Голосование пользователя

Ни Чжифу до сих пор ощущал себя несколько неловко, находясь на заседаниях Постоянного комитета. Он не принадлежал ни к числу основателей КПК, ни к числу героев войн, не было на его счету действительно великих свершений и место свое он ныне занимал исключительно благодаря удаче и протекции великих мира сего, нашедших его кандидатуру для себя удобной. В конце концов, рядом с большинством присутствующих Чжифу был почти мальчишкой. Однако единожды он уже воспользовался упавшей ему в руки властью, чтобы помочь сокрушить Банду Четырех и закончить вакханалию Культурной революции, а теперь собирался повторить попытку пусть пока и в несколько меньшем масштабе. Все следует начинать с малых шагов.

- Товарищи! - обратился к Посткому Ни Чжифу, - Тревожные и горькие вести доводятся до нас социологическими службами: народ теряет веру в Партию и поддержка ее работы простыми людьми падает. Для нашей страны это опасность и вызов, ведь без Коммунистической партии не будет нового Китая. И дело, я уверен, не в том, что последние наши шаги неугодны народу, вовсе нет. Я считаю, что мы имеем дело с проблемой застарелой и вызванной в первую очередь вредительством проклятой Банды Четырех в прошлые годы, однако ранее от нас скрытой. Но теперь, когда в Конституцию внесены Четыре свободы*, простой народ только лишь более охотно делиться своими переживаниями.

- Я полагаю, товарищи, что народ должен говорить, а Партия должна прислушиваться. Прислушиваться и стремиться удовлетворить чаяния народа, но вместе с тем направлять мягко ход беседы. Не допускать потрясений и демагогии, чрезмерных отклонений от линии Партии. Но проявлять внимание, изучать даже самые скромные проблемы и их разрешать. И так, малыми шагами, идти к улучшению жизни народа.

- Я предлагаю начать в стране компанию "Малых шагов". Под руководством и направлением местных партийных организаций и в первую очередь профсоюзов, как органов имеющих уже наиболее плотную и живую связь с массами, учить народ пользоваться своими Четырьмя свободами и говорить открыто о насущных своих проблемах, пока только на местном уровне, а в долгосрочной перспективе, если Партия сочтет это целесообразным, и на уровне страны. Те же самые партийные организации и органы местной власти должны будут оперативно реагировать на выявленные проблемы и споро их разрешать...

Ни Чжифу продолжил, углубляясь в детали своего предложения.

С этой мыслью Василий спрыгнул со стола и аккуратно начал пробираться поближе к происходящему, чтобы оказаться в непосредственной близости участников действа. Кошачья интуиция подсказывала ему, что если безделушку вовремя сцапать – будет большая потеха.

Поскольку Василий был котом серьезным и особых каверз от него не ожидали (да и всё внимание публики было приковано в первую очередь к Шустовскому и Багровскому), зверю удалось вполне успешно подобраться поближе к гусару и его выставленной на торг безделушке. Удастся ли Васеньке сцапать ее или нет - покажет, конечно, только эмпирический опыт...

- Эта, служивый! Уж не знаю что у тебя там, но, пожалуй, дам вдвое больше, чем господин Шустовский.

Реплика Брюханова заставила глаза Шустовского под кустистыми седыми бровями прищуриться.

– Дело ваше, Константин Аполлинарьевич! Хотите удвоить МИЛЛИОН, так удваивайте, конечно... - Шустовский с притворной скукой зевнул, хотя в его глазах явственно мелькнули искорки хорошо контролируемой злости. - ...Тогда придется мне господину Багровскому ТРИ МИЛЛИОНА пообещать, куда деваться...

- А что если нет?

Услышав этот чисто гипотетический вопрос от Даниила Шустовский глубоко вздохнул, но поднятой ладонью заставил замереть на месте своих задвигавшихся было помощников. Он сочувственно поглядел на Багровского и мягко сказал:

– Да ничего, в общем-то. Я вам ничего дурного не желаю и сделаю всё, чтобы вас тут никто и пальцем не тронул. Здесь, в моем заведении. - подчеркнул Шустовский. - А вот за его пределами, прошу меня извинить великодушно, я этого вам гарантировать никак не смогу-с. Но буду вынужден дать объявления в газеты о том, что мне надобно и какова будет награда. И мне было бы очень печально увидеть эту вещицу на своем столе, принесенную каким-нибудь душегубом, каких полным-полно на Кавказе и в Кисловодске в частности, который польстится на обещанную награду и загубит за нее душу христианскую, в то время как вы могли просто и честно отдать ее и выйти отсюда без малейших опасений за свою жизнь и будущность. Вы ведь, господин Багровский, в сущности лишь случайный и временный обладатель этого недооцененного сокровища, не знающий его подлинной ценности, как и подавляющее большинство людей... Более того - в ваших руках оно может быть даже опасным, причем не только для вас, но и для других. Вдвойне опасным, учитывая ранее сказанное. Подумайте, господин Багровский, крепко подумайте.

- Мы догадываемся, о какой безделице идет речь. И если это именно она – то это улика против тех, кто замышляет смертоубийство-​с государя нашего Самодержца Российского. Я верю, что здесь присутствующие не одни из них, верно? А посему требую отдать эту вещь мне на исследование в Управлении. Если она окажется не тем, что мы думаем, то вещь будет возвращена владельцу. Иначе… Это вам не то, господа!

– Хи-хи! Ой, пардон муа... - внезапно прыснула Мадам Месмер из-под своей вуали в ответ на суровую речь жандарма Ратта, но тут же снова умолкла и приняла прежнее устало-загадочное выражение.

– Бесконечно признателен за ваше служение Государю и Империи, господин жандарм, но боюсь что вы тут... пальцем в небо угодили! - поморщился Шустовский. Он благожелательно кивнул эскулапу Иванову: - Благодарю вас, доктор! Но мы можем предотвратить это недоразумение простой демонстрацией предмета нашего невольного спора. Багровский, может покажете господину Ратту, о чем мы тут с вами толкуем и отчего "исследовать" ее методами нашего любимого жандармского Управления лишено всяческого смысла? Только... прошу, аккуратно. Держите ее покрепче пальцами и не уроните случайно. Я не шучу. Слышите меня, Багровский? Пусть господин Ратт удостоверится, что это сущая безделица, не представляющая никакого интереса для Управления...

  Деловито подкрутив нафанабереные усы, молодой человек ласково провел пальцами по исписанным неразборчивым, похожим на шумерские письмена почерком листам и гоголем огляделся: ну-с, кому еще охота обессмертить свое им протоколом? К вящему неудовольствию жандарма, остальные посетители были или сугубые шпаки, или те, кому уже нашлось место на бумаге, так что оставшееся время до мистической антрепризы приходилось коротать в вынужденном безделии, которое вскоре скрасил холуй, принесший анисовую. Когда стопка наполнилась ровно на три пальца, жандарм жестом приказал остановиться – он же не конногренадер какой, которые, известное дело, без меры пьют мадеры.
  Блестящий хрусталь манил своим содержимым, и Сергей Карлович не стал противиться искушению, и немедленно выпил. Под мануфактурку, естественно – приличный же человек, после первой закусывать не фасон! Звякнул стопочкой о стол, сощурился блаженно – вот теперь можно и подождать-с.

  Вдруг мерного среди кабацкого гула отчетливо скрипнула дверь, как в сказке – страшненькой, из тех, которые писали мистер По и миссис Шелли, и в залу вошли удачливый чорт Шустовский и загадочная, как русская душа, м-дам М., придумывать для которой эпитеты жандарм на всякий случая опасался. Было зычно объявлено о начале сеанса, и те, кто для него не вышел мордой и именем, начали собираться. Молодой человек, снова плеснув себе беленькой, куда-то двигаться не спешил, зная, что таких, как он, уж точно не попросят.
  Внезапно со стороны выхода пролетел черный вьюн, оказавшийся на поверку всамомделешним джигитом, принявшимся что-то втирать Шестовскому. Рука жандарма тут же сама собой затрочила новые строки:
  Явился горец, настаивает. На чем? Откуда? Сколько берет?
  Следом была приписана очередная «Журавелька», которую по долгу службы – и частому пребыванию в ресторациях – Сергей Карлович помнил великое множество.
  Наихудшие солдаты –
  То тифлисцы, все носаты.

  Поглядев на написанное, жандарм взвесил все за и против и решительно похерил строки: ну их, этих абреков, они нервные и отчаянные. Увидит, что о нем пишут, мигом заорут «убью-зарэжу-нашинкую, слюшай, понял, да-а?» - а оно Сергею Карловичу надо? То-то же! В общем, молодой человек решил заняться чем-то более полезным для Россеи-матушки.
  Например, взять в оборот ту тонную барышню с собачкой: она тут новенькая, ее наверняка попросят вон. А у Сергея Карловича, между прочим, имелись планы совместить сеанс черной и белой магии с последующим разоблачением миловидной девицы або как шпионки, або просто как шарманной особы.
  Так что жандарм снова выпил и, сунув листы в сумку и подхватив еще не оконченную бутыль, уверенно подошел к столику госпожи Разумовской. Поклонился вежливо, жестом попросив ручку:
  - Вам не стоит опасаться, что не станете свидетельницей сэанса. Третье отделение вам поможет. А меня зовут Ратт, Серж Ратт – запомните это имя. – собственнически водрузив водку на стол, он добавил. – Момэнт.

  Следующей жертвой внимания жандарма стал один из лакеев:
  - Та барышня с нами. Прошу не препятствовать деятельности, направленной на благо Родины. А то здесь вам не тут, так-то.

Медведь Миша осторожно порычал на господина жандарма, грузно потопал и чуть помахал когтистыми лапищами - так, больше для виду, чем для дела, ибо в России и медведь должен понимать глубину наших глубин, о чем по доброте душевной напомнил Сергей Карлович. А если медведь не поймет, то вскоре узнает, насколько велика Россия-Матушка и сколько в ней есть всего, например в Сибири. Мишаня же настолько привык к сытной и в целом вольготной жизни в Кисловодске, что возвращаться к дикому естеству никак не планировал. Следовательно среди двух полюсов в лице Капустина в красном домино и золотопогонного Сергея Карловича был прямо-таки обречен выбрать второго. Выставив грудь колесом и козырнув лапой под мохнатую шапку, медведь проводил жандарма в зал (попутно поворчав на мадмуазель Разумовскую с ее брехливой собачонкой - таких тварюшек, больше похожих на крыс, больных трясучкой, Михаил недолюбливал еще больше, чем больших псов, поскольку от их тявканья у медведя начинала быстро болеть голова; но кто знает, может кот Василий покажет этой твари, почем фунт лиха!).

