка не фальшивит ни капли...чистая игра..чистейшая..а вот сложная часть, где сам он, к своему стыду часто спотыкается...иии...да! безупречно!!!
|
|
|
|
Лезвие меча накрепко засело в туше беснующегося монстра, а Йохель только и мог, что из последних сил держаться за рукоятку, грозя сорваться на каждом вираже. Ненадолго получив опору под ногами, воин смог ухитриться достать щит из-за спины и со всего маху садануть по вспоротой плоти. Потребовалась целая серия таких взмахов, чтобы расширить рану. Однако, Йохель не достиг желаемой цели - червь был гигантских размеров, а нанесенные ему повреждения можно была сравнить по масштабам.. с легкой царапиной во время чистки картошки. В то же время, меч уже не держался в туше так плотно, а потому при очередном резком движении червя, Йохель полетел кубарем на пол. Приложился он плечом о щит, потом медленно встал и с удивлением обнаружил, что он остался цел и невредим, отделавшись лишь легким испугом. Даже меч из руки не выпустил!
Дворфы же, что стояли расшатанным строем невдалеке, в первые секунды героически-самоубийственной атаки человека сначала наблюдали с открытыми ртами, однако быстро потеряли интерес к происходящему, потому что бой продолжался, и червя нужно было сдерживать от побега из чертога силой.
Когда все противники вокруг были повержены, Нашум зашатался, бормоча какую-то чертовщину об огнеметах и железных механизированных колесницах.. впрочем, разобрать что он там нес в бреду, было трудно. Дворф упал и потерял сознание.
Толиян тут же подскочил к товарищу, снял с раненного доспехи и подручными средствами сделал перевязку поврежденного бока, предварительно плеснув на тряпье крепленым дворфийским напитком. Ничего, жить будет. До сбора хирда заживет. Когда с обработкой раны было покончено, Толиян замотал перебинтованное место частями одежды Нашума, как можно крепче крепче, и теперь мог действовать дальше.
Оззи, удостоверившись, что товарищам ничего не угрожает, кроме болезненной процедуры перевязки, припустил быстрым шагом между лежачих врагов, попутно добивая подранков. Твари не сопротивлялись, лишь тихо стонали, ожидая быстрой кончины. Последний троглодит даже протянул узловатые руки навстречу воину, жестами прося оборвать его жизнь поскорее. Тут впору бы и расплакаться - ведь у этого подземного монстрика наверняка была где-то в пещерах голодная семья, которая ждала возвращения их охотника и защитника с добычей в виде съестных припасов. Ничего, конечно, они не умрут голодной смертью, растягивая пещерные поганки на долгие месяцы вперед, но что жена расскажет детям? Почему папа-троглодит до сих пор не вернулся домой? Эхх.. Оззи, как и любой житель крепости, вряд ли имел хоть каплю жалости или сострадания к врагу, а потому с ровной душой завершил дело, переступив через тело, и направившись к скулящему в углу нетопырю - он не смог найти выход из чертога и попал в западню. Насколько жалким сейчас казалось это создание, в пылу битвы столь яростному и устрашающему, сейчас же напоминал лишь побитую собаку, даже скулил он тем же голосом. Когда дворф добрался до крылатой собаки в углу, нетопырь принялся выть от страха еще пуще, а в момент доставания Оззи ножа, так просто потерял сознание, не в силах выдержать предстоящие мучения. Дворф хмыкнул и нацарапал на боку поверженного противника нужную букву, чтобы потом существо отправили в загон. Удовлетворившись проделанной работой, воин мог приступить к решению других задач.
В другом уголке сражения дворфы совсем обнаглели, вальяжной походкой направившись к еще вполне живому пауку, чтобы начать разбирать монстра на запчасти, то есть.. полезные составляющие. Паук пусть и был серьезно ранен, однако, продавать по столь низкой цене свою жизнь был не намерен. Разозлившись такой наглости его бравых противников-материалистов, что уже хотели употребить в дело еще боеспособного врага, он с бешеной силой кинулся на вояк, стараясь любой ценой растерзать дворфов, не думая уже об осторожности и возможной смерти. Крадгрон и Крек явно не ожидали такого поворота событий, а потому не успели даже вовремя защититься. Членистоногий сходу опрокинул их, занеся для последнего удара свои длинные лапы, как вдруг, тяжелый цеп Матильды разом прекратил оправданное негодование паука, разворотив его голову вдребезги. Воительница победоносно подняла цеп и с превосходством посмотрела в сторону валяющихся на полу товарищей. В яростном порыве она даже умудрилась оторвать прилипшую руку и теперь могла нормально держать щит.
Последний живой троглодит с пауком в тронном зале..
Ток полностью переключает внимание на врага с копьем, проводя удар щитом, чтобы выманить укол копьем, а затем опускает секиру ему на голову, быстро завершая бой.
Невдалеке, Вурст берет разбег на ослепленного болью противника, складывает краги на руках в единый кулак и устремляется вперед, подброшенный вверх силой своих коротких ног. Похоже это не на "наковальню". Словно на спортивных соревнованиях по прыжкам в воду, Вурст в положении "рыбкой" наносит удар прямо в височную часть головы противника, превращая хитин и тело под ним в сплошное желе, еще больше забрызгивая дворфа кровавыми ошметками. Лапы паука бессильно расслабляются, обрушивая мертвое тело на пол.
|
"Однако с финансированием у фонда беда..." - заключила Чи, едва ступив за порог так называемой "брифинговой комнаты". До этого она полагала, что помещение, в котором с ней проводили собеседование, выглядело аскетическим и строгим умышленно, чтобы походить на тюремную камеру и оказывать на собеседуемых определенный психологический эффект, но сейчас в этом, вроде бы, нужды не было, а декорации остались прежними... Отсюда и вполне резонный вопрос, созревший у рыси, не смотря на волнение, которое давало о себе знать в первый рабочий день:
- Господин Шнарр, мне неловко об этом говорить, но помещение наталкивать на определенные мысли, - учтиво произнесла девушка, в которую вежливость вколачивали гвоздями, в отличие от правильного спряжения иностранных глаголов. - Со мной не обсудить вознаграждение за труд...