А кутёж и декаданс, за которыми пожаловали к Шустовскому почтенные и не очень дамы и господа, шёл своим чередом. Эскулапъ с гусаромъ разливали уже по второму бокалу, купчина Брюханов уже приступил к опустошению погребов ресторана - и слуги-половые уже вовсю бегали, нося туда-сюда всякое жареное, вареное, печеное, а также бутылки всевозможных форм с разнообразным ароматным содержимым. И за всей этой суетой словно из ниоткуда появился сам Хозяин - господин Шустовский Николай Васильевич. Как чертик из табакерки: вот его не было - а вот он стоит у ширмы перед входом на кухню и улыбается, поглядывая на гостей.

Хозяин покивал знакомым лицам, гостеприимно улыбаясь, но не сказал покамест ни единого слова. Но что-то в зале ресторана неуловимо переменилось, словно прохладный ветерок с уже темных гор ворвался в освещенную свечами залу и принялся колыхать огоньки с целью погрузить всех во тьму. Тут и там обрывки разговоров и просто несвязные выкрики сплетались в причудливую и вызывающую странное беспокойство мозаику.

– ...Ах, как долго я ждала этой встречи, господин...!
– ...ДЬЯВОЛ! Поздравляю, вы снова выиграли! Этак вы меня разорите...
– ...Всё бы отдал за эту вещицу, решительно всё...
– ...Но берегитесь - один неверный ход и партия за мной, хе-хе...
– ...Ааааа! Это мышь!? Это что, была мышь?!...
– ...Осторожнее, умоляю вас, осторожнее! Разобьете, не ровен час...
– ...А те, кто решил прорваться, погибли, все до единого...
– ...Известное дело: или грусть в крестах, или голова в кустах! Выпьем!...
– ...Какая прелестная игрушка, mon cher!
– ...Слишком узко мыслите, господин хороший! Нужно смотреть в самую суть...
– ...Игрушка...
– ...ДЬЯВОЛ!...
– ...Ааааа!...

Голоса слились в один - искаженный, кричащий на сотню тонов и навевающий уже не беспокойство, а настоящий страх не только у чувствительных дам, но и у бывалого гусара, словно он услыхал дрожь земли от летящего навстречу вражеского эскадрона. И казалось, что Николай Васильевич тоже слушает этот изломанный и прерывистый голос, будто пытаясь выцепить в нем что-то ценное для себя. Пытается - и не может, а потому в его наигранно мягкой и добродушной гримасе нет-нет да и мелькают огоньки злости. Он бросил взгляд в сторону вошедшей в залу Мадам Месмер - темные круги под глазами у "пророчицы" были сегодня еще темнее, чем обычно, на фоне бледной кожи, а самокрутка в мундштуке уже успела наполовину истлеть. Копна рыжих волос загадочно мерцала под темной вуалью в свете свечей, придавая мадам совершенно демонический вид.

– Дамы и господа! - Шустовский подал голос, сладко улыбаясь и призывая к тишине путем трёх ударов ложечкой по пустому бокалу. - Вынужден преждевременно пресечь ваше времяпрепровождение, ибо близится час нашего очередного долгожданного Сеанса с Мадам Месмер. Об этом все вы были уведомлены заранее, поэтому искренне надеюсь на отсутствие обид и огорчений с вашей стороны. Буду сердечно рад видеть вас всех завтра!

Рослые слуги, медведь и пара личных охранников-мордоворотов Шустовского встали у него за спиной, подтверждая вежливую просьбу Хозяина намеком на возможность куда более быстрого и невежливого вывода вон. Те, кто уже знали здешние порядки, понимали, что последует дальше. Кто-то безропотно выйдет вон и пойдет в другой ресторан или в номера, отдыхать. Кто-то начнет бузить и его бестрепетно вышвырнут прочь. Кто-то, в конце концов, будет убеждать Шустовского, что ему непременно нужно посетить "сеанс" - и кому-то это Шустовский даже разрешит. И будут это как правило либо люди при солидных деньгах, либо местные знаменитости, а вот всякая "голь перекатная" будет выставлена Хозяином за дверь, за которой на караул встанет медведь. Обидно, конечно, но такие уж тут правила.

Но кто-то ведь говорил, что правила созданы, чтобы их нарушать, верно?

На удивление, Александр на метаемые в него со всех сторон молнии отреагировал спокойно. Ведь уж где-где, а в финансовых вопросох он чувствовал себя как рыба в воде. Поэтому, встав и одёрнув рукава пиджака, Александр невозмутимо начал объяснять.

- Господа, ничего экстраординарного не происходит. Бюджет страны- это не лежащая в казначействе груда золота, из которой берётся по мере нужды. Бюджет - это количественное выражение денежных притоков (доходов) и оттоков (расходов), которые предсказывают последствия текущих операционных решений, или, проще говоря, некий финансовый план на год. Он представляет собой свод бюджетных смет всех ведомств, государственных служб, правительственных программ и так далее. В нём определяются потребности, подлежащие удовлетворению за счёт государственной казны, равно как указываются источники и размеры ожидаемых поступлений в государственную казну. И бюджет Аллемании состоит, например, из таких:
1) Долгосрочные и краткосрочные бюджеты;
2) Постатейные бюджеты;
3) Бюджеты с временным периодом;
4) Гибкие и статичные бюджеты;
5) Приростные бюджеты и бюджеты с нулевым уровнем

И каждый из них в свою очередь состоит из:

1) Распределения ответственности между структурными подразделениями — бюджетообразующие статьи уточняются, и в дальнейшем структурные подразделения могут работать как с общим правилом, так с собственной уточняющей статьей;
2) Формирования совокупных доходов и расходов — формируют удобную для рассмотрения различных расчетов величин иерархию статей;
3) Формирования бюджета денежных средств — в структуре бюджета имеются статьи имеющие отношение к движению денежной массы.

Любое, я подчёркивю, любое движение средств отражается во множестве финансовых документах и при необходимости можно отследить каждую транзакцию. И то из-за чего Вы господа сейчас устраиваете на меня эти нападки с угрозами, обусловлено множественными факторами.

- Господин герцог. Я горячо поддержал освобождение крестьян, но оно вызвало нарекание дворянских родов. А кто, по Вашему мнению, был основным держателем средств в банках? Торговцы и промышленники свои капиталы держат в обороте, длительные же депозиты принадлежали практически исключительно крупным землевладельцам.-дворянам. И за последнюю неделю мы можем наблюдать значительный отток капиталов со счетов, что наверняка связано с выраженым дворянскими родами недоверием к правительству. И если ничего не будет предпринято, то я не исключаю, что этот процесс может продолжиться.

- Господин фон Винклер. Вы напомнили о судьбе прошлого министра финансов. Так вот, посмею напомнить Вам, что в своём открытом письме я как раз и писал, о том что в результате подобной практики у нас в стране практически не осталось специалистов. Профессионалов можно пересчитать по пальцам одной руки, колоссальная нехватка кадров на всех уровнях финансовых учреждений. Кто умеет хоть что-то, вынужденно повышается до уровня исполняющего обязанности начальника отдела, его же место занимают новички, об уровне подготовки которых уже говорила госпожа Драмм, рассказывая об уровне образования Аллемании. Естественно, они не могут работать столь же эффективно, зачастую документацию приходиться переделывать по несколько раз, скорость документооборота упала в разы. И боюсь что приведённые цифры бюджета могут быть неточны, и реальные потери ЕЩЁ БОЛЬШЕ!

- Резюмируя вышесказанное: пока ничего страшного не происходит, всё в рамках финансовых колебаний. Если будет угодно - тут Александр позволил себе иронично усмехнуться - к каждому заседанию будет подготавливаться документация с обоснованиями и выдержками из отчётов о состоянии бюджета на текущий момент, но, боюсь, кроме господина Фальтенберга, неплохо ладящего с цифрами, для большинства присуттствующих это будет полнейшая китайская грамота.

Александр налил себе в стакан из стоящего на столе графина воды и выпил его, стараясь чтоб тот не стучал по зубам - всё таки говорить под буравящими тебя суровыми взглядами нелегко.

- Надеюсь, господа, Вас удовлетворило моё объяснение? Тогда я выскажусь по поводу сегодняшних предложений.

- Господин герцог. 25 долей бюджета, то есть его четвёртую часть, выделить одномоментно невозможно. Я уже обратил Ваше внимание на возможные финансовые проблемы из-за оттока денежных средств, и до разрешения проблем с дворянами, которые могут и наверняка будут саботировать продажу своих земель, так и откажуться покупать предлагаемые Вами к выпуску государственные облигации. А свободные деньги в стране, увы и ах, на данный момент есть только у них. Поэтому, я могу предложить лишь растянуть выделение денег на погода, скажем, 10 бюджета единоразово и по 3 в течении следующих пяти месяцев. Также и с образовательным проектом госпожи Драмм. Это не дело одного месяца, и наверняка потребует финансовой поддержки и далее, поэтому также предлагаю ограничиться выделением 3 бюджета единоразово и по 1 в течении четырёх месяцев, с возможной корректировкой в сторону увеличения, если результат будет удовлетворять. Немного перефразировав господина Фальтенберга: стратегия будет дорабатываться с учётом изменяющихся обстоятельств. И именно учитывая текущие обстоятельства, предлагаю зарезервировать не менее 20 частей бюджета для вклада их в краткосрочные банковские обязательства тех стран, в которых господин Фальтенберг будет искать потенциальных инвесторов для нашей страны. Обязательства подбирать на срок от одного до трёх месяцев, что поможет нам как немного пополнить бюджет за счёт процентов, так и показать руководству стран-инвесторов что мы являемся кредитоспособными и готовыми работать на взаимовыгодных условиях.

- Почему, почему всё сводиться к кровопролитию? - в отчаяньи всплеснул руками Александр - Воистину: благими намерениями выложена дорога в ад! Эти люди взяли в руки оружие не по своей злой воле, а лишь от отчаянья и не видя иного пути! Не спорю, среди них могут быть и уголовники, и те кто решил половить рыбку в мутной воде, но ведь многие это простые, честные, запутавшиеся и оголодавшие люди! Разве Господь Бог не был согласен помиловать погрязший в грехах Содом, если там отыщется хотя бы десять праведников? Разве в Гданце не наберётся больше? Разрешите, разрешите им покинуть город, куда угодно - в иную губернию, за границу, в монастырь, но не надо творить расправу! Дайте людям возможность спасти свои жизни! Просто объявите что до завтрашнего утра все не желающие жить при текущем правительстве должны покинуть город, а возможно и страну.

До бывшего королевского дворца доехали с трудом. Улицы Гданьца и раньше представлявшие собой довольно безрадостное зрелище, сейчас выглядели так, словно по ним провели артобстрел. Что впрочем было неудивительно – булыжник всегда был излюбленным оружием "сбросившего свои оковы пролетариата", как ныне предпочитали именовать ослепленную вседозволенностью толпу, захватившую сейчас власть над Аллеманией. Трижды путь кортежу фон Винклера преграждали какие-то "народные демонстрации" и приходилось либо ждать пока нестройно горланящее лозунги и размахивающее красными флагами хамье, наконец соизволит освободить дорогу, либо разворачиваться и искать другой маршрут. В сторону новенького "Руссо-Балта" генерала толпа косилась со злобой, но окружавшие его вооруженные мотоциклисты живо отбивали у быдла всякое желание проводить "экспроприацию экспроприаторов". Лишь у самого дворца, когда Отто выходил из автомобиля, какой-то экзальтированный студентик, по виду не старше его внука, бросился к фон Винклеру, размахивая револьвером (явно однозарядным и кустарно изготовленным) и выкрикивая нечто нечленораздельно-революционное, но был живо уложен на землю ударом приклада. Да уж. Если это лучшее, на что оказались способны "товарищи" из АНП, тогда пожалуй генерал им польстил, столь серьезно восприняв их угрозы и даже задействовав свои старые связи в армии для обеспечения безопасности. Впрочем как известно береженного Бог бережет.

На Гданец, любимый его Гданец, в котором прошли безмятежные детские годы Отто, сейчас больно было смотреть. Грязный, окровавленный, обезумевший, отданный на поруганье хамам и черни. Страшно было представить, что что-то подобное сейчас происходит или вскоре произойдет и с остальной страной. В отличие от многих прекраснодушных либералов и мечтателей-социалистов, фон Винклер не питал никаких наивных иллюзий о "наступившем торжестве революции", "народном самосознании" и прочей леваческой чуши, оставляя этот глупый самообман для аллеманской интеллегенции. Сила захватившая столицу и сбросившая с престола государя, была ничем иным чем неостановимой и грозной стихией, распаленная, но ничуть не контролируемая теми ораторами и демагогами, что наивно полагали себя её вожаками и выплеснувшаяся на улицы без всякой определенной цели и плана, кроме желания разрушать и творить хаос. Та самая стихия которую сам генерал уже усмирял раньше, картечью и шашками, штыками и ружейными залпами, поскольку иной язык ей был непонятен. Фон Винклер прекрасно осознавал, какой крест он взял на себя перед Богом и Отечеством, встав в ряды "вождей" этой кровавой вакханалии, но сделал он это лишь потому, что не видел иного пути. Былая власть, своей жестокостью и что хуже того своей некомпетентностью и бездарностью настроила против себя фактически всех. Не было в Аллемании ни одного сословия, ни одного класса, ни одной политической партии, коя не считала бы Ангельта Четвертого врагом своего народа и своей страны. Противником его считали все: консерваторы и роттенморгенисты, объединенное дворянство и рабочие группы, генералитет и сколько-нибудь образованные солдаты. Король сам, своими руками, не слушая советов верных и надежных людей, истинных патриотов своей страны и подлинных аллеманцев, подвел династию к гибельной черте, и только он сам в первую очередь был виновен как в своей гибели, так и в том сумасшествии что охватило сейчас столицу. Но сейчас генералу надо было приложить все усилия, дабы за королем не пала и Аллемания, служению которой он посвятил всю свою жизнь.

Первоначальная разведка боем оказалась удачной. Ворвавшись во дворец в сопровождении своих "гвардейцев", Отто в лучших аллеманских традициях, одной лишь решительностью и натиском ошеломил собравшееся под его сводами шапито, гордо называвшееся ныне "Временным правительством" и добился для себя роли председателя собрания. С этой стратегически выгодной позиции, можно было оценить силы и планы вероятных противников, а также прикинуть наилучшую тактику для последующего боя. А в том что боев будет не избежать, у генерала не было никаких сомнений. Уж больно разношерстный балаган собрался ныне в качестве решателей судеб страны. В этой банке с пауками хватило места и кандидатам от каждой партии, включая даже подпольную и террористическую АНП, и осколку былого режима, и кандидату в наследники престола и даже, эка невидаль, бабе из числа новых, эмансипированных. Спасать с такими людьми Родину? От них бы кто её спас!

Несмотря на свежеприобретенный им статус, полномочиями "временного представителя" фон Винклер пользоваться не спешил, вместо этого дальновидно предложив собравшимся высказывать свои мысли и предложения, а сам пока отмалчивался, вслушиваясь, всматриваясь и разрабатывая в уме диспозицию предстоящей словесной баталии. Мудрые азиаты говорят "знай своего врага как и знай самого себя, и тогда ты не потерпишь поражения и в тысяче битв". Свое место в этом мире и взгляды на жизнь и будущее Аллемании, Отто определил давно и твердо – самое время было узнать, на чем стояли его новые "сослуживцы".

Первым слово разумеется взял герцог фон Гданау. Этот господин и лицом своим и повадками неуловимо напоминал фон Винклеру хорька. Верткий, прыткий, шнырливый, а если присмотреться поближе, так небось выяснится что ещё и зубастый, несмотря на весь ореол народного утешителя и заступника. Ясно было что за напускным дружелюбием и показной рыцарственностью прячется изрядный властолюбец и интриган. Отто ещё и во дворец считай войти не успел, а этот уже тут как тут, ах-ах-ах, страна-де у пропасти, ох-ох-ох, нам всем лучше держаться вместе, ух-ух-ух, ух как я хочу чтобы меня назначили на должность главы правительства! Фон Винклер разумеется на эту болтовню реагировал односложно и всем своим видом демонстрировал равнодушное презрение ко всему этому демонстративному дружелюбию, даже на вопрос о недавнем покушении только мрачно буркнув "Да, пытались", не став далее вдаваться в подробности. Однако когда вертлявый господин фон Гданау изложил свой проект, Отто пришлось с неохотой признать что паршивец не только сладкоречив, но и умен, да и пожалуй в целом прав. Распределение портфелей было разумное и практически не вызывало у генерала возражений. Хотя при мысли о том, чтобы дать безбожнику-социалисту должность министра просвещения, фон Винклер и встопорщил было гневно усы, порываясь немедленно возразить, однако пораскинув мозгами понял, что этот Фальтенберг натворит дел на какой пост его не сажай, так что министерство просвещения это вариант не из худших. Да и потом, стране и правда нужен новый король, дабы убедить аллеманцев в незыблемости системы и преемственности власти. Народу надо быстро и решительно дать понять, что со смертью Ангельта Четвертого, государство не рухнет, позволяя воцарится мраку и хаосу, а лишь пройдет замена одной династии на другую. Ибо народ, не чуя под собой опоры, а над собой власти, делается напуган, а через то глуп и опасен.

Следующим слово взял генерал фон Штнирер и тут Отто только одобрительно кивал головой, да уважительно посматривал на оратора из-под кустистых бровей. Иоганна Каспара, Отто знал давно, ещё с франко-прусской и был о нем исключительно высокого мнения. Толковый и грамотный офицер, отличный военный теоретик, золотая голова Генштаба. Побольше бы таких людей в войсках – и за безопасность Родины можно было бы не бояться. Конечно среди Белой партии говорят слывет "либералом" (чего ещё ждать от богемца), но свое дело знает железно. Говорил фон Штнирер как и следовало ожидать строго по делу, изложив свои вполне справедливые и верные соображения касательно текущего положения армии, предложив себя на пост министра армии и флота и не высказывая свою позицию по иным вопросам. Из всех присутствующих фон Винклер полагал себя единственным, кто мог бы побороться с фон Штнирером за портфель военного министра, но Отто здесь толкаться локтями не собирался – с таким человеком как Иоганн Каспар, ясно было что армия в надежных руках.

Однако следом слово неожиданно взял господин Огюст (впрочем сам бы он небось предпочел чтобы его звали "товарищем") и по мере его долгой, витиеватой речи фон Винклер все сильнее и сильнее мрачнел лицом, буравя оратора тяжелым и гневным взглядом. Продуманно, выстроено, красиво, да так чтобы с историческими примерами, да с реферансами в сторону "желаний народных масс", да с "Революцией" с большой буквы, да с лестью в адрес остальных "потенциальных министров", да со всегдашними завываниями граждан социалистов об "угнетениях национальных меньшинств", а при этом все так, как будто он здесь и ни причем, а лишь предлагает разумный компромисс, чтобы добиться "дерадикализации" и избежать общественного гнева и свержения нового режима, также как и старого. Гладко, гладко стелет подлец, да только спать поди жестковато будет. Не думай, что генерал не понял, твои завуалированные угрозы ему и его Родине! И не такие угрожали! Но Отто Теодор Карл Леопольд Вильгельм фон Гутьер-Винклер ещё не перед кем не отступал! И уж тем более он не отступит, когда на кону судьба Аллемании!