Бесплатное жилье - это хорошо, но без наличности она будет чувствовать себя не лучше, чем в заключении, а ее, судя по всему, у работодателя был недостаток. Соглашаясь устроиться в фонд, Чи надеялась, что организация такого уровня, пусть и будучи правительственной, не должна испытывать подобных стеснений...
После слов Чи воцарилась небольшая пауза, которую девушка-рысь использовала для того, чтобы рассмотреть занимательную персону, что сидела подле нее. Среди прочих разновидностей зверолюдей это существо выделялось крыльями - по мнению Чи, это придавало ее виду некий ореол величия. Самка, судя по изящным очертаниям чешуйчатой кожи и вычурному изгибу линий. Драконидов она видела впервые, что только усиливало выразительный эффект. Однако слова, что прозвучали из уст незнакомки следом, звучали на удивление просторечно и спровоцировали у рыси легкое ресничное бризе: обманчивое впечатление мигом рассеялось.
- Платье. Клатч. Улыбка, - Чи позволила себе ответить вместо рептилоида, после чего едва заметно улыбнулась и добавила к первому вопросу для Шнарра еще парочку, но на этот раз лишь касаемо задачи.
- Каков требования и цели террористов? И каков цель слежки?
На счет последнего вопроса Чи искренне надеялась, что порученная слежка не должна была стать одним из тех заданий, о которых упоминалось ранее, - неприятного ей "постельного" толка. Ведь это бы означало, что ее не услышали...
|
|
|
|
|
|
Маркировка продуктов заставила Гарика призадуматься. Первый раз увидев "Жмуть", он даже чуть не присвистнул, но спохватился. Он даже не был уверен, где это находится, в Латвии или Литве. В школе, конечно, упоминалась эта область, но было давно. Да и акцент на "краеведческих" уроках делался на родной Калининградской области, соседи, даже близкие, занимали его меньше. Бартию или Надровию он еще узнал бы. Жмуть - нет. Что-то такое вертелось в голове, что слово упоминалось в форумных интернет-баталиях вокруг националистических вопросов и Беларуси. Дескать, на самом деле Беларусь это и есть Литва, а республика Литва это жмудь из дикой жмуди. Но Литва ли обсуждалась, или Латвия?
И самое главное, что он помнил куда точнее - современные ему прибалтийские республики образовались из советских, не меняя название. Если бы в советских республиках была Жмуть, то и в его времени была бы такая страна. Но ее не было. А тут есть, вот она, пожалуйста. Жмуть. Социалистическая республика Жмуть. Как и Социалистическая республика Белоруссия. На соседней банке красуется.
Неужели же трость переносит не только во времени, но и кидает по параллельным мирам?
Вот и подвальчик в доме такой... буржуйский. Родившись спустя почти двадцать лет после падения Союза, Гарик слабо представлял себе те времена. Правда, за время пребывания в вольте он среди прочего пересмотрел множество советских фильмов и прочитал кучу книг. Но в любом случае, в его представлении домики в те времена были гораздо проще. А этот прямо на манер заграничного устроен. Что-то такое он слышал, что в республиках, в отличие от РСФСР жизнь была получше. Может быть настолько? Или он попал в дом какого-то начальника? Высокого чиновника?
Интересно также, переносит ли трость и в пространстве?
Если да, то он оказался бы где-то в районе родной калининградской, западных областей РСФСР, Беларуси и вот этой Жмути. Но если нет, то он именно в Жмути. Ведь именно там (в Литве как будто?) был "стартовый" поселок, откуда он начал побег от Азариана.
Суммируем. Он в Жмути или в Белоруссии, близ границы республик.
Он в параллельном мире (если это не какая-то шутка) и в позднее советское время.
Важно было, что в советское время все было очень и очень сурово на предмет ношения оружия и паспортного режима. Если он вызовет подозрение, его могут проверить. А ответить-то ему нечего.
Лучше всего было бы снова задействовать трость и сбежать отсюда. Но ему уже очень нужен отдых, нужно поесть, нужна вода. Да и поправить запасы необходимо. Наконец, нужно поспать.
Сложнее же всего ему казалось продумать выход из дома. Если его заметят, вряд ли ему удастся внятно объяснить жильцу, почему он идет ОТ дома, и как он в доме оказался. Но... это если таиться, то жилец увидит его уходящим... а если... кое-какая мысль возникла и Гарик решил додумать ее между делом. Прежде всего он начисто вытер подошвы ботинок и шины велосипеда, чтобы не оставить следов во внутренних помещениях дома.
Наконец, он осторожно повернул ручку и потянул на себя дверь. Он не спешил, спешить было совершенно некуда. Гораздо важнее было сделать все бесшумно.
//
если дверь удастся открыть без лишнего шума, Гарик спускается, берет велосипед и выносит его наверх. Наверху ориентируется: где люди, что они делают. Самое главное - смотрит, где находится главная входная дверь.
|
|