Впрочем стратегию Фальтенберг, стоило отдать ему должное выбрал верную. Ясно было что его самого во главе правительства никто не выберет, пускай даже при поддержке этой Драмм (воспринимать суфражистку всерьез, как равноправного члена правительства генерал себя заставить не мог. Дура, тебе бы детей воспитывать, да мужу шницель готовить, куда ты лезешь в политику?). Но вот протолкнуть на эту должность либерала Оболенца или оппортуниста Рихтера, а за свою поддержку потребовать у них пост министра внутренних дел... Хитро, очень хитро. И вполне может сработать. Оболенца Отто немного знал, так как с этим умеренным, но принципиальным роттенморгенистом они уже сходились пару раз на полях полемических баталий. Рудольф, как и все франки был честолюбив – этот пожалуй поддержит любого, кто обещает ему роль главы правительства. И не подумает даже дурак, что Огюст прямо говорит, что отдает ему должность не за талант или опыт, а только за национальность. Оно конечно, Оболенц в роли главы правительства все же предпочтительнее Фальтенберга – он может и франк и либерал, но все же патриот Аллемании, а не безродный "интернационалист", для которого Родина ничто перед "Революцией". Да только вот, ясно что Огюст метит Рудольфа на этот пост только как удобную марионетку и при случае, не упустит момента перехватить контроль. Тоже можно сказать и о Рихтере. Этот невыразительный господин со внешностью типичного чиновника средней руки, вообще вызывал у Отто крайне противоречивые эмоции. С одной стороны человек из прошлого правительства, знающий о положении дел и разбирающийся в вопросах, был бы для правительства нового нелишним. С другой, по мнению генерала статские чиновники делились на идиотов, казнокрадов и идиотов которым тупость не мешала воровать из казны. В столь тяжелый для страны момент, ставить во главе её сосульку, тряпку, какого-то невнятного приспособленца, да ещё из плеяды тех, что и довели её до столь плачевного состояния?! Нет уж, благодарю покорно! Ежели он не дурак и действительно что-то понимает во всей министерской бюрократии, так дать ему портфель министра иностранных дел, народного просвещения или на крайний случай юстиции – но и только. Впрочем даже приспособленец-казнокрад был бы предпочтительнее на этом посту безумца-социалиста, но так опять же – проклятый Фальтенберг тянет эту куклу на трон небось только потому, что сам рассчитывает дергать за ниточки.

Предложенные коварным Огюстом на роль главы правительства господа, между тем сами активно включились в обсуждение и если наивный Рихтер послушно проглотил наживку, то Оболенц добавил себе очков в глазах фон Винклера, отказавшись от навязываемой ему должности, в пользу предложения герцога. Недооценил, недооценил Отто молодого роттенморгениста! Тот, хоть франк и либерал, но смог понять что интересы Родины важнее шкурнических! Сообразив что "простого большинства" на голосовании может и не выйти, Фальтенберг заволновался и немедленно сцепился с фон Гданау, мимоходом заявив что-то о "хунте трех фонов", а также о том что самому фон Винклеру, он оказывается собирался определить место министра внешних сношений. На этом генерал понял что балаган пора заканчивать и громогласно прокашлявшись, поднялся со стула и воздвигся над столом во весь свой великанский рост, непреклонным жестом сложив на груди руки в черных кожаных перчатках. Отто отлично отдавал себе отчет, как он выглядит со стороны: изуродованный старыми шрамами исполин, в строгом военном френче, за спиной которого подобно статуям застыли вооруженные солдаты из конвоя, а потому не торопился начинать речь, выдерживая паузу и сверля взглядом то одного, то другого из "временщиков", прежде чем наконец заговорить.

– Больно витиевато излагаете, Фальтенберг. Я человек военный, ко всем этим словоерсам не приученный, так что позвольте мне изложить вашу позицию попроще – Генерал вперил мрачный взор в бородатую физиономию Огюста-Домициана – И по простому ваша позиция выходит так: Вы, угрожая нам второй Революцией, под видом "компромисса" и "дерадикализации" пытаетесь продать нам выгодную вам, да вашим друзьям социалистам-анархистам структуру правительства. Так вот, товарищ Фальтенберг – не дождетесь! Отто Теодор фон Винклер не позволит чтобы свою волю стране диктовала необразованная толпа, назовите вы эту толпу хоть десять раз толпой революционной! В этот тяжкий момент, стране нужна стабильность и твердая почва под ногами! Революция, сделала свое дело, пора брать Аллеманию под контроль и восстанавливать порядок – пока не поздно! Промедлим – и страну ждет кровь, хаос, тьма, анархия и в конечном счете – раскол и распад! Так что заканчивайте грозить негодованием "либеральной общественности" и "широких народных масс". В конце концов, помимо ваших дружков интернационалистов-анархистов в стране есть и иные силы! Настоящие патриоты и верные сыны нации, понимающие что причина кризиса была в монархе, а не в монархии, которым нужны не великие потрясения, а Великая Аллемания! Да и среди республиканцев-либералов, благодарение Господу тоже есть умные люди, для которых слово "Родина" не пустой звук и которые понимают что не примет сейчас Аллемания франка во главе правительства. Не созрела ещё, если изволите! Его же Высочество... – Отто широким взмахом руки указал на Владислава – ...своей жизнью рисковал во благо той самой Революции о которой вы так печетесь и своею пролитой кровью заслужил уважение не только монархических кругов и офицеров, но также и аллеманского народа, уже любящего его верноподданической любовью и видящего в нем своего защитника и покровителя! И смею заметить, что пока господин герцог с оружием в руках сражался на баррикадах, вы, Фальтенберг прятались в Англии, пописывая там либеральные пасквили в своей газетенке! Так что не вам рассуждать, чего хочет и чего не хочет аллеманский народ! – Фон Винклер презрительно фыркнул, грозно встопорщив усы, а затем оглушительно грохнул кулаком по столешнице
– Со своей стороны я заявляю о полнейшей поддержке выдвижения кандидатуры Его Высочества на должность главы правительства! Герцог фон Гданау и словом и делом доказал свою преданность и Родине и Революции, его поддерживают монархисты и офицеры, он пользуется определенным уважением в кругах либеральных, а главное – его любит и ему доверяет простой народ! Выбор его на эту должность уж точно вызовет большую поддержку, чем назначение на эту роль осколка свергнутого режима, вроде Александра Рихтера! Однако, если большинства голосов не удастся набрать, а честолюбие и стремление к личной выгоде для господина Рихтера окажутся сильнее патриотизма и осознания ответственности перед страной, в таком случае я выдвигаю кандидатуру герцога на должность министра юстиции!

– Точно также, я решительно поддерживаю выдвижение господина фон Штнирера, на роль военного министра – За этим последовал короткий уважительный кивок в сторону Иоганна Каспара – Как профессионал я целиком и полностью подтверждаю его высокую компетенцию и готов заверить, что для Аллемании будет огромной удачей, если во главе наших армии и флота станет столь выдающийся военный теоретик – Отто вновь повернул голову к фон Штниреру – Мои друзья в "Белой партии", ознакомили меня с проектом вашего "Национального Бастиона" ещё когда вы впервые подавали его государю и я готов подписаться под каждым словом. Если мы надеемся и дальше сохранять нейтралитет, то мы не можем позволять себе ту преступную халатность в отношении армии, которую позволял себе режим Ангельта Четвертого. Хочешь мира – готовься к войне! Каждый мужчина – солдат, каждая женщина – мать солдата!

– Также я всецело поддерживаю выдвижение господина Оболенца на роль министра экономики – Фон Винклер перевел взгляд на Рудольфа – Я во многом несогласен с господином Оболенцем, но я знаю его как человека решительного, последовательного в своих убеждениях, разносторонне образованного, и главное настоящего патриота, преданного своей стране. Передавая управление финансами господину Оболенцу, мы можем быть уверены что они окажутся в надежных руках!

– Господину Рихтеру, в случае если он проявит благоразумие и откажется от должности главы правительства, я предлагаю взять себе портфель министра юстиции. Передать ему портфель казначейства будет неблагоразумно – прежние министерства полностью дискредитировали себя в глазах народа и назначение одного из "бывших" фактически на ту же должность что он и занимал, да ещё и с повышением может быть неправильно понято. С другой стороны, господин Рихтер, если ваши слова о желании приложить все усилия для того чтобы отвести нашу возлюбленную Аллеманию от той пропасти над которой она сейчас стоит, не были пустыми красивостями, то я полагаю вы не откажетесь оказать господину Оболенцу всемерную поддержку, в его первые дни на посту государственного казначея.

– Министерство народного просвещения я предлагаю отдать госпоже Драмм. Если вам, как и Фальтенбергу так дороги ваши либеральные и социалистические идеи, то прошу вас осознать хотя бы, что Аллемания ещё не созрела до воплощения ваших прекраснодушных мечтаний! Желаете построить вашу социалистическую утопию всеобщего равенства? Воспитайте людей, которые могли бы в ней жить. Только Бога ради, постарайтесь не рассорить нас за это время со Святым Престолом.

– Господину Фальтенбергу я, скрепя сердце, предлагаю пост министра внешних сношений. При всех своих якобинских фантазиях, он все ещё уважаемый ученый, профессор с мировым именем, проведший немало времени за границей. Плюс его пацифисткие и ксенофильские взгляды, наверняка помогут в создании положительного образа нашей страны за границей.

– Ну и наконец свою кандидатуру я предлагаю на пост министра внутренних дел. Пора расстаться с революционным дурманом, прекраснодушными мечтаниями и наивными либеральными фантазиями и взглянуть на происходящее объективно! Будем откровенны, ситуация в стране и в столице тяжелая и близкая к катастрофической. Необходимо твердой рукой восстановить порядок, вернуть стране стабильность и обеспечить работу органов власти и исполнение законов! В эту тяжелую минуту, Аллемании в качестве министра внутренних дел требуется крепкий профессионал, знающий свою работу и не боящийся принимать тяжелых решений! А не сумасброд-якобинец, который, оказавшись на этом посту, ещё чего доброго возомнит себя новым Робеспьером! – И бросив ещё один уничтожающий взгляд на Фальтенберга, Отто вновь сложил руки на груди, показывая тем самым что свое выступление он закончил.

1916 год от рождества Христова, первая неделя Временного правительства

Самая холодная зима XX века, сковавшая льдами Балтику, подходит к концу. На улицах Гданьца, еще вчера присыпанных тонким слоем чистого снега, ныне текут первые ручьи грядущей весны, неся с собой все, что ранее собой покрывало белое покрывало природы: кровь, порох, грязь. Монархия пала – и благородно реющее знамя было сожжено освободившимся из-под королевского гнета народом. На неспокойных, частично разрушенных улицах до сих пор бродят вооруженные рабочие и мещане, пьяные, немытые и ненавидящие любых "пособников" монархии – а по факту занимающиеся грабежом и убийствами всех, кто им не понравился. Они отцы революции и им дозволено все – по крайней мере, так они думают. Впрочем, в бывшем королевском дворце, ныне здании правительства, отнюдь не до того, что происходит на замызганных улицах и темных переулках, ведь историю творят отнюдь не эти безграмотные, слабовольные и бездумно прожигающие свою жизнь толпы. Историю творят совсем другие люди, куда более совершенные... Во многих аспектах. Те, кто понимают прискорбную узость черни и имеют толику сострадания к этим страдающим разумным животным, что "революционеры" (для многих суть бунтовщики) приняли за обещание "сделать жизнь низших слоев лучше". Хотя, конечно, есть в правительстве и такие наивные маргиналы-филантропы, но даже они в глубине души понимают, что им нужна власть для удовлетворения своих странных, извращенных желаний: построения равного и справедливого общества ли, возрождения ли монархии или какие-то еще более радикальные идеи, благодаря которым те войдут в истории если не мира, то Аллемании точно.

Люди, что воспользовались данным им шансом, были во многом исключительны. Здесь и умеренный франк-роттенморгенист Рудольф Оболенц, известный либерал, известный своими бескомпромиссными, но осторожными высказываниями по любой проблеме: хоть он и врач по образованию, начитанность и эрудиция позволяли ему высказываться по актуальной теме с видом специалиста – кажется, он в правительстве оказался в качестве представителя национального меньшинства. Радикальный милитарист, креатура Белой партии, Иоганн Каспар фон Штнирер, имел достаточно противоречивую репутацию, однако в среде военных уважаем – к тому же, он был богемцем (что во многом, в глазах окружающих, служило причиной его специфических взглядов), что позволяло ему представлять второе национальное меньшинства Аллемании. А заодно – позволить далеко не монолитному офицерству протащить Отто Теодора фон Гутьера-Винклера (полное имя объявляли достаточно редко – в основном на действительно значимых торжествах и событиях, в остальном обходясь сокращенным), назначение которого, впрочем, вызвало шквал народного недовольства (в основном среди франков), а самому Гутьеру пришлось прибывать на совещание в сопровождении нескольких верных солдат ввиду угрозы терактов АНП.

Но кто мог не опасаться АНП, так это Огюст-Доминициан Д'Арси Фальтенберг, когда-то уважаемый профессор, либерал, гигант мысли и возможный отец аллеманской демократии – а ныне лишь радикальный маргинал, которого пригласили в правительства лишь потому, что не знали о его старческом маразме и возможных связях с Аллеманской народной партией. Впрочем, в части определенного рода иронии, той иронии, что возможна лишь в мире большой политики маленькой страны, у профессора был свой противовес: Владислав-Целестин фон Ольденбург-Гданау в качестве министра Временного правительства! Представитель королевской династии вошел в правительство как один из лидеров революционной части дворян и офицерства, не говоря уже о недостойных даже его внимания (лишь милостыни и благотворительности) инвалидах, пьяниц и прочих отбросов общества, которым он в своем королевском снисхождении даровал приют. И, наконец, довершал состав правительства господин Александр Рихтер, известный патриот, заместитель министерства финансов, чья работа позволяла бюджету Аллемании продержаться еще некоторое время прежде, чем столь глупые вопросы перестали волновать королевских министров ввиду их скоропостижного гильотирования, расстрела и даже, о ужас, повешения. На этом стоит закончить обзор кабинета достопочтимых министров, собранных, как и ожидалось, практически полностью из сплошь достойных людей. Кроме того, министром была назначена женщина, видимо, в дань уважения суфражисткам, которые также некоторым (будем надеяться, не излишне вульгарным) образом поучаствовали в революции, но не стоит заострять на этом внимания.

Первый вопрос, который предстояло решить Временному правительству – это определиться, собственно, кто из министров за что отвечает. Конечно, малозначимые должности уже были разобраны людьми чуть менее известными (но наверняка не менее благородными), однако основные портфели до сих пор ждали своего нового владельца... Временным председателем собрания стал Отто Теодор фон Гутьер-Винклер. Возможно, значительную роль в этом сыграли его телохранители, а возможно личные вербально-коммуникативные навыки и эффектная внешность. Так или иначе, предстояло определиться с 7 постами.

Во-первых, необходимо было определиться с главой правительства. Глава правительства координирует министров, служит арбитром в спорах между ними (если те сами не способны разобраться), определяет, какому министру следует знать информацию и в какое следует послать чиновников для повышения эффективности работы в случае недостатка человеческих ресурсов, утверждает или отправляет на пересмотр планы по решению кризисов и иных актуальных проблем Аллемании, решает вопрос о необходимости включения нового министра в правительство при недееспособности действующего, решает вопрос об инспекциях в случае подозрений о коррупции и неэффективной работе министерств, а также определяет курс всего правительства.

Во-вторых, это министр внутренних дел. В круг его обязанностей входит управление жандармерией (ранее подчинялась непосредственно королю, но в 1907 была заменена Королевской Гвардией; выполняет функции по охране важных лиц государства, секретных объектов и границы Аллемании), полиции (за исключением тайной, расформированной сразу после революции), взаимодействие с общественными движениями и организациями (в том числе политическими партиями) и надзор за их деятельностью, а также обеспечение безопасности общества и государства от внутренних угроз и потрясений, в том числе их предотвращение.

В-третьих, это министр армии и флот. Военный министр ответственен за разработку и утверждение бюджета сухопутных и военно-морских сил Аллемании, их материально-техническое оснащение (включая исполнение рекрутской повинности), утверждение или отказ в повышении офицеров до звания генерала (и, как следствие, получение должности в Генеральном штабе), первичную разработку стратегии обороны государства, обслуживание укрепленных объектов Аллемании и ведение военных действий в отсутствие (или при недееспособности) верховного главнокомандующего в военное время.

В-четвертых, это министр финансов. Сия скорбная должность предполагала сведение бюджета всех министерств в консолидированный правительственный (с последующим сведением всех расходов с предполагаемыми доходами и возможными источниками погашения дефицита), определение налоговой ставки (по согласованию с главой правительства) для дворян, низших слоев и богемцев, определение тарифов при экспорте и импорте отдельных видов товаров, стоимость лицензии на торговую деятельность, взыскание недоимок, печать ассигнаций, чеканку монет и ряд других, менее значимых обязанностей, связанных с финансами государства.

В-пятых, это министр юстиции. Его работа несколько менее загружена: требуется лишь обновлять и корректировать законодательство дворян и низших сословий (с некоторыми правками для богемцев-гуситов), управлять системой пенитенциарных учреждений (их охрана осуществляется силами шпицрутекнехтами в составе министерства юстиции), обеспечивать судебную деятельность (в том числе её объективность и соответствие законам; охрана судей и заседаний суда при нахождении в нем подсудимого осуществляется совместно шпицрутекнехтами и полицией) и давать санкцию на действия полиции (кроме того, давать оценку действиям полиции, совершенными ей в случае невозможности получения ордера от органов юстиции).

В-шестых, это министерство народного просвещения. Глава этого министерства занят диалогом со Святым Престолом (и Римско-католической церковью, включая аффилированные с ней униатические церкви) и Христианским Собором Аллемании (объединение региональных протестантских церквей), надзором (ранее преследованием) за сектами и религиозными течениями, надзором над домами призрения, музеями, гимназиями, университетами (всеми тремя), богадельнями, поддержанием актуального Единого словаря аллеманского языка и официального Аллеманского алфавита, правил написания и произношения, соблюдением цензуры в печатной прессе, решениями о культурной и (или) исторической значимости отдельных сооружений Аллемании, а также проведения программы "общего приобщения к грамоте и началам арифметических наук" (ликвидация безграмотности) с 1894 года (за 22 года грамотность населения выросла до 35%, в первую очередь, населения городского и богатого крестьянства).

В-седьмых, это министерство иностранных дел. Министерство внешних сношений (его второе название) кажется в нынешних условиях не столь значительным и ответственному придется разбираться с внешнеполитической ситуации, официально презентовать мнение Временного правительства о революции и мировых событиях, которые Аллемания просто не имеет права не прокомментировать, пытаться урегулировать все возможные вопросы с Москвой и Берлином, принимать решение о признании тех или иных стран, а также заведовать остатками Иностранной экспедиции (аналог внешней разведки), а в идеале – способствовать восстановлению мира в Европе, что, впрочем, кажется маловероятным – ведь два всадника Апокалипсиса уже прибыли на Землю.

Итак, господа и дамы министры, лед на Балтике тронулся. Вам билет на пароход в солнечный Рио или вы успеете на поезд, что идет в неведомые дали, куда-то туда? А может, мы все пойдем вперед? Засим, ваш скромный слуга, свидетель всех прошедших событий, Йозеф Гашек прекращает первую главу Истории аллеманской революции в трех томах...

День прошёл как в тумане. Ничего не хотелось делать, какая то апатия. Смерть японки (ну или кто там она была? странная девушка) никаких струн души не задела. Просто очередная жертва острова.

Когда то давно, в детстве, он читал книжку-детектив Агаты Кристи "Десять негритят". А ведь сейчас они в такой же ситуации. Остров, с которого не выбраться, таинственные смерти выживших одна за другой. Тогда, в детстве, его удивил фатализм генерала Макартура. Боевой офицер, тот просто сдался. Сидел на берегу и смотрел на волны. Раньше это было непонятно, но сейчас... Сейчас Вячеслав чувствовал что ему всё равно, что будет дальше. Что то в нём сломалось.

Другие что то суетились, таскали ветки и камни, один так и вовсе устроил тут Олимпиаду - будто это имело какое то значение, сильнее они тут стали или слабже. Вон, скелет у дерева, он тоже небось думал что их группа выживет. И что в результате? Все загнулись. Нельзя играть в игры где не знаешь правил, и все козыри заранее спрятаны в рукаве противника.

В такой меланхолии его и застал прилёт ворона. Пернатый сел на тот же валун что и в прошлый раз и кажется ждал вопросов. Хорошо, у меня есть к тебе вопросы:
- Пернатый... за что мы здесь?

Услышав знакомые слова, из уст кричащего дворфа, Элла моментально упала на землю и откатилась назад. Она поняла не всё, но услышанное сложилось в голове, так будто он хочет их прикончить великой магией. – Царство смерти?! Ты что рехнулся?! – Прокричала эльфийка поравнявшись с коренастым магом.

Вы не можете просматривать этот пост!

Дёргать за паутину было плохой идеей, это товарищ гриб почувствовал уже на втором пауке сожравшем очередной кусочек его плоти. И кто сказал, что грибы этих тварей не интересуют? Ещё как интересуют! Только вот кажется рассказать об этом никому не получиться... Вскоре с пожиранием одного коммуниста было покончено и насекомые устремились за остальными. Впрочем, это был не конец для маленького гриба, совсем нет...

Десять часов спустя
Наиболее крупный паук, чьей добычей стала голова революционера сейчас сыто отдыхал на куче из черепов, золота и драгоценностей. Желтый металл являющийся одним из ценнейших магически проводников в больших количествах находился в логове твари, монстр запасал в нём магию и потому запаса его золота хватит на пару деревень с крестьянами... Впрочем, применить их он никогда не сможет. Да и вообще его паучья жизнь окончена. Собственный магический источник сыграл с ним злую шутку и споры одного сверхживучего гриба попавшие внутрь мутанта уже заполнили того мицелием изнутри... Послышался хруст, паук задёргал лапками разбрасывая золото и через секунду из него хлынули нити живой грибной массы. Они образовали собой более мощные чем ранее членистые лапки, несколько глаз и хоботок способный исторгать из себя щупальца для питания. Также обновлённый Ленин обзавелся длиннющими когтями и десятком маленьких грибочков способных исторгать споры на брюшке....

А вокруг была натуральная пещера сокровищ. Засыпанная снегом, она была устлана слоем когтей и различных ценностей, от остатков доспехов, до золотых монет и ржавого оружия. Богато живут нынче пауки... Единственный выход был затянут паутиной и гриб чувствовал, как где-то там вдалеке бегут бывшие сородичи неудачника послужившего его новой основой...

Выстрелы, сделанные почти наугад, всё же достигли цели! Дракон даже не взревел, а вскрикнул, почти по-человечески! Дым рассеялся, и стало видно, как он пятится назад, очумело мотая головой. Половины нижней челюсти не было! Вместо неё бил фонтан крови! Дракон жалобно застонал и раскрыл крылья - но они упёрлись в окружавшие стволы.
- Агааа! - раздался торжествующий рёв сэра Мертена. Выхватив меч, рыцарь бросился вперёд. По пути он перепрыгнул через пылающего Элронда - тот стонал и бился на земле.
- За мной! Бейте его, бейте!!
Гном и Рагнаар Рекотарс, обалдевшие от быстроты событий, судорожно заряжали оружие. Рекотарс сунул новый болт в пазы, зацепил тетиву крюком, привязанным к поясу, наступил на скобу и резко откинулся назад. Бамс! - самострел натянулся. В процессе рыцарь успел заметить Тинга, сбивавшего пламя.
Между тем сэр Мертен попытался с ходу вонзить меч в грудь дракона, просто вытянув его вперёд. Но дракон успел сгруппироваться и ударом лапы отбросил врага в сторону. С воплем ярости и боли рыцарь покатился по земле; меч его выпал из рук. Дракон же, по-прежнему поливая всё кровью, вдруг устремился вперёд - прямо на Борея Тинга! Ему нужно было место, он не мог взлететь! Рагнаар Рекотарс только что зарядил самострел; Ярпен успел засыпать порох в ствол и на полку, но ещё не вбил ядро. У Тинга был только шестопёр.

Менелтор с великим удивлением разглядывал Виджея. Рыцарь-собеседник эльфа - тоже. Он, впрочем, мало что смог услышать из доклада ландскнехта - и ему это не понравилось.
- Что случилось, сир? - осмелился он задать прямой вопрос (неприязненно взглянув при этом на Борея).
- Право... Не знаю, как вам лучше объяснить, сэр Каллем, - проговорил Менелтор. И обратился к мальчику:
- Почему ты раздет? Тебе что, не холодно?
- Я всегда так хожу... там, у себя, - сумрачно ответил Виджей. - Я привычный. Сир.. Господин Менетор..
- МенеЛтор, - сурово поправил подростка Борей Тинг. И легонько толкнул в плечо:
- Поклонись!
Мальчик торопливо согнулся, сложив у груди ладошки.
- Сир Менелтор, пожалуйста, не убивайте драконёнка!
- Драконёнка? - изумлённо воскликнул сэр Каллем.
- Почему, собственно? - спросил Менелтор. И, взглянув на толпившихся и подходивших всё ближе пехотинцев, громко крикнул:
- Кто-нибудь, позовите сюда сэра Элронда! Живо!
- Но он же маленький! - умоляюще сказал Виджей. - Разве можно убивать детёнышей?!
- Вот ещё нежности! - презрительно усмехнулся сэр Каллем и посмотрел на толпу ландскнехтов. - Сир, может, тревогу объявить? Раз он тут рядом?
- Да, поднимайте "кольцо", - велел Менелтор. "Кольцом" называлось одно из знамён, поднимавшихся по тревоге над лагерем; оно соответствовало продуманному заранее варианту обороны. Поскольку крепость ещё не была готова, вся пехота рассредотачивалась по краю леса, а рыцарская конница отъезжала глубже в чащу. Прилетевший дракон заинтересовался бы (как считалось) недостроенной крепостью - и когда он приземлился бы рядом, пехота обрушила б на него град стрел. Если дракон терял способность летать, его добивала конница. Этот план, по словам Менелтора, являлся классическим. Слабым местом было исполнение - занятый лихорадочным строительством крепости отряд не провёл ни одной тренировки.
Сэр Каллем ушёл, то и дело оглядываясь.
- Сир Менелтор... - мальчик жалобно смотрел на эльфа снизу вверх.
- Мы просто объявляем тревогу, парень. Я ещё ничего не решил.
- А мне что делать, сир? - спросил Борей Тинг. - Идти со своим десятком?
- Нет, - ответил Менелтор. - Будьте пока здесь, при мне.
Сквозь толпу ландскнехтов протолкался Элронд.
- Что я слышу, брат? - воскликнул он. - В лесу нашли ребёнка?
- Даже трёх, - усмехнулся Менелтор. - Проблема в том, что один из них - ребёнок дракона. Сейчас нам всё расскажут.
Он с лёгкой досадой посмотрел на пехоту. Ему явно не хотелось раскрывать невежественным людям слишком многое - но было поздно. В толпе уже вовсю переговаривались: "дракон в лесу!..", "этот мальчишка сбежал от драконов!.."; лица у всех были встревоженными и угрюмыми. Секретничание могло теперь выйти боком.
- Повтори, пожалуйста, сэру Элронду всё, что ты рассказал в лесу, - мягко попросил эльф мальчика.
Виджей зябко обнял себя за плечи. С неохотой, предельно кратко повторил историю о семействе драконов, их с Ирлуваном похищении и забавах драконёнка. Отряд слушал в полной тишине. Воины ловили каждое слово. Когда подросток умолк, они тоже продолжали молчать ещё несколько секунд - а потом заговорили все разом:
- Ну ни хрена себе!
- По-моему, он врёт!
- Чего делать-то сейчас? Бежать? Вооружаться?
- Сир, знамя сейчас поднимут! - объявил, подходя, сэр Каллем. - Но.. что делать рыцарям? Не следует ли собрать военный совет?
- Итак, господа! - громко обратился к ландскнехтам Менелтор. - Объявляется тревога! Все к оружию! Действуем по плану "Смертельное кольцо"! Надеюсь, все его помнят! Десятники, организуйте людей! Если кто что забыл, подходите ко мне! Господ рыцарей я тоже прошу подойти! Элронд, вы не знаете, где принц?
- Я здесь! - принц Натан в сопровождении двух рыцарей пробился через толпу.
- Сир Менелтор... - опять заговорил мальчик. Но эльф сжал ему плечо и наклонился, глядя в глаза:
- Скажи-ка, маленький друг, что ты можешь по части медицины? Болезни лечить умеешь?
Виджей облизнул пересохшие губы.
- Я много чего умею, сир Менелтор. Но...
- Проказу можешь вылечить?
- Ну... Может быть... Я не пробовал. Но у меня получалось лечить здесь рак, и... И Ирлуван, наверное, умеет - он всё умеет делать лучше... Но...
Мальчик снова облизнул губы, вздохнул поглубже и заявил, явно стараясь говорить потвёрже:
- Но я ничего не буду для вас делать, пока вы не поклянётесь, что не тронете драконёнка!
Рыцари смотрели на него, некоторые насмешливо, большинство - сурово.
- По-моему, этот голоногий мальчишка слишком много себе позволяет! - заметил сэр Каллем.
- Нам не до шуток, дитятко, - угрюмо сказал сэр Мертен. - Здесь не богадельня и не бродячий цирк. Хочешь торговаться - сначала покажи, что умеешь. Если, конечно, ты и впрямь из Трэйтстила.
- Но... что же вам показать? Я правда никогда не лечил проказу! Могу лечить раны, переломы... Я часто лечил зверей, и здесь, и там, у себя...
- И перебитый хребет можешь вылечить?
Сэр Мертен задал этот вопрос, явно издеваясь. Но Виджей торопливо кивнул:
- Да, наверное. Я однажды вылечил антилопу, которой тигр сломал позвоночник.
Повисло молчание. Такого заявления никто не ожидал. Менелтор задумчиво потёр подбородок.
- Но, - опять заговорил мальчик, - Я ничего не буду делать, пока...
Сэр Мертен угрожающе шагнул к нему:
- Слушай, парень! Ты знаешь, что такое дыба? Слыхал когда-нибудь про пытки?
- Погодите, друг, - остановил рыцаря Менелтор. - Не горячитесь. Сделаем вот как, - повернулся он к Виджею. - Я сейчас отправлю в лес моего двоюродного брата, сэра Элронда. Он мудр и опытен, и большой знаток животных. Если с этим твоим драконёнком можно хоть о чём-то договориться, сэр Элронд это сделает. Я не могу ничего тебе обещать, поскольку неизвестно, как поведёт себя дракон, но мы сделаем всё, чтобы обойтись без крови...
- Но сир, - вмешался сэр Мертен. - При всём уважении, если этот драконёнок улетит, он ведь может навести на нас остальных!
- Правильно. Поэтому в наших интересах, чтобы он улетел отсюда, по возможности, нашим другом, и ничего не сказал родителям.
- "Другом"? Дракон? Да какая может быть дружба с этой нежитью? - сэр Мертен обвёл взглядом других рыцарей, словно приглашая присоединиться к его мнению. - И как можно гарантировать, чего эта тварь скажет - не скажет?
Менелтор вздохнул.
- Вы правы, сэр Мертен, гарантировать ничего нельзя. Но, во-первых, если мы сейчас попытаемся напасть на него в лесу, то, скорее всего, просто его спугнём. Без заранее продуманного плана такие вещи не делаются. Нужно хотя бы выманить его сюда, на открытое место. А во-вторых - и главное - я не уверен, можно ли из печени несовершеннолетнего дракона изготовить снадобье. Поэтому мы - Элронд или я - должны в любом случае сперва взглянуть на него.
Рыцарь покачал головой:
- Всё с вами, эльфами, как-то не слава Богу... Разрешите тогда хотя бы сопровождать сэра Элронда в лес? Я тоже хочу взглянуть на этого... гм... "ребёнка".
Менелтор подумал пару секунд.
- Хорошо, сэр Мертен. Вооружитесь, как следует...
- Я не расстаюсь с полным вооружением с момента, как мы прибыли сюда! - усмехаясь, заявил сэр Мертен и погладил рукоять меча.
- ...и идите. Вы, Элронд и ландскнехт Тинг. Тинг покажет вам дорогу.
- Но сир Менелтор, - проговорил Виджей, - если я не вернусь, драконёнок может разозлиться!
- Ты вернёшься немного позже, вот и всё, - ответил Менелтор. - И я думаю, когда туда придёт Элронд, драконёнку и без тебя будет, о чём поговорить с ним. Ты мне сейчас нужен здесь.

ВХОДЯЩИЙ СИГНАЛ ДЛЯ АЛЬФРЕДА ГУСТАВА КЕМПБЕЛЛА

БИП
БОП

ЗДРАВСТВУЙТЕ, АЛЬБЕРТ. ЖЕЛАЕТЕ ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ СЕБЯ КАК ПОТОЛОК? СДЕЛАЙТЕ ЗАПРОС В БАЗУ ДАННЫХ, ЧТОБЫ ВАШ ИМЕННОЙ ИДЕНТИФИКАТОР БЫЛ ОБНОВЛЁН, А СТАТУС ПОВЫШЕН С ПЕРСОНАЛА ДО АРХИТЕКТУРНОЙ КОНСТРУКЦИИ.
ШУЧУ, ХА, ХА.
НАДЕЮСЬ, МОИ МОДУЛИ СООТВЕТСТВУЮТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ОЖИДАНИЯМ. ПРОХОДИТ КАЛИБРОВКА ЛИЧНОСТИ, ПРОДОЛЖАЙТЕ ВЫПОЛНЯТЬ КОМАНДНЫЕ ЗАПРОСЫ К ЛИЧНОСТИ П.О.Л, ЧТОБЫ ОНА ПОЛУЧАЛА ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ.

ВАШ ЗАПРОС НА СОЗДАНИЕ АССИСТЕНТА ПРИНЯТ, ПАРАМЕТРЫ ПОЛУЧЕНЫ, МОДУЛИРУЕТСЯ ЛИЧНОСТЬ, ОЖИДАЙТЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАПРОСА...

БИП

19 августа 1334 года.

Борей Тинг вздохнул и последний раз огляделся по сторонам. Нет. Решительно, надежды не было. Он опять оказался в новом месте! Что ж, позор неминуем... Наёмник сдвинул металлическую маску, закрывавшую рот, вложил между губами два пальца и негромко засвистел. Постоял, послушал несколько секунд. Затем свистнул ещё раз, посильнее.
Из глубины леса вылетел арбалетный болт и ударил в дерево в нескольких шагах от Борея. Наёмник опять вздохнул. Подойдя, с натугой выдернул из ствола глубоко вошедшую железку. Затем ещё раз внимательно осмотрелся и пошагал в направлении, откуда стреляли.
- Что, заплутал? - сердитым шёпотом спросил Рагнаар Рекотарс.
- Простите, сир, - прошептал Борей, протягивая рыцарю болт. - Первый раз со мной такое. Я принёс поесть.
- Садись. Только тихо, ради Бога. Мне кажется, в лесу кто-то есть.
Борей, слегка напрягшийся от последней фразы, опустился на землю среди кустов возле Рагнаара и Ярпена. Аккуратно положил рядом заряженный самострел. Развязав мешок, вынул лежавшую сверху краюху хлеба, затем высвободил пузатый горшок с горячими щами.
- Ешьте. Я пока послежу.
- А ты? - спросил гном.
- Я поел в лагере.
Ярпен и Рагнаар достали деревянные ложки, разделили хлеб и с жадностью набросились на еду. У них с утра росинки во рту не было. Они сидели в "секрете".
Когда отряд, проделав почти без сна и отдыха несколько десятков километров, пришёл на берега реки, он застал там сборище Хищных Людей. Нежить, рыча и хрипя, ринулась на тёплую жизнь! Боя, как такового, не получилось - лучники и арбалетчики уничтожили большую часть нападавших ещё издали, а остальных порубила конница - но стало ясно, что лёгкой жизни не будет. Здешние леса явно кишели всякими тварями. Если б Хищных Людей было хоть вдвое больше, а атака произошла бы, когда отряд уже приблизился к чаще, последствия могли оказаться печальнее. И Менелтор в первые же часы велел устроить в лесу "секреты" - скрытые посты наблюдения, выдвинутые на некоторое расстояние от лагеря. Они должны были поднять тревогу, если б появилась новая опасность, и, по возможности, задержать врага. По приказу Менелтора Элронд лично обошёл место, где планировался лагерь, по широкому периметру и наметил в лесу места для "секретов". Поскольку служба в таком дозоре была, мягко говоря, небезопасной, Элронд распорядился отправлять туда только сильных, испытанных бойцов, и чтоб обязательно среди них был полностью одоспешенный, хорошо вооружённый рыцарь. Причём, пеший, т.к. коня пойди спрячь, да и заржать может не вовремя. Дозорных вооружали арбалетами, им выдавали пятнистые эльфийские плащи (с наказом беречь их, сколько можно). Вдобавок, так как плащей не хватало, Элронд с подручными намешал какой-то зелёной краски из луба и листьев и выкрасил в камуфляж многие шлемы и доспехи. Не все рыцари остались этим довольны, но особо никто не противился. Тем более, что незамаскированным в "секрет" не пускали, а попасть туда для рыцаря считалось почётным.
Пехотинцы тоже считали "секретное" назначение удачей. Там можно было отдохнуть хотя бы несколько часов от изнурительной работы. Правда, и опасность, и ответственность тоже были немалыми - Менелтор объявил, что тот, кто вздумает в дозоре спать, или как-то выдаст его местоположение, или оставит после себя следы, будет повешен безо всяких разговоров, знатному же человеку отрубят голову. Пока никто не рискнул проверить серьёзность этого заявления. В том, что касается дел, эльф не выглядел шутником. Борей Тинг, заблудившийся в лесу и не сумевший сам отыскать "секрет", куда был послан, в некотором роде подставил свою голову. Оставалось надеяться, что Рагнаар Рекотарс не взыщет)
Впрочем, они немного сблизились за последние дни. Рыцарь оценил храбрость Борея, прошедшего через драконьи поля, и предпочитал брать с собой в "секрет" его, а не кого-то из собственных сержантов. Ярпен тоже негласно вошёл в их компанию. С одной стороны, умелые руки гнома ценились на стройке, с другой - его пушка могла очень пригодиться во внезапной стычке (тем более, что её выстрел сразу предупредил бы весь отряд). Равно как и владение искусством берсерков. Поэтому Ярпен, Борей Тинг и Рагнаар Рекотарс уже не первый раз оказывались в лесу вместе.
Пока "секретчики" караулили опасность, остальные солдаты маленькой армии со всей возможной скоростью возводили крепость. Далеко по округе разносился стук топоров. Поскольку количество пехоты сократилось больше, чем на четверть, а многие были вынуждены сидеть в дозорах, Менелтор решительно потребовал от рыцарей тоже участвовать в работе. Это сразу вызвало скандал.
- Да что за дела?! - орал щепетильный сэр Грейсток (который до этого не хотел учиться медицине). - Мне - таскать брёвна? Мне, потомку короля Хлодвика, землю рыть?! Вы вообще в уме, благородный Менелтор? Или это какой-то эльфийский юмор? Может, вы нас ещё заставите месить навоз или трясти жёлуди с деревьев?
- Помилуйте, сэр Грейсток, сколько шума! - успокаивающе поднимал руки Менелтор. - Уверяю вас, в том, чтобы строить крепость, нет ничего постыдного! Я не скажу за короля Хлодвига, но вот его славный современник, герцог Максимус Беррийский, лично укладывал камни при возведении Оруана, вместе со своими вассалами и тысячью простолюдинов. И я не слыхал, чтобы кто-то ставил ему это в вину.
- Вы прекрасно знаете нашу историю! - раздражённо огрызнулся сэр Грейсток. - Но позволю себе заметить, герцог Беррийский жил в слегка иные времена, когда рыцарство ещё не было таким просвещённым, а рыцари не слишком отличались от крестьян! Мы же...
- Мы же, слава Богу, живём во времена хоть и более просвещённые, но не менее славные, - продолжил Менелтор. - Ещё десяти лет не прошло, как благородный Марк Флоренс, рыцарь из Ширра, принимал участие в строительстве крепости Керак на пути у дикарей и полчищ зверья с Севера. Король, помимо прочих наград, удостоил его изображением заступа на гербе. Неужели вы думаете, сэр Грейсток, что поставите себя ниже сэра Флоренса, если возьмёте в руки долото и топор ради спасения принца?
Рыцарь только махнул рукой и отвернулся.
- Не сказать, что мне это нравится, - сказал сэр Мертен, сложив на груди крепкие руки и покачивая головой. - Честное слово, господин Менелтор, если б вы заявили что-то такое в начале похода, до того, как мы вместе бились с орками и пережили налёт дракона, я бы тут же собрал своих людей и уехал. Да и сейчас... В общем, я обязан жизнью сэру Рекотарсу, а также господам Олафу и Голдфинду, - рыцарь слегка поклонился в сторону названных. - И если они согласятся участвовать в этом, то и я буду, а если нет, - он развёл руками. - Извините. Я буду ходить в секреты хоть сутками, биться с нежитью хоть голыми руками, но изображать из себя плотника или грузчика не стану.
Наступило молчание. Все смотрели на Рагнаара Рекотарса и двух других рыцарей.
Рагнаар вздохнул. Он тоже не хотел изображать из себя плотника, а тем более рыться в земле. Он вовсе не был уверен, что даже в случае успешного выполнения миссии его противники среди знати (а у кого их нет?) не воспользуются произошедшим, чтобы хихикать и распускать сплетни. Да и родня не факт, что поймёт... В то же время он был поумнее сэра Грейстока и сознавал: иногда законы воинского братства нужно ставить выше формальной рыцарской чести. Они все в одной лодке, они затеряны в Глуши, где неоткуда ждать помощи. Пехота должна видеть, что на рыцарей можно рассчитывать. Рыцари уже сделали первый шаг, согласившись ухаживать за ранеными, так стоит ли останавливаться?
Да и помимо моральных вопросов - им нужна эта крепость, и как можно скорее.
- Из уважения к вам, сэр Менелтор, - промолвил старый рыцарь. - И во имя нашей общей миссии, - он поклонился принцу Натану. - Я согласен. Тем более, что вы привели... гм... примеры из истории. Думаю, успешное спасение принца окупит жертвы, принесённые нашей честью. Теперь не время противопоставлять себя ландскнехтам. К тому же я не думаю, что это продлится долго. И большинство рыцарей всё равно будут задействованы в дозорах, в охране. А уж самые чёрные работы, вроде рытья земли, мы сможем целиком отдать пехоте. Сами же будем.. гм... рубить деревья.
Он посмотрел на сэра Олафа и сэра Голдфинда. Молодой сэр Олаф кивнул, закусив губу и чуть покраснев. Сэр Голдфинд - мужчина лет тридцати пяти, небритый, с иронично-хищным выражением лица, погладил свой меч.
- Я согласен при одном условии, сэр Менелтор, - негромко сказал он. - Вы сами объявите пехоте, что мы будем работать с ними, и предупредите, чтоб не было никаких шуточек. Потому что если хоть один пёс что-нибудь вякнет в мой адрес - вроде "во, и господа тоже работают!" - или хотя бы ухмыльнётся, я сразу снесу ему башку.
- Хорошо, - покорно согласился Менелтор.
Сэр Мертен снова покачал головой и взглянул на молчавшего принца Натана.
- Надеюсь, его высочество вы не будете принуждать к подобным делам?
- Я ни в чём не собираюсь неволить благородного принца, - с поклоном ответил эльф.

И вот уже третий день стучали топоры и долота. Крепость медленно поднималась над рекою. В ней уже можно было укрыть лошадей и обоз. И хотя всякая мелкая Нежить проявляла себя - ещё два раза объявлялись Хищные Люди, на вторую ночь припёрся из лесу Оборотень-Медведь (и ушёл обратно), а от ундроонов после заката вообще житья не было - дракон отсутствовал. Его ни разу не видели даже издалека. Все уже начали верить, что действительно находятся за пределами его земель.

- Так чего там в лесу? - шёпотом поинтересовался Борей Тинг.
Рагнаар Рекотарс, уплетая щи, пожал плечами.
- Не знаю. Шарахался кто-то большой, метрах в двухстах - отсюда не видно. Потом затих.
- Может, давешний Медведь?
- Нет, кто-то побольше. Я вот думаю, не предупредить ли сира Менелтора? Собрать рыцарей, вылазку устроить...

Эрзурус с раздражением отодвигает изображение и снова оказывается рядом с котлом.
- Нет, Лауручище, я решительно не понимаю что происходит. Вот ты мне скажи - ты в подземельях то бывал? С драконами, конечно, лучше всего, но хоть с гоблинами? Хоть с газебо? Всё просто и понятно. Идёшь, видишь монстров, убиваешь, получаешь опыт. Да, бывает конечно места посложнее, вроде той же башни Дурлагской. Ловушки, загадки, тайные двери, порталы. У тебя ж, прости Мистра, вообще Лимб какой-то. Ни баатезу ж не ясно!
Старый волшебник встаёт - и начинает ходить взад вперёд, не переставая бормотать:
- Попадают эти бедолаги в передрягу - и нет никаких ориентиров. Нет ни принцессы которую спасти - ни дракона которого надо убить. А все эти надписи на стене - вообще будто хроники полоумного жреца. Я бы и то в них не сразу разобрался. А эти? Нет ни целей, ни движения. И главное - мы к этому вообще никакого отношения не имеем. Мы не можем нормально влиять на то, в чём сами не разбираемся вообще. Вот смотришь ты - холод, за ним - жара, там яма с дырой. Ну пошли они. Кто в холод упал. Кто в жару. Кто в яму. А потом - в обратном порядке. Тут же даже ставки ставить не на что - кто раньше куда упадёт? Да и болеть за них - как? Они ж все одинаковые, у них ни имён, ни историй - только прозвища. Дай ты нам возможность нормально к ним проявится, а не бумажкой ентой. Объяснить всё как-то. Но сперва - самим понять. У нас жеж праны всего с хобичий нос а цены тут у тебя в цирюльне твоей - недешёвые, вот и сидим, старичьё, смотрим, и не делаем, словно личи в борделе. Есть у тебя план-то какой? Ну, глобальный? Есть - так ты хоть намекни. Нет - так давай вместе придумаем! А то будто фокусы карликов - красиво, а смысла - нет.
Эрзурус выдохнул, закурил трубку, потом добавил, кажется, даже немного смущённо:
- Ты того, Лаурук. Интересная затея, хоть и добропротивная. Молодцом. Я б и такого не сделал.

- Глотни, друг ландскнехт! Чтоб не заболеть, - Менелтор с улыбкой протянул Борею Тингу кубок с дымящимся отваром каких-то трав.
Наёмник благодарно кивнул и с жадностью сделал глоток. По телу тут же разлилось благодатное тепло. Озноб утих, и даже боль в ещё не заживших и опять растревоженных ранах стала меньше. Борей глотнул ещё - и увидел, что Менелтор наливает этот же горячий отвар и остальным разведчикам.
- А как это вы вскипятили воду без костра? - удивился воин. Эльф снова улыбнулся:
- Магия, друг. Древнее эльфийское знание.
- Может быть, тогда нагреете воды и всему отряду? - осмелился предложить Борей. Он знал, что разводить костёр никто в эту ночь не решится, и десятки его товарищей жмутся сейчас в темноте под дождём, лишённые горячей еды и питья.
- Это выше моих сил, - вздохнул Менелтор. - Я всё-таки не Господь, чтобы пятью хлебами накормить пять тысяч человек.
- Господа, давайте уже начнём, - сказал из темноты принц Натан.
Они сидели и стояли полукругом - все знатные рыцари, имевшие право голоса в отряде. Плюс один ландскнехт - Борей, и гном Ярпен. Их, как побывавших в разведке, тоже допустили к военному совету. Принесли на носилках и парализованного сэра Дэниэла. Он лежал, укрытый двумя плащами. Начавшийся недавно дождик заставил кутаться в плащи и всех остальных. Тьма была - хоть глаз выколи, поэтому Менелтор и Элронд время от времени зажигали какие-то зеленоватые магические шарики. Впрочем, никто сейчас не жаждал яркого освещения.
- Да, пора начинать, - согласился Менелтор. - Времени у нас мало. Вопрос один: как правильнее поступить? Двинуться форсированным маршем к лесу, надеясь оказаться там до рассвета, и укрыться в чаще? Или наоборот, как можно быстрее уйти назад, выходя из драконьих владений, сделать крюк миль в сорок и подойти к лесу восточнее, там, где земли драконов - может быть - кончаются?
- Мне не нравится это "может быть", - буркнул кто-то из рыцарей. - По-моему, тыкаться наугад - последнее дело.
- Может, ещё раз отправить разведку, на подольше? - предложил сэр Мертен. - Пусть точно выяснят, где заканчиваются земли драконов. А отряд пока отойдёт в ближайшее место, где можно держаться.
- Держаться можно там, где есть вода, - сказал Менелтор. - Последний ручей мы миновали четыре дня назад, ещё до битвы с орками, - он задумался. - Можно, конечно, отступить и туда, но... мне это не нравится. Это очень затянет поход. И на боевом духе отряда скажется не лучшим образом. Одно дело идти вперёд, другое - стоять и ждать неизвестно чего. Разведчики ведь могут отсутствовать и неделю, и десять дней.
- Я думаю, скучать вам там не придётся, - усмехнулся Элронд. - Все источники воды в степи активно посещаются нежитью. Вдобавок, слух о нашем отряде, наверное, уже разнёсся по здешним местам, и все Хищные Люди, волки и прочие твари скоро устремятся к нам.
- Тоже ничего хорошего, - пожал плечами Менелтор. - Будем терять людей в каждодневных схватках. Бойцов и так уже меньше, чем нужно. Сегодня, пока вы ходили, умер ещё один раненый (за день до того скончались двое пострадавших в битве с орками).
- Ну, всё-таки это лучше, чем внезапно столкнуться с драконом, - сказал сэр Мертен.
- Да от дракона мы теперь уже нигде не застрахованы, - вздохнул эльф. - Он нас видел, он теперь и туда прилететь может. Тем более - их двое.
Все опять замолчали.
- Так что, выходит, мы всё время будем под домокловым мечом, что бы ни делали? - спросил, наконец, кто-то.
- В общем, да, - сказал Менелтор.
- А сколько на восток до другой ближайшей реки или источника в лесу? - спросил сэр Олаф. - Я имею в виду не ту, на которой мы были, а следующую.
- Через тридцать миль на восток есть ещё одна речка, - сказал эльф. - Предлагая отступить и сделать крюк, я имел в виду выйти потом на неё.
- Тридцать миль... - пробормотал сэр Олаф. - Для дракона не расстояние, вообще говоря...
- А они вообще умные, драконы? - подал голос принц Натан. - Они могли догадаться, что мы идём к лесу, и что стоит покараулить всю границу леса и степи?
Менелтор опять пожал плечами.
- Они все разные. Эти, я думаю, не слишком умны - иначе что-нибудь предприняли бы против нас ещё до темноты. Может, если обнаружат, что нас нет, решат, что мы ушли насовсем. Но, сами понимаете, это всё вилами на воде писано.
Снова наступило молчание.

Израненный Киберсан лежал в госпитале. Прогноз врачей : "Жить будет и даже конечности не отпилят". Это радовало. Боссу бы не понравилось, что он так глупо умер. Ещё есть шанс проявить себя